Cамурай

– Я нашёл нам неожиданного союзника. – Мандалорец сидел в кресле пилота на своём корабле, откинувшись на спинку. Он наконец-то смог расслабиться, не ожидать атаки в спину... Хоть это и было наивно. Хаттам несложно достать его и здесь. – И кого же? Не думаю, что на Татуине есть те, кто нас бы поддержал. – Удивленно спросила голограмма мандалорки. – Мальчик. Лет семь-десять. Повисла недолгая пауза. – Ты сбрендил, Кайл? Очень смешно. Но постарайся быть серьезнее, мать твою! Нам предстоит... Ты знаешь. – Я не шучу. Мальчишка участвует в Бунта Ив Классик. И он... раб. Я послал дроида поговорить с хозяином парня, так вот... раньше им владела Гардулла Хатт. А потом она проиграла и его, и мать мальчика. Ты тоже видишь здесь возможность? Ну и главное... Мальчик сам ко мне подошел. Предложил помощь. Попросил ответную услугу. – Дай угадаю, он хотел получить свободу для себя и матери. – Нет, Рейн. Он попросил тренировать его. Сказал, хочет стать воином. Девушка по ту сторону голограммы замерла, будто бы связь оборвалась. Только через пару секунд она кивнула. – Нам нужно сохранять и передавать традиции. Пока эти слабаки-пацифисты не уничтожили то, что осталось от нашего народа. – Напомнил Кайл собеседнице. – От него будет прок? – Мальчик молодец. То, что он может участвовать в Бунта Ив уже о многом говорит, да и... Я проследил за ним. Шел несколько часов. Что он делал дома - не знаю, но на складе своего хозяина он собирал ножны для холодного оружия. Малец даже носил с собой бластер. Хотел, чтобы я его потренировал, я потренирую. Посмотрю, на что он способен. Если парень перспективный, будет глупо не взять его под крыло, правильно? – Угу. Посмотрим. Есть у меня сомнения по этому поводу, но судить рано. Присмотрись к мальчику, хорошо? Наш Долг – воспитывать следующее поколение.

***

Синдзи Ходзё – когда-то величайший мечник и правая рука сёгуна, а теперь – восьмилетний мальчик Энакин Скайуокер, сидел за столом у себя в комнатушке и методичными, выверенными движениями шлифовал саи, ножны для своего вакидзаси. Работа над чем-то столь родным, как японский клинок, придавала определённое душевное равновесие, которое в прочих занятиях получать не удавалось. Конечно, потерять всё было тяжело, тяжело ощущать вместо тела воина слабое, беспомощное тело ребёнка. Сложно пребывать в месте, где нет ничего родного. Наверное, именно поэтому самурай и делал себе меч. Вакидзаси сможет напоминать о далёкой родине. Именно поэтому важно было в процессе создания сохранить как можно больше от первоначального облика клинка, но с этим были очень большие проблемы. И рукоять, и ножны у катаны должны быть из дерева – иначе никак. Но на этом проклятом куске камня и песка, который по ошибке назвали планетой, дерево найти было очень сложно. Вынужденной мерой стала замена дерева на иные материалы. Без сомнения, оружие от этого не приобретало изящества и красоты, но разве был выход? Нет, к сожалению. Цукамаки, оплетение рукояти, пришлось делать из простой кожи вместо кожи ската. И даже эти материалы добывались потом и кровью! Но главное – меч почти готов. Полировка и подгонка деталей были завершены, и клинок легко скользнул в ножны. Разумеется, было бы неправильно оставить его без имени, но действительно хороших идей у Синдзи не было, поэтому он, недолго думая, окрестил клинок Кагемару. Кагемару не был воплощением совершенства. Ковка клинка была примитивна, работа – слишком груба для истинных мастеров, что раньше делали оружие для Синдзи. И тем не менее, Кагемару был настоящим мечом, и к нему следовало проявить должное уважение. Конечно, думал самурай о цудзикири, давней традиции. Только что рождённый меч необходимо было окропить свежей кровью, и в этом плане то, что Энакин живёт на Татуине – преимущество. Хатты не будут беспокоиться, если кто-то нарежет на тонкие ломтики пару пьянчуг. И всё же, цудзикири Синдзи займется ночью, а сейчас предстояла другая, куда более будничная, работа – тренировки. Большую часть свободного от поручений Уотто времени мальчик с сознанием старика тратил на утомительные тренировки. Детское тело всячески показывало, что к серьезным нагрузкам не готово, но долг настоящего воина – не отступать, столкнувшись с препятствием. Начинать приходилось с самого нуля, даже добрый десяток подтягиваний на перекладине был проблемой. К счастью, с того времени прошло уже три года: сейчас мальчик был в лучшей форме: пятьдесят подтягиваний в минуту он делал каждый день, до и после медитации. Разумеется, медитации тоже были частью тренировок, и одной из самых важных. Способность не замечать боль, напряжение, способность отстраниться от не важных сейчас мыслей, всё это необходимо настоящему воину так же, как воздух. Правда, в новом теле медитация ощущалась не совсем так. Сосредотачиваясь, закрываясь от всего окружающего, Синдзи каждый раз чувствовал что-то внутри себя, что-то ранее ему чуждое, незнакомое. Это нечто наполняло каждую его клеточку изнутри, будто помогая ранам заживать, а телу – восстанавливаться после тяжелых упражнений. Видимо, это и была та Ки, о которой часто говорили монахи-ямабуси. Видимо, в новом теле и в новом мире эта сила ощущалась куда лучше. По этому поводу Синдзи даже говорил с матерью, Шми. Спрашивал, чувствует ли она нечто подобное. Оказалось, нет, но мысли по этому поводу у женщины были: она рассказала сыну о джедаях, воинах, способных этой энергией пользоваться, направлять её во внешний мир, поднимая предметы силой разума или внушая простым людям что-либо. Правда, сама Шми этого не видела, и Синдзи с Энакином тоже. На секунду самурай даже отвлёкся от своей тренировки и опустился на песчаную землю. "Я... и Энакин, да? Вот только осталось ли что-то от мальчика, кроме его тела и воспоминаний? Судя по всему, нет." Иногда Синдзи разделял Энакина и себя, в мыслях, по крайней мере. Но на самом деле в этом разделении не было никакого смысла: Энакин был мертв, по сути своей. Лишен физической оболочки, разума, сознания и личности – всё это получил Ходзё Синдзи, самурай и мастер меча. От мальчика остались только лицо и имя, всё остальное кануло в лету... Испытывал ли по этому поводу Синдзи хоть долю сожаления? Нет, конечно. Энакина он знал, по воспоминаниям. Мальчишка был талантлив, полон надежд и стремлений, но глуп и слабоволен. Конечно, неправильно было ждать от пятилетнего тогда мальчика великих свершений. Но если судьба позволила Синдзи отобрать у малыша тело, то он не будет испытывать перед бывшим его хозяином излишнего пиетета. Скорее, будет ругать у себя в мыслях за то, в каком состоянии детское тело ему досталось. Слабое, низкорослое. Сейчас Энакин Скайуокер выглядел значительно лучше: На полголовы выше сверстников-людей, шире в плечах и значительно сильнее. С ростом конечно, было тяжко. Тренируясь, Синдзи очень часто испытывал нехватку, так сказать, габаритов. Для фехтовальщика это вообще своего рода трагедия: нет ничего важнее пропорций тела и пропорций меча по отношению к телу. Детское тело в этом вопросе очень значительно отличается от тела взрослого. Чтобы побороть силу привычки, приходилось сутки напролет тренировать рефлексы и реакцию: жонглировать, пытаться делать те или иные пируэты, тренировать фехтование (раньше для этого приходилось пользоваться палкой). Тренировки самурай закончил тогда, когда солнце... гхм, солнца уже закатились. Мать Энакина уже давно привыкла к этому, и конечно гордилась сыном (так полагал Синдзи, а что на самом деле думала женщина его волновало не больше, чем проблемы размножения крайт-драконов). Но даже так, лучше было зайти домой перед тем, как обагрять Кагемару кровью. Хотя бы взять плащ с капюшоном... да и сам вакидзаси пока что лежал дома. Расхаживать вдоль и поперёк города с клинковым оружием при том, что здесь им никто (по непонятным причинам) не пользуется – глупая идея. С этими мыслями мальчик зашел домой, бесшумно добрался до своей комнаты и, накинув черный плащ с капюшоном, заткнул меч за туго затянутый пояс и также бесшумно исчез. План был очень простой. На Татуине никого не будет волновать парочка трупов, особенно если при жизни они были алкоголиками, слоняющимися между домом, работой и местом опохмеления. К таким персонам Синдзи испытывал достаточно отвращения, чтобы при первой же возможности нежно провести холодной сталью вдоль и поперек пары жизненно важных вен. Сегодня же сделать что-то подобное было долгом самурая, желающего почтительно поприветствовать свой меч. Как это сделать? Найти ближайшую кантину и дождаться покидающих её поздно ночью людей или пришельцев. Парочка отобьется от стайки? Прекрасно, можно будет вонзить кому-то клинок в шею. Найти кантину ночью на Татуине, в крупном городе? Что может быть проще. Достаточно замолчать и сосредоточиться. Слышите? Что это? Правильно, гогот поддатых крестьян. А что за выкрики? Заядлые потребители горячительных напитков бьют друг другу морды. Откуда же идет этот звук? Кантина, разумеется. А значит, Синдзи туда.