общество душ, лето 1922 (2022)
– Да тише вы! – Смотрите, к нам командиры пятого отряда! – Так рано? Экзамены же только через полгода. – А кто его знает… – Говорят, они выбирают будущих бойцов отряда. – Так это только для таких как Хисаги… Кира подбегает к товарищам намного позже после начала сбора, пропуская все предупреждения и не замечая сразу скользящие вдалеке фигуры. Когда же до него долетает взволнованный шепот о высоких гостях, он замирает в такой спокойно-идеальной выправке, что позавидует любой действующий офицер. У него это в крови – сквозь волнение и тревогу выглядеть как положено, но при том без напускной серьезности или наигранной радости. Просто – оставаться собой. Даже под тяжелым взглядом самого капитана Готей-13. – Д-доброе утро, лейтенант Ичимару… – неловко запинаясь, кланяется однокурсник. Изуру вдруг ловит на себе колючий от невозможно узкого прищура взгляд. Вздрагивает всем телом, всей душой – и никак не может отогнать странное видение, где уголок губ лейтенанта незаметно дергается, чуть опускаясь, глаза приоткрываются и в короткие мгновения обретают беззаветную глубину осмысленности и искренности, будто заглядывая вглубь. И взгляд этот почему-то кажется ужасно знакомым… Опять глупости какие-то выдумывает. Не замечает даже за своими фантазиями команды “вольно” и вздрагивает от непривычно взволнованного голоса Шухея: – Капитан прибыл на смотр. Пойдем. – Не стоит, Хисаги-сан, правда, – негромко бормочет Изуру, едва поспевая за шагающим впереди товарищем, ловко лавирующим между кучками студентов. – Я не хочу быть… – А я хочу, чтобы в моем отряде служил такой офицер, как ты, – обрывает Шухей уверенно, но оглядывается с прежней добродушной полуулыбкой. – Еще вопросы? – Возражения, – упрямо повторяет Кира, но его уже не слушают. – Капитан Тоусен! – отбившись от толпы студентов, офицер поднимается к командиру и кивком приглашает Киру следовать за собой. Тот смущенно одергивает рукава формы, но взгляда не опускает и спину держит почти ровно. Почти спокойно замирает за спиной старшего товарища, как бы скрываясь от невидящего взгляда – контрастно-белая тень на фоне черной фигуры. – В чем дело, Хисаги? – Капитан Тоусен, я бы хотел.. рекомендовать… – Ка-пи-тан Тоусен, – как сухой сук трещит имя, произнесенное до жути наигранным почтением. – Не-спра-вед-ли-во. Незваный гость вырастает рядом длинной чуть покачивающейся тенью. Шухей в первое мгновение вздрагивает, как от бесшумного появления пустого: мертвенно бледный, угловатый лейтенант в черной форме всерьез напоминает меноса гранде из старых учебников. Канаме жестом просит подчиненного подождать. – Слушаю вас, лейтенант Ичимару, – ровный обычно голос капитана чуть вздрагивает на последнем слоге, отчего Гин улыбается только тоньше: молодой офицер еще не приловчился замечать тщательно скрытый смешок в речи командира и потому не обращает на мелкие намеки внимания, но он за столько сотен лет привык понимать Канаме с полувзгляда. Ох уж и наиграются они в этой жизни… – Видите ли, ка-пи-тан Тоусен, – с самым отвратительно наигранным сожалением продолжает лейтенант, – этот юноша уже зачислен в пятый отряд, и мы никак не можем вам его уступить. Кира, совершенно не задумываясь о нормах общения со старшим по званию, переводит на Ичимару абсолютно ошарашенный взгляд, но тот лишь улыбается тонко-тонко и щурится, как лисица – непонятно даже, на него смотрит или сквозь. Или.. нет. Понятно. Прямо сейчас. Короткий, скользящий взгляд. На миг приоткрытые губы. Едва заметный жест рукой… О чем он только думает, черт возьми? Тут его судьбу решили на всю жизнь вперед, а он свое будущее начальство так бесцеремонно рассматривает. – Если так, то не смею спорить, – Канаме сдержанно кивает. Будь они значительно моложе – прыснули бы уже оба со смеху, но опыт – который уже десяток здесь и сотни лет до – позволяет легко держать себя в руках, ничем не выдавая смущения. Настолько безупречно, что даже Айзен, проходящий мимо, лишь бросает вопросительный взгляд на лейтенанта и после безмолвного обещания объясниться позже уходит молча. Не замечает, что за заговор внутри заговора плетется между его верными соратниками – а это очень-очень зря… – Тогда не задерживай товарища, Хисаги. – Есть, капитан! Тоусен и сам тут же пропадает в шунпо, и лейтенант Ичимару безо всяких условностей машет молодым офицером с фирменным “бай-бай” и возвращается к капитану, ожидающему неподалеку рядом с кем-то еще из соратников – номера на белом хаори на таком расстоянии парням уже не видно. – Да ты, смотрю, нарасхват, – негромко замечает Хисаги, явно сбитый с толку таким интересом к другу со стороны командования пятого. Хотя сам Кира, похоже, удивлен куда больше. – Не переживай, – он чуть подталкивает застывшего без движения Изуру, так и не оторвавшего взгляд от насмешливой улыбки Ичимару, что видна теперь только в профиль и оттого кажется еще острее. – Капитан Тоусен тоже в пятом начинал. Говорят, у капитана Айзена служить хорошо. Только к лейтенанту его привыкнуть надо и не обращать на него внимания… Кира в ответ бездумно кивает. Как же, не обратишь тут внимания… Даже на таком расстоянии он до сих пор чувствует на себе его взгляд, но беспокойства это почему-то не вызывает – и очень странно: даже студенты знают об отвратительной репутации Гина в Готее. Впрочем, Ичимару своего новоявленного офицера долго на терпение не испытывает и, как только капитан завершает разговор, поворачивается к нему с выражением самым невинным, как нашкодивший лисенок. – Что это было, Гин? – Что было? – Этот студент. – Ах, он… Так ведь ваш будущий офицер, капитан Айзен. – Это я понял, – у него, вероятно, иммунитет к раздражающей манере лейтенанта – любой другой командир бы тут же отправил с глаз долой в какой-нибудь одиннадцатый. Или в двенадцатый сразу, на опыты Куроцучи. – Почему я об этом узнал от тебя? – Как вы холодны, капитан Айзен, – досадливо вздыхает Гин. – Он просто мне понравился. Ведь вы видели его на тренировках и в бою. И его реацу… – улыбка тонкая, змеиная, и шелест голоса по секундам тише и загадочнее. – Он станет хорошим воином и прекрасным дополнением вашего плана. – Иначе говоря, у тебя просто страсть к молоденьким аристократам, – невозмутимо заключает Айзен. – Можно и так. – У руконгайцев есть дурная привычка портить слишком правильных сейрейтейских мальчиков, – безразлично продолжает он, и только отвратительная до тошноты высокомерная насмешка чувствуется в каждом слове. – Это ваш способ протеста? Вызов столице? – Как знать, капитан Айзен, – Ичимару с неизменной улыбкой качает головой. – Как знать… Вот уж нет, это они уже проходили. И все, на что способен Кира без давления нормами, уставами и вековыми традициями, Гин познал и прочувствовал сполна. В этот раз задача у них обоих будет значительно сложнее: исправить вечного руконгайского бродягу. И почему-то он уверен, что Изуру с этим отлично справится…***
А в ту же самую минуту в маленьком магазинчике сладостей на окраине Каракуры раздается душераздирающий страдальческий стон. – Опять двенадцатый отряд Дангай закольцевал… Ну сколько можно ваши временные петли выправлять, капитан Куроцучи? – устало вздыхает Урахара, прекрасно зная, что говорит с пустотой: даже если бы рискнул теперь обращаться к Готею, откинувшееся на десятки лет назад Общество душ и сам Маюри не поймут ни слова из его речи. Спустя еще пару мгновений из-под шляпы даже показываются сверкающие не то удивлением, не то бессильной злобой глаза: – Ка-ами-сама, так тут сто лет… – Выдохни, Киске, – зевает на фоне Йоруичи, по-кошачьи потягиваясь, – зато теперь точно Айзена ликвидировать успеем…