Бюрократическая возня 3

Октябрь, 2010 год.

      Часы в гостиной вдруг громко пробили полночь, знатно напугав погруженного в размышления Поттера.       Гарри вздрогнул и выронил мемуары некоего откровенно поехавшего месье Гроссо, которые держал открытыми на одной странице последние полчаса. Выругавшись, Поттер поднял совсем ненужную сейчас книгу с пола и бросил на стол, а следом сам откинулся на спинку дивана и погасил свет в небольшой комнате, оставив только камин. Всё равно читать не собирался.       Лили давно спала, да и жаворонок в лице Драко наверняка уже видел десятый сон. У Гарри же не было никакого желания отправляться в кровать, но он для вида закончил с вечерним туалетом, переоделся в пижаму и спрятался в этой забытой всеми угловой комнате с совершенно неинтересной книгой.       Последние два дня Поттер ходил нервный и как в воду опущенный, так и не отойдя от недавнего разговора с дочерью. Гарри упрямо напоминал себе, что всё идёт как должно, но это не особо помогало успокоиться. Напротив, становилось только хуже, пробуждая незнакомые до этого момента чувства, с которыми Поттер пока не понимал как справиться.       Накрывшая буря эмоций удивляла Гарри и, если уж совсем честно, вгоняла в некий ступор. Наверное, нечто схожее постоянно преследовало и супруга, но уж никак не Поттера.       Грудь разрывала обида с лёгкими нотками зависти, а приправлял эту дикую смесь пикантный соус из недовольства собой.       Внутри всё бушевало от несправедливости происходящего, в корне недовольное раскладом, и требовало активных действий, пугая силой поглотившего желания. Совершенно эгоистичного, но всецело захватившего разум.       Гарри не узнавал самого себя.       С детства привыкший считать себя альтруистом, Поттер был искренне поражён. Настолько, что всерьёз раздумывал вычеркнуть это качество из списка своих достоинств. Кажется, мистер Гарольд Малфой больше ему не соответствовал.       Увлекающаяся натура точно дала сбой, потому что Гарри не находил себе места. Совсем расхотелось быть хорошим, беспристрастным и справедливым, а уж тем более довольствоваться малым. Знатно разбалованная за последние годы сущность жаждала заполучить то, что принадлежит ей по праву, и немедленно. Отказы не принимались, как и попытки усмирить алчный, собственнический порыв.       Фантазия тем временем в красках рисовала будущее, распаляя и без того раздражённого Гарри только сильнее.       Поттер не сомневался, что все его дети будут чистейшей малфоевской породы: статные, гордые и похожие на Драко. Конечно, наверняка им достанутся и какие-то черты Поттера, но Гарри не думал, что особо выдающиеся. Уж точно никому из наследников не придёт в голову, что Драко им не отец. Вопросы будут именно к принадлежности Поттера, отчего зубы сводило от злости и ревности.       Поттер и представить не мог, что доживёт до того дня, когда будет кому-то искренне завидовать. Тем более своему же супругу.       Мерлин, даже здесь, в этом прекрасном эдинбургском особняке, построенным им же, Гарри по дурости ухитрился оказаться прокажённым. Не полноценный член семьи и рода, а так, мимо проходил и задержался. Какой позор.       Такого отношения он точно не заслуживает. Это его родные дети в конце-то концов!       Поттер всецело обожал Лили, как и заочно любил будущих мальчишек, хоть вынашивать их оказалось мучением. Но это такая мелочь, не стоящая и секундных волнений, а Гарри уже бескорыстно и всем сердцем любил сыновей. Просто так, потому что они — его.       Может, конечно, на эмоциональное состояние влияло и текущее положение, но Поттер ведь старался полностью разучиться врать себе.       Внутри всё кипело, а мозг разрывала мысль, что только он во всём виноват. Наверное, тогда хотел поступить по совести, но сейчас считал себя полным идиотом. Недальновидным и наивным, оторванным от реальности. Зачем включать голову, когда можно творить импульсивную ерунду, прикрываясь жаждой справедливости и чести, высосанной из пальца?       Нравилось ему быть жертвой или что?       Вклинившийся в мысли голосок ехидненько напоминал, что ещё не поздно всё исправить, но тут в битву рьяно вступили тщательно запрятанные остатки былого Поттера, которого хотелось прибить за всё хорошее.       Они же сейчас испуганно и истерично верещали где-то на краю сознания, продолжая нести бред, схожий с детским лепетом, но упрямо отстаивали свои идеалистические решения. Те самые, благодаря которым Гарри сейчас проклинал себя за мягкость и неспособность принимать сложные решения, когда они так нужны.       Неожиданно, но Поттер нынешний вдруг оказался совсем не доволен получившимся результатом.       Однако именно из-за этих остатков Гарри и продолжал здесь сидеть, не в силах пошевелиться. Отголоски тщательно запрятанной совести вопили, рука не поднималась, а схватка проигрывалась. Он и впрямь способен действовать только импульсивно, Драко абсолютно прав. В остальное же время — тюфяк и размазня, топчущийся на месте до скончания веков.       Угрюмый Поттер оценил жестокий урок судьбы, когда настал прекрасный момент платить по счетам.       Слабое оправдание принятому решению, но, когда Поттер ждал рождения дочери, он упустил из виду вероятность, что так сильно привяжется к Лили. Больше половины срока Гарри витал в облаках, выяснял отношения с Драко, попутно считал случившееся недоразумением и открещивался как мог. Когда там было время головой-то подумать? Тогда это казалось ничего незначащей мелочью, на которую Поттер даже внимания не обратит.       Беспросветный идиот.       Поттер не мог избавиться от ощущения, что он долгие годы наблюдал за разворачивающимся перед ним представлением, никоим образом не ассоциируя себя с главным действующим лицом. И решения принимал так же. От балды, ни на секунду не пытаясь задуматься о последствиях или о будущем.       Иронично, но проблема и впрямь была легко решаема, притом ещё до её возникновения, но Поттер же не хотел вмешивать юную леди во взрослые проблемы, которыми и становились элементарнейшие чары неразглашения, которые они, между прочим, обсуждали с Драко. И угадайте, кто с пеной у рта доказывал, что неправильно мучить несмышлёного ребёнка подобной магией.       Почему? Спросите что попроще.       В те дни Гарри не думал, чем всё обернётся. В мыслях тогдашнего Поттера всё сводилось к тому же списку, что связывал его и супруга, а Малфоя интересовала только работа. Сложив два и два, Гарри решил, что Лили прекрасно проживёт без против воли наложенных чар, запрещающих рассказывать, у кого Драко закупал шампанское для банкетов фонда.       Ну а теперь вкушал последствия этого великодушного решения.       Как сам Поттер ввязался в подобное? Очень просто, на самом деле. Произошло это, как ни странно, ещё на заре их договорных отношений с Драко, чуть ли не в первый год.       Малфой тогда крайне доходчиво объяснил, что некоторые нюансы их жизни могут встать боком им обоим. Зная импульсивность Поттера и его умение ляпнуть ерунду не подумав, вскоре после замужества Драко предложил составить небольшой список тем, недоступных для обсуждения с посторонними, напомнив, что сам ничего не может рассказывать о супруге по имеющемуся контракту, а у Гарри — карт-бланш. Наивный и мечтающий ночами о Джинни Поттер легко повёлся. К тому же там в основном говорилось о финансовом положении Малфоя, его работе и прочей ерунде, не интересной Гарри в любом случае. Как то же шампанское.       Список со временем плавно расширился до невиданных масштабов, а Гарри лишь закатывал глаза от излишней мнительности Малфоя, но со всем соглашался, раз уже ввязался. Поттера тогда продолжала греть мысль, что он скоро свалит отсюда, а если Драко опасается за свою шкуру — так тому и быть. Сдавать схемы супруга он всё равно не собирался, как и обсуждать кого угодно из Малфоев с первым встречным. Слишком много чести.       Потом вдруг стало всё равно, да и Поттер втянулся, а там уже и переезд, рождение Лили… В общем, свалить как-то не получилось. И не очень-то хотелось.       Однако, поскольку Гарри столкнулся с чарами лично, он рьяно бузил сразу после появления на свет Лили, что не нужно мучить младенца такой серьёзной магией понапрасну. Да и воздействовали они неприятно, а святой Поттер к тому моменту уже собственноручно и неоднократно накладывал их на эльфов, прочувствовав их и с этой стороны.       Малфой же был не прочь наложить их принудительно, как многие «нормальные семьи» делают чуть ли не в первую неделю после рождения, чтобы не заморачиваться в дальнейшем и не ждать взросления детей. С Драко, например, так и поступили, но спорить он не стал, оставив решение за Поттером, которому и предстояло колдовать — Малфой-то был под следствием.       Добровольно же дети принимают этот необычайно щедрый дар уже после получения палочки, что было своеобразной традицией в чистокровных кругах. В методичке по достойному воспитанию и вовсе писали, что для ребёнка это знак полноценного принятия в династию и праздник похлеще Рождества.       Наивный Гарри когда-то всерьёз верил, что его дочери в принципе не коснётся необходимость в такой магии. Может, хотел уберечь и дать право выбора. Сейчас же Поттер не понимал мотивации этого любителя бунтовать против системы и кусать руку, которая его кормит.       Но как хотелось подтвердить, что наследие Малфоев всецело принадлежит именно Гарри, а не кому-то ещё. И уж точно не никому не известной дамочке.       Так что Поттер кусал губу, машинально поглаживая себя по животу, и со вкусом предавался самобичеванию в лучшем его воплощении.       — Мой сладкий, а ты собираешься сегодня спать?       Высокий голос Драко прорезал тишину гостиной. Гарри от неожиданности выпрямился и испуганно обернулся на облачённого в халат супруга, явно только вылезшего из постели.       — Мерлин, как же ты меня напугал, — пробурчал Поттер. — Зачем подкрадываешься?       Малфой искренне удивился.       — Я не подкрадывался, — оправдываясь, проговорил он. — Просто подошёл.       Гарри тряхнул головой, расслабляясь и отворачиваясь обратно к камину. Слегка горящие угли тихонько треснули, отбросив в сторону искру.       Драко приблизился к дивану и осторожно примостился рядом. Спустя минутное молчание, Малфой вновь заговорил:       — Ты в курсе, что сам не свой в последние дни?       Поттер упрямо разглядывал угли.       — Что тебя тревожит? — продолжил наседать Драко. — Поговори со мной.       Гарри устало вздохнул и повернул голову к разглядывающему его супругу.       — Малфой, всё в порядке. Просто я беременный и эмоциональный дурак. Не забивай даже голову.       Драко подсел чуть ближе.       — А я хочу забивать голову, — заспорил он. — Что случилось? Тебе отец опять что-то ляпнул? Я же говорил, что не стоило туда идти.       Поттер фыркнул.       — Нет, Люциус здесь точно ни при чём, — тихо произнёс Гарри. — Даже наоборот. Я за него рад. Живёт и ни о чём не беспокоится.       Малфой скептически приподнял бровь, а Поттер вновь отвернулся к камину, возвращаясь к созерцанию мирно тлеющих углей.       — Драко, вот скажи, а твои родители когда-нибудь друг друга любили? — вдруг спросил Гарри.       Малфоя вопрос, как и выбранная тема, явно обескуражили, но Драко всё же ответил, хоть и с некоторым запозданием.       — Не помню такого, — спокойно проговорил он. — Они всегда были по разные стороны баррикад: любили скандалить, занимали полярные позиции по любому вопросу. Если не вдаваться в детали, то отец считал маму слишком мягкой, поэтому не воспринимал её мнение всерьёз.       Теперь удивился Гарри.       — Никогда бы не подумал, что Нарцисса — мягкая.       Драко поморщился.       — Образно, — уточнил он. — Маме никогда не нравился излишний авантюризм отца. Он всё и всегда делал по-своему, не оглядываясь на других. Отец и меня считал тряпкой по этой же причине. Хотел воспитать характер, но я его только разочаровал.       Поттер задумчиво хмыкнул. Малфой выдержал паузу.       — Знаешь, мне сейчас кажется, что их ненависть со временем переросла в игру, — с нескрываемой печалью произнёс Драко. — Настал день, когда родители будто начали нарочно делать всё назло друг другу, а я стал разменной монетой в их нескончаемой войне за влияние. Вот и вся история.       Малфой мрачно хохотнул. Гарри машинально захотел приобнять поникшего супруга, сидящего рядом, но тот почти сразу прижался, заметив жест в свою сторону. Драко положил голову ему на плечо и крепко обхватил обеими руками.       От вечернего Малфоя очень приятно пахло. Совсем слегка парфюмом и чем-то тёплым, насыщенным, похожим на мускус и ваниль. Уютно и по-домашнему.       — К чему такой вопрос, мой сладкий? — игриво полюбопытствовал Драко. — Ты меня окончательно заинтриговал.       — Просто интересно, — пробормотал Поттер. — Мы ведь тоже родители.       Малфой сжал его чуть крепче и легонько потормошил.       — Это всё, что тебя беспокоило? — прямо спросил Драко.       Гарри колебался и медленно покусывал нижнюю губу. Наконец, он мотнул головой.       — Нет, — признался Поттер. — Совсем нет.       Малфой терпеливо ждал потока откровений, в упор разглядывая профиль супруга. Гарри сглотнул и всё же собрался с мыслями, что получалось непросто под пристальным взором.       — Драко, меня беспокоят наши дети, — медленно проговорил Поттер, избегая смотреть на Малфоя. — Лили спросила меня, кто её родил. Я ей соврал.       Гарри с трудом повернул голову к супругу, встречаясь с ним взглядами.       — Почему у меня всё вечно не как у людей? — угрюмо спросил Поттер. — Я даже не могу сказать дочери, что её родил.       Драко нахмурился.       — Так тебя беспокоят дети или ты сам? — уточнил он. — Милый, это две абсолютно разные вещи. Более того, я уверен, что Лили плевать, потому что она тебя любит, как и ты её. Это намного важнее, чем то, кто именно тебя родил. Тебе ли не знать.       Гарри тяжело и раздражённо выдохнул.       — Да, но моя родная дочь считает, что я ей никто. Та самая, которую я вынашивал под сердцем, и также будут считать и наши будущие сыновья. Мне обидно, Драко. Чертовски обидно.       — А мне обидно, что кое-кто не соизволил поделиться мыслями о сыновьях, — беззлобно пробурчал Малфой. — А если серьёзно — ты утрируешь. Мы же с тобой давно решили, что скажем позже, и это была целиком твоя идея временно отгородить Лили от подобной магии. Я не имею ничего против традиций, моё мнение не изменилось.       Поттер поджал губы. Возразить нечего. За последние два дня он уже мысленно высказал себе всё, что думал по этому поводу.       — Милый, но я совсем не понимаю, как подобная ерунда могла прийти тебе в голову, — задумчиво протянул супруг. — Как ты можешь всерьёз считать, что Лили считает тебя никем? Она же тебя обожает.       — Драко, — устало проговорил Гарри, — не хочу с тобой спорить. Но Лили уже решила, что она не нужна маме, а скоро у нас будет трое детей, уверенных в этом.       Малфой закатил глаза.       — В любом случае, неужели ты думаешь, что твои дети — недоумки, которые и сами ничего не поймут? — с наглой усмешкой проговорил он, продолжая в упор разглядывать супруга. — Лилит на тебя похожа больше, чем на меня, раз на то пошло.       Поттер несколько истерично рассмеялся.       — Ты о чём вообще? Она почти твоя полная копия.       — Ага, — легко согласился развеселившийся Драко. — Цветом волос.       Гарри вспылил как по щелчку. Новая и горячо любимая тема споров с Малфоем бесила его до одури. Поттера нещадно раздражало, что Драко постоянно и упрямо талдычил о внешнем сходстве Лили с супругом, хотя сам Гарри ровным счётом ничего общего с дочерью не видел.       Поттеру казалось, что Малфой над ним откровенно издевается, а Драко лишь посмеивался и изображал дурачка.       Гарри открыл было рот, чтобы выплеснуть всё своё возмущение, но Малфой положил руку ему на щёку и ласково огладил скулу.       — Какой же очаровательный медвежонок, когда злишься, — в сердцах заявил Драко, вызывая у Поттера ещё большие подозрения касательно объективной оценки происходящего супругом.       Сейчас Гарри был точно уверен, что Малфой специально его доводит.       Разжигать конфликт Драко всё же не стал. Супруг трепетно обхватил лицо Поттера обеими руками и примирительно клюнул в губы.       Слегка отстранившись и вернув зрительный контакт, Драко хитро улыбнулся.       — Милый, а ты точно меня не приворожил? — поинтересовался он. — Целыми днями только о тебе и думаю.       Гарри не удержался и тихо рассмеялся. Драко строго глянул на него.       — А если и приворожил, то что? — нагловато вернул вопрос Поттер.       Малфой усмехнулся.       — Тогда я счастлив, — без раздумий сообщил он. — Вряд ли хоть кому-то интересно внимание безразличного человека.       Поттер смутился, как всегда делал, когда Драко неосознанно говорил или делал очень приятные и донельзя романтичные вещи.       Малфой взял его за руки и поднялся на ноги.       — Пойдём лучше спать, — ласково позвал он. — Уже поздно, а ты же знаешь, что я не могу без тебя уснуть.       До тошноты уставший от самого себя Поттер лишь кивнул, а Драко помог ему встать с дивана.       Добравшись до хозяйской спальни, Гарри неторопливо разместился на своей половине кровати и тёр лицо руками, чувствуя, как рядом прогибается матрас под весом супруга.       Малфой осторожно лёг ему на плечо, обнял и коротко поцеловал в ухо.       — Прекращай себя накручивать, — посоветовал Драко. — Хватит. Если ты переживаешь, что Лилит тебя вдруг разлюбит, то это полный бред. Вряд ли наша дочь и до этого думала, что ты её родил. Маленькая ещё для таких предположений, но я бы посмотрел, как ты будешь изворачиваться, когда она спросит тебя напрямую.       Поттер недовольно глянул на супруга.       — Если ты пытаешься таким образом меня успокоить, то спешу расстроить — это ни капли не помогает.       Малфой вздохнул.       — Милый, взгляни на ситуацию трезво, — терпеливо проговорил он. — Раз тебя это тревожит, ты можешь наложить чары на Лилит и рассказывать ей всё, что тебе угодно. Хоть прямо сейчас.       — Малфой, это тем более не помогает, — проворчал Гарри. — Я знаю. Но это неправильно.       Драко раздражённо фыркнул.       — Поттер, вот знаешь, в чём твоя проблема? — строго произнёс он. — Ты будто боишься обляпаться, когда уже по уши в грязи. Вот тебе прямо нравится создавать себе проблемы на ровном месте. Постоянно этим занимаешься. Сам притом веришь в ту ерунду, что придумал, и упрямишься. Вроде и стал получше, но всё равно периодически клинит.       Гарри резко повернул голову к супругу, откровенно недовольный, что Малфой вдруг охарактеризовал его так же, как Поттер сам мысленно описывал Драко.       — То ты выдумывал, что уйдёшь к Уизлетте, — Малфой продолжил развивать мысль, — то ты решил, что я тебе запрещаю нормально жить, то ты фантазируешь, что я тебя не люблю. Сейчас ты у меня выдумал новую проблему. Помимо, конечно, превращения в непорочную деву. Равноценные по бредовости идеи.       — Я не понимаю о чём ты, — процедил Поттер.       Драко жизнерадостно улыбнулся и поддел его за кончик носа.       — Я о том, мой сладкий, что ты уже стал мистером Малфоем и эту запись из своей биографии никуда не сотрёшь. Ты прекрасно понимаешь, что твои дети будут достойными членами высшего общества, а это накладывает свой отпечаток. Сейчас же оттягиваешь неизбежное и понапрасну мучаешь себя попытками казаться лучше, чем есть. А теперь подумай хорошенько и объясни мне внятно, что именно ты считаешь неправильным в этой совершенно обыденной ситуации?       Гарри и думать не пришлось.       — Я считаю неправильным накладывать на ребёнка тёмные чары, воздействующие на волю, — отчеканил он, — а без нормального согласия есть только такие. Лилит должна подтвердить своё желание магией. Она не сможет сделать это без палочки, я могу наложить их только принудительно.       — А на эльфов накладывать нормально, я правильно понимаю? — невинно поинтересовался Драко.       Поттер задохнулся воздухом от возмущения.       — Ты в курсе, что я хочу тебя ударить? — огрызнулся Гарри, пытаясь отпихнуть прилипшего к нему Малфоя.       У не особо поворотливого Поттера ничего не получилось, отчего Драко довольно засмеялся.       — Мой сладкий, успокойся и ложись спать, — миролюбиво предложил Малфой. — Подумай лучше над тем, что в шестнадцать лет тебя не сильно тревожили тёмные чары, подчиняющие чужую волю. Удивлён, что начали сейчас. Хотя чему я удивляюсь. Не человек, а парадокс.       Гарри вздохнул и закрыл глаза, решив, что разговор окончен. Однако не прошло и минуты, как ухо обожгло влажное дыхание.       — Но я могу помочь тебе отвлечься, если хочешь, — страстно шептал Драко. — Я знаю несколько довольно изысканных приёмов.       — Малфой, я сейчас тебя точно ударю.