Железо внутри, железо снаружи

Комнату команды JNPR заливали лучи вечернего Солнца. Были слышны скрип ручек и шуршание бумаги, а также тихие голоса, как много раз до этого, но здесь было что-то не так, как прежде. Вместо ноток тепла и товарищества остался лишь холодок недоверия и неверие в ранее произошедшие события. Руби ненадолго отвлеклась от записей в своих толстых и исписанных тетрадках, где можно было заметить множество формул и задач по математике, которые она решала с Жоном. Роуз посмотрела налево и высоко вверх, прямо в лицо Арка, который старательно объяснял ей то, что она пропустила в школе. Раньше в такие моменты Руби в первую очередь подмечала красоту форм лица и голубых глаз, которые были наполнены целеустремлённостью в её обучении. Для блондина это было словно обучение скаута с потенциалом, вкладом в будущее Ремнанта, на которое не жалко потратить часть своего времени, а в глазах Руби это был признаком дружбы и заботы. Но сейчас в голове Роуз были другие мысли и образы. Командир команды RWBY в этот момент представила как с грубых рук Арка капает яркая артериальная кровь, как на лицо кузнеца войны попадают брызги алой жидкости, которая мерно и медленно будет стекать с его подбородка. Она вспомнила те трупы, которые были превращены в отвратительное месиво, стоны раненых и сошедших с ума фавнов. Эти мысли приводили маленькую девочку в ужас. Руби никогда не представляла себе, что неплохие люди могут быть настолько жестоки, чтобы после совершённого вести себя, как будто ничего не случилось. — Руби, не отвлекайся. — сказал кузнец войны, заметив, что Руби перестала записывать. Ровный и жёсткий голос вывел Роуз из полутранса её мыслей. Несколько раз девочка моргнула, ей казалось, что с ней заговорила гора из чистого железа. — Х... х... хорошо! — несколько раз запнувшись от удивления и небольшого шока, словно её ударили током, произнесла тихо Руби. Маленький жнец начала записывать с ещё большим усердием, чтобы отвлечься от своих мыслей, уйдя полностью в учёбу. Но это не сильно помогало и в её голове до сих пор зрел вопрос, который она только сейчас осмелилась задать. — Зачем? — произнесла Руби, будто трель колокольчиков на фоне затихшего чудовища в человеческой шкуре. — Что ты имеешь ввиду? — спросил Жон, понимая, что Роуз задала этот вопрос не по поводу учёбы, чем несколько разозлило Железного Воина и вызвало в нём раздражение. — Зачем ты их убил? — сказала девочка, посмотрев в озёра глаз своего друга. Арк'тур медленно вздохнул. Его очень злило местное отношение к смерти и врагам, которое он считал мягкотелым, неприспособленным и лицемерным. Когда судьба человечества на Ремнанте стоит на волоске от гибели, когда гримм уже разинули пасти, чтобы вцепиться в глотки людям, когда внутренние враги строят козни, дестабилизируют обстановку и подрывают обороноспособность от врагов внешних, нет места местной жалости. — Они были врагами, а врагов надо истреблять. — ответил кузнец войны. — Но у них были семьи и близкие, которые их ждали, тебе их не жалко? — спросила Руби, несколько раз пробежав по телу Арк'тура, она на краткую секунду представила чувства своего отца и сестры после новости о её смерти и Роуз стало от этого больно на сердце. — У меня тоже есть семья, которую я люблю, мать, которая ждёт меня дома живым. Я победил и остался в живых, потому что я убил их. — сказал Жон, твердым и решительным голосом, ведь это был его взгляд на истину, который он считал исключительно правильным. — У тех фавнов были мечты и желания, которые они хотели исполнить, за каждой маской скрывалась личность! — возразила Роуз. — Руби, как ты можешь не понимать, что в момент битвы надо раздумывать о двух вещах, связанных с противником, какие у него планы и как его наиболее эффективно и быстро убить? — со всей прогматичностью Железных Воинов сказал Арк'тур. Маленькую девочку поразило, что её друг так говорит о смерти, будто это простая обыденность, словно не было за этим горя и слёз от потери близких. Она чуть затряслась от мысли, что её близкого убьют, а убийца будет оправдываться такими словами. Ей казалось это неправильным, как минимум, потому что Жон просто не беспокоится о убитых им фавнах, не понимая, что за каждым из них могло стоять будущее, ведь, например, из солдат Великой войны получались художники, писатели, учёные, инженеры, политики и просто добрые люди, без которых невозможно представить современный Ремнант. А сколько таких личностей могло быть среди тех фавнов? — А если бы среди них были полезные в будущем для Ремнанта фавны? — спросила Руби, зная о приоритете Жона на эффективность и его холодный расчёт во всём. — Возможно и были, но тогда они, наоборот, представляли опасность для будущего Ремнанта. Риск потери гипотетических и маловероятных полезных членов общества был оправдан возможными потерями от полностью успешного ограбления порта Белым Клыком, если бы мы действовали намного медленней. — сказал Жон. — А если бы твой родственник погиб в бою? Ты бы так же и о противнике думал, оправдывал такими же словами? — поинтересовалась Руби, пытаясь понять ход мыслей Арка. Жон на секунду задумался и не смог сразу ответить. Он терял боевых братьев многими тысячами, в те моменты кузнец войны испытывал подобие печали, но она всегда быстро проходила при помощи холодного расчёта и подготовки к вероятным потерям, особенно это усилилось после воссоединения легиона с Пертурабо, которого сам Арк'тур безмерно уважал и любил, как подобает космодесантнику любить своего примарха. А обычных смертных кузнец войны вообще не замечал в качестве личностей, а лишь как ресурс, который нужно правильно потратить ради победы, и в дальнейшем, когда в качестве вспомогательных частей к Железным Воинам отправляли всякое отребье и мусор из штрафных частей Имперской Армии, Арк'тур стал презирать и ненавидеть смертных, которых Железный Воин с лёгкостью мог бросить в огонь любой битвы. Но сейчас кузнец войны не мог с лёгкостью сказать, что смог бы легко расстаться со своей матерью или сёстрами. Он даже не мог представить какого это будет, потому что у него не было близких смертных, с которыми он мог хоть как-то поговорить на отстраненную от войны тему. А вот что будет с тем, кто их убьёт представлял он очень хорошо. — Я просто найду его и убью за кровь моих близких. — сказал Жон, на секунду приподняв плечи и наклонив голову на бок, будто это был самый лёгкий и понятный вопрос, не требующий ответа — Тогда, по твоей логике, к тебе должны прийти убить тебя очень много кто. — сказала Руби, понимая, что переубедить Жона ей не получится, легче будет мыши сдвинуть гору. — Пусть приходят. — фыркнув, ответил Арк'тур — Землю для их могил я найду. — Примерно такого ответа я и ожидала. — вздохнула и несколько раз покачала головой Роуз — Ты хоть понимаешь, что это будет настоящий цикл убийств и мести? — Понимаю. И согласен на продолжении этого цикла до самой смерти, ведь это означает, что мне будет кого убивать. Я всё равно не собираюсь умирать в постели, просто не проснувшись. — сказал Арк'тур. Маленький командир не могла понять Жона. Неужели Арк не хотел спокойной старости, а всё время сражаться и умереть в бою? Руби тоже мечтала о сражениях, подвигах и спасении человечества, как и Жон, в её понимании, но также у неё были смутные мысли о своей старости, где у неё будет семья, друзья и возможность покупать себе печенье сколько она сама захочет, а у Арка, по-видимому, таких мыслей не было. Это очень удручало Роуз, ведь она представляла себе как все члены команд RWBY и JNPR будут жить на одной улице, в одном из городов или деревень Ремнанта, всё время ходить друг к другу в гости, веселиться и рассказывать истории из жизни. Но, если судить по словам самого Жона, блондина там не будет, ведь он будет занят, а именно наматывать чьи-то кишки на свои большие кулаки. Хотя по внешнему виду нельзя было сказать, что что-то иное будет в судьбе кузнеца войны, хоть Руби и старалась это всё время отбросить и представить себе его светлое будущее, наполненое миром и радостью, где-нибудь на должности начальника НИИ, архитектора, начальника компании или на другой работе, на которой Жон сможет применить свой ум для хорошего дела, а не для смертоубийства. — И это стоила той "славы", которую ты получил? Ты доволен ею? — спросила Руби. — Я выполнил свою задачу и этого достаточно. — сказал Арк'тур, презирая и ненавидя слова прессы о нём, которая всячески пыталась принизить его заслуги. Почти все новостные компании старались выставить новость о бое в порту и его результаты в том или ином свете, который будет наиболее выгоден для каждого агентства или приятен и близок к взглядам одной из сторон многочисленных споров. Всякие глупцы пытались, да и сейчас стараются, подзаработать как можно больше денег, создавая всё более зацепляющие заголовки и статьи, заставляя Жона хотеть их крови у себя на руках. Это очень раздражало кузнеца войны, ему было противно от количества эмоций и попыток вызвать оные у зрителей, почти не было сухих фактов и цифр, из которых человек сам мог сформировать свою точку зрения. — По моему мнению, эти слова не очень правдивы. Да, Труподав? — произнесла Руби, зная, что Жон ненавидит это прозвище, но может раскрыть его настоящие чувства, так что риск быть целью гнева блондина был оправдан. Жон медленно вздохнул и посмотрел в окно, долгим и пронзительным взглядом, словно целился во что-то. Блондин внутренне кипел. Он ненавидел это прозвище, как напоминание о его ужасном и отвратительном прошлом, о умершей мечте о светлом будущем человечества, о преданном долге и нарушенных клятвах, об ужасной несправедливости в получении славы, наград и почёта, о принижении его легиона и примарха, которые были, по мнению самого Арк'тура, первыми после Хоруса и его 16-го легиона, о боли самой ужасной гражданской войны в истории человечества. Но ещё кузнец войны воспринимал это прозвище как оскорбление и принижение его стараний и умений, он отдавал всего себя наукам и победе, но получил за это одни проклятья и обвинения. Впервые, когда его прямо в коридоре обратились по прозвищу Труподав, он крикнул с показной яростью, которую блондин выпустил в строго определённой мере, на этих глупцов, пригрозив ужасной смертью от его рук, а затем вызвал их на бой, где с лёгкостью победил, доказав выполнимость своих угроз. Сделал это Железный Воин, заранее и строго рассудив, что данный подход будет намного действенней его обычного спокойного и ровного голоса. Кузнец войны часто так действовал и в прошлой жизни, запугивая смертных слуг, тем самым подчиняя их себе, но с Руби это может вызвать обратный эффект, да и Арк не хотел терять столь налаженные связи. Так что стоило использовать более мягкий, но всё равно строгий способ приструнить Роуз. — Руби... — медленно и более низким голосом произнёс Арк'тур, посмотрев прямо в серебряные глаза Руби, будто пытаясь взглядом прожечь в её душе дыру. — Что, Жон? — сглотнув от внезапного напряжения в воздухе, сказала Руби, очень удивившись, что Жон с таким напором смотрит на неё, как никогда раньше. В голубых глазах чувствовался гнев, словно гнев учителя к безответственному и плохому ученику, и порицание, будто Руби сейчас совершила самую ужасную ошибку в глазах Арк'тура. Маленькая девочка боялась и хотела сбежать, но старалась держаться и не показать трусость, которую так презирал Железный Воин, перед Жоном. — Ты мне очень близка, также как и Пирра, и я могу вам многое позволить, что сразу запретил бы другим... — сказал Жон, заставив разбежаться в душе Руби искоркам радости, но всё равно сохраняя страх и трепет внутри девочки от тона блондина —... но никогда, ни одному из вас и ни кому-либо ещё, я не разрешу называть меня Труподавом... Иначе ждите последствий. Это было моё первое и последнее предупреждение тебе. Руби сглотнула, затряслась и побледнела, будто Жон медленно сжал её горло. — Засим наш урок закончен. Можешь идти. — сказал Жон, махнув рукой, будто отправляя простого и уже надоевшего знакомого, а не друга. — Хорошо. — тихо пискнула Руби, быстро собрав свои вещи и побежав к выходу из комнаты JNPR, но перед тем как выйти, Роуз задала вопрос, трепещущий её — Мы друзья? — Смотря, что ты называешь дружбой. — сказал Жон, после своих слов услышав шум выходящего командира команды RWBY.