could've been, would've been, should've been

«сожаление, сущ. чувство печали, огорчения по поводу невозможности, невозвратимости, утраты чего-либо.» уэнсдей задумчиво хмурится на светящийся экран своего телефона. близко, но не совсем то. с начала вынужденных каникул прошло чуть более недели, и уэнсдей казалось, что она медленно сходит с ума. не в хорошем смысле. уже погасший экран вновь засвечивается в аккомпанемент оповещения о сообщении от энид. когда она впервые включила телефон, помимо номера ксавьера в нем оказались номера ее соседки и юджина, который стремительно шел на поправку уже в домашних условиях. с последним они говорили по видеосвязи практически через день, то есть в основном, разумеется, говорил юджин. уэнсдей терпеливо слушала. энид общалась с ней посредством смешных (по ее мнению) картинок, (тошнотворных попсовых) песен и последних неверморских сплетен (самое последнее сообщение ее гласило, что у них в этом году будет новенькая из сирен). уэнсдей понятия не имела, как та умудрялась добывать их находясь в энной сотне километров от школы, но с удивлением обнаружила, что понемногу втягивается. писала даже бьянка, с предложением встретиться на ближайших выходных чтобы поупражняться, потому что ей «не хватает достойной противницы». уэнсдей все еще раздумывала над ответом. единственным человек, кто никак не выходил с ней на связь, был ксавьер. уэнсдей по достоинству оценила иронию ситуации, учитывая их прощание и тот факт что ее телефон, эта дьявольская (не в хорошем смысле) машина оказалась в ее распоряжении напрямую из-за него. уэнсдей гадала, продолжались ли его сны о хайде тайлере, и какую он в принципе имел связь с ним. они так и не поговорили об этом после всего, что случилось. вещь позавчера отжестил ей «напиши ему, может?» и она возмущенно швырнула в него скомканную бумажку с забракованным текстом. писательский ступор, этот поистине страшный недуг, преследовал ее с момента окончания ее первой рукописи. писать было решительно не о чем. вайпер безмолвствовала, наотрез отказываясь раскрывать несуществующее преступление. с тех пор вещь показательно дулся. уэнсдей раздраженно вздыхает и откладывает телефон. отчаяние, ностальгия, томление, скорбь — все не то. у нее всегда не слишком получалось понимать то, что она чувствует, в основном потому что диапазон ее чувств к ее шестнадцати годам редко пополнялся новыми. там были скука, заинтригованность, презрение, отвращение и… телефон вибрирует в унисон с траурным маршем шопена, ее мелодией звонка. экран высвечивается номером сохраненным под именем «ксавьер». уэнсдей хмурится и медлит, берет трубку когда время вызова почти заканчивается. неуверенно прижимает динамик к уху: — …энсдей?.. что-то случилось? тебе нужна помощь? волнение ксавьера врезается в мозг словно разряд тока, она отнимает телефон от уха и смотрит несколько долгих секунд в экран, будто проверяя его на предмет поломки. — что привело тебя к заключению, что мне требуется твоя помощь? пауза. — что ты имеешь ввиду? ты написала мне. уэнсдей слышит недоумение и растерянность в его голосе. снова вытягивает руку с телефоном, игнорируя приглушенную речь ксавьера из динамика. смотрит на текстовое поле с собственным сообщением ксавьеру. сообщением, которого она не отправляла. «позвони мне.» уэнсдей ловит краем глаза нервную возню слева от себя. о, ну разумеется. — вещь, — шипит она в сторону уносящей пальцы руки, — вещь, я лично скормлю все твои лосьоны дяде фестеру!.. «уэнсдей, у тебя все в порядке?..» — особенно громко доносится из динамика, и она наконец решает ответить. с произволом вещи она разберется позже. — вещь опять взял все в свои пальцы, — уэнсдей ненавидит, что она звучит извиняющееся. — я не писала того сообщения. — о, — он замолкает на мгновение. динамик передает его тихое успокаивающееся дыхание. — я думал ты опять попала в передрягу, с тебя станется. — я не попадаю в передряги, я их создаю. тихий смешок. — разумеется. пауза, во время которой уэнсдей прикидывает, стоит ли сейчас спросить про его возможную связь с хайдом сквозь сны, и с какой вероятностью он ответит. ксавьер кашляет в трубку, и прежде чем она успевает понадеяться, что он подхватил туберкулез, осознает что это неловкий кашель, служащий прикрытием для смущения. — так, значит… ты не скучала по мне? уэнсдей оскорблена. подобные обвинения были ниже ее достоинства, ему стоило бы это знать. — что за чушь, — отрезает она. — ты жив и здоров, не драматизируй. — а, значит если бы я был мертв и болен, ты бы скучала по мне? — его тон легкий и беспечный, но уэнсдей улавливает еле заметный флер испуга. обычно подобная эмоция по отношению к ней ей льстит, но в данном случае она слегка неуместна. уэнсдей хмурится. скучать?.. — не знаю. бросаю трубку. уэнсдей выдыхает и представляет разочарованное лицо ксавьера, слушающего монотонные гудки. вещь деланно робко выглядывает из-за печатной машинки, когда она кладет телефон рядом с ней на свой письменный стол. — не притворяйся, — чеканит она. — если бы ты в самом деле боялся меня так сильно, как демонстрируешь, этот разговор только что бы не состоялся. вещь дважды стучит одновременно указательным и мизинцем по деревянной поверхности стола, что приблизительно значит пожатие плечами. бежит в сторону открытого (и когда только успел?) пыльного тезауруса, любимой книги дядюшки фестера. уэнсдей опускает глаза на слово, на котором останавливается его указательный палец. «скучать, гл. болезненно переживать отсутствие кого-либо, чего-либо..» — я не скучаю по нему, вещь, — уэнсдей с размаху захлопывает фолиант, чуть не придавив руке пальцы. — и если ты еще раз будешь иметь наглость копошиться в моем телефоне, я испробую на тебе свою новую миниатюрную гильотину. экран снова светится, на этот раз сообщением от ксавьера: «хоть ты (к счастью) в полном порядке, но я все же по тебе скучал.» и чуть погодя — «был рад тебя слышать.» уэнсдей фыркает и не верит. мог бы в таком случае и раньше позвонить.