Двадцать восемь ударов палкой. Именно такое наказание получила Кон Хэ после побега ведьмы. Сейчас она стояла на коленях, ее руки смиренно покоились связанными. Полупустую комнату наполнил звонкий, ритмичный звук ударов. Казалось, пустота и полумрак обвивали ее сердце, отчего атмосфера становилась все более напряженной. Она обязательно выдержит свое наказание. Только тусклая лампа освещала помещение. Рядом крепкий мужчина. Замах, удар по мускулистой спине капитанши. Раз за разом палка сталкивалась с кожей, покрытой испариной. Она была уверена, что теперь на спине расцветут мерзкие красные следы. Все тело напряглось так сильно, что складывалось ощущение, будто она собирается застыть в такой позе каменной статуей. Первый удар — самый сложный, дальше привыкаешь к боли. Каждая клеточка тела сопротивлялась, но Кон Хэ была непоколебима; ей хотелось кричать от боли, палач бил не жалея, но она держалась, не издавая ни звука. Главное — сохранять гордость и спокойствие, даже когда кажется невозможным, когда пот застилает глаза, а кожу разрывают. Именно этому ее учил дядя: нельзя показывать слабину.
В конце концов только Кон Хэ виновата в своем положении. Она упустила ведьму, проломившую стену города, а теперь скрывшуюся неизвестно где. Поэтому выстоять наказание — ее долг. Она считала каждый удар, и чем дальше заходил счет, тем сильнее в ней разжигались чувства ненависти и стыда. В тиши пустой комнаты слышалось только собственное дыхание да тошнотворно громкие удары. Она чувствовала, как на спине остаются красные следы, которые разбухали и продолжат болеть на протяжении нескольких дней. Каждая полоса откликалась в душе стыдом и ненавистью с большим желанием убить проклятую богиню вод.
Сначала Кон Хэ задавалась вопросами о ее нежности и такой легкой игривости, но сейчас была уверена — это просто мерзкая магия. Чары и не более. Непонятно откуда взявшаяся богиня, о которой ничего неизвестно. В прошлом поколении богов пантеона состояла богиня морей, в этом — богиня бурь, но богиня вод оставалась загадочной и неизвестной никому. Хотя имеет ли значение происхождение? Она иностранка, что не поймет величие Хванина как ни пытайся. Рамоцурийцы, сенлинцы и жители других стран — одинаково мерзкие ведьмы, живущие неправильно. Главный враг Ланга — Сенлин. Огромная империя, расстелившаяся на большую часть востока и славившаяся силой своих магов с магинями. Южнее от Сенлина — Рамоцурийский архипелаг. Нация торгашей и безумцев, сохраняющая почти всегда нейтралитет; их молодая правительница, принцесса, умна и хитра, хоть и сама ведьма, но при этом на службе у нее находилось двое из пантеона. Император Сенлина же пятнадцатилетний пацан, едва севший на трон после смерти своей матери. Подумать только! К югу от них такой неопытный правитель Сенлина. Немного усилий и Хванин смог бы установить там свои порядки, а от миролюбивой рамоцурийской принцессы добиться однозначной поддержки, если не захватит ее земли тоже.
Она терпела эти унижения ради славы своей страны. Не для кого-то другого. Стоит думать о ее величии, тогда станет легче.
И вот двадцать восьмой удар. Последний. Кон Хэ тяжело дышала; из глаз сыпались слезы, которые она была уже не в силах сдержать, как ни старалась. Спина и бока горели огнем, все тело трясло мелкой дрожью. А искусанные губы опухли и жглись. Последний раз наказание палками применял дядя в качестве воспитания, но бил не так сильно. Может жалел маленькую племянницу, а может и не умел по-другому, что вряд ли. Во взрослом возрасте, да еще и на службе, она впервые подверглась такому унижению.
— Капитанша Хан Кон Хэ.
В дверях появилась коренастая девушка, на вид немного зашуганная. Одна из немногочисленных охотниц. Основная часть женщин в армии — лекарки. Воительницы же большая редкость и абсолютно одинаковы: либо донельзя запуганные, либо в своей суровости могли дать фору многим мужчинам. Первые обычно долго не держались. Чтобы быть военной, надо иметь твердый характер или обрасти стальной чешуей, какую не пробьют никакие издевательства со стороны мужчин. Лангских девочек воспитывали как хороших дочерей, сестер и жен, как дев, которые готовы на все ради своих мужчин и детей, как нежных снежинок, нуждающихся в защите.
Но Кон Хэ не снежинка — она человек.
Снова раздался голос вошедшей девушки:
— Вас зовет начальство, они просят прийти.
Конечно! Не могло же быть все так просто! Двадцать восемь ударов довольно маленькое число для промаха такого масштаба.
— Сейчас буду, — промямлила Кон Хэ, пытаясь скрыть в голосе боль, но получилось жалко. На обмотанный тканью торс Кон Хэ стала надевать слои рубашек на запах. Ткань неприятно касалась раскрасневшийся спины, от чего она прошипела то ли от боли, то ли от стыда.
Когда Кон Хэ закончила с одеждой, девушка, стоявшая в дверях, махнула рукой, как бы поторапливая ее; капитанша, хоть и прекрасно знала дорогу, сама пошла за ней. Ноги тряслись, несмотря на легкое наказание. Всего в Ланге было их пять видов: малые палки от десяти ударов, большие палки от пятидесяти ударов, ссылка ближняя и дальняя, являющаяся по сути заточением во льдах, а самое страшное — смертная казнь.
Кон Хэ, будучи довольно крепкой, уже чуть успокоилась и, кажется, смогла утихомирить боль, но она все еще мучительно пронзала спину. Шли девушки через очередной темный коридор, мягко освещенный лампами-нарвалами. Тишина, только стук каблуков раздавался в сумраке.
В конце коридора стояла темная дверь, ее спутница легким движением руки вбок открыла ее.
— Генералы!
Спутница отдала честь. Внутри помещения, отделанного темным деревом и освещенного теплым светом, как бы успокаивающим Кон Хэ, стояло двое высоких мужчин. Один ее дядя — Чон Сок и другой — куда моложе с правильными чертами лица и изогнутыми густыми бровями, его темные волосы уложены в длинную косу. Не будь Кон Хэ на службе, она, возможно, могла назвать его очень привлекательным. Он, даже не посмотрев на девушку, пренебрежительно махнул рукой в знак того, что она свободна, и сразу перевел взгляд зеленых глаз на Кон Хэ.
— Капитанша Хан Кон Хэ. Единственная женщина на столь высокой должности, да еще такая юная, всего двадцать три года от рождения. Поймала десятки, а может и сотню ведьм, без единого промаха, даже когда послали на бой с самой богиней гор.
Все это было правдой, но сказано с некой насмешливой интонацией в голосе, будто принижая ее. После чего на его красивом лице появилась злобная усмешка:
— Но даже тебя, капитанша, рано или поздно ждал провал.
Мерзкий комок стыда застрял в горле. Неужели даже сейчас ее собираются унижать?
— Заканчивай, Ле Ын Ю, — строго сказал Чон Сок. Он выглядел взволнованным, то и дело смотрел то на племянницу, то на Ын Ю. Его крупные руки никак не находили себе места. Тот вздернул голову, с пренебрежением смотря на Кон Хэ.
— Это ее провал.
— Первый провал, хочу заметить. Дыру уже ремонтируют.
— Ли Чон Сок, при всем уважении к вам, женщинам в армии не место.
Кон Хэ тяжело вздохнула, закатывая глаза. Каждый раз она это слышала, уже надоело; наконец она решилась подать голос, ибо не хотела выслушивать глупости сотый раз; ее позвали по делу, а не для дебатов о роли женщин в армии.
— Хванин одобряет женскую службу, а его слово священно. Прошу, не могли бы вы уже перейти к делу.
Во взгляде дяди тут же промелькнуло одобрение. По лицу читалось: "Моя девочка".
— И правда, Ын Ю, если вы смеете спорить с императором, вы не намного лучше ведьм, — вслед за Кон Хэ подметил Чон Сок.
Молодой генерал лишь хмыкнул. Обращаясь уже к капитанше, он внимательно рассматривал ее лицо, которое, как всегда, выражало только гордость.
— Наверное, армия действительно хорошо тебе подходит, — саркастично сказал Ын Ю.
Кон Хэ нахмурила брови. Он точно не это имел в виду: мужчины быстрее сдохнут, чем признают тот факт, что женщина может успешно служить в армии. Ын Ю продолжил:
— Ты же понимаешь, в чем конкретно ты провинилась.
Кон Хэ склонила голову. Она была в ярости от того, что стена города, где она жила столько лет, была так легко проломлена. Теперь и без того холодный город стал еще холоднее, а трещины, отходившие молниями от дыры, раскинулись и на нижние ярусы города, что могло быть опасно.
— Я не смогла защитить Хонгыль, хотя единственная не была лишена движения.
Она вздохнула. Казалось, что она не может победить ведьму не только из-за разницы в силе, но и чего-то еще, мешавшего ей. Какое-то странное чувство, от которого Кон Хэ так яростно пыталась избавиться; оно болезненно сжимало все при воспоминаниях о богине и тянуло странной радостью, когда Кон Хэ с ней пересекалась.
— Именно.
Он опустил голову, дабы лучше видеть лицо Кон Хэ. Казалось, Ын Ю ловил какое-то удовольствие, застав ее провал, — это было понятно по его самодовольной улыбке.
— Я и генерал Ли Чон Сок обсудили твое наказание.
Одними губами Ын Ю добавил: "Ты легко отделалась".
Тут же в диалог снова включился взволнованный дядя:
— Мы решили, что пошлем тебя за головой этой ведьмы. Все вооружение предоставится.
Кон Хэ удивленно вздернула брови:
— Что насчет моей команды?
Раздался смешок Ын Ю:
— Ты идешь одна. Они не заслужили скитаться с тобой по холоду в поисках одной девахи.
— Ын Ю, моя племянница, конечно, провинилась, но я все еще считаю, что без команды это сделать почти невозможно, — возразил Чон Сок, на что Ын Ю снова парировал:
— Учитывая исход сражения с богиней гор, я уверен, она справится. Разве могучая капитанша Хан Кон Хэ проигрывает?
Ложь! Он так не думал! Кон Хэ слышала ложь и сарказм в каждом слоге слов, вырвавшихся из его рта. Но он был прав в том, что ее команда не должна идти с ней. Все же они ни в чем виноваты.
— Известно ли вам что-то о богине вод?
— Судя по твоим словам, она рамоцурийка. Раз зовет себя богиней вод и носит характерные украшения, — размышлял Чон Сок, на что второй генерал возразил:
— Может быть любой другой южанкой, она смуглая, а украшения не показатель.
— Как раз-таки показатель. У каждого народа Ошинхэ своя культура и только рамоцурийцы так чтят и уважают море.
Ын Ю задумчиво хмыкнул.
— А что вы можете сказать помимо ее национальности? То, что она рамоцурийка, и так понятно с самого начала.
— Да, собственно, ничего, — пожал плечами дядя. — В Рамоцури всего два бога: богиня бурь и бог милосердия, оба на службе своей принцессы. О богине вод из пантеона нет никакой информации. Будто ее вообще не существует.
— Кое-что мы все же сказать можем, — вклинился Ын Ю.
— Судя по описанию, с ними была Цзы Сюин. Она очень опасна, учинила много бед в Сенлине, потому что считает, что в этом мире нет места слабым, и из-за своей идеологии унесла не одну жизнь. Даже сенлинцы такого терпеть не стали. По поводу личности той блондинки; есть похожая, но это точно не она.
— Асура, Цзы Сюин… Нам уже известно две личности… — рассуждала Кон Хэ.
— Да, но ты сейчас же поедешь за головой богини вод. Она полетела на север, нельзя терять времени.
— Будет выполнено! — Она отдала честь.
— Но для начала, — протянул Ын Ю, открыв ящик деревянного стола, после чего подвинул к Кон Хэ ручку, листок и новый ограничитель. — Объяснительная за поломку.
***
Кон Хэ шла к выходу из города. Какой же этот Ын Ю странный! Говорит, что нельзя терять времени, а потом дает ей возиться с бумагой и еще удивленно смотрит на то, как жалко она пытается написать хоть одну аккуратную букву. Кажется, понимая ее, рядом вздохнула гесам. Ездовое животное с пушистой белой шубой, крупным черным носом, маленькими треугольными ушками и таким же маленьким хвостом. Выдали в армии, как снаряжение; у кобелей гесамов были рога, но Кон Хэ досталась безрогая сука. Хорошая самка, очень: крупная, ее шерсть густа, а клыки остры.
Гесамы хоть и преданные животные, но в своем наезднике хозяина признавать будут долго. Кон Хэ же об этом не волновалась, по какой-то причине животные были в восторге от нее, в отличие от людей. Кошки сами подставляли ей головы, а собаки падали на спины, радостно виляя хвостами. Также они вели себя и с матерью Кон Хэ, наверное, это от нее. Ее мама всегда была невероятно добра и мила со всеми. Сейчас она с отцом Кон Хэ гостит тут у дяди. Встретившись с дочерью, наверняка снова стали бы обсуждать замужество: то, что пора найти себе достойного избранника и забыть уже об этой глупой службе. Но даже так она безумно скучала по родителям. А теперь ей ждать еще дольше следующей встречи.
Кон Хэ вздохнула, подойдя к большим воротам нижнего яруса; вот сейчас они откроются, дабы пустить Кон Хэ на охоту.
— Кон Хэ, — раздался голос сзади, и она обернулась. За ней стояла невысокая женщина с русыми волосами — ее мать. Миловидная и совсем не похожая на свою дочь. Сразу все волнения, весь стыд, ведьмы, унижения забылись. Ведь перед ней была самая прекрасная женщина из всех, что она знала, которая с таким трепетом и любовью относилась к Кон Хэ.
— Мама! — воскликнула Кон Хэ. Мать подошла к ней, на ее лице читалась радость, но вместе с ней и печаль.
— Моя девочка…
Мама провела рукой по впалой щеке Кон Хэ. Гесам стала принюхиваться к новой собеседнице, радостно виляя хвостом.
— Я все знаю… Чон Сок рассказал мне.
Она отвела взгляд от дочери, а потом продолжила:
— Я хотела попрощаться с тобой. Так жаль, что мы не сможем провести время вместе.
Кон Хэ вздохнула, она сама хотела чаще видеть маму. Больше ни от кого она не чувствовала такой нежной любви.
— Что насчет папы?
— Он хотел прийти, но Чон Сок сказал, что «телячьи нежности не для мужиков и ему должно быть стыдно».
В отличие от матери Кон Хэ, отца дядя недолюбливал. Считал его слишком нежным, ранимым, слабым. Не такой муж в его глазах должен быть у любимой сестры. Сама же Кон Хэ считала иначе. Они были в ее глазах прекрасной парой, живущей в любви и согласии.
— О! — что-то вспомнила мать, доставая из-за пазухи красный шарф. — Я связала его тебе.
На ее лице расплылась улыбка. Она укутала Кон Хэ в шарфик, на что та немного засмущалась. Не часто ей дарили подарки, а тут от такого важного человека.
— Спасибо.
На лице появился легкий румянец, уголки губ сами двинулись вверх. Такой мягкий и теплый шарфик. Гесам оторвалась от матери и теперь принялась обнюхивать подарок.
Раздался скрип, Кон Хэ обернулась. Размером с несколько домов каменные ворота, на которых были вырезаны киты нарвалы, с громким шумом открывались. Мать тут же прижала к себе свою дочку.
— Ты сделала все, что могла. Не расстраивайся и не вини себя, — шепнула она, гладя Кон Хэ по спине. — Когда ты вернешься, я приготовлю тебе маньду.
Маньду — любимое блюдо Кон Хэ. Шарики мяса, завернутые в тесто и отваренные. Просто замечательное блюдо! Вкусное и сытное. Мать продолжила ласковым голосом:
— Когда в следующий раз увидимся, подберем моей девочке жениха, родишь деток и будешь счастлива.
Кон Хэ тяжело вздохнула, но говорить ничего не стала. Хоть иногда мысль о замужестве ее подбешивала, но она знала, что родители желают ее выдать замуж только потому, что желали ей всего самого лучшего и не могли понять, что такое счастье ей не нужно. Возможно, Кон Хэ хотела бы ребенка, но вот мужа она представляла рядом с собой смутно. Некоторых мужчин она находила красивыми во многих планах, но вот стоило им произнести пару унизительных фраз, так вся их привлекательность уходила в землю, будто ее никогда и не было. С мужчинами Кон Хэ связывали только деловые отношения.
Она помахала матери рукой.
— Прощай, мама, — крикнула она, взбираясь на гесаму. Взор девушки был устремлен вперед. В бескрайние снежные пустыни Ланга. Время охоты, время двигаться, время расти. Стоит ей принести голову ведьмы, так единственная капитанша сразу получит признание. Больше работы и усердия приведут ее к цели и уважению. Пора наказать мерзкую ведьму!
***
Хуанси стояла на холме. Она понимала, что скоро за ней выйдут, но вместо армии наблюдала лишь одинокую охотницу, что ее не могло не удивлять. Она сразу поняла, что это та самая. Смотря издали, как девушка гордо едет на гесаме, Хуанси усмехнулась:
— С нетерпением жду нашей следующей встречи, маленькая охотница.
