мир живых, лето 2021
– С Хисаги слишком хорошо. Я прав? – Ичимару смеется небрежно и совершенно бессовестно сверкает глазами, усмехаясь, как лисица. – С ним слишком легко. А ты не умеешь просто принимать. Ты привык умирать за свою любовь. – Возможно, – легко соглашается Изуру. – Но я не могу отказать себе в чувствах. – У тебя есть время подумать, – снисходительно напоминает Гин. – Я все решил, – он только улыбается, поглаживая по волосам устроившегося на его коленях Ичимару – такой нежный, мягкий и притом непоколебимо уверенный. Настоящий. – Я люблю тебя, Гин. В ответ он слышит лишь довольное лисье мурлыканье. Ни слова больше.***
Гин никогда ничего не говорит – Киру это начинает всерьез тревожить. Откуда узнать, как догадаться, что узкий прищур именно здесь, именно с ним – отнюдь не привычка, а попытка спрятать истину за рябью ресниц, что улыбка – не высеченный в мраморе рельеф тонких губ, а способ говорить без слов и молчать вслух? Гин и хотел бы, может, говорить с ним, хотел бы совсем до безумия – это не Общество душ, не Готей-13, не отряд, на нем нет капитанского хаори и на Кире нет лейтенантского шеврона, в спину не дышит Айзен и ребра не ломаются от мощи хогьеку. Здесь тихо, спокойно и безопасно, здесь можно – без далеких целей, без туманных стремлений, здесь можно просто и искренне – змея не умеет, но он готов научиться… Но Гин молчит. Есть у него одно нелепое для образа двуличной твари свойство – всегда исполнять обещания. И именно поэтому он не может ничего обещать: знает, что не исполнит. Сколько им дадут? Неделю, месяц или пару лет? В сравнении со сроками Общества душ это жалкие мгновения. А потом… Может, конечно, Урахара придумает какой-нибудь очередной гигай-рейгай или менос знает какую субстанцию, в которой можно спрятать духовную энергию живого человека. Они потеряются в этом мире навсегда, а потом вытащат душу из временной оболочки и, когда придет время умирать, спрячутся в гигаи снова, и это будет еще небольшая отсрочка конца, а потом – опять, еще и еще. Может быть… Но эти мысли прячутся глубоко внутри: Ичимару никогда не думает о том, что будет дальше. Змея не умеет чувствовать, беспокоиться и ждать. Змея может только здесь и сейчас. Сполна. До предела. Только даже в самых простых и невинных повседневных мгновениях находится то, что бьет под дых в разы сильнее, чем реацу Айзена и его Кьека Суйгецу, до прерванного дыхания и плывущего перед глазами тумана. У Ичимару есть целый сборник стихов неизвестного автора – Изуру зачитывается им до сих пор, постоянно отыскивая в памяти знакомые отрывки из прекрасных произведений, но откуда и почему они там – все еще не знает, потому что нигде и никак не получается найти ни автора, ни самих стихов. Гин смеется в ответ на его замешательство и говорит, что это единственный экземпляр на весь Мир живых. – А у мертвых, значит, есть еще? – по-доброму усмехается Кира на его неуместное определение живых. – Как знать, – задумчиво тянет в ответ Ичимару. Его нервного вздоха Изуру не слышит и не замечает мелькнувшую на мгновение тяжелую тоску – а он с трудом сохраняет сознание и сгущает жалкие остатки реацу в области живота, чтобы выдержать без воя режущую боль. Как хорошо, что Кира не знает, на что смотреть. Или почти не знает. У Гина между лопаток – татуировка с цветком календулы, крупным, острым, с лепестками-лезвиями. Изуру невольно цепляется за него взглядом каждый раз, а по вечерам осторожно и невесомо скользит ладонью по худой спине, пересчитывая позвонки, выводит подушечками пальцев контуры рисунка, целует каждый лепесток, когда он засыпает. А потом, падая рядом и прикрывая глаза, все думает – зачем? Какой смысл кроется за ломаными узорами? О чем говорит – кричит отчаянно – черный рисунок сквозь бесконечное молчание его обладателя? Календула – постоянство и верность, вечная любовь. Календула – сомнение, ревность и страх. Календула – плач по мертвому. Календула – боль и отчаяние. – О чем это, Гин? – негромко спрашивает Изуру, обводя внешнее кольцо лепестков. – Это… – Ичимару на миг замирает, слова встают поперек глотки, и усилием воли приходится проглотить лишние звуки, чтобы продолжить с привычной усмешкой: – Подарок от Общества душ. Чтобы не забывал. Искусственность чуть вздрогнувшей в уголках полуулыбки выдает сразу, что истина намного сложнее, чем небрежная шутка – но Кира не сможет даже предположить, что в искусно вычерченном знаке таится куда больше, чем пара слов. Календула на спине Ичимару – целое послание. Сомнение. Боль. Страх. Отчаяние. Потеря самого дорогого… Верная и вечная любовь, сквозь все миры и перерождения.