Бюрократическая возня 3

Декабрь, 2010 год.

      Четвёртого декабря две тысячи десятого года на свет появились столь ожидаемые Поттером сыновья.       Сказать, что Гарри считал дни до этого момента, — не сказать ничего.       Ноябрь стал для него сущей пыткой, потому что вынашивать крупных двойняшек оказалось ну очень тяжело. Постоянное чувство голода и избиение изнутри тоже порядком поднадоели Поттеру, хоть он и решил под конец срока относиться к происходящему философски.       В конце концов, когда бы он ещё сумел на собственной шкуре досконально изучить воздействие противоречащих здравому смыслу и законам природы чар? Однако, вкусив их сполна, Гарри больше не хотелось повторения любых, а особенно черномагических экспериментов над собой. Его до последнего не покидало ощущение, что из него медленно и систематически вытягивают все жизненные соки, пусть и якобы ради благой цели.       Всё-таки проклятия с мгновенным результатом — это одно, а вот от подобных марафонов и впрямь рехнуться можно. Неудивительно, что у чернокнижников испокон веков едет крыша: как бы любой тёмный волшебник практикует наложение чар и на себя, что является обязательной частью программы на длительной дистанции.       С именами будущих детей Гарри определился ещё в конце октября. Следуя желанию Драко, одного из сыновей Поттер хотел назвать Скорпиусом, а второе имя они выбрали вместе — Корвус. Все остались довольны.       Примерно в то же время Гарри решил вплотную заняться подготовкой комнат и вещей к рождению детей, чтобы хоть как-то поднять себе настроение, пока его гордый и бесчувственный супруг полноформатно эволюционировал в нечто странное и чрезмерно очаровательное. Поначалу всецело умилявшийся этому Поттер теперь не очень радовался происходящему, поскольку у воплощения «милого Драко» обнаружились подводные камни. Сейчас Гарри всё чаще недоумевал, потому что пока не разобрался, как коммуницировать с этим абсолютно не пробивным созданием.       Грешным делом, Поттер даже подумал, что супруг опять подсел на какие-то зелья, но был вынужден отказаться от этой теории. Малфой ведь продолжал работать в суде, а там их проверяют на любые вещества и воздействия перед слушаниями, на которых теперь Драко официально и довольно часто присутствовал как секретарь.       Но Поттера всё равно пугал чрезмерно заботливый папочка, обнаружившийся под боком. Нет, Гарри не отрицал, что это очень здорово и приятно, когда дома имеется такой любящий родитель, да вот только здравый смысл тоже решил триумфально и с концами покинуть Драко. Даже ручкой не помахал на прощание.       Малфой изо всех сил одаривал Лили вниманием, нещадно баловал, а попутно осторожно намекал, что дома скоро могут появиться ещё дети. Дочь была крайне недовольна этим фактом, заливалась слезами и впадала в истерику при малейшем упоминании о будущих братьях. Вполне милая девочка легко превращалась в визжащий комок, очень беспокоя своим нестабильным поведением Драко, но Гарри пытался успокоить супруга тем, что это просто такой период взросления. Малфой не верил и старался всячески ублажить Лили, противореча абсолютно всем нормам воспитания.       Логика в словах Поттера была: дочь вошла в ту самую возрастную стадию излишней самостоятельности и отрицания всего, что можно и нельзя. Нещадно бузила, ходила хвостиком и требовала постоянного внимания, которым по итогу всегда оказывалась недовольна. Ещё один парадоксальный человек, так что Драко голос разума в лице супруга не слушал и только усерднее носился с Лили, чувствуя вину перед ней.       Поттер предвидел огромные проблемы, а Малфой своим наплевательским отношением к воспитанию ребёнка будто целенаправленно накалял обстановку. Ещё бы, дочь голосила на любые предложения о братиках о том, что не нужна родителям и поэтому те хотят завести ещё детей, а супруг вместо нормального разговора сюсюкался и пресмыкался хуже, чем Дурсли перед Дадли. Лишь бы его золотце не плакало и не расстраивалось.       Поведение дочери никоим образом не помогало Гарри собраться, чтобы сказать ей правду о рождении. Поттеру казалось, что сейчас своими признаниями он сделает только хуже. Гарри тогда точно войдёт в категорию врагов народа, куда уже успел мельком затесаться за последние полгода своим постоянным ворчанием и дурным самочувствием.       Лили же намертво прицепилась к добренькому Драко, села ему на шею и не таясь вила верёвки своими капризами, а Малфой великодушно всему потакал. Дошло до того, что Поттер несколько раз поругался на эту тему с супругом, который лишь с блаженным выражением лица хлопал ресницами и изображал невинную овечку.       — Драко, что ты творишь? — возмущался Гарри. — Неужели ты не видишь, что это уже переходит все границы? Чего ты добиваешься? Ты можешь хотя бы попытаться сказать Лили «нет»?       — Мой сладкий, ты утрируешь, — лениво парировал Малфой. — Наша девочка и так очень переживает из-за скорого пополнения в семье. Зачем расстраивать ребёнка сильнее? Тем более по пустякам.       — Ничего себе пустяк! — воскликнул Гарри. — Ты всерьёз считаешь, что разрисовать твою очередную любимую вазу — пустяк? Может, начнём на головах ходить, чтобы не расстраивать Лили? Тебе ли не знать, что не всё в жизни бывает так, как ты хочешь?       — Милый, ты просто ревнуешь, — важно заявлял Драко, всем видом показывая, что тема уже закрыта, а Поттер может пойти к чёрту со своими претензиями.       Гарри тогда в очередной раз отмахнулся от потерявшего связь с реальностью супруга, понимая, что спорить и впрямь бесполезно. Все попытки обсудить воспитание разбивались о заявление «ты ревнуешь», а переубедить сияющего, как начищенный галлеон, Драко возможным не представлялось.       Поттер считал, что Малфою просто нравится быть любимым папочкой, и тем самым супруг тешил своё порядком израненное жизнью эго. К тому же Лили действительно почти полностью потеряла интерес к вечно измученному Гарри, оправдывавшему своё состояние перед дочерью болезнью. Поначалу переживавшая Лили постоянно спрашивала, когда Поттер поправится, но по итогу смирилась и почти его не дёргала, вместо этого с нетерпением ожидая возвращения Малфоя домой.       Плюсы, конечно, от общества Драко тоже были. Хоть он и излишне баловал дочь, но ощущение отцовской любви легко пустило корни в истинно малфоевской душе. Уж что-что, а зачатками повадок родителя Лили обросла как по щелчку пальцев, Гарри заметил это даже за столом. Ещё бы, взбалмошная дочурка вдруг ни с того ни с сего решила подражать элегантному Драко.       Что ещё больше удивляло Поттера, по какой-то неясной причине рассказы Малфоя о жизни нравились Лили намного больше, чем тщательно выверенные истории Гарри. Поттер так старался научить её чему-то хорошему, а, оказывается, можно было просто рассказывать, как прошёл рабочий день. Лилит слушала аж с открытым ртом, на каком заседании Драко сегодня оказался и по какой статье судили очередного неудачника.       Мерлин, когда-то ей настолько сильно нравилась только сказка про феникса.       К огромному недовольству Гарри, вялотекущая борьба за достойное воспитание наследницы была прервана внезапным падением неприступной крепости мистера Поттера, окрылив и без того ужасно довольного собой Драко. Гарри теперь совсем не знал, как сбить спесь со всеми любимого папочки и вернуть его с небес на землю. Аргументы закончились, не успев начаться, а битва проиграна всухую.       Как это произошло, Поттер и сам не понял.       Они просто готовились ко сну, болтали о какой-то ерунде, потом Гарри вроде бы решил коротко поцеловать Драко, чтобы пожелать спокойной ночи, а потом всё пошло совсем куда-то не туда. Как в тумане. Чудеса, не иначе.       Обескураженный Поттер утром на мгновение даже подумал, что чувственная натура сыграла с ним злую шутку и ему всё приснилось. Потребовалось аж целых двадцать секунд, чтобы признать произошедшее реальным. Поэтому Гарри лежал, пытался проснуться и уже в который раз давал нелестную оценку собственным поступкам, как и полному отсутствию стратегического мышления.       Ещё бы, ходит и бурчит, что Драко нужно быть строже, и поэтому решает, что именно сейчас наконец-то настало лучшее время ему отдаться. Ладно, тут и правда сложно удержаться, чем Гарри отчасти оправдывал собственный поступок. Хоть он и был ой как недоволен супругом, это не умаляло того, что Малфой стал совершенно восхитителен. Наедине так особенно.       Поттеру вообще иногда казалось, что он теперь живёт с другим человеком. Уж точно не со вздорным, чопорным, легко обидчивым и дёрганным юношей, с которым когда-то съехался, а позже и полюбил. Всепрощающий, невозмутимый и со всем соглашающийся Драко слабо походил под знакомый с детства образ.       Да вот только настолько привлекательным, как сейчас, своего супруга Поттер тоже не помнил.       Драко ведь расцвёл после ухода из Министерства, притом ладно бы только внешне. На целостный образ неслабо влияло и внутреннее состояние супруга, которое сейчас покоряло своей стабильностью настолько, что у Гарри дыхание перехватывало. В нём чувствовалось то, что отличает любого мальчишку от зрелого человека, и делает тем самым настоящим главой семьи, рядом с которым действительно ощущаешь себя как за каменной стеной. И не на словах, а на деле.       Наверное, Поттер просто не заметил, как его Малфой вдруг повзрослел и успокоился, а наружу разом полезли те самые качества Люциуса, превращающие тестя в наидостойнейшего представителя высшего общества. Непоколебимого, немного нахального, расслабленного и полностью уверенного в собственном совершенстве.       Но отличие, как и всегда, прячется в мелочах. Как показало время, отец с сыном просто мерили личностный успех в разных плоскостях, что и стало их камнем преткновения на долгие годы. Для Люциуса это было его признание и востребованность, а вот Драко оказался вполне доволен любящей его семьёй, хоть поначалу и тщательно скрывал свои желания. Тестю же было плевать на подобные нюансы, из-за чего они с сыном и не понимали друг друга. Люциус вполне комфортно существовал среди ненавидящей его родни.       Совершенная ведь глупость — желать крепкой семьи, когда их мир создан для алчных людей.       Но одно Гарри мог сказать точно: сейчас Драко был счастлив и чхал на чужое мнение.       Так что Поттер решил не забивать себе голову ерундой и плюнул на всё, что умел делать профессионально. Какая разница, когда ты почти что многодетный отец на сносях и уже никуда не денешься с этого корабля.       К тому же комнаты для детей были готовы, а Гарри с нетерпением ждал появления на свет двойняшек. Возможно, даже и близнецов.       Однако прекрасный зимний день, когда в жизни их небольшой семьи началась новая глава, стал для Гарри потрясением. Такого он точно не ожидал.       Поначалу Поттеру наивно посчитал, что ему померещилось. Мало ли, не отошёл от воздействия чар.       Но мир становился всё чётче, а изумлённый Гарри разглядывал детей и не верил своим глазам.       Некоторые мечты, к сожалению или к счастью, имеют свойство исполняться. А вот стоило ли им превращаться в реальность — вопрос хороший.       Поттер уже видел, что его дети абсолютно разные. Да, различить черты у новорождённых довольно сложно, но и не нужно быть гением, чтобы заметить разницу между совсем юным Малфоем и будущей копией самого Гарри.       Изумлённый, он медленно осознавал, что отныне больше не единственный Поттер в этом доме.       Слов у Гарри не было, и как правильно реагировать на случившееся он тоже не понимал. Зато Драко уже традиционно демонстрировал высшую степень умиления, граничащую с одержимостью. Всё-таки стабильность всегда была одним из лучших качеств супруга.       Встречаться взглядами с Драко оказалось ошибкой, потому что от Малфоя отдавало безумием.       — Ты понимаешь, что только что подарил мне двоих сыновей? — восторженно лепетал Драко, подтверждая собственную неадекватность. — Поттер, ты осознаёшь, что только что наделал?       Гарри осторожно кивнул.       — Я весь мир положу к твоим ногам, мой сладкий, — пробормотал супруг, облизнув пересохшие губы. — Моё сокровище.       Поскольку Поттер так и не привык к пылким признаниям Малфоя в чувствах, даже несмотря на слабость, он сумел смутиться.       Однако разговор продолжить не удалось, потому что Гарри почувствовал, как стремительно отключается, а глаза закрываются сами по себе.       Последним, что Поттер услышал и запомнил, был тихий голос Драко.       — Отдыхай, любовь моя.       К нормальному функционированию Гарри вернулся спустя три дня. Он практически всё время проспал, а открывал глаза от силы пару раз, чтобы просто глотнуть воды.       В сознание Поттера вернуло дикое чувство голода.       Гарри кое-как присел на кровати, оглядывая хозяйскую спальню, в которую его переместили. Ощущалось, что он находился здесь все эти дни в одиночестве, так как недавнее присутствие Драко не улавливалось. Видимо, супруг временно обитал в одной из гостевых.       Поттер чувствовал себя немного непривычно, но очень хорошо. Ещё бы, разом избавился от огромной ноши, давившей на все органы. Лёгкость невероятная.       Гарри только думал подняться с постели, как дверь открылась и в комнату влетела перемазанная слезами и соплями Лили. Следом за ней, естественно, прошмыгнула ещё и чрезмерно любопытная Фея, почти всё время ходившая за дочерью.       — Папа проснулся! — радостно верещала Лили, подбегая к кровати и цепляясь за Гарри, пытаясь его обнять.       Поттер послушно посадил дочь рядом с собой и легонько потормошил мгновенно прилипшую к нему Лили за плечо.       — А плачешь-то ты зачем? — со смешком поинтересовался Гарри.       — Не знаю, — сообщила Лили, шмыгнув носом.       — Надеюсь, ты не собирался вставать с постели? — протянул Драко, вдруг тоже нарисовавшийся в дверях. — Тебе бы полежать пару дней, попить зелья и восстановиться.       Поттер поморщился.       — Всё со мной в порядке, папочка, не переживай, — немного ехидно возразил он.       Ещё один предмет извечных споров с Малфоем. Супруг всегда предпочитал «ленивое» выздоровление, в покое и тишине. Гарри же ненавидел валяться без дела, а лечебницы не выносил с детства. Отшучивался, что уже успел належаться на три жизни вперёд, поэтому постельный режим соблюдал, только когда было совсем невмоготу.       Так что Гарри слегка отодвинул Лили и откинул одеяло, вновь приятно удивившись текущей лёгкости.       — К тому же я хочу посмотреть на сыновей, — оповестил Поттер.       Драко сложил руки на груди, демонстрируя своё недовольство.       — Представляешь, я могу принести их сюда, — проговорил он.       Гарри отмахнулся и поднялся на ноги.       — А Лили уже видела братиков? — словно невзначай спросил Поттер, не обращаясь ни к кому конкретному.       Всё так же сидевшая на кровати дочь агрессивно насупилась и подползла к краю, переключив всё внимание на подошедшую к ней собаку.       Гарри пришёл к выводу, что знакомство с новыми членами семьи не особо воодушевило Лили.       — Кстати, а ты что здесь делаешь? — поинтересовался Поттер у супруга, загородившего проход.       Драко пожал плечами.       — Взял отпуск, — коротко ответил Малфой, но сделал шаг в сторону, позволяя Гарри выйти.       Поттер в гордом одиночестве дошёл до небольшой комнаты, где они решили временно поселить обоих сыновей для удобства, и замер перед дверью.       Сердце колотилось в груди как бешеное.       Досчитав до трёх, Гарри вошёл внутрь. Медленно приближаясь к кроваткам, Поттер чувствовал, как его с головой накрывает непонятно откуда взявшееся волнение. Не трепетное ожидание чего-то приятного, а именно предвестник паники.       В рядом стоящих кроватках мирно спали младенцы. Один из них действительно был очень похож на новорождённую Лили, которую Гарри отлично помнил. В другой же…       Сомнений не оставалось. Второй сын и впрямь взял слишком много от Поттера.       Но чары же не могли настолько ошибиться. Неужели их связь с Малфоем сыграла злую шутку? Или тому виной тщательно запрятанные таланты Гарри к тёмной магии, повлиявшие на процесс подобным образом?       Поттер кусал губу, уже сейчас понимая, что неосознанно сотворил катастрофу.       Допереживался, называется.       Внутри Гарри тотчас поселилась твёрдая уверенность, что совсем скоро Драко отпустит эйфория, а голова наконец-то включится. Малфой ведь всегда хотел идеальных наследников, а этот младенец полностью выбивался из вылизанной картины чистокровного рода. Как будто приютили или нагуляли.       Фантазия легко нарисовала вполне ожидаемое и откровенно дрянное будущее, беспощадно уничтожая мечты Поттера о дружном семействе. Гарри не находил ничего прекрасного в том, что пародия на него самого, скорее всего, окажется неприкаянной среди истинно малфоевских ребятишек.       Поттер невольно проводил аналогии с собой же маленьким и заочно приписывал новорождённому ребёнку свой же характер. Он бы точно не ужился с двумя полноправными Малфоями, которые только и делали, что воротили нос от скромного мальчишки, словно оказавшимся здесь по ошибке. Детство с глуповатым Дадли показалось бы подарком.       Всё-таки в этом доме самым тупым был Поттер, в чём он уже давно не сомневался.       Гарри буквально слышал, как крутятся шестерёнки в его голове.       Это не член рода Малфоев, даже близко. Позор достойной династии, от которых раньше отказывались или прятали от всех. Бастард, чей портрет никогда не украсит идеальную галерею чистокровных волшебников.       Не желая закапываться глубже в переживания, Поттер тряхнул головой. Он спешно вышел из детской, где нос к носу столкнулся с Драко, который терпеливо караулил супруга сразу за дверью.       — Очаровательные мальчишки, не правда ли? — восторженно проговорил лучезарно улыбающийся Малфой. — Ты счастлив?       Гарри не выдержал: его вконец достал этот фарс, как и не совсем адекватный Драко.       — Ты всерьёз считаешь, что всё нормально? — выпалил он. — Тебя правда ничего не тревожит?       Драко нахмурился.       — А должно? — вернул вопрос он. — Не успел сказать, но пока ты спал, я уже подал документы. Наших детей официально зовут Корвус Драко Малфой и Скорпиус Гарольд Малфой. Получим свидетельства во вторник.       Гарри нервно засмеялся и схватился за голову.       — Драко, это — ужасно, — пробормотал он. — Так не должно было случиться.       Супруг осторожно взял его за плечи и заглянул в лицо.       — Скажи мне прямо и сейчас же, что тебя беспокоит, — строго потребовал Драко.       — Меня беспокоит, что у нас в детской лежит два абсолютно разных ребёнка! — истерично воскликнул Гарри. — Между ними вообще ничего общего.       — Милый, ты в очередной раз утрируешь, — парировал Малфой. — Им три дня от роду, не делай поспешных выводов. И да, я уверен, что ты их не нагулял, если тебя тревожит именно это.       Поттер отпихнул супруга.       — А ты — не делай из меня идиота, — рявкнул Гарри. — Я не слепой.       Драко вздохнул.       — Хорошо, — легко согласился он. — Они действительно разные. И что дальше-то?       Поттер открыл рот, а потом резко закрыл и глупо уставился на Малфоя. Внятно сформулировать нахлынувшие переживания оказалось намного сложнее, чем могло показаться.       И правда, что именно беспокоит Гарри? Спешно возведённый фасад легко рассыпался на куски под пристальным взглядом.       Поттер ведь на самом деле плевать хотел на возможное и уже придуманное будущее. Здесь нет никаких гарантий, и никто не знает, что будет. Кто сказал, что дети не примут третьего ребёнка? Здесь ведь многое зависит от родителей и их отношения к детям. Даже маленький Дадли изначально третировал Гарри только потому, что и Дурсли относились так же. Не давали играть вместе, называли прокажённым и закрывали в дальней комнате.       Поведение совсем юного Малфоя тоже легко вписывалось в эту теорию. Драко просто вёл себя так, как его научили родители.       Если уж совсем вернуться в реальность, то сейчас самой большой проблемой было, примет ли Лили своих братьев. Ей уж точно безразлично, как именно они выглядят, здесь важен сам факт их наличия.       Неужели Гарри просто переживает, что Драко не сможет искренне полюбить второго сына?       Малфой терпеливо ждал ответа. Поттер сглотнул.       Говорить правду не хотелось. Она казалась жестокой и обидной, ведь выходило, что Гарри был готов обвинить своего по всем параметрам замечательного супруга в том, что тот ещё не делал. Скорее всего, даже не задумывался над чем-то подобным. Здесь покажет только время.       Но врал Поттер тоже очень плохо, поэтому оставался вариант лишь выдать полуправду.       Гарри снова открыл рот и опять его закрыл, не в силах выдавить из себя ни слова.       Он, видимо, действительно слишком сильно перенервничал, а эти долгие месяцы мучений негативно сказались на мыслительных процессах и общем настроении. Поттер импульсивно бросился к супругу на шею и крепко обнял.       В ту же секунду вся вереница дурных мыслей с грохотом разбилась об элементарнейший факт, лежащий на поверхности.       Самому Гарри ведь в глубине души было плевать, на кого похожа его Лили: он любил её просто потому, что она его дочь. А раз Драко и впрямь стало полностью безразлично общественное мнение, то должно ли его всерьёз волновать явное сходство одного из сыновей с Поттером?       К тому же супруг уже записал обоих сыновей Малфоями, подтверждая их родственные узы даже именами.       В груди кольнуло. Гарри и впрямь не обратил на это внимание.       — Драко, давай просто сойдёмся на том, что я импульсивный дурак, который слишком долго находился под воздействием тёмных чар? — тихо попросил Гарри. — Выдумываю себе всякую ерунду.       — Теперь ты меня совсем заинтриговал, — возразил Малфой, похлопав его по спине. — Мне очень интересно, что ты там навыдумывал.       Гарри вздохнул.       — Давай не будем об этом, — взмолился он. — Пожалуйста. Ты прав, мне и правда нужно немного полежать и попить зелья. Только поем сначала.       — И помыться не забудь, — заботливо посоветовал супруг, легко закрывая тему.