Ведь и себя я не сберег
Для тихой жизни, для улыбок.
Так мало пройдено дорог,
Так много сделано ошибок.
С.А.Есенин
***
Наши дни.
Мастер всегда был моим кошмаром, самым страшным видением, которое никогда не оставляло меня в покое. Я помешался на нём или на своих беспорядочных мыслях, я уже ничего не понимал, чувствуя, как с каждым днём наши нестандартные отношения становятся всё крепче и крепче, словно веревка, которую усердно переплетают в жесткий канат, вплетая в неё твёрдые нити. Сейчас меня спасали только стены академии, в которых ему было не под силу серьёзно навредить мне: слишком много мороки и чужих глаз, а Арсений ненавидел людей. Я нашёл себя сидящим в кресле, которое стояло в углу комнаты, и держащим в руках книгу. Я глядел мимо строк, вновь погружаясь в мысли. Без Мастера мне дышалось легче, словно тяжёлый груз я сбросил вниз, и теперь свобода обрела видимый облик. Слабый скрежет раздался от двери и я моментально уткнулся в книгу, пытаясь разобрать строчки. Вошёл альфа, принося с собой волну своего запаха. Он что-то поставил на мой стол, подходя чуть ближе, и замер, засматриваясь. — Советую перевернуть книгу, так легче воспринимается изложенная информация. Раздался до боли знакомый голос, и я только сейчас обратил внимание, что всё это время держал книгу в перевёрнутом виде. Тяжело вздохнув, я захлопнул её, откидываясь на спинку кресла и закрывая глаза. Мне не хотелось видеть Мастера. Его лицо преследовало меня всюду: в кошмарах и добрых снах, в мыслях и словах, каждую долю секунды моей несчастной жизни. Меня тошнило от его вида. Послышался шорох, но я остался с закрытыми глазами, желая мгновенно провалиться в бессознательное. Вдруг моего лба коснулась чужая рука, а затем полностью легла мне на голову, прижимаясь. Я всё-таки открыл глаза, встречаясь с голубым взором, обращенным точно в мои зелёные орбиты. Арсений уперто глядел на меня, слегка поджав губы, внимательно высматривал во мне всё то, чем я мог заниматься без него, пока его контроль ослабевал, пока я находился вне поля его глаз. Он будто пытался вскрыть все воспоминания, подобно хирургу, что с лёгкостью в руках и уме вскрывает тела, и залезая в мозг также, как каждое утро залезает в штаны. — У тебя жар. — Он опустил руку, снова вглядываясь мне в глаза. — Что ты делал сегодня, Антон? Я и вправду чувствовал себя не очень хорошо, но этот жар мог сулить началом очередной течки, ведь по календарю всё совпадало, а близкое нахождение альфы только ускорило процесс. Но я не собирался сдаваться этому монстру так легко. Не сегодня. — Я не выходил из комнаты сегодня. — Праведная ложь во своё тщедушное благо никогда ещё никого не губила. — Я ждал тебя. — Ещё одна ложь, но та, которая понесёт за собой последствия. Я слишком понадеялся на пощаду от Мастера после этой фразы, но тот только на миг замер, рассматривая свою руку, лежащую на моём лбу, а затем выпрямился во весь свой могучий рост, запихивая руки в карманы, тем самым демонстрируя своё достоинство, в чем бы оно не выражалось. — Говори. Что ты хочешь? А этот шкаф оказался догадливее, чем обычная мебель. Голубоглазый сразу просек неладное, а именно - взаимность с моей стороны. Я никогда не проявлял инициативу, даже в самых элементарных вещах, поскольку я ненавидел всей своей чёрной душой человека, стоящего напротив. Мне не было известно, знал ли Мастер о моей тихой ненависти, читал ли он её в моих глазах или в рваных движениях, но я слепо продолжал идти по этому тонкому канату, шаря руками впереди и ища ручку двери, чтобы выйти. — Я мог бы и не спрашивать, но мне не хотелось бы обратить твой гнев в свою сторону, поэтому я всё же... — Я поёжился, видимо, температура поднималась, нужно было действовать как можно скорее. — Я бы хотел на время уехать… буквально неделя - и вернусь. — Ещё немного помолчав, я не решался взглянуть в лицо Арсения, так как боялся увидеть там самую страшную злость или хуже всего - ненависть. — Это важно для меня… Мастер молчал, а я чувствовал его прожигающий взгляд, кажется, ещё несколько секунд, и во мне действительно образуется прожжённая дыра. Но вдруг воздух колыхнулся, и лицо с голубыми глазами стало так близко, что я от неожиданности прикусил язык, поморщившись. Арсений облокотился руками по обеим сторонам кресла, приближаясь к моему виску носом, и шумно втянул им воздух, пуская мурашки по моему телу. Спустя долгие, бесконечно длинные секунды он отодвинулся, но всё-таки находился на слишком интимном расстоянии, из-за чего я мог чувствовать его тяжелое, шумное дыхание. — Так, значит, Котёнок решил спрятаться? — Его голос был низкий, неожиданно с хрипотцой, словно он долго не разговаривал. — Становится очевидно, от кого. Альфа специально понюхал меня. У омег перед течкой начинает меняться запах на более сладкий и нежный, более чувственный и вкусный. Гораздо вкуснее, чем в самый разгар течки, и этот фокус знали лишь опытные альфы. Я знал, что Мастер далеко не глуп. — Я не могу провести течку с альфой не занимаясь с ним… — М? — Он вновь придвинулся ко мне, теперь его голос звучал сбоку, словно мурчание Чеширского кота. — Не занимаясь чем? — Он не касался меня, только обдавая волной выдохов, но казалось, будто бы я уже весь в его слюне и укусах. Словно я уже помечен им, навсегда испачкан им. — Мы столько лет ходим вокруг да около. Ты поразительно вынослив. Что-то я не заметил, когда ты ходил «вокруг да около» во время своих марш-бросков в мою сторону с агрессивными укусами и поцелуями, сука бешеная. Или этому мудаку совсем память отшибло на канун моей течки?! Я все ещё помню, что существо передо мной - совсем не приличный альфа, а полнейший мудак и психотерапевт, который долгое время дергает за ниточки, которым я подчиняюсь против своей воли. И в чем я неуверен, так это в том, что в заднем кармане его чёрных брюк сейчас не лежит армейский складной нож. — Ну же, хотя бы взгляни на меня. На просьбу это не похоже, ведь вокруг моего подбородка тут же сжались пальцы, с силой поворачивающие мое бледное лицо к себе и заглядывая в болотистые глаза. Я смело смотрел на Мастера в ответ и ни слова не мог произнести. Мне хотелось со всей силы ударить ему по носу, удачно подставив колено, а затем схватить что-нибудь тяжелое и острое, всадить ему это между его голубых, пронзительных глаз, чтобы они раз и навсегда потухли, больше не сумев причинить никому боли и страданий, таких, что переживал я… Возможно, это был бы очень грандиозный поступок. — Мы могли бы… — Шептал он, удерживая меня за подбородок. — …уехать вместе. Я бы гарантировал тебе полную безопасность, как делаю это уже долгое время, но и я вынужден буду получить толику взаимности от тебя. Расплата за такую щедрую услугу должна быть подобающей. Я знаю его запросы, и знаю цены на эти запросы. Не меньше чем поставленная на кон душа или тело - вот его изначальная цель. С самого начала он предлагал мне продать ему своё тело, ведь на тот момент у меня не было ничего, кроме себя самого. Но даже будучи в таком отчаянном состоянии, я смог не облажаться, я не стал потакать ублюдку и тем самым образ возможной марионетки превратился в опасного хищника с мелкими зубками. Проворный мангуст, выжидающий свою жертву в кустах. Если уж я смог выжить на тот момент, не продав себя, то сейчас эта возможность казалась мне куда интригующей. Не раздумывая, я резко повернул голову, ведь скула Арсения была на этот момент так удачно расположена, и сильно укусил его, слыша сбивчивый вдох. Альфа тут же отпрянул, но за скулу даже не схватился, лишь раздувая ноздри, в знаке раздражённости. Я поглядел на своё творение и, к моему большому сожалению, на скуле почти не осталось даже следа, не то что крови. Пусть умышленно я и хотел причинить Арсению боль, в действительности же вряд ли осмелился бы, мне не позволяла навредить моя излишне блядская православная сторона. — Хорошие зубки, но они молочные. — Он резко схватил меня за волосы, поднимая с кресла и швыряя на кровать, чем доставил мне боль у корней волос. — Ничего, я научу тебя правильно кусаться. Мой писк, похожий больше на последний звук умирающего гуся, был так жалок и беспомощен сейчас, что захотелось плакать только от этого факта. Альфа, не теряя времени, запрыгнул на меня, сжимая ногами мои бёдра и обездвиживая тем самым нижнюю часть туловища. Я не испытывал страх в эту секунду, вернее сказать, мне было чуточку любопытно и обидно, но обидно только на самого себя и свою слабость перед Мастером. И физическую и моральную. — Будешь сопротивляться - пущу кровь, сучка. Он прорычал мне это в самое ухо, а затем, оттянув мои светлые волосы, так, что я сильно задрал голову, вгрызся мне в шею, одновременно вдыхая запах с меня. Со стороны это могло выглядеть крайне странно, Арсений будто меня ел, но это был лишь обман зрения. Он кусал кожу, потом тут же участок рядом с укусом, а потом ещё и ещё. Лихорадочные, жадные укусы, больше похожие на метки, не доставляли боли, напротив, я ощущал покалывание, когда альфа кусал чуть сильнее, и оно было приятно. Я перестал винить себя в своих чувствах, которые раз за разом предавали меня. Сейчас я должен был сопротивляться, кричать и рыдать навзрыд, пинаясь ногами. Но тело реагировало по своему кодексу, тихо постанывая и слабо хватаясь за мускулистые плечи Мастера. Тот только сильнее заводился, слыша мои полувздохи, полустоны, добавляя к зубам губы, которыми посасывал кожу, оставляя на мне всё больше и больше своих следов. Альфой движет собственничество, эгоизм, ревность, доминирование и похоть, а для меня все эти чувства были посредственностью. До того, как я в полной мере ощутил их на себе. Было грустно осознавать, но я действительно стал жертвой, жертвой Мастера, и он не стеснялся показывать это. Когда ключицы, линия челюсти и шея начали ныть, я понял, что больше не выдержу. Нужно было срочно остановить обезумевшего альфу, пока тот не травмировал меня, ведь на счёт не потекшей откуда-нибудь крови я уже был неуверен. В голове я лихорадочно прокручивал варианты исхода, пытаясь найти наилучший. Ударить? Оцарапать и побежать? Может, взять что-то тяжелое и треснуть по голове? Хватит ли мне сил на всё это? Я задёргался, осознавая, что ни на одно действие, причинившее бы альфе боль, я не был готов ни морально, ни физически. Сколько бы я ненавидел голубоглазого ублюдка, мои руки ни за что не допустили бы такого грубого действа. В дверь раздался громкий стук и Мастер замер, очнувшись. Я с облегчением закрыл глаза, мысленно молясь на того, кто прервал недоканнибала, оседлавшего мои бёдра. Попов встал с меня, ероша свои волосы, которые пребывали в лихорадочном беспорядке и подошёл к двери, отворяя. Я откинулся на кровать, не желая вслушиваться ни в чей голос, к своему сожалению чувствуя только покалывание в шее и её области. Улучив момент, я поднялся с кровати, шагая в ванную, чтобы рассмотреть в полной мере плоды творения этого художника без образования. По линии шеи, челюсти и ключиц расцветали где-то алые, где-то красные засосы-укусы, кое-где сопровождающиеся кровоподтёками или подкожными скоплениями крови, что смотрелось крайне жутко. Я провёл по нескольким пальцами, как бы ощупывая кожу на чувствительность, и меня огрело током от побежавших мурашек по телу. В ванную кто-то зашёл и мне подумалось обо льве, которого запирают в одну клетку с травоядным и смотрят, что же произойдёт. Он встал позади меня, слишком близко, рассматривая свои отметины вместе со мной, подобно творцу, что излишне придирчивым глазом смотрит на свою работу и мысленно подмечает недочеты или превосходства. — Может теперь ты не забудешь, что у твоего тела есть хозяин. — Его огромные руки потянулись, обвивая низ моего живота, а сбивчивое дыхание я почувствовал у себя на загривке. — Помни об этом всегда. Отчаянно сопротивляться? Я не видел смысла в этом. Мастер считал, что я продал ему своё тело, тогда, когда он упомянул об этом, этот паршивец отдал приказ, считая, что я послушался. Было ли это так на деле? Возможно, Арсений был прав. Я уже давно потерял над собой контроль, не в праве распоряжаться своим телом так, как хочется того мне. Передать контроль в другие руки, как передают вожжи, - вот, что было мне под силу. Значит ли это, что я продался? — Мы не обговаривали условия. — Уклончиво ответил я, чувствуя, как чужие руки блуждают по животу и ниже, ощупывая кожу. — Согласен. Я даже не увидел товар, который собрался оплатить. Испуганно дёрнувшись в его руках, я замер, понимая, к чему всё идёт. Он хочет, чтобы я разделся? Но тут из приоткрытой двери раздалась заливистая мелодия, перерывая наш контакт. Мастер глубоко вздохнул, отпуская меня и плавной походкой сытого льва устремляясь в глубь комнаты. Я схватился за края раковины, вглядываясь в своё отражение. С момента появления Арсения в академии всё поплыло как в тумане, я перестал замечать дни недели, время суток, погоду и настроение. Всё это затмил он. Словно огромный, оторвавшийся метеорит, он перегородил мне солнце, и теперь я потерял вкус жизни. Сколько бы я не бежал от Арсения, он всегда меня находил. Это было похоже на игру в прятки, у которой сломались правила. Мастер нашёл меня в академии, в которую я поступил несколько лет назад, с таким же успехом найдёт и в любом другом месте. Сейчас, стоя в ванной своей комнатушки, я безвозвратно потерял контроль над собой, я сам передал эти вожжи ему, я сам вырыл себе яму, в которую позже сам и угодил. Теперь мне было не отвязаться от голубоглазого мучителя, я понимал, но отказывался принимать этот неоспоримый факт. Он наносил мне глубокие раны на сердце и отнимал воздух, запрещая дышать и существовать. Он открывал форточку только тогда, когда считал нужным, он отпускал мое горло только в тот момент, когда ему чудилось, что я на грани обморока. Желание умереть возвращалось ко мне всё чаще и чаще. Смотря на свои глубокие мешки под глазами и тощие скулы, мне захотелось приставить нож к артерии и полоснуть по ней, чтобы раз и навсегда избавиться от Мастера, избавиться от его постоянного контроля. Это странное чувство неизбежной опасности… я научился жить с ним бок о бок, словно что-то родное, уютно пригревшееся под боком. Так живут сестра с братом в одной комнате, под одной крышей, ведь их связывают кровные узы, но вот что связывает меня и чувство опасности? Арсений, нас связывает Арсений. — Шаст, можно? — Димка появился из ниоткуда, плюхаясь рядом за парту и разворачиваясь ко мне. — Чего приуныл? — Хочу уехать отсюда. Как можно дальше… На мне сегодня была кофта с капюшоном, который я натянул на свою светловолосую голову, и длинными рукавами, натянутыми до самых кончиков пальцев. Мне сегодня было чересчур грустно. — Тони… — Это была его излюбленная вариация моего имени. Я не возражал. — Ещё несколько месяцев и у нас будут каникулы. Сможешь поехать повидаться с родственниками или уехать в город. — Дима тоже был омега, и у него в жизни было все чуточку проще, ведь над ним не висела громадная тень в виде Мастера, который дышал в затылок и следил за каждым взглядом. — Да, точно… несколько месяцев… — Задумчиво повторил я. Я хотел было сказать Димке появившуюся мысль, как вдруг он встал, желая на прощание мне выспаться, и ретировался. Секундой позже я понял, почему. Знакомый, нервирующий запах альфы сперва ощутился в воздухе, а затем рядом со мной опустился Мастер, кидая свой портфель в ноги. Я сидел на самой галерке, чтобы не привлекать ничье внимание и не мешать учиться остальным. Сегодня мне не хотелось слушать лекции, я мучительно страдал, подолгу изводя себя тучей смутных мыслей. Почти раздраженно выдохнув, я опустился на сложённые руки, пытаясь заснуть и подремать хотя бы несколько минут, пусть на жесткой парте, не менее жёстком стуле, но попытаться обмануть организм коротким сном. Сбоку шуршал книгами Арсений, а когда все звуки исчезли, я почувствовал движение. Мастер подвинул меня, подтянув к себе, на свою половину парты. Тёплые большие руки превратились в кольцо вокруг меня, а прохладный нос лёг между ухом и плечом, тоже прячась в моих руках. Тяжелое дыхание отчетливо слышалось, но мне становилось от него почему-то спокойно. Что оспорить было невозможно, так это то, что Арсений безмолвно меня понимал, чувствуя изменения то ли в запахе, то ли во внешности, зная, что такие скачки от приторного веселья до резкого уныния вполне нормальны перед началом течки. Его поддержка мила, но не стоит забывать, что этот человек представляет из себя в действительности, Антон… — Что-нибудь хочешь? — Я не верю своим ушам, это что? Он спросил у меня, чего я хочу? Я точно ещё не уснул? — Пить. На самом деле мне не хотелось ничего, я только хотел проверить, разбрасывается ли альфа словами, чтобы показать ложную заинтересованность и создать ощущение поддержки, или он в самом деле чуточку беспокоится. Тёплое тело, почти накрывшее меня собой, на минуту исчезло, а потом снова вернулось, захватывая меня в своё кольцо из крупных рук. Мастер больше не ложился, только обхватив меня своими гигантскими руками, и, по-видимому, слушал лекцию преподавателя, который уже четверть часа распинался для полной аудитории. Странная усталость вдруг накинулась на меня, и я закрыл глаза, растворяясь в звуках голоса за кафедрой и шумного дыхания совсем рядом. Мне ничего не снилось, я будто бы провалился в черную бездну, из которой меня выдернул… поцелуй. Чьи-то губы несколько раз чувственно ткнулись в мой затылок, заставляя распахнуть глаза. — Поднимайся. Идём, поспишь в комнате, я отпрошу тебя. Раздался знакомый голос, который вернул в реальность. Я растерянно поднял голову, обнаруживая, что с меня стащили капюшон, и снова натянул его назад, чуть не падая, когда альфа принялся тянуть меня за предплечье вверх, поднимая. — Мне не плохо, я отсижу ещё пару. — Я попытался вырвать руку из уверенной хватки Мастера, но тот только крепче ухватился, всё-таки дёргая меня на себя. — Отсидишь её в своей комнате. — Он оказался слишком близко, удерживая меня чуть ниже плеча и тут тёплые губы коснулись моего лба, ненадолго задерживаясь там. — У тебя вновь жар, скоро начнёт появляться запах. Чего ты добиваешься? Альфа говорил тихо, протаскивая меня сквозь аудиторию, из которой выходили ученики, разбредаясь по академии. Его голос успокаивал и он показался мне даже приятным… стоп. Что это я сейчас подумал? Это жар, определённо он. — Любви. — Буркнул я, позволяя себя почти проносить сквозь людей и лестничные пролеты, к комнате. — Любовь через секс не приходит. Это немного сложнее, чем совать свой пенис в круглые отверстия. Напутствовал альфа, открывая мою комнатушку и толкая меня внутрь. Я гаденько хмыкнул, снимая обувь и тут же подходя к кровати. Больше всего на свете мне сейчас хотелось упасть на мягкую поверхность, закрыть глаза и уплыть в страну Морфея, ни о чём не беспокоившись. Но сильная рука помешала мне сделать это, перехватывая поперёк живота и разворачивая в другую сторону от желанной подушки. — Открой. — Прозвучал приказ, и я разинул рот, не особо заботясь, что произойдет. В моей голове был серый туман. — Глотай. На язык опустилась таблетка, а вода из бутылки помогла её протолкнуть в горло. Я сонно моргал, смотря на Мастера и чувствовал, что вот-вот и засну прямо стоя. Но ничего такого не произошло, потому что альфа, удостоверившись, что подавитель был съеден, развернул меня к кровати, успешно укладывая и укрывая одеялом. Эти действия были последними на мою трезвую память, ведь дальше началось самое интересное… Я очнулся только на входе в подозрительный бар, из которого громыхала музыка и выходило несколько опьяневших омег. Выпитый мной подавитель ни капли не улучшил мое состояние, напротив, словно навредив пуще прежнего. Меня кто-то подтолкнул со спины и я прошёл вперёд, оказываясь в тесном помещении, которое поглощали дым, музыка и редко мелькающие цвета - светодиодные лампы. — Парень! Парень! — Я оглянулся на зов и увидел смолистые глаза, которые со смешинкой глядели точно на меня, а значит, обращались ко мне. — Ты что, совсем один? Идём скорее, я угощу тебя вкусным коктейлем! Неожиданно налетевший альфа с чёрными, как смоль, глазами явно не оставит меня в покое. Нужно что-то делать. Хотя, зачем? — Соглашусь только на самый вкусный. Я слегка улыбнулся и позволил незнакомцу подтащить себя к барной стойке. Помещение, которое разрезали светодиоды, подобно острым длинным лучам, перед глазами виделось расплывчато-замыленное, словно кто-то закрасил верхний четкий, чистый слой, и теперь стало сложнее ориентироваться. Я не помнил, как здесь оказался, не помнил, почему этот человек сейчас пододвигает ко мне бокал, но отчего-то я и не хотел помнить ничего, желая на подольше оставить это беззаботное чувство эйфории внутри лёгких, подобно вредному дыму, из-за которого начинала кружится голова и слабели ноги. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Услышал я сквозь неясный шум в голове и машинально кивнул, отпивая ещё из бокала. Что со мной произошло? Сколько сейчас времени? Где я? Насколько ужасно я выгляжу? Поток вопросов прервала вибрация, касающаяся моей ноги. Какое-то время я просто сидел на барном стуле, чувствуя вибрирующие волны и не мог пошевелиться. Я устроил внутреннюю борьбу между «да» и «нет». А потом всё же решился достать телефон из кармана, рассматривая горящий дисплей, на котором огромными буквами посередине было выведено: «МАСТЕР». Я сделал судорожный вздох, тут же прикрывая глаза. Ну конечно, как же ты мог забыть о нем? Ты ведь сбежал именно от него, подальше от его яхонтовых глаз и завораживающего, низкого баритона. Ещё немного подержав телефон в руке, я рассматривал горящий дисплей, а когда он потух, я увидел несколько пропущенных от одного и того же контакта. Эти пропущенные вызовы, словно подписанный договор на смерть, висели на экране дисплея и тяготили мое сердце своим видом. Мастер не стал бы звонить более трёх раз, тем более, писать что-то гневное или угрожающее в мой адрес. Ему было достаточно набрать несколько раз, чтобы в моей груди зародился отвратительный страх, пережимающий низ живота и скручивающий в плохом предчувствии внутренние органы. Боялся ли я реакции Арсения? Безусловно, да. Альфа был страшен в гневе, его вспыльчивость пугала по-настоящему. Я не вовремя вспомнил потемневший взгляд исподлобья, который не давал права на ошибку. Но, к сожалению, я уже совершил эту ошибку. Игрушка хозяина убежала в самый страшный момент, кинула себя на произвол судьбы и подала огромный повод для лишних седых волос на голове хозяина. Ухмыльнувшись, я отпил ещё из стакана, ощущая, что альфа, сидевший до этого в метре от меня, подвинулся почти вплотную. И когда я пропустил это мимо ушей? От меня, скорее всего, пахло приторно сладостным ароматом, какой бывает поначалу течки, какой учуял Арсений в академии. Незнакомый альфа не напрасно двигался ко мне, мотивы его мне были ясны с первого же взгляда. Он явно чувствовал меня и явно хотел попробовать меня на вкус. Как и ещё двое альф, сидящих позади меня, где-то за столиками, и просверливающих в моём светлом затылке дыру. Я чувствовал их кожей, они словно пробирались под неё и щекотались около костей, делая неприятно. В самом деле, я ведь именно за этим сюда и пришёл. Избежать Мастера и провести течку с кем угодно, только не рядом с сильными руками, низким голосом и голубыми глазами. Я ощущал повисшую в воздухе конкуренцию. Трое альф на одного миловидного омегу - перебор. Должен остаться кто-то один. Мне стало интересно, как же они решат эту проблему? Кто из них уступит? — Ты красивый. Услышал я откуда-то сзади, почти вздрагивая. Ко мне подошел ещё один альфа, принюхиваясь. Я подумал о том, что если сейчас кто-нибудь из них не решится, меня найдут прежде, чем я успею завалиться к ним в машину. Мне не терпелось, запахи альф стали словно острее, я ощутил, что они выпускают феромоны, стараясь показать свою силу перед друг другом. А мне становилось с каждой минутой всё дурнее и дурнее. Я находился в облаке из смешанных феромонов и вдруг почувствовал, что по ноге потекла капля смазки, которая сулила началом конца. — Извините. Мне нужно отойти. — Я смело встал со стула, огибая второго незнакомца, и с окаменевшим лицом пошагал к уборным, слегка покачиваясь. Я был не уверен, отчего именно меня качало: от выпитого алкоголя, или желания получить альфу и его член. Зайдя в кабинку, я обнаружил, что трусы почти насквозь промокли, а тянущаяся вязкая консистенция, что вытекала из меня, потекла по ногам ниже и ниже, почти падая на пол. Её невозможно было остановить, это продолжится еще несколько дней, с учетом альфы, который будет помогать мне в этом деле. Но если такового не найдётся, течка может длиться вдвое дольше. Эта информация не пугала меня, меня вообще ничего не пугало. Я находился в странном клубе, у меня начало течки, нет никаких подавителей или того, кто смог бы следить за мной и моим состоянием, я успел завлечь несколько альф, выпить какой-то алкоголь, сделав свою бдительность ещё более развязной. И после этого всего я ещё смел заикаться о страхе? Наспех вытеревшись салфетками, я смыл их в унитаз, чтобы запах не оставался в помещении, а затем вышел к раковинам. Что мной движет? Почему я не остался в своей комнате, охраняемый Мастером? Отчего мне сейчас так плохо? Вопросы мелькали в виде темных пятен, что застилали мне взор, я взглянул в зеркало, оперевшись о раковину. Позади меня стоял силуэт, смутно напоминающий мне кого-то знакомого, а когда я понял, кого именно, то резко обернулся, распахивая зелёные глаза в ужасе удивления и предчувствуя дикий страх. Но позади никого не оказалось… Я присел за один из самых дальних столиков, сумев собрать внимание и тут. Соседние столы были заполнены альфами, которые косились в мою сторону, что-то обсуждая. Я не обращал на них внимания, мне было не до них. Галлюцинация в виде Арсения в уборной, бесконечные темные круги перед глазами, кружащаяся голова и сухие губы - мне было нехорошо, хотелось пить и трахаться. И я не понимал, чего мне хотелось больше. Это состояние длилось сколько-то времени, пока рядом со мной, на столик не опустился стакан… воды? Я прикрыл глаза, но теперь приоткрыл их, не слишком, но желая узнать, кто на этот раз проявил свою смелость и уселся прямо рядом со мной со стаканом простой воды. Я повернул голову и мое вялое тело прошибла волна тока, а сердцебиение ускорилось во мгновение. Знакомые глаза, от которых я бежал, по причине которых я оказался здесь, самые красивые и самые холодные, голубые ореолы глядели в упор прямо на меня. Неужели я снова галлюционирую? — Здравствуй, Котёнок. — Проговорила стальным голосом галлюцинация. Было заметно, что Арсений сдерживается. То ли злость, то ли ещё что-то чувствовалось от него на ментальном уровне, и я закрыл глаза, откидываясь на спинку дивана. Нет, никакая галлюцинация не вызывает таких противоречивых чувств. Мастер снова нашёл меня, он всегда находит меня, даже когда я не прошу об этом. Я не успел убежать, не успел уехать на чьей-нибудь дорогой тачке, чтобы утолить свою жажду. Обречён на вечные муки, подобно наложенному проклятью, которое невозможно снять никакими чарами, я не мог никак убежать от Мастера. Теперь альфа не подпустит никого ко мне даже на три метра, он сделает все, для того, чтобы все знали: я - его. — Невежественно закрывать глаза на приветствие альфы. — Я тут же распахнул их, смотря на столики впереди. — Также, как и не отвечать собеседнику, который старше тебя. Тяжело вздохнув, я сел получше, поворачиваясь к Мастеру. Тот был раздражён, нет, он был прямо-таки на взводе. Его глаза приглушенном свете казались чёрными. Две магничящие дыры, словно прожжённые почти насквозь. Невиданная сила сдерживала его от того, чтобы наброситься на меня. Но я не знал, набросится он на меня с тяжелыми кулаками или острыми зубами. — Браво, Мастер. — Я приближался к напряжённому телу, подбираясь вплотную по дивану. — Это было… быстро. — Я намекал на его успешные поиски меня, коснувшись своим бедром чужого. — Но сейчас я немного не в том состоянии, чтобы тебе потакать. Также как и приблизился, я отшатнулся от него, предпринимая попытку встать и уйти снова к бару. Но только я поднялся с дивана, как меня резко дернули назад, и я плюхнулся прямо на колени к Мастеру, слыша явно злое рычание позади. — Ты бессовестная, мелкая шлюха, как ты разговариваешь со мной? Совсем обнаглел? — Он схватил меня за запястья, расставляя в стороны и оттягивая назад, так что я откинулся спиной на его тёплую грудь, неожиданно ахнув. — Я до последнего держался, но ты вынуждаешь меня применять силу, милый. — Ай! Больно! Эй! — Запястья переместили на одну сторону и Мастер зажал их одной рукой, удерживая крепкими пальцами, тем самым, доставив мне дискомфорт в спине и плечах. — Мне больно! — Мне тоже. — Арсений оттянул ещё сильнее запястья и теперь я запрокинул голову ему на плечо, в попытке облегчить натяжение в предплечьях. — От тебя несёт за километр. Как же так получилось, что ты здесь в таком критическом состоянии? М? Его вторая рука по-хозяйски раздвинула мои ноги, касаясь с внутренней стороны бедра и я вздрогнул, инстинктивно пытаясь свести ноги, но Мастер шлепнул меня по бедру, выбивая из меня громкий вздох. — Мой мальчик стал забываться. — Он шептал мне не то в ухо, не то в шею, опаляя сбивчивым дыханием участки кожи, отчего я непроизвольно начинал дрожать. — Ты действительно забыл, кто твой Мастер. — Пожалуйста… хватит. Сейчас я был беспредельно счастлив, что выбрал самый дальний столик, который находился в тени, и чтобы рассмотреть людей за ним, пришлось бы вплотную приблизиться к нему. Но прямо сейчас я видел, как несколько альф, сидящих неподалёку, неотрывно наблюдают за нами. Мне захотелось спрятаться и свернуться в комочек. Я ненавидел чужие взгляды, но пришёл сюда именно за ними. Что же мною движет? — О, мы только начали, дорогой. — Рука Мастера, лежащая на бедре, поползла вверх, ближе к паху, а затем остановилась в страшной близости. — Видишь? — Эхом это отозвалось у меня в ушах, я зажмурился. Видишь? — Им нравится твой вид. Ты доволен? Я удовлетворил твоё волнение? Я уперто молчал, лихорадочно ища выход из этой непростой ситуации, несмотря на своё предобморочное состояние. Сердце глухими ударами грохотало в ушах, я чувствовал, что щеки горят уже не розовым цветом, они полыхают от смешанных чувств. Я ненавидел Арсения, я ненавидел его всей своей мелкой душой, презирая и желая поскорее отделаться от него. Но тот, словно зная это, слыша мои мысли, делал всё для того, чтобы я думал по-другому. Вернее сказать, моя омежья сторона думала по-другому. То, как он крепко, но между тем осторожно держал меня, властвуя над телом и движениями, как говорил томным голосом на самое ухо и провоцировал - всё это противоречило моему разуму и оттого я терялся во времени и пространстве. — Арс… пожалуйста, отпусти. Я больше не буду… Как маленький ребёнок, который просит прощения у родителя за разбитую фарфоровую чашку из дорогого сервиза, плача навзрыд и клянясь скорее самому себе в том, что такой ошибки он больше не допустит. Надавить на жалость - единственная перспектива спасения для меня сейчас. Я ненавидел в эту минуту себя, но больше этой ненависти я испытывал страшные чувства к Мастеру. — Складно рассказываешь, только вот, я перестал верить сказкам ещё в детстве. — Что-то знакомо щёлкнуло, а затем моих сложённых вместе рук коснулось что-то холодное, похожее на металл. — Я устал слушать бред из твоего рта, парень, ты мне надоел. Снова что-то щёлкнуло, и тут я понял, что попался. Мои руки сейчас были скованы за спиной самыми настоящими наручниками, которые тихо звенели и наминали нежную кожу, если начать дергаться. Но оставлять раны на запястьях мне не слишком хотелось, потому я решил не сопротивляться. Пока что. — Что ты творишь?! Придурок! Мой озлобленный взгляд не был увиден, ведь я сидел на чужих коленях и не имел возможности провернуться к наглому ублюдку, который крепко удерживал меня за предплечья и не давал соскочить или развернуться. Внезапно мои волосы на затылке резко потянули назад и я вскрикнул, жмурясь от боли, ведь альфа довольно сильно сжал волосы, приближаясь губами к моему уху. — Я научу тебя правильно обращаться к своему хозяину, щенок. — Он тут же отпустил меня, даже толкая в спину, заставляя слезть с коленей. — На выход. Последняя фраза прозвучала действительно страшно. И дело было даже не в тоне, которым она была произнесена, а в её последствиях. Выход из этого места означал, что меня ждёт что-то невероятно страшное, ведь я действительно круто провинился. Ничего не сказав, ведь того от меня не требовали, я поплёлся к выходу, чувствуя, что жесткий металл все же натирает костяшки на запястьях при движении. Выйдя из здания, меня потащили к машине. Буквально потащили, потому что я почти не перебирал ногами, подхваченный за шкирку. Арсений открыл пассажирскую дверь своей чёрной громадины, почти забрасывая меня на сидения. Я не удержал равновесие и полетел носом в обивку, успевая только подтянуть ноги, чтобы их не прихлопнули дверью. Разъярённый альфа в одной машине с течной омегой - адский коктейль, который следует запретить на законодательных уровнях. Я начинал хныкать, подползая выше по сидениям и сваливаясь на бок. Смертельно неудобная поза из-за обездвиженных позади рук, но большее неудобство доставляли совсем не наручники… Мастер хлопнул водительской дверью, что означало скорое начало поездки в неизвестном мне направлении. Даже постаравшись сейчас из самых последних сил, я не смог бы подняться на колени и выглянуть в окно, чтобы понять примерное направление машины. Ноги ослабли из-за выпитого алкоголя и течки, по вине которой я неустанно мучился с вязким чувством внизу живота и постепенно намокающими брюками, что были на мне. Тихое жужжание мотора и то и дело тикание поворотников - все звуки, что я мог услышать сейчас. С каждой секундой мне становилось все хуже и хуже: сначала онемели ноги и мне пришлось сменить позу, вздёрнул вверх бёдра и шумно дыша в обивку сидений; затем пелена нескончаемых слез закрыла мне взор и я уже перестал беспокоиться о направлении поездки; тягота внизу живота стала невыносимой и я принялся тихо скулить и постанывать, елозя коленями по сидению, в попытке не то потереться обо что-нибудь, не то облегчить напряжение в бёдрах. — Только попробуй испачкать мне обивку, мерзавец. Я сдеру с тебя кожу и обошью ей свои сидения. — Послышался механический звук - монстр на водительском сидении открыл форточку. Спустя пятнадцать минут оставшейся молчаливой езды, за которую я успел накрутить в своей голове все виды наказаний, мы, наконец, остановились. Моя бдительность сильно страдала, а усилившаяся течка из-за салона машины, который до каждой нитки пропах альфой, только поспособствовала моему вареному состоянию. Я еле стоял на ногах, сильно запачкав трусы и наверняка истощая безумный запах. Арсений вытащил меня за ноги из машины, блокируя её, и, шумно вдохнув воздух, подхватил меня за бёдра, закидывая на плечо. Я не сопротивлялся, почти улыбаясь от контакта с альфой, хотя на самом деле, должен был дрыгаться и вырываться, крича что-нибудь гневное. Какое-то время меня куда-то несли, потом ещё несли, а затем положили, точнее, грубо кинули на что-то мягкое. И в этом мягком я узнал собственную кровать в академии. Передо мной возникла громадная фигура, но она была размытая. Мне было слишком плохо, чтобы различать хоть что-то перед собой. — Ты представить себе не можешь, как я хочу тебя убить. — Сощурившись, я увидел, как крупные кулаки, которые как раз-таки были на уровне моих глаз, с силой сжимались. — Ты так жалок, Антон, ты бесконечно жалок. Последние слова я не сильно расслышал, начиная постанывать от того, насколько мне было плохо. Голова гудела так, словно на моих плечах был улей с озлобленными пчелами. Конечности ослабели и, скорее всего, были холодные, в отличие от головы, которая нагрелась, наверное, до трёхсот шестидесяти градусов по Цельсию. Пах пульсировал, а ягодицы онемели. Глаза уже было невозможно держать открытыми, а потому я закрыл их, проваливаясь в бессознательное, чёрное пространство, которое молчало и ничего не отвечало мне на мои немые, бесполезные вопросы.