Злой человек, твой человек

2010 год Любить себя, когда все остальные тебя ненавидят, наверное, самое жалкое. Не бояться себя, когда пугаешь всех остальных, наверное, самое сложное. Комната Тайлера была маленькой коробкой, пять шагов в длину, четыре в ширину, он сам посчитал. Кровать, стол и тумбочка. Был ещё стул, но он сломал его. Мальчик не мог забыть пустые глаза отца, когда тот выкидывал деревяшки. - Как и ожидалось, - прошептал он, даже не думая, что сын услышит его. Но Тайлер всё слышал. Мальчик виделся ему тигром в клетке и отец ждал, когда он начнёт нападать. Только Тайлер был мышью, а когда её загоняют в угол под действием адреналина маленький зверёк бросается в атаку, даже если это бесполезно, даже если всё равно умрёт. Перед той вспышкой гнева Тайлер просидел в комнате пять дней подряд. Даже для их необычной семьи это было много. Всё зависело от состояния отца, если его депрессия ухудшалась, то мальчик мог неделями не покидать пределы своей коробки. Всё случилось внезапно. Сердцебиение участилось, по телу стал распространяться жар, Тайлер хотел не просто снять одежду, он хотел снять кожу, избавиться от своего тела, которое вдруг стало ловушкой. Мальчик не хотел ничего чувствовать, хотел отключиться. Он тянул свои короткие волосы до боли, кричал, бил по полу сначала ногами, потом руками. Реальность казалась такой туманной, иллюзорной, будто он прямо сейчас может разрушить всё одним ударом. И какая разница что он делает, какая разница молчит он или кричит, какая разница насколько сильно он бьёт. Главное, что это помогает заглушить боль от зияющей дыры в его груди, боль от пустоты. Ему даже стало весело. Самой яркой вспышкой стал момент, когда он швырнул стул в стену. Так сильно, что тот разлетелся на части. Простой мальчик так бы не смог, но он сын хайда, какой бы жёсткой щёткой не пытались это стереть. Однажды любимая жена родила офицеру сына, а потом ужасный монстр оставил ему своё подобие. И всё это был один Тайлер. Он соврал, сказав, что случайно сломал стул, на самом деле ему полегчало. Ломать вещи вместо того, чтобы ломать себя, оказалось эффективнее. Но стул был не первой такой вещью, раньше в комнате Тайлера стоял светильник. С того раза в комнате мальчика не хранилось ничего острого или стеклянного. 2014 год Отец Тайлера Галпина никогда не учил сына драться. Он учил его подавлять себя, запираться в комнате и не спрашивать о маме. Когда офицер стал отпускать его на улицу, мальчик быстро нашёл себе компанию. В основном это были дети из неблагополучных семей, беспризорники, карманники, маленькие наркоманы. Но Тайлеру это было неважно, всё лучше чем его коробка. Он стал тем самым противным мальчиком, который поддакивал вожаку стаи и пытался заполучить его благосклонность. Надо сказать, получалось у него это отлично. В основном они издевались над изгоями, которые гуляли по городу одни. Это был ещё один из многочисленных уроков, которые усвоил Тайлер. Изгоев не любят, поэтому он ни за что не должен раскрыть себя. Но правда всегда всплывает наружу. - Эй, Галпин, один из уродцев Нэвермора рассказал, что твоя мамочка там училась, - поприветствовал его однажды Гордон, тот самый «вожак». «Чёрт», - подумал Тайлер и к его несчастью это отразилось на его лице. Отщепенцы такое чувствуют, чувствуют твои гормоны, страх, волнение. Один факт про Тайлера Галпина - он не всегда был хорошим лжецом, в детстве его часто ловили на утаивании правды. Второй факт - тот день был одним из самых худших в его жизни. Он навсегда запомнит боль, когда ломаются пальцы под подошвой ботинка, звук, когда тонкие кости хрустят после каждого удара ногой, и вид, вид кровавого месива на костяшках. А ещё как пинают в живот, бьют в нос большим кулаком, качают за ноги и руки в разные стороны, а потом кидают на груду строительного мусора. И всё это в его кошмарных воспоминаниях кончается химическим запахом в ржавом металлическом баке, который оказался намного меньше его коробки. 2017 год Вспышки агрессии участились. Тайлер часто приходил домой в синяках, бил посуду и, что стало последней точкой, наглотался таблеток. - Я так больше не могу. Ты не ребёнок, а наказание. Завтра отвезу тебя в летний лагерь для таких, как ты, - ворчал отец, пакуя чемодан. Вещей было немного, поэтому всё легко влезло. - Для изгоев? - тихо спросил Тайлер, мешая в тарелке суп. Не нужно было этого говорить. Отец резко выпрямился и нахмурил брови. - Что за чушь ты несёшь? Ты не изгой и никогда им не был. Это учреждение специально для проблемных детей, они помогают со вспышками гнева, зависимостями… суицидальными наклонностями, - последнее он сказал тихо. Они предпочли не обсуждать тот случай, после выписки из больницы отец молча забрал его домой и запер в комнате на неделю. - Психбольница что ли? - парень оторвал взгляд от тарелки и перестал мешать, всё равно он ничего не ел. Отец предпочитал не смотреть ему в глаза, поэтому пошёл к холодильнику и достал оттуда банку пива. - Не называй это место так и больше ни о чём не спрашивай. Заберу тебя в конце августа и давай без глупостей, чтобы мне не пришлось лишний раз ехать туда и разгребать твоё дерьмо. На этом разговор был закончен. Утром отец отвёз его в «лагерь для трудных подростков». Вместо палаток большое белое здание, вроде больницы. В комнатах по четыре койки и у каждого шкаф. А ещё специальные комнаты отдыха с журнальными столиками и настольными играми. Это пожалуй было самым замечательным местом, где Тайлеру удалось побывать. Соседи попались буйные, но он не жаловался, сам ведь был таким же. Ему нравилось наблюдать как другие дети играют, но сам обычно держался в стороне. - Не хочешь присоединиться, Тайлер? - спросила мисс Торнхилл, рыжеволосая медсестра в очках. Она ему нравилась, всегда добрая и готова выслушать. - Отец говорит, что мне лучше сидеть тихо, - поделился мальчик. - Тебе наверное одиноко. Впервые Тайлер задумался об этом. Всю жизнь он чувствовал тоску и боль, возможно, это оно и есть, одиночество. - Мне нельзя это говорить, но я думаю, что если бы мама осталась жива, всё было бы по-другому. - Твоя мама… она ведь училась в Нэверморе? - осторожно спросила Торнхилл. Тайлер напрягся, после этого вопроса его обычно били. - Откуда вы знаете? - Я училась с ней, мне даже известно, что она была хайдом… как и ты.

***

2014 год Двадцать восьмого ноября Ксавьер Торп впервые встретил Уэнсдей Аддамс на похоронах своей тётушки. Во всю эту церемонию маленькая девочка вписывалась лучше всех, словно ангел смерти, живущий среди костей и праха. - Она красивая, - шепнул маленький Ксавьер своей наставнице. Женщина сопровождала его повсюду: на уроках фехтования, этикета, французского и итальянского, на торжественных мероприятиях, как, например, это. Мероприятие которое у его отца не было времени посетить, поэтому он отправил туда сына, букет цветов и даму средних лет. - Боже, мой! Не ребёнок, а маленький демон. Держись от неё подальше, Ксавьер, иначе испортишь свою репутацию, - женщина говорила с французским акцентом, из-за чего её слова казались ещё более резкими. Прошла почти половина церемонии, когда наставницу окружила толпа болтливых дамочек. Это было любимое время Ксавьера, когда она теряла его из виду и он мог избавиться от неё хотя бы на час, а может на самом деле наставница так избавлялась от него, но это не важно, оба в итоге получали то, что хотели. - Ксавьер Торп, - мальчик протянул руку сидящей в одиночестве девочке в чёрном платьице. - Уэнсдей Аддамс, - она протянула в ответ руку и Ксавьер неумело поцеловал тыльную сторону её ладони, как его учили на уроках этикета. - Целовать руку девушки - издержки патриархального общества. Этим ты акцентируешь внимание на наших половых различиях, - холодным тоном ответила Уэнсдей. Это застало Ксавьера врасплох и он растерялся. На её лице читалась неприязнь, и если он сейчас же это не исправит, она уйдёт. - Тогда ты можешь поцеловать мою руку, - смущённо выпалил он первое, что пришло в голову. Этот ответ пришёлся ей по душе, и Уэнсдей даже чуть улыбнулась, почти незаметно. А потом прикоснулась мертвенно холодными губами к его ладони, от чего на щеках Ксавьера проступил лёгкий румянец. - Поиграем в прятки? - предложил мальчик. - Игра для отсталых в развитии детей. Я бы предпочла нарды, - холодно ответила Уэнсдей. Ксавьер заметно приуныл. - Папа запрещает мне играть в азартные игры, говорит это испортит мою репутацию. - Бред. Это развивает стратегическое мышление и внимательность, - возмутилась Уэнсдей. - Даже если так, играть я всё равно не умею, - вздохнул Ксавьер. - Тогда сыграем в прятки, - уступила Уэнсдей. - Только искать буду я, и если с тобой что-то случится, скажу, что мы никогда не были знакомы. На лице Ксавьера появилась очаровательная улыбка, и на щеках проступили ямочки. - Только не подглядывай! - крикнул он, убегая. Уэнсдей нашла его за десять минут после начала игры и за десять секунд до того, как он успел превратиться в пепел. К концу похорон они сидели под столом с едой, прячась от наставницы Ксавьера и матери Уэнсдей. - Мильтон в «Потерянном рае» показывает согрешение, как утрату людьми бессмертия, но при этом, сохранение свободомыслия и разума, которые чаще служат во зло человеку. Однако это его право – обратить их, куда угодно, - рассуждала девочка. Достаточно быстро их беседа перешла к теме античных поэтов. - Он показывает грехопадение, как реализацию свободы выбора, которую Бог даровал людям. Избирая благочестивый образ жизни, человек сможет вновь обрести Рай и искупить первородный грех, - соглашался Ксавьер, складывая бумажную салфетку в самолётик. - Мильтон нравится мне больше, чем Шекспир. - А ты не так глуп, - сказала Уэнсдей, из её уст это звучало как самая высшая похвала. - Не считаю это лучшим своим качеством, - ответил Ксавьер, как всегда отвечал на подобные комплименты. - К тому же, даже если я цитирую Платона, в жизни всё равно ничего не понимаю. После этой встречи они не виделись шесть лет, но Уэнсдей осталась счастливым воспоминанием в памяти Ксавьера, маленького принца, запертого королём-отцом в высокой башне.