Сейчас я в Севуле, и на самом деле со мной все в порядке, просто договорилась с одной очень сварливой госпожой. Мне стыдно, что из-за моей медлительности я не успела использовать твое заклинание и наш план снова подвергается изменениям. Он гибок, ибо таковым мы его и пытались сделать, но я знаю, как для тебя это важно и ты не хочешь медлить.
Твоя лучшая подруга Хуанси»
Выглядит в принципе читаемо, если всматриваться, но лучше и не написать столь непривычным для Хуанси устройством для письма. Перьевую ручку ей дала Соль Хва — определенно лучше, чем ничего. Она взяла заранее подготовленную веревку и перевязала ей письмо. Оглянувшись еще раз и убедившись, что она одна и госпожа Е не стоит в дверях, Хуанси открыла окно, призвав рыбку, и вручила маленькой помощнице листок. Рыбка тут же его подхватила, улетая прочь. Умение отправлять письма — одно из базовых бытовых заклинаний, но у каждого мага отправка письма выглядела по-разному, но самый распространенный способ — призывать маленьких помощников, которые без труда найдут адресата. Даже если Севуль крытый город, маленькая рыбка обязательно отыщет способ доставить записку Лин как можно скорее. Убедившись, что рыбка скрылась, отправительница высунулась в открытое окно. Севуль не просто так имел звание Город-оранжерея. Тут тепло. Хуанси точно не знала, как все устроено, но жар исходил из земли. Должно быть ее нагревали какие-то лангские механизмы. Сами растения тоже впечатляли. С учетом того, что за стеклянной крышей лишь бесконечные снега и морозы, они имели роскошную листву. Хотя, если вспоминать тропические леса Рамоцури, здешняя флора очень скудна. По крайней мере видневшаяся из окошка маленькой каморки на чердаке, куда Хуанси поселила Соль Хва. Только матрас на теплом полу да низкий письменный стол. Налюбоваться на красоты города Хуанси не могла, даже с маскировкой. Госпожа Е так нагружала работой, что когда Солнце укатывалось за горизонт, Хуанси еле волоча за собой ноги падала на твердый матрас без каких-либо мыслей. Но все же Соль Хва казалась ей хорошей женщиной. Притащить домой незнакомку, кормить ее из своей тарелки, давать спать на своем матрасе, да еще купить ей новую теплую одежду не прося ни одной монетки — весьма добрый поступок. Какой бы грубой ни была Соль Хва, Хуанси была ей очень благодарна и обязана жизнью.***
Госпожа Е — мастерица. Причем довольно умелая, из-под ее рук выходила прекрасная мебель с такой изящной резьбой. Сама Хуанси не умела делать столь тонкую работу. Самое сложное, что она сделала — украшения из раковин, переплетенные веревкой, а из творчества ее душа больше всего лежала к стихам да песням, но при виде искусных работ художниц и мастериц ее сердце замирало от восторга. Хуанси никогда не подумала бы, что из-под грубой руки этой суровой женщины выходят такие милые сундуки, шкафы и столики. Один раз к ним в лавку пришла маленькая заплаканная девочка, чья шкатулка с украшениями сломалась. Она так громко плакала, показывая женщине свою поломку, что госпожа Е лишь поворчала да починила, а потом дала девочке спелое яблоко. Кажется, Соль Хва еще раздраженно пробухтела тогда: «Не реви». Это совершенно случайно подслушала Хуанси будучи в мастерской, которая находилась за самим залом с товарами и витриной. На Хуанси лежала грязная работа: уборка, носка мебели, подавать что-то, приносить. Иногда госпожа Е показывала ей, как делать те или иные вещи, так что с какой-то простой мелочью Хуанси вполне в состоянии справиться. Казалось, за тот период, когда тут не было новой помощницы, Соль Хва ни разу не убиралась. Пыль, грязь, стружка были повсюду. Из окна мастерской пробивались яркие солнечные лучи, пылинки игриво летали в них. Свет падал на недавно доделанный Соль Хва шкаф. Минималистичный, но кое-где прослеживалась цветочная резьба. Соль Хва сказала, что он для какого-то очень важного клиента, в мастерской не должно быть ни соринки, дабы гладко покрыть мебель лаком. Слышался неторопливый шепот метлы: «Шкряб-шкряб». Сейчас Хуанси подметала остатки стружки, как тут заметила какое-то движение в тени за заготовками для будущих изделий. Там стала проявляться какая-то бумажка… Поняв что это, Хуанси сразу ринулась к ней и, подняв, волнительно раскрыла свиточек. Аккуратные письмена внутри записки складывались в слова. «Здравствуй, Хуанси.То, что ты жива, дает мне надежду на успешное выполнение плана, хотя задание ты с треском провалила. Это меня несколько разочаровывает, но я выскажу тебе все, когда ты вернешься. Чем раньше, тем лучше. Ты знаешь, где нас искать, а если потеряешься — пиши.
Лин»
Хуанси прижала письмо к сердцу. Лин — ее лучшая подруга, которую она спасла и так ценила. А теперь она разочарована в ней. Стыд и позор. Кажется, с момента их первой встречи прошло пару дней, но на деле не один десяток лет. Иногда Хуанси чувствовала, будто их связь с Лин медленно тает, Лин уже не проводила с ней так много времени. Наверное только сама Хуанси в этом виновата. У Хуанси был один простой жизненный принцип: никого не убивать. Когда ты живешь сотни лет, чужие жизни становятся столь незначительными. Но не для Хуанси, она видела достаточно смертей. Но вот Лин считала эту позицию глупой и каждый раз фыркала, когда Хуанси пыталась пощадить очередного врага. А теперь она тут. Убирает стружку, пока ее подруга в очередной раз перекраивает план. Внезапно Хуанси почувствовала удар по спине. — Отлыниваешь от работы, мелкая язва?! — раздался грубый голос Соль Хва. — Никак нет, госпожа Е! — неестественно высоким голосом пискнула Хуанси, быстро убирая письмо за пазуху. Нельзя, чтобы Соль Хва что-то заподозрила. — Как закончишь, спускайся вниз, — буркнула Соль Хва и отвела взгляд.***
Глаза разбегались! Всевозможные свежие фрукты, зелень, овощи! Да еще такие красивые, вкусно пахнущие лежали на столе! Хуанси с восторгом рассматривала все великолепие. Тут даже затесалась бутылочка рыбного соуса, который был так популярен в рамоцурийских блюдах. — Понимаешь, что я хочу сделать, Тхао? — Готовить?.. — предположила Хуанси. Вот только обычно Соль Хва звала Хуанси уже к готовому обеду. Та лишь рассмеялась. — Верно! Но в этот раз готовить будешь ты. Она откинула руки за голову. — Хочу попробовать ваши хваленые рамоцурийские харчи, а не дрянь, называющуюся так в Ланге. — Хм, — задумалась Хуанси. Ее и саму такое предложение устраивало. Она давно не готовила ничего из родной еды, а это был шанс познакомить Соль Хва со своей культурой. — Госпожа, а чего бы вы хотели попробовать? — задумчиво спросила Хуанси, прикидывая, что она могла бы приготовить из всех продуктов, имеющихся дома. — Повариха ты, предлагай. — Как насчет обжаренных рулетиков с лапшой и овощами? — Звучит… так себе. — Вареное мясо с яйцами в сахарном соусе? — Нет, мне плохо от яиц. — Паровые блинчики с начинкой? — Это скучно. Хуанси задумалась. Она перечислила вспомнившиеся блюда, которые могли заинтересовать Соль Хва. Как вдруг ее взгляд упал на желтый лимон, он поблескивал на свете и пробудил в сердце детские воспоминания. — Госпожа, а как вам лимонный суп с лапшой? Та, видимо уже устав выслушивать все эти названия, пробухтела: — Давай, шуруй готовить уже, Тхао.***
Весеннее рамоцурийское солнце заливало улицы южной страны и красиво играло на воде. Только распустившиеся цветы медленным дождем падали в воду. Хуанси, ехавшая на лодке, опустила руку вниз, дабы поймать хотя бы один крупный розовый лепесток. К ее пальцам сразу же сплылись серебристые рыбки с поблескивающей радугой чешуей. — Хуанси, не суй ручки в воду, мы приехали, — раздался нежный голос матери. Почти трехметровая женщина управляла длинной лодкой. Каждый раз, когда надо было куда-то добраться, они пользовались именно ей. Как и многие другие жители, они плавали по бесконечным каналам, и только иногда на параллельных им узких тротуарах можно было увидеть прохожих. Они проплыли через арку со вздернутыми уголками узорчатых крыш, и сразу же их окружили ярко разодетые девушки — жрицы. Цветастые платья с разрезами на боках и вышивкой волн; полупрозрачные накидки, закреплённые брошками-раковинами; головы перемотаны слоями лент, создавшими ореол вокруг головы, а все роскошное одеяние компенсировали простые широкие штаны. — Богиня морей! — Богиня морей! Послышались женские голоса на разный лад. Мама сходила с лодки, мягким взглядом осматривая каждую служительницу. Вокруг было так просторно и красиво! Храм поистине роскошный! Светлого цвета с витиеватыми рельефами морских зверей. Рядом с причалом статуи рыб, совсем как те, подплывавшие к ней ранее. Они, расписанные яркими красками, смотрели на Хуанси. Она оперлась на одну из них. Сейчас было сложно самой выйти из лодки: ноги пока очень короткие, а мама, кажется, и думать забыла, только бухтела о чем-то со своими жрицами! — Приветствую вас, служительницы храма, рада, что вы меня встретили. — Наша богиня, мы счастливы видеть вас в добром здравии! — в унисон произнесли жрицы. Кажется, одна из них наконец-таки обратила внимание и на малышку, которая так отчаянно пыталась выбраться из плена деревянного корыта. — Госпожа Бан, неужели вы хотите отдать нам на обучение новую девочку? В ту же секунду голубая копна волос матери вздрогнула, она быстро обернулась к малышке и, пригнувшись, подала ей свою мягкую руку. — Прости, я совсем забылась, — извинилась мать. — Эта девочка — моя дочь. Ее зовут Бьен Ли Хуанси. Служительницы сразу со вздохами стали окружать малышку. В эту секунду Хуанси посчитала их страшными. Толпа ярко разодетых женщин подходила к ней и спрашивала непонятные вещи, она не могла разобрать ни одного слова. Хуанси натянула большую конусообразную шляпу на своей голове так, чтобы она закрывала лицо и, юркнув за толстую фигуру матери, прижалась к ней. Тут она чувствовала себя в безопасности. — Не пугайте Хуанси. Вы же видите, что ей страшно! Я хотела лишь ближе познакомить мою дочь с теми, кто почитает меня больше всего! Голос богини звучал строго. Не так, как обычно: мягко и тихо. Тут была совершенно другая интонация. Из нее Хуанси почувствовала еще большую защиту, почувствовала готовность матери защищать себя от кого угодно. Она выглянула из-за длинной юбки мамы. Жрицы, казалось, совсем застыдились. — Г…Госпожа Бан, — выдала самая юная из них, — может, мы приготовим лимонный суп в качестве извинения? — Что скажешь на это, Хуанси? — просила у дочери богиня строгим и при этом все еще каким-то мягким тоном. Хуанси в ответ быстро закивала. Лимонный суп — ее любимое блюдо! После этого жрицы отправились готовить. Мать настояла на том, чтобы они взяли с собой и Хуанси, ведь готовка один из самых полезных навыков в жизни, каждый должен уметь готовить. Однажды это спасет тебе жизнь. Так говорила мама. Хуанси внимательно смотрела, как в котелке плавают говяжьи кости, имбирь, лимон и лук. Из этого получался просто вкуснейший бульон коричневого цвета, отдававший рыбным соусом. Потом уже в тарелке собирали само блюдо: золотистый бульон, острый перчик, свежий лук, бобовые ростки, зелень, дольки лимона, мясо и, конечно же, рисовая лапша. Когда надо было порезать ингредиенты, Хуанси даже дали сделать это самой! Правда потом одна из жриц все равно придерживала руку с ножом Хуанси. Каждая из служительниц на самом деле оказалась очень милой. И почему мама не приводила ее сюда раньше? Хуанси знала, что мама богиня и у нее есть храмы, но знакомить со жрицами не спешила! Зато вот сейчас они подадут суп, чтобы поесть его всем вместе.***
Хуанси поставила две темные тарелки супа на стол. Блюдо со свежими овощами выглядело очень ярким и аппетитным. Его аромат вызывал в Хуанси самые теплые детские воспоминания. Именно его подавали в храме жрицы и именно это блюдо готовила ее мама чаще всего. Сам суп был идеальным на вкус с потрясающим балансом. — Госпожа, ваш суп готов, — поклонилась Хуанси, положив перед ней палочки и керамическую ложку. — Тхао, ты очень долго готовила! Я чуть от голода не померла! — проворчала Соль Хва. — Суть этого супа в максимальной насыщенности вкуса. Бульон очень долго наваривается, надо выжать из ингредиентов максимум, но оно того стоит. Она только махнула рукой в ответ. Хуанси тяжело вздохнула, садясь напротив. Поймет ли Соль Хва кухню Рамоцури? По идее в ней нет ничего специфичного, а все, кто его пробовали, оставались в полнейшем восторге. И вот эта грубая северянка, незнакомая с культурой рамоцурийцев, собирается хотя бы немного, но прикоснуться к ней. Когда госпожа Е все же нерешительно отпила бульон, Хуанси с небольшими заискивающими нотками в голосе спросила: — Ну как? — Тхао… Это… — госпожа Е отвела взгляд, как бы нехотя признав, — Вкусно. Но не расслабляйся! Больше я тебе готовить не дам! Лангская кухня все-таки мне ближе! Будешь есть мое хрючево! Хуанси мягко улыбнулась, но скорее через силу. Даже сейчас лангцы не могут признать какие-то аспекты чужой культуры хорошими, хотя самим любопытно. — Как скажете. Просто это блюдо готовила моя мать. Лицо Соль Хва тут же как-то изменилось. — Мать…? — переспросила она с какой-то мягкой интонацией. — Да, но ее не стало, когда мне было пятнадцать. Она убила себя сама. По сути Хуанси не соврала. Просвещение чистой воды самоубийство, только называлось красивым словом, за которым кроется ужасная правда. Смерть не допустима. Нельзя допускать ее преждевременно. — Тхао… Я сожалею… — Все в порядке. Это случилось очень давно. Ложь. Каждый раз, когда Хуанси вспоминала о матери, к горлу подступал мерзкий комок. В голову ударяли воспоминания, как на округлом материнском лице выступила нездоровая улыбка, она взяла Хуанси за руки и… — Повезло твоей матери, хорошая ты девчонка, Тхао, — попыталась перевести на себя внимание Соль Хва, чему Хуанси была очень благодарна. — Благодарю. Она отправила себе лапшу в рот. Соль Хва же продолжила, положив голову на руку: — А я вот бесплодна. Пустоцвет, я не могу иметь детей… Хуанси понимающе кивнула, хотела что-то сказать, но Соль Хва продолжила: — Я хотела удочерить одну свою родственницу, но она предпочла учебу столице! Конечно, ведь это намного интереснее старой тетки! — Девушку можно понять. Ей же тоже надо построить свою личную жизнь. — И она построила. Получила магическое образование, теперь работает астрологиней при дворе! А я ради того, чтобы она про меня вспомнила, даже карты эти дурацкие купила. Хуанси вздернула брови. Теперь все становилось ясно. Соль Хва — женщина, яростно желающая внимания от своей семьи, рисковала ради внимания единственной родственницы жизнью, но разве у женщины с таким недугом был иной выход. Соль Хва резко попыталась перевести тему, поняв, что наговорила лишнего, но для Хуанси не критичного. Она рамоцурийка, и все свидания Соль Хва с картами для нее выглядели не более чем детским баловством. — Слышала, что в городе объявилась некая одинокая охотница? Конечно, Хуанси не слышала: она не выходила на улицу, только работала. После слов Соль Хва кусочек мяса упал с палочек, плюхнувшись в золотистый бульон.