календула – значит отчаяние

мир живых, весна 2021

– Спасибо за помощь, – небрежно роняет Ичимару, бросая на спутника короткий взгляд, и с наигранной, издевательской заботой уточняет: – Надеюсь, тебе не слишком досталось из-за моей просьбы? – Из-за твоих выходок мне пришлось объясняться за украденные ключи, – парень дергает плечом, медленно и осторожно шагая по широкой лестнице. Гин взлетает на этаж в несколько шагов и в насмешливом ожидании облокачивается на перила. – Со времен службы не оправдывался ни перед кем. – Так ты мог сказать, что не видел, какой ключ взял. – Еще одна шутка – и я вышвырну тебя из окна с последнего этажа. Ичимару в ответ на угрозу – а он лучше прочих знает, что это не пустые слова и при каждом неосторожном движении жестокое обещание может быть исполнено – смеется свистяще, гадко до тошноты. Его спутник поправляет темные очки, стараясь не прислушиваться к мерзкому голосу. – И все-таки отвратительный способ знакомства, – вздыхает он, проходя мимо замершего однокурсника. – Ты делаешь ужасные вещи. Это… – Несправедливо, да-да, я помню, – Ичимару закатывает глаза. – Тебя это все равно не касается. У твоего-то что? – Ничего. Абсолютно. – Несправедливо обманывать, Канаме, – он укоризненно качает головой, словно забывая, что этот жест останется незамеченным. – Знаю же, что не просто так ты с ним рядом крутишься. Значит, что-то все-таки есть. – Можешь проверить, – невозмутимо роняет товарищ. – За углом. Для Гина до сих пор остается загадкой то, как он угадывает присутствие знакомых здесь, на грунте, когда даже у них двоих от реацу остались жалкие капли и узнавание друг друга издалека возможно скорее благодаря привычке: сила Тоусена, как и прежде, тонко звенит в ушах и улавливается солоноватым запахом-привкусом, от самого Ичимару холодок бежит по спине колкий и игриво-кусачий. А если у Хисаги и вправду никакой духовной энергии – как можно его найти вслепую? Как бы там ни было, а у окна действительно стоит Шухей, с кем-то увлеченно обсуждая планы на вечер – его собеседника за широкими плечами юноши пока не видно. Он словно чувствует на себе чужой взгляд – наверное, все-таки Гина, а не того, кто грозился его прикончить – и поворачивается ровно в тот момент, когда двое останавливаются рядом, и тут же вспыхивает чуть неловкой улыбкой. – Доброе утро, – Канаме улыбается ему в ответ, чуть заторможено протягивая руку для приветствия: Хисаги сам находит чужую ладонь, помогая в установлении контакта. Гину он только кивает, не делая ни шага в его сторону. Как раз в этот момент собеседник выглядывает из-за его плеча на подошедших старшекурсников, но еще никого не узнает: его обнаруживают быстрее, чем он сам успевает сориентироваться. – Вот так на, какая встреча, – тянет Ичимару, щурясь еще тоньше прежнего, – Изу-уру. Издевательски-тонкий голос на грани шипения бьет по подкоркам до того узнаваемо, что хочется закрыть уши, только бы его не слышать. – Ты? Кира прямо так и замирает, только не взрывается вслух отборной бранью. Вместо этого лишь косит взгляд и прячет глаза за челкой, чтобы не видеть нахальной улыбки, но наглая морда с растянутыми в тонкую ниточку губами и узким прищуром все равно стоит ужасно яркой картинкой воображения. Гад редкостный. – Я тоже рад тебя видеть, Изуру. Гин пытается протянуть руку и до того миленько улыбается, что Кира, едва сдерживаясь, открыто его игнорирует и почти сразу под первым попавшемся предлогом покидает небольшую компанию, окликнув за собой Хисаги. Шухей успевает только скользнуть удивленным взглядом с одного на другого и растерянно поднять глаза на Канаме. Не дожидаясь вопроса, тот молча пожимает плечами и кивает коротко, предлагая догнать товарища. И юноша, тихо извинившись перед старшими и пожелав хорошего дня – причем делает он это все вполоборота от Ичимару, вместо взгляда на него всматриваясь в темные очки, словно выглядывая в них свое отражение, – следом за Изуру скрывается в толпе. До Гина сквозь гул чужих голосов доносится грязная ругань вперемешку с пожеланием его убить, и в ответ на это довольная улыбка отпечатывается на лице. – Не перестаешь удивлять, – вздыхает Канаме, провожая обоих невидящим взглядом. – Что ты мог с ним сделать за десять минут разговора? – Мне просто стало интересно, как он воспримет меня в другой реальности, – Гин легкомысленно пожимает плечами и следом за товарищем сквозь шумную толпу проскальзывает в дальний коридор. – Не раскрывать же всех карт сразу. – И поэтому ты вывел из себя даже самого спокойного лейтенанта, – без капли удивления или возмущения, скорее, просто задумчиво: кого еще может довести до края этот придурок? Похоже, каждого без исключения. – Есть ли хоть кто-то, кто может тебя вытерпеть? – Конечно, – самоуверенно заявляет Ичимару. – Сто лет господин Айзен терпел. Не проходит и доли секунды, как Гин физически ощущает нарастающее напряжение – сгущением едва теплящейся в его спутнике реацу. – Если ты еще раз про него скажешь, клянусь, я закопаю тебя за углом. – Выходит, я встречусь с ним раньше тебя? Как жаль. А ведь господин Айзен наверняка захочет видеть своего верного офицера… О том, что Ичимару всего лишь издевается, Тоусен, конечно, знает – но терпеть даже со знанием проще не становится. Еще немного – и они точно сцепились бы прямо здесь, посреди коридора, но, к счастью, дверь перед ними распахивается и преподаватель приглашает студентов в лекционный зал. Гин с дерзкой усмешкой победителя останавливается на пороге, привалившись к стене, пропускает вперед товарища, сверкающего на него невидящими глазами сквозь темные линзы, и сам проходит следом. Если бы Канаме позволили теперь вернуться на несколько лет назад – ни за что бы не пошел к объявившемуся вдруг рядом Ичимару. А ведь тогда он – молодой еще был, глупый, менос его подери – так обрадовался ощущению этой льдисто-колючей, до сих пор чудом живой реацу, что был готов даже закрыть глаза на прошлое… Зря понадеялся, что в новой жизни лисьи повадки могут измениться. – Ты бесишься, как голодной волчонок, Канаме, – смеется ему в спину Гин. – Значит, загрызу в следующий раз, лисица драная. – Ну разве господин Айзен тебе это прос… Договорить он не успевает, едва увернувшись от удивительно точного удара под ребра. – А все-таки не такой уж ты слепой, – довольно мурлычет Ичимару, без разрешения занимая место рядом с устроившимся уже на верхнем ряду напарником. Тоусен только устало вздыхает, всерьез надеясь как можно скорее разойтись с проклятым лисом, и ловит себя на невольном сочувствии к лейтенанту Кире, которому этого мерзавца снова придется терпеть до самой смерти…