Бюрократическая возня 3

Март, 2011 год.

      Это было довольно забавное пробуждение.       Не сказать чтобы Поттер сильно хотел открывать глаза, но весеннее солнце ярко било в лицо, настойчиво вырывая из сна. Недовольно морщась, Гарри с трудом моргнул несколько раз, приходя в сознание.       Он обнаружил себя голым, развалившимся поперёк кровати, кое-как прикрытым краем одеяла, но полноценно запутавшимся в нём ногами. Одиночество скрашивала подушка, насквозь пропитанная ни с чем не сравнимыми ароматами супруга, которую Гарри крепко обнимал во сне.       Стянутая кожа бёдер болезненно отреагировала на попытку выбраться из ловушки-одеяла, зато Поттер моментально проснулся, резко садясь на кровати.       Мерлин.       Гарри встал с постели, уже чувствуя ни с чем не сравнимые ощущения во всём теле и крайне недвусмысленную влагу между ног. Он остановился возле ближайшего зеркала, висящего над комодом, и глупо рассматривал собственное взъерошенное отражение.       Коротко скользнув взглядом по опухшим, покрасневшим губам и крайне выразительному, хоть и случайно оставленному засосу на шее, Поттер всё же сумел смутиться.       Вот это он вчера, конечно, дал маху.       В качестве успокоения несколько раз повторив себе вслух, что имеет законное право заниматься чем угодно в своей спальне, Гарри так и вовсе покраснел.       А начиналось ведь всё крайне невинно.       Он как раз собрался ложиться, но вдруг столкнулся в дверях спальни с самим Драко Малфоем, представляете?       Поражённый до глубины души столь неожиданной встречей, Поттер выяснил, что вышеназванный молодой человек как раз отправился на поиски Гарри, чтобы позвать спать, так как уже поздно.       То ли наваждение, то ли ещё что, но вместо конструктивного диалога Поттер решил прижать Драко к стене, принялся страстно целовать и попутно с этим машинально залез рукой к нему в штаны.       Спустя минут семь чрезмерно пылких обжиманий, сопровождаемых животными стонами и желанием изнасиловать друг друга в одежде, Малфой попытался остановить это возмутительное непотребство.       Разорвав поцелуй, Драко слегка отстранился и шикнул:       — Прекращай, а то сейчас кончу прямо здесь. Если хочешь, чтобы я тебя взял, пойдём лучше в постель.       В подтверждение собственного недовольства он словно невзначай потянул за узел на галстуке Гарри.       Любой адекватный человек, конечно, понял бы свой промах, извинился за недостойное поведение и отправился куда подальше, но Поттер к категории этих людей не относился.       Именно поэтому уже спустя считаные минуты Гарри занимался тем, что особенно страстно отдавался Драко, отринув ровным счётом любые попытки сдерживать низменные порывы и растворившись в собственной похотливой натуре, как и всегда, готовой на всё.       После второй беременности, во время которой Поттер вкусил радостей целибата из-за отвратительного самочувствия, контролировать себя не хотелось совершенно. Зачем отказываться от удовольствий?       К великому облегчению Гарри, тот невероятный период, когда он по полдня не мог отойти от пережитого оргазма, очень быстро закончился, а Поттер списал временное неудобство на длительное воздержание и пообещал себе так больше не делать.       Гарри правда радовался, что его попустило, потому что нормально функционировать в таком состоянии — невозможно, учитывая непомерно высокое либидо, подскакивающее сразу же, как он входил в романтичное расположение духа. Гарри и так слабовато держал в узде собственную чувственность.       У Поттера ведь пожизненно было два состояния, над чем давно и не таясь потешался Драко: бурчащая недотрога и ненасытное животное. Среднего, увы, не дано.       Но вчера Гарри совсем крышу снесло, притом во всех смыслах.       И ладно бы, как обычно, когда Поттера посещали довольно невинные фантазии, чтобы его безжалостно и грубо поимели.       Да вот только неторопливый акт любви на боку слабо походил на воплощение эротических мечтаний Гарри. Зато итог…       В общем, Поттер пытался перестать краснеть и выкинуть из головы ночные приключения, а особенно собственные развратные стоны, выходящие за все грани приличия.       Казалось бы, такая глупость. Столько всего испробовано, а Гарри до сих пор смущали совершенно обыденные вещи. Нормальные, как ни странно, в отличие от предложения выпороть или держать два дня в подвале. Тогда Поттер почему-то не краснел.       Ещё и Малфой ситуацию проще не делал, начав не только открыто высказывать намерения романтично любить супруга во всех смыслах, но и при любой удачной возможности это делать.       Лучшее определение, которое Гарри находил: непривычно. В конце концов, он по пальцам мог пересчитать все те разы, когда Драко приходило в голову начать признаваться в чувствах во время секса.       Учитывая, что Поттер всегда неистово краснел от пылких речей и просил обойтись без них в принципе, ситуация смущала его втройне.       Гарри разглядывал себя в зеркале, пытаясь вспомнить, когда именно всё вышло за границы давно знакомой территории.       Самый сладкий и всецело обожаемый медвежонок ответа на свой вопрос не нашёл.       Похлопав себя по щекам, Поттер направился в душ, не в силах стереть с лица глуповатую улыбку.       Как мы знаем, дыма без огня не бывает, а произошедшее вчера ночью стало очередным тому подтверждением.       Начало было положено всё же немногим ранее.       Хоть Гарри старался уже ничему не удивляться, реакция Драко на проблемы супруга сумела его поразить.       Поттер внимательно и неоднократно изучил Малфоя со всех сторон и разных ракурсов, для надёжности даже пару раз переспал с ним и пришёл к выводу, что это, вроде как, действительно Драко, отчего ещё больше впал в ступор.       Нет, Гарри, конечно, заметил, что Малфой стал воплощением спокойствия и великодушия, но раньше это не особо распространялось на супруга, так как Поттер предпочитал не вдаваться в подробности и бузить на размякшего Драко, творящего какую-то ерунду.       Признание же в небольшом недуге привело к тому, что Малфой начал носиться не только с детьми, а ещё и с Гарри, мотивируя это тем, что не видит жизни без него.       — Милый, я никогда себе не прощу, если с тобой что-то случится, — тихо говорил Драко, трепетно держа супруга за руки. — Всё обязательно будет хорошо, и мы будем бесить с тобой друг друга ещё следующие сто с лишним лет.       — Обещаешь? — со смешком спросил Гарри.       — Клянусь, — сухо и твёрдо ответил Малфой, пристально глядя в глаза, отчего Поттер стушевался и сглотнул, как всегда делал, когда разговор об их отношениях лишался любой шутливой окраски или эротического подтекста.       Гарри больше не завидовал всеми обожаемому папочке. Он просто пребывал в шоке, загнанный в угол тем, что его здесь, оказывается, и правда искренне любят. Не изысканно, как пишут в методичке по достойному воспитанию, не как с трудом завоёванного любовника и даже не как отца своих детей.       Драко не бросился исполнять просьбу Гарри, лишь бы поскорее отделаться от очередных капризов супруга, а всерьёз надумал ему помочь, попросив содействия в этом вопросе.       Поттер, к сожалению, точно знал, что старания Малфоя успехом не увенчаются и выход только один, но в кои-то веки упрямиться не стал и послушался.       Как бы Драко ни хотел верить в лучшее, Гарри слишком хорошо разбирался в вопросе, поэтому просто ждал, когда супруг разочаруется в своих изысканиях и согласится на предложенное Поттером решение.       Сейчас же они сошлись на том, что избавились от всего, что может иметь хоть какое-то отношение к тёмной магии, оставив только злополучный контракт валяться в наполовину опустевшей библиотеке. Для надёжности несколько раз очистив дом от любых посторонних воздействий, Малфой ещё и собственноручно запечатал зачаровательную лабораторию, попутно отвесив Поттеру подзатыльник.       Гарри туда заходить не стал: с его магическим фоном, впитанным артефактами, долго находится в комнате сейчас было невозможно, отчего он всё не мог собраться и доделать Маховик, над которым корпел уже не первый год. Поттера вечно отвлекало то одно, то другое.       Гарри закончил процентов на восемьдесят, но тут внезапно забеременел и временно вновь прекратил труды, погрузив артефакт в стазис. Однако немного не рассчитал, и наложенная на Маховик защита не справилась и разрушилась одним прекрасным днём, накрыв взрывом нестабильной магии Поттера все хранящиеся в комнате предметы.       Закончив с очисткой помещения, Драко не преминул отчитать Гарри.       — Вот ты раньше сказать не мог? — ругался Малфой. — Надо было обязательно до последнего тянуть?       Поттер упрямо сложил руки на груди.       — Представляешь, вообще ничего бы не изменилось, — парировал он. — А комнату планировал почистить, как будет настроение. Всё руки не доходили.       — Но ты же мог хотя бы признаться, что превращаешься в тёмного волшебника! И не говори, что не заметил. Сейчас врать точно не нужно.       — Драко, я не вру! — вспылил Гарри. — Я правда не придавал этому значения и сказал тебе сразу, как понял, что всё очень плохо. Знаешь, это не так просто распознать, как тебе кажется.       — У тебя вся комната насквозь провоняла падалью и серой! — вполне резонно заметил супруг. — Какое ещё присутствие тёмной магии тебе нужно?       Поттер мрачно усмехнулся.       — Я не знал, — честно и сухо ответил он. — Там воздух тяжёлый и дышать сложно, но запахов я не заметил. Ничем не пахнет.       Малфой схватился руками за голову, с концами растеряв дар речи, а внимание Гарри привлекло блеснувшее на пальце кольцо Грин-де-Вальда, которое он презентовал супругу в качестве обручального, когда они собирались на свадьбу Блейза в две тысячи восьмом. Драко всё так же носил украшение на правой руке.       Символичная безделушка, даже чересчур.       Одно из самых дорогих колец, которое можно найти в магическом мире, но столь удачно раздобытое Поттером в крайне короткие сроки.       Естественно, Драко ещё тогда задал вопрос напрямую, где Гарри нашёл средства, чтобы приобрести столь изысканное украшение, поскольку никаких расходов по своим счетам не заметил.       Поттер ответил полуправду: ему помог Алистер. В детали Гарри не вдавался, настаивая, что это подарок от чистого сердца.       Ответ Малфоя вполне устроил, ведь он знал, что никто из Батори их обмануть не в состоянии, и допрос прекратил.       Алистер же действительно помог Поттеру, сведя Гарри с совершенно жутким коллекционером и любителем крайне спорных предметов роскоши, с которым Батори давно и тесно общался, поскольку они состояли в одном закрытом клубе.       Если отбросить внешние качества, то знакомый Алистера был человеком практичным и обладал воистину великолепной частной коллекцией, которую не афишировал. Аукционы тем более не проводил, так как расставаться с добром, накопленным поколениями его рода, не планировал.       Интерес Поттера к кольцу был воспринят очень прохладно. Более того, деньги этого охотника за редкостями совсем не волновали. Только любопытные вещички.       И вот тогда Гарри вспомнил, что у него есть то, чего нет и не будет больше ни у кого. В тот вечер, в красивой гостиной очередного роскошного особняка, он совершил самую выгодную сделку в своей жизни. Помимо, договорных отношений с Драко, конечно.       Поттер обменял свой именной и совершенно бесполезный Орден Мерлина, вручённый за победу над Тёмным Лордом, на кольцо Грин-де-Вальда.       Последнее, что хоть как-то связывало Гарри с его светлым прошлым, полным мечт о счастливой жизни с Джинни, и далее по списку.       Нет, он не жалел ни капли, так как практического применения у Ордена в обычном мире и правда не было, а если бы Поттер не вращался в высших кругах, так и вовсе бы не подозревал, что можно совершить столь выгодную сделку.       Раз на то пошло, цена у кольца почившего волшебника была повыше, чем у награды до сих пор живого Гарри, а Орден всё равно бесцельно валялся в комоде. Коллекционер же, скажем прямо, поддался на перспективность предложения.       Но сделка и впрямь получилась символичная.       В итоге, закончив с избавлением от всего, что относилось к чёрной магии, Драко потребовал от Поттера прекратить любые контакты с тёмными искусствами, а сам, как и обещал, отправился на поиски решения проблемы.       Прошло уже две с лишним недели, Малфой пока ничего не придумал, зато Гарри в очередной раз растаял, покорённый своим невероятным возлюбленным, готовым ради него на подвиги.       И хоть разум периодически напоминал о вполне реальных проблемах в скором будущем, пробудившаяся ото сна романтичная сторона взяла верх над Гарри, придавая уверенности, что всё обязательно будет хорошо, как и обещал Драко.       Однако она же с лёгкостью превратила остатки мозгов Поттера в кашу. Небольшой побочный эффект, так сказать.       — Папа, ты не слушаешь! — обиженно воскликнула Лили, резко вырывая из размышлений о потрясающем со всех сторон супруге.       Поттер с трудом вернулся с небес на землю, прочистил горло и попытался стереть с лица глупую улыбку, ставшую его верным спутником с момента пробуждения.       Твёрдо напомнив себе, что он так-то пытается наладить отношения с дочерью, Гарри собрался.       — Прости, солнышко, — извиняющимся тоном пробормотал Поттер. — Я и впрямь замечтался.       — О чём? — настойчиво поинтересовалась Лили.       Гарри решил, что дочери вполне можно сказать правду.       — О том, какой у нас замечательный Драко, — проговорил он. — И красивый.       Лилит смешно нахмурила брови.       — А я красивая? — неожиданно выдала она.       — Очень, — в сердцах ответил Гарри.       Дочь задумалась, покачивая ногами.       — Ты тоже красивый, — спустя минутное молчание произнесла она. — Так папочка сказал.       Поттер заинтриговался. Раньше ему в голову не приходило собирать сплетни у Лили, а ведь дочь наверняка знала всякие секретики Драко. О трудовой деятельности Малфоя ей так точно известно побольше Гарри, хоть пока она и не понимала большую часть рассказов папочки.       Конечно, наверняка это работало в обе стороны, но Поттер же не собирался обсуждать с юной дочерью что-то сверхъестественное.       — А ещё что-нибудь он говорил? — невинно спросил Гарри.       Лили кивнула и вдруг подозрительно знакомо ухмыльнулась, что смотрелось донельзя умилительно на детском личике.       — Папа, покажи мне магию, — вдруг ласково попросила она. — Пожалуйста.       Поттер помрачнел.       — Солнышко, я бы с радостью, но не могу, — оправдывающимся тоном ответил он. — Я очень плохо колдую в последнее время.       Лилит не таясь расстроилась.       — Ну вот, — тоскливо протянула она. — А папочка мне рассказал секрет. Никому нельзя говорить. Особенно тебе.       Гарри встрепенулся.       — И что это за секрет такой? — возбуждённо полюбопытствовал он.       Дочь театрально пожала плечами.       — Это — секрет, — упрямо повторила Лили.       — Но папочка ведь ничего не узнает, — заговорщицки пообещал Поттер. — Будет нашей с тобой маленькой тайной.       Дочь так тоскливо посмотрела на Гарри, что взгляды вечно голодной Феи, когда в поле зрения появлялась еда, показались ему нелепой пародией на отчаяние.       Хоть Лили и было всего четыре года, как настоящая чистокровная волшебница, она с нетерпением ждала, когда у неё наконец проснётся магия. Расстраивалась ужасно, что пока ничего не было.       И тут Поттеру в голову пришла гениальнейшая идея, как можно порадовать и разговорить Лили. Он подскочил на ноги и взял дочь за руку.       — Солнышко, я не могу показать тебе заклинания, но зато мы с тобой можем заняться настоящей магией. Вместе. Хочешь?       Лили моментально согласилась, и Гарри повёл её коридорами во всеми забытую часть их огромного дома — Поттер здесь вообще ни разу не был со времён постройки. Малфой, наверное, вовсе не знал, что такое у них есть.       С трудом вспомнив, где именно находится искомое им помещение, Гарри открыл дверь. Угадал, правда, с третьей попытки.       Комната послушно озарилась светом, являя им полноценную лабораторию, где хранились разные ингредиенты и пара котлов.       — Мы можем с тобой вместе сварить какое-нибудь зелье, — легко предложил Поттер. — И нас даже никто не поругает.       Не сказать, что Лили сильно воодушевилась, так как предлагаемое Гарри занятие уже не особо походило на любимую ею «магию», где обязательно всё должно быть красочно и сверкающе.       — А что зелья делают? — тем не менее спросила Лили.       — Разное, — ответил Поттер, подходя к шкафу, где стояли книги с рецептами, и высматривая самое простое пособие. — Но мне рассказывали, что всё угодно. Даже больше, чем заклинания.       — Как так? — скептически вопросила Лили.       Гарри мягко засмеялся, наконец обнаружив то, что могло подойти под нужный сборник. «Зельеварение с нуля», если кому интересно.       — Не знаю, — проговорил Поттер, — но тем не менее. Например, есть зелье, которое может влюбить в тебя любого человека. Заклинанием ты такого не сделаешь.       Гарри немного лукавил. Сотворить подобное возможно, но действовать необходимо комплексно и обязательно поддерживать чары, направленные на подавление воли, на нужном уровне, что очень сложно: можно легко переборщить или, наоборот, недожать.       Вообще, изучая раздел «отношений» в одном из трактатов по тёмной магии, Поттер так и не понял, зачем настолько напрягаться. На практике действительно намного проще и надёжнее просто опоить зельем, чем постоянно контролировать силу четырёх заклинаний.       Возможно, талантливые зельевары встречались среди чернокнижников намного реже, чем им хотелось. Вот и приходилось выкручиваться.       Лили колебалась и никакого явного воодушевления не показывала, недоумевая, зачем её сюда привели. От вида потерянной дочери Гарри растрогался и приблизился, чтобы ласково потрепать её по голове.       — Давай попробуем, — мягко и ненастойчиво предложил он. — Вдруг тебе понравится. К тому же мне говорили, что твоя бабушка была очень талантлива в зельеварении. Может, тебе передались её таланты, раз не достались мне.       Лили подняла голову и недоумевающе уставилась на отца.       — Ну, моя мама, — зачем-то смущаясь от пронзительного ледяного взгляда юной леди Малфой, пролепетал Гарри. — В честь которой я тебя назвал.       Поттер чувствовал себя полнейшим идиотом, что редкостью, в общем-то, не было. Но не рядом с четырёхлетним ребёнком.       А ведь Гарри надеялся, что после того, как они решат все семейные неурядицы на тему «кто, кого и как родил», жизнь станет проще. Размечтался.       Лили поначалу упрямо отказывалась верить, что они тут все одно большое и дружное семейство Малфоев. Особенно её не устраивали кровные братья, поэтому Поттер, к своему стыду, всё же почти полностью отдал их на попечение пищащим от восторга эльфам. Те настолько обрадовались возможности наконец-то повозиться с детишками, что вновь начали ссориться между друг дружкой, регулярно демонстрируя Поттеру новые синяки.       Малфой-то домовиков всё так же видеть не хотел.       Гарри попытался даже вмешаться в разборки между слугами, но его остановил Драко.       — Вот куда ты лезешь? — недовольно поинтересовался Малфой. — Сами разберутся, раз никого выбрать не можешь. Нашёлся тут спаситель угнетённых.       Конечно, Поттер про сыновей не забывал, старался проводить с ними время, но уж точно не таскал сутками на руках, как раньше.       К тому же действительно выходило, что пока он носился с двойняшками, старшая дочь оставалась никому не нужна.       Поэтому Гарри слегка изменил свои приоритеты.       Однако это не особо повлияло на крайне скептическое отношение Лили, которая теперь зачастую смотрела на Поттера как на невиданную зверушку. Притом опасную.       Виноват в этом, конечно же, был Гарри. А если уж совсем вдаваться в детали, то его язык без костей.       Потому что вместо того, чтобы красиво и коротко рассказать, какая у них особенная дочурка, появившаяся волшебным образом по причине невероятной любви четы Малфоев, Поттер полез в дебри и опять наговорил какой-то ерунды.       Из невнятного отцовского бубнёжа Лили, видимо, сделала вывод, что Гарри сам не в курсе, откуда она взялась в этом доме.       Малфой ситуацию лучше не сделал и просто поржал.       Конец.       Поттер по итогу пообещал себе, что обязательно вернётся к этому диалогу с Лили сразу, как она подрастёт.       Дочь всё же согласилась заняться с Гарри варкой самого простого зелья из найденных в книжке. Лили активно помогала с отрыванием лепестков, вместе с отцом посчитала количество нужных бобов и прочее по мелочи.       К процессу дочь подошла очень ответственно, только сильнее напоминая Поттеру малолетнего Драко, который до самого пубертата старательно изображал из себя серьёзного волшебника.       Какие же дети бывают забавные.       Закончили они своё творение только к полудню, а судя по цвету и консистенции, у них даже получилось что-то похожее на желаемое зелье.       Лили к тому моменту сумела заинтересоваться процессом настолько, что принялась засыпать отца вопросами, пока они шли на обед.       Гениальный зельевар в лице мистера Поттера отвечал как мог, активно сдабривая свой рассказ всякими интересными деталями. Гарри и сам радовался, что у него получилось отвлечься от нескончаемых романтических мечтаний.       Укладывая Лили на послеобеденный сон, Поттер вспомнил, что хотел же что-то выведать у дочери, но плюнул и просто поцеловал её в лоб.       — Отдыхай, солнышко, — сказал он, оставляя Лили одну в спальне.       Проверив сыновей, которые сейчас тоже мирно спали, Гарри поймал себя на том, что совсем не знал, чем ему сейчас заняться.       Ближайший час был полностью в его распоряжении, а каких-то увлекательных идей не находилось.       В недалёком прошлом Поттер, скорее всего, засел бы с книгой, но сейчас такой вариант не рассматривался, так как вся интересная ему литература была под запретом. Немного подумав, Гарри решил, что вполне можно прогуляться по двору, чтобы оценить масштабы бедствия после зимы. Наружному убранству точно потребуется хотя бы небольшой ремонт в скором времени.       Прихватив с собой блокнот и накинув пальто, Поттер спустился к парадному входу и замер рядом с дверью.       Внимание Гарри привлёк портрет, висящий здесь не первый год.       То самое классическое изображение владельцев дома, украшающее прихожую любого особняка. Настолько привычная история, что Поттер уже давно даже не останавливался рядом с подобными картинами, хотя раньше считал их высшими проявлениями гордыни и самолюбования.       Так как оба изображённых человека были живы, особой активности чета тогда ещё Поттер-Малфоев не проявляла и тем более не разговаривала. На полотне они с Драко держались на довольно почтенном расстоянии друг от друга и воплощали всем видом типичнейшую, надменную и презирающую всех (включая супруга) чистокровную пару.       Гарри подошёл ближе к картине, внимательно всматриваясь в черты изображённых волшебников, невольно отмечая, что они довольно сильно изменились за эти годы. Сейчас чета Малфоев выглядела намного лучше. Повеселее так точно.       Заметив интерес к собственным персонам, молодые люди начали оживать, что отразилось на выражении их лиц. Поттер с картины вдруг смягчился и снизошёл до вполне дружелюбной улыбки, а Драко изучил настоящего Гарри с головы до ног и одарил ухмылкой.       Чересчур хищный и агрессивный взгляд нарисованного супруга реальному Поттеру не особо понравился, поэтому он решил прекратить тесное знакомство с творчеством именитого художника и отправиться во двор.       Гарри только собрался отойти от полотна, когда случилось ужасное.       Персонажи всё же ожили, притом совсем не так, как Поттер мог предположить.       Хитро прищурившись и коротко глянув на случайного зрителя, Малфой надумал рывком прижать к себе супруга и принялся пылко целовать. Нарисованный Поттер не особо сопротивлялся, если что. Даже прижался чуть ближе и осторожно положил руки на плечи.       Гарри из реальности от подобного зрелища покраснел как рак, забыл, как дышать, и просто остолбенел.       Чувствуя, что только что познал какой-то совсем новый уровень извращений, Поттер спешно отвернулся и быстрым шагом вылетел во двор.       Всё же увидеть случайные колдографии в газете — это одно, а наблюдать за приватной сессией в прихожей — совсем другое.       Гарри до конца дня старался выбросить увиденное из головы, хотя его очень подмывало спросить у Драко, когда тот вернётся, замечал ли он что-то необычное в поведении портрета. Наверняка Малфой чаще поглядывал на их совместное изображение, будучи человеком самолюбивым.       С другой стороны, Поттер уже давно мог поставить знак равенства между своей фамилией и любыми странностями, так что вопрос, пожалуй, немного глупый.       Ближе к вечеру Гарри начала тревожить неминуемая встреча с объектом своих дневных грёз. Поттер сильно сомневался, что Драко вдруг позабыл их вчерашние постельные приключения, а, зная Малфоя, супруг обязательно о них напомнит.       Так и случилось.       Драко ухитрился поймать Гарри спустя десять минут после возвращения домой. Сделал он это посреди коридора, властно прижав к стене.       Попытка Поттера где-то потеряться хотя бы до ужина, очевидно, не увенчалась успехом.       — Так вот куда ты спрятался, мой сладкий, — прошептал ему на ухо Малфой. — Даже встречать меня не вышел.       — Прости, — неуверенно пробормотал Гарри. — Не думал, что уже почти шесть.       Драко ответ, однако, мало интересовал. Супруг прижался ближе, позволяя полностью прочувствовать недвусмысленную твёрдость в районе паха.       — Весь день про тебя думал, — признался он. — Не мог выбросить из головы, как влюблённый мальчишка. Вот что ты со мной делаешь, Поттер? Чувствую себя безумцем.       Влажное дыхание на шее и прижатый к бедру чужой возбуждённый член крайне деструктивно влияли на мыслительные процессы Гарри, так что нормальный ответ придумать не получилось.       — Мой страстный и совершенно невероятный мистер Малфой, — низким голосом проговорил Драко.       Поттер понимал, что их невероятно глубокомысленная беседа близка к превращению в монолог супруга о нежных чувствах, поэтому Гарри взял себя в руки и слегка отодвинулся, чтобы посмотреть Малфою в глаза.       Пора уже заканчивать стесняться совершенно обыденных вещей.       — Я тоже весь день про тебя думал, — покрываясь румянцем, пролепетал Поттер. — Какой ты замечательный, добрый и красивый. Драко, я очень тебя люблю и счастлив, что могу называться твоим мужем.       По классике жанра здесь идеально подошла бы смена темы, чтобы разрядить обстановку. Добавить искры, или ляпнуть какую гадость.       Но Малфой лишь тепло улыбнулся и сказал:       — Гарри, я тоже очень тебя люблю.