Давай забудем про раны
И выйдем
Из темноты.
Какие на вечность планы?
У меня,
Кстати, ты.
П. Шалчюс
***
С того момента прошло три дня. И из этих дней я вынес несколько полезных жизненных уроков. Во-первых, фраза «время скоротечно» работает на тебя только тогда, когда ты перестаёшь думать о самом времени и его провождении. А во-вторых, если по-долгу находиться наедине с самим собой, действительно можно стать психопатом, особенно, когда в твоей голове просто гудящий улей из мыслей и всякой прочей ненужной суеты. Я старался находится в одиночестве, потому что все те люди, что ходили по огромному дому Мастера - были его людьми. И мне становилось дурно. Вовсе не от огромных, непривычных мне стен, не от хрустальных чашек на блюдечках с голубой каёмочкой, что были замечены мной в пыльном шкафу, не от постоянно чуть приглушенного, оттого тёплого света, к которому я не привык. Меня воротило от факта, что все те, кто лебезит передо мной на задних лапках и мило улыбается одними глазами, работают на Мастера. Другими словами, принадлежат ему. Чувства мои были непонятны даже самому мне. Стоя перед зеркалом в отведённой мне комнате, я рассматривал растрепанные светлые волосы, которые лохматились, как ни приглаживай. Смотрел на худые кисти рук, которые легко можно было бы охватить двумя пальцами, и темные, длинные ресницы. По меркам общества, я был довольно красивым омегой, но вот только я так не считал. Мне казалось, что понятие красота само по себе очень растяжимо и за свою жизнь я мало встречал действительно красивых людей. Внизу послышался какой-то шум и мне потребовалось несколько секунд, чтобы сдвинуть себя с места. За эти несколько дней я неплохо ушёл в себя и теперь по-долгу задумывался над обычной вещью, так и застыв где-нибудь посередине комнаты или коридора. Это казалось мне странным. — …стественно, я в курсе, да, да… конечно, мне это понятно. — С первого этажа послышался незнакомый мне голос. Я вышел из комнаты и, пройдя по небольшому коридорчику, оказался на лестнице, которая вела на первый этаж, где стоял незнакомый мне человек. Высок, одетый во все чёрное, этот мужчина был альфой, я ощутил тонкий аромат, который не душил и не навязывался, слегка чувствуясь, словно маленькая частичка этого большого дома. Он не выглядел так, словно находится здесь впервые. Не разглядывая утварь, гость присел на диван в гостиной, закидывая ногу на ногу и поглядывая на дорогие часы на руке. Я заинтересовано разглядывал альфу, замечая отличительную особенность. У этого чудака было множество татуировок, даже несколько на лице. Мне понравилось, как выглядят эти рисунки, сочетаясь со строгим офисным стилем. — Спасибо, я подожду его здесь. — Ответил гость одной из женщин, что подошла к нему и тут же, в низком поклоне, удалилась. Я решил спуститься и поздороваться. Судя по всему, этот гость был хорошим знакомым Мастера, ведь он знает его место жительства, знает обстановку в доме, его знает персонал. — Добрый день. — Промурлыкал я, с настороженностью, но откровенным любопытством разглядывая молодого человека в чёрном. — Добрый. — Мелодичным голосом ответили мне и я слегка улыбнулся в знаке доброжелательности. — Антон, правильно? Это вы? Он вдруг повернулся ко мне всем корпусом и теперь, подойдя ближе, я смог в полной мере рассмотреть черты лица и рисунки на лице. Он выглядел так, будто бы внушал доверие, но это скорее мне казалось из-за трёхдневного отсутствия контакта с альфой. — Могу я узнать, откуда вам известно мое имя? Вопросом на вопрос отвечать невежливо, но так я пытался показать свою маленькую значимость здесь. Но гость и не думал смотреть на меня презрительно, наоборот, встав с дивана, он протянул мне руку и я осторожно вложил в неё свою, поглядывая в чужое лицо. Альфа флиртовал, запах феромонов стал слышен более отчетливо, а в темных глазах напротив появился блеск заинтересованности. За месяцы работы в баре я научился распознавать даже малейшие намеки. Сейчас чужое внимание мне льстило, хотя как в другое время, я скорее всего испугался бы даже подойти на такое близкое расстояние к чужому альфе. Не знаю, что сейчас движет мной: банальный голод к общению с сильным полом или дурость, что завладела мной за эти долгие дни пребывания в злорадном доме. Дом был наполнен множеством снимающих камер, которые, не стесняясь, висели под потолком и холодно молчали, лишь давая мне намёк, что я не один. Во время вспомнив о камерах, я кокетливо хлопнул глазами, привлекая внимание к лицу. Мне выдался самый удобный шанс сбежать, всевышний услышал меня. Но я не мог не позлить Мастера, ведь иначе зачем тогда всё это? — Арсений часто проводит своё свободное время с вами. А мне, как человеку не последнему в его списке живцов, хотелось узнать, что же это за чудо, сумевшее привлечь внимание Господина. Он говорил о нём, как о человеке высокого ранга, я чувствовал долю уважения в его тоне. Неужели любовник? Альфа? Как такое может быть? У Мастера настолько специфические вкусы? — Вовсе нет… — Я вдруг оборвал себя. Можно ли рассказывать этому человеку о себе и Господине? Можно ли говорить, кто я такой и просить о помощи? — … Позвольте узнать что-нибудь о вас? Важно было сохранять этот графский манеж, так подобало виду этого манерного господина, ну или он попросту с большим успехом обманывал меня. — Простите, что не представился. — Он больше не вставал, но сел прямо, выпрямляясь и распрямляя свои немаленькие плечи. — Эдуард Выграновский, очень приятно. — Взаимно. Отозвался я, снова кивая. Неловкое молчание повисло между нами, но я его не ощущал. Мне требовалось время, чтобы разглядеть собеседника и быстро обдумать план побега. Мне жизненно необходимо было выйти наружу, мне нужен был воздух, свобода и моя прежняя жизнь. — Как ваше здоровье? Выглядите бледным. — Толика беспокойства в его словах, но не голосе. В хрипловатом баритоне я не расслышал никаких чувств. — Не совсем хорошо. Недавно я подвергся насилию, а сейчас уже неделю не выходил на воздух. — Я старался говорить как более ранимее и это сработало. — О, боже! Только не говорите, что это сделал Арсений… — Нет-нет, Арсений напротив спас меня. Я сказал это и в который раз меня ударило по голове странное чувство вины. Но откуда ему взяться? Только из-за того, что Мастер выхаживал меня эти дни, а теперь я собираюсь бессовестно сбежать? Что за глупости? Выхаживал меня не он, а Аглая, да и вообще, всё, что произошло было по его вине, ведь это он отправил тех людей трясти с меня долги отца, зная моё несчастное положение. О его предложении отдать своё тело я предпочёл не думать, ведь опуститься до уровня шлюхи омеге вроде меня не пристало. — Вот как? — Эд поправил полы своего длинного пальто и я понял, что стиль его мешковатой, дорогой одежды сильно напомнил мне стиль Мастера. — Тогда, может быть, вы не были бы против прокатиться со мной по городу? Понимаю, я малознаком вам, совсем даже незнаком, но м… — Я согласен. — Мои потухшие и посеревшие зелёные глаза снова загорелись ярко-ярко, кажется, я мог ослепить ими кого угодно. — Одну минуту, мне нужно одеться. Пулей взлетев на второй этаж, я чувствовал, как мое сердце радостно стучится в грудной клетке. Неужели это конец? Неужели это победа? Когда мы оказались с Эдом за входной дверью, я остановился на секунду, тщательно разглядывая своё место пребывания снаружи, ведь когда меня сюда везли или несли я был в отключке. Вокруг дома оказался миленький небольшой сад и вымощенные плиткой дорожки. Мы прошли с Эдом по этим дорожкам, выходя к главному выходу, около которого стояло несколько людей в чёрном. По неподвижным головам, темным очкам и выпрямленным спинам я догадался, что это была охрана. — Подожди секундочку, я сейчас кое-что улажу. Кинул мне альфа, разворачиваясь к охране. Спустя время я находился уже снаружи, позади меня оставалась большая территория, которая давила на мой затылок своей неподъёмной тяжестью. — Идём скорее, нам нужно много чего успеть. — Эд спешно подталкивал меня к своей машине, что стояла прямо перед огромными воротами, из которых мы вышли. Я не заметил, как он перешёл на «ты», и это насторожило меня. Я шагнул в сторону, решив специально не торопиться и посмотреть на его реакцию. Куда это он так спешит? — Погодите, Эд, вы же хотели встретиться с Арсением, разве не так? Я заметил на его лице растерянность. Это было секундное мимическое выражение, но я успел уловить его и оттого мне стало ещё более не по себе. — Ради тебя я перенёс эту встречу. Разве у нас выпадет ещё шанс покататься вместе? Он снова затолкал меня в спину и я невольно шагнул ближе к чёрной, тонированной машине. Дверь он услужливо открыл мне, но я не решался сесть в неё. Что-то странное тянуло меня дальше от этого альфы дальше от его машины, что-то отталкивало. То ли странный блеск в глазах, что я распознал только сейчас, то ли его внезапная торопливость. Я медлил. Что же мне делать? Я обернулся на альфу, пытаясь заглянуть ему в глаза, и вдруг меня резко дернули в сторону, так что я не успел рассмотреть черноту чужих глаз вблизи. Знакомый, отчего-то сейчас особенно остро сильный запах феромонов врезался в ноздри, я закашлялся. Мужская рука, что схватила меня за плечо, не выпускала из сильной хватки, напротив, только сильнее прижимая к телу позади и оттаскивая куда-то дальше и дальше от машины. — Какого черта, Котёнок? — Грубый, до боли знакомый голос прорычал мне в ухо и я не смог ничего ему ответить, чувствуя, как колени подгибаются в слабости перед сильным полом. Я злился в ту секунду на себя за омежью натуру, что готова была сейчас раздвинуть ноги, вместо резкого отвращения или желания сбежать. — Ну наконец-то! — Я услышал Эда, который оставался на своём месте, даже не шелохнувшись, так и придерживая раскрытую дверь авто. — Я уж думал только на похоронах встретимся. Арсений, тебя можно выманить только таким извращенным образом? Мое плечо перестали сжимать, теперь я чувствовал хватку на локтях. Мастер двумя руками схватился за меня, плотно притискивая к себе, словно я мог вырваться из этой его железной хватки и побежать. Тяжелое дыхание касалось моих волос и я задрожал от этого контакта, опуская голову. Сейчас я хотел чувствовать себя в безопасности, почему же это чувство не пришло ко мне получасом ранее? — Разве я не разъяснил тебе ещё в прошлый раз, что не намерен общаться с тобой и твоей мамашей? Я же попросил оставить меня в покое. — Затылком я чувствовал вибрацию от хриплого тембра, только вот злости или ещё каких либо эмоций в голосе Мастера я не услышал. Арсений говорил без эмоций, совсем не так, как говорил со мной. — А я и не трогал тебя. Я решил прогуляться с тем, кого случайно встретил. Это ты помешал нам, правда, Антон? — Он посмотрел мне в глаза, как-то странно улыбаясь и по моим венам потек страх. Но вдруг стало темно. Я чувствовал тепло от ладони Арсения, который закрыл мне глаза, ограждая от чужого взгляда. Альфа позади явно давал мне понять, что рыпаться сейчас не имеет смысла, так что я смирно стоял, чуть трясясь от непонятного кома чувств. — Всё, что находится в моём доме принадлежит мне. — Холодно произнёс Мастер, расслабляя руку, что сжимала мой локоть и перемещая её куда-то на моё бедро. Меня накрыло чувство дежавю, ведь однажды в клубе Арсений уже касался меня так. Только теперь ощущения стали острее, ведь я ничего не видел, полагаясь только на альфу, что ловко держал меня в своих руках. — Не стоит посягать на чужое, Эдуард. Ты с детства не можешь усвоить этот урок. — Ах, простите великодушно… — Я услышал хлопок двери, а затем движение воздуха. Эд приближался. — Но на нём не написано, что он твой, в отличие от твоего огромного кирпичного дома. Думаю… тебе стоит повесить и на него табличку, ведь никто не знает, сколько ещё таких альф он взбудоражил только лишь своим миленьким видом. Я услышал рычание и запах феромонов обострился сильнее, из-за чего я нервно сглотнул, чувствуя, что колени вот-вот перестанут держать. Слепо пошарив рукой, я схватился за край плаща Мастера, держась за него, ведь больше опоры для меня не было. Я боялся, что это станет привычкой… — Захлопни пасть и свали с моей территории, если не хочешь собирать остатки зубов на асфальте. — Излишне грубо рыкнул Арсений, разворачивая меня к себе лицом. Я прокрутился на месте, хватаясь руками за одежду альфы, чтобы не упасть, ведь глаза мои были попрежнему закрыты большой рукой. — Ладно, Арс, мне нужно до тебя донести лишь информацию, а дальше делай что хочешь. — Вторая рука альфы, что лежала на бедре, теперь слабо держалась за мое тонкое запястье, будто считывая пульс. — Матушка сказала, что если ты не объявишься к ней в течение недели, она сама нанесёт к тебе визит и вряд ли он будет один из мирных. — Прескверно рад. Её приход будет огромной честью для меня. — Язвительно сказал Мастер, тяжело вздыхая. — Это всё? У меня ещё много дел, не задерживай меня. — Арсений, какого черта?! — Вдруг повысил голос Эд. — Ты совсем меня не любишь, да? Почему ты не хочешь даже поговорить со мной, а? Я тоже хочу твоего внимания! — Прощай. — Арсений ступил в сторону и мне пришлось последовать за ним, ведь хватка на запястье усилилась. — Что?! «Прощай»?! Арсений! Арсений!!! Во мне течёт твоя кровь, как и в тебе - моя, поговори со мной, мать твою!!! Я уловил несколько слов из его истошных криков и не успел задуматься, как меня подняли в воздух. — Э…э-эй! Ай! Э… Через мгновение я оказался на крепком плече, со вздёрнутой вверх задницей, что не то чтобы смущало, это смущало самым адским образом! Я задёргался, в попытках соскочить с плеча, но мои ноги обхватила сильная рука, а грубый голос буквально рявкнул: — Закрой ротик. Под возмущённые крики Эда в воротах усадьбы и собственного, глухо бьющегося пульса, меня понесли в дом, крепко удерживая стройные ноги. Я не мог ни о чем думать, мой план побега с треском провален, это отнюдь не доставляло радости. Смирившись со своей неизвестной судьбой, я перестал брыкаться, ожидая, пока меня донесут до какой-нибудь точки опоры. Арсений молчал и это молчание означало что-то нехорошее, на эмоциональном уровне я предчувствовал это. Наконец, зайдя в незнакомую мне комнату, он сбросил меня на кровать, тут же запирая дверь на замок. — Сучка, пикнешь, я тебя прирежу. — Кинул он мне, тыкая в меня пальцем, и скрылся в ванной комнате, громко хлопая дверью. Я проводил его изумленным взглядом, откидываясь на застеленную постель. Комната была в два раза больше прошлой и запах альфы чувствовался здесь особенно стойко. Не трудно было догадаться, кому принадлежала эта комната. Моя течка прошла совсем недавно и это радовало сейчас как никогда, ведь если бы сейчас был её канун, мне было бы плохо как никогда. Сейчас же, запах альфы только успокаивал, действовал будто настойка пустырника, вселял защиту и стойкую безопасность, что так сильно нужна была мне. Предоставив меня самому себе сейчас был лишь очередной способ манипулирования мной. Арсений знал, что я, даже если захочу, не смогу сбежать, ведь ни сил, ни смелости на этот отчаянный поступок у меня нет, да и меня скорее сожрала бы гордость, чем я позволил бы себе побег. Проблемы, от которых следует бежать без оглядки, в скором времени всё равно догонят и перегонят, так что у меня просто в очередной раз не было выходов. Мастер заслонил мне солнце, заменил воздух, наступил на горло и перекрыл доступ к кислороду. Я отчаянно бился в конвульсиях, словно невнимательная муха, что угодила в центр паутины огромного паука и теперь пыталась освободиться всеми оставшимися силами. Я был чем-то похож на неё, только я не пытался. Достаточно узрев в полной мере силу, характер и намерения альфы, мне было страшно даже думать о чем-либо, кроме него. Ведь так я мог вызвать гнев… Я вслушивался в шум воды и решил, что мне тоже следовало бы умыться. Сняв верхнюю одежду, я прошёл в уборную, в которой оказалась роскошная раковина. Отчего-то мне не было страшно, хоть я и понимал, что Арсений злится на меня. Хотя, с другой стороны, разве он имел право на эту злость? Взглянув на себя в зеркало, я только устало моргнул, снова наклоняясь к раковине и подставляя светловолосую голову под прохладную струю воды. Мне необходимо было придти в себя и срочно. В зеркале я увидел большие, зелёные глаза с покрасневшими яблоками, а чуть ниже - пунцовые щеки, хотя это скорее были две впадины, называющиеся скулами, ведь с моим телосложением мне можно было только мечтать о щеках. Изначально ничего не казалось мне подозрительным, я замечал только излишнее внимание к своей скромной персоне, но это не навевало никаких мыслей, только подкрепляло самолюбие и создавало лживую маску хорошести, собирая её по миллиметру. Но Арсений действовал на меня и действовал очень продуманно, четко следуя намеченным планам, не давая мне спуску, лишнего взгляда или вздоха. Я был не рядом с ним, но чувствовал себя так, будто заперт в коробке с чёрными стенами, и в этих стенах нет ни воздуха, ни звуков, ни окна, в которое я смог бы выглянуть и почувствовать себя живым. Я пытался сопротивляться и вёл уже не борьбу, я развернул целую войну внутри себя и каждую минуту сражался с ним, но безуспешно проигрывал. Омеге не суждено стать сильнее альфы, ни в каком плане, а потому, с каждым днём во мне угасал запал борьбы с самим собой, со своими личными и моральными устоями, для которых я старательно выкапывал собственными пальцами глубокие могилы. Я окончательно устал. Когда Мастер вышел из душа, я уже сидел на краю кровати, поджав к груди колени и рассматривал пол в интересной гравировке. Я витал в своих глубоких мыслях и, невольно вздрогнув, когда дверь щёлкнула, тут же постарался сделать вид, словно и не заметил никого. Тропа игнорирования себя, своих эмоций и всех вокруг - лучший выход, когда наступает начало конца. Арсений встал прямо передо мной, буравя какое-то время мою макушку тяжелым, почти физически невыносимым, взглядом, который я буквально чувствовал на своей коже разгоряченными касаниями. Мне хотелось уйти от этих голубых глаз, которые ощущались даже без взгляда на них, но Мастер будто почувствовал это мое желание. — Посмотри на меня. — Тихо произнёс он, не трогаясь с места. Я не стал ему перечить, вздёргивая светловолосую голову и шумно сглатывая. Колени я опустил вниз, ожидая чего-то страшного для себя, словно вот сейчас мне должны были выписать на пергаменте приговор. Но Мастер молчал. Он только смотрел мне в глаза, опустив руки по швам и совсем ничего не делая. Снова эти странные, непонятные мне, чувства зашевелились. Мастер вызывал во мне что-то, определённо, и я не спорил с этим, но вот только это «что-то» было слишком красноречиво и до ужаса разносторонне, из-за чего мне не удавалось толком уловить его, определив, прочитав как следует. Заглядывая в голубые, строгие глаза во мне бурлило и восхищение красотой Мастера, и мелкий страх от его громадной фигуры настоящего хищника, а потом это перетекало вовсе в резкое раздражение за излишний контроль надо мной и грусть, которая рождалась почти всегда последней, грусть по свободе, по свежему воздуху без янтарных глаз, тихая грусть, но самая сильная. Все смешалось в одно целое. Конечными чувствами стали жалость, но жалость не к этим глазам или чувствам, что кипятились во мне, она была обращена ко мне лично, к моей несчастной душе, что была обречена на вечные муки от рук Мастера. Она была схожа с грустью, но я-то знал, что это совсем разного поля ягоды, лишь собранные в одну огромную корзину, которая висела у меня на шее, клоня к земле. Мне стало вдруг печально от этого. Я сглотнул, пытаясь снова придушить всё, что чувствую, но ощущений было так много, что, казалось, будто бы много-много бабочек внутри меня до этого сидевшие на полянке, вспорхнули разом, а я безуспешно старался поймать их всех маленьким детским сачком, в конце концов, не поймав ни одной. Они кружились все сильнее и сильнее, отчего ко мне пришло чувство, что меня попросту может разорвать от этого вихря изнутри. Молчание затянулось, и я уже хотел было открыть рот, сказать ему хоть что-то, чтобы эта невыносимая, звенящая роем мыслей в моих ушах, тишина, в которой он рассматривал меня с доскональным интересом, закончилась раз и навсегда, но в этот момент почувствовал, что щеки коснулась тёплая ладонь. Он осторожно провёл по ней пальцами, сползая до подбородка, а потом снова поднялся вверх. Было приятно получать ласку, я закрыл глаза, поддаваясь этой провокации. Тёплые пальцы поглаживали кожу и я проклял себя несколько тысяч раз за эти секунды, мне были приятны его прикосновения, даже больше, я наслаждался этой внезапной нежностью. Рука исчезла и не успел я распахнуть глаза, как по той самой щеке прилетел сильный, звонкий удар, задевший ухо, отчего в голове зазвенело, а перед глазами заплясали темные и пестрые круги. Жгучая боль прошлась по всей левой части лица и на глаза мгновенно, словно по вызову, проступили слёзы. Я поднял слезливые глаза на альфу, держась рукой за горящую щёку и видя сквозь пелену воды только расплывающийся силуэт Мастера. Он сделал мне больно, наверное, я заслужил это. Или нет? Арсений, не давая мне провести аналитическую работу в голове на счёт этого удара, схватил меня за волосы, впутывать рукой в копну на голове и больно потянул назад, заставляя меня откинуть голову ещё больше. Я увидел в его глазах нездоровый блеск, отдающий какой-то чёрной темнотой, из которой не было ни выхода, ни входа, и в моих зеленых промелькнул животный ужас. Я дёрнулся, пытаясь уйти от этой черноты, чтобы остаться в реальности, и в эту секунду Мастер моргнул, словно смаргивая это наваждение. — Никогда… никогда ни на кого так не смотри. — Он шептал мне эти слова, удерживая мои волосы, а я силился, чтобы не заплакать навзрыд, как маленький ребёнок, уже чувствуя горящие от слёз дорожки на щеках. — Никто не должен видеть это заплаканное личико, кроме меня. Он расслабил хватку на моей голове и я сделал первый полноценный вдох, чувствуя, как адски горит щека и как по порозовевшим щекам всё же бегут нескончаемые горячие слёзы. Совсем отпустив мои бедные волосы, Мастер вдруг легонько провёл по ним, перебирая мягкие пряди. — Ложись в кровать. Тебе следует поспать, мальчик мой. От этой фразы я ощутил ток, прошедший то ли по загривку, то ли по всей спине, заставляя дернуться. Звучало, словно дружеский совет старому доброму приятелю и, возможно, это бы так и было, если не знать всех отчаянных подробностей наших взаимоотношений. Потому-то, она прозвучала, как: «Тебе не удастся даже думать о других, ты уже полностью принадлежишь мне, я заявляю свои права на тебя. Мой мальчик.». Отступив от меня, он скрылся за дверью, оставляя меня одного тихо рыдать, держась за ноющую щеку. Мне было больно скорее не физически, а морально. Арсений невероятно удачно справлялся со своей задачей, планом или умыслом, что был намечен на меня. Я не испытывал ненависти, но и не был счастлив, застряв где-то посередине между этими понятиями. Я не знал, что чувствовал, и это было самым мучительным наказанием в моей жизни. Намного легче, когда знаешь, что чувствуешь, ведь так ты сможешь управлять собой и своими ощущениями. Мне хотелось кричать от беспомощности перед ним, мне хотелось, чтобы он покончил с этим издевательством, которое он подготовил для меня. Я действительно желал умереть в эти долгие минуты. Позже, когда я уже лежал в постели, мне почему-то не спалось. Аглая, что с невозмутимым лицом зашла ко мне и выдала пижаму, а затем намазала щеку, с таким же невозмутимым лицом удалилась, оставляя после своего пребывания только тюбик с мазью. Мне не было грустно, но радостные мысли не шли; мне не было тошно, я пережил это чувство пару часов назад. Я не чувствовал ничего, кроме пустоты, но и то, даже из этой пустоты то и дело всплывали какие-то воспоминания за весь прожитый день или чьи-нибудь слова. От этой пустоты веяло холодом и сыростью, словно от темного подвала из прошлого, который закопан в одном из городов мира, под какой-нибудь дорогой постройкой в центре города. Стараясь избавиться от этой дурости, лезущей мне в голову, я крепко зажмурился. Дверь тихо скрипнула и кто-то вошёл в комнату. Я лежал спиной к выходу, а потому не разглядел гостя, как-то слишком флегматично отнесясь к своей безопасности. Хотя, наверное, глубоко в душе я понимал, что войти сюда может лишь один единственный человек, за исключением Аглаи. Кровать промялась позади меня и я почувствовал чужое присутствие. Арсений сидел позади меня, проминая своим весом матрас и призрачно молчал, то ли разглядывая свои ноги, то ли мой затылок. Я не понимал, потому что находился на балансировании между сном и реальностью, позволяя подсознанию работать за меня. Не справившись, я провалился в сон, так и не поняв, почему Мастер в ту ночь сидел со мной на одной кровати и призрачно молчал. Когда я распахнул глаза, за окном было темно, как и в комнате. Взглянув на время и обнаружив там 2:14, я принялся переворачиваться с одного бока на другой, не унимаясь мыслью, что Мастер мог придти в его комнату, точнее, в свою, конечно. Отчего-то стало вдруг обидно, что Арсений вот так бросил меня тут одного после всего случившегося. Этой ночью мне снились кошмары. Моя футболка, в которой я лёг, промокла и неприятно липла к телу, волосы спутались и тоже намокли - мне было плохо. Я точно громко звал кого-то, но никто так и не пришёл. Несколько раз я вскакивал с постели, с широко распахнутыми глазами, и глотал ртом воздух, задыхаясь и шумно дыша. Холод, пронизывающий мое омежье тело сковывал в железные кандалы руки и ноги, мне было в первый раз так больно и тяжело не только телу, но и мозгу.