*День тридцать*
He managed to reach the stars…
Безраздельнее всего любишь тогда,
когда любимый человек недостижим,
но сегодня все изменится…
«Я давно понял, что если по кому-то скучаешь — просто посмотри в ночное небо. Кто бы это ни был и где бы он не находился, есть возможность, что он смотрит на звёзды, как и ты. Иногда Вселенная не так уж и велика, Веснушка. Помни и об этом и я обещаю: все у нас получится, несмотря на все обстоятельства и испытания, что подкинет нам дерьмовая жизнь.» Знал бы ты, Джинни… каждую ночь я только этим и занимаюсь, но смотришь ли ты? Я верю, что смотришь, а как иначе-то? Сколько бы Феликс ни мучился, прокручивая в голове предотъездные слова Джина, выискивая хоть какую-то связь, он так и делал. С появлением первой звезды на небе, он подходил к окну, садился на подоконник, поджав под себя ноги, вглядываясь и отчаянно выискивая ту самую, на которую сейчас мог бы смотреть и сам Хенджин. Ослепительная вспышка, все небо усыпано огнями — похоже на самый настоящий звездопад, такой далекий и недостижимый, чересчур напоминающий одного человека. Огненные дорожки плыли по небу с огромной скоростью, а вот Феликс теперь был уверен, что Джинни тоже на них смотрит. В голове что-то щёлкнуло и самым необходимым стало взглянуть в любимые глаза, что все это время он выискивал в звёздах. Движимый чем-то неведомым, Феликс вскочил с подоконника, шлепая босыми ногами по ламинату в сторону шкафа. Никто не знает сколько он носился по квартире, словно умалишенный, но буквально через пятнадцать минут возле порога стоял огромный чемодан черного цвета с потрескавшейся от времени ручкой. Время… его всегда было чертовски мало, сегодня особенно. Хотелось бы иметь возможность останавливать его, дабы оно не мчалось так сумасшедше быстро, и жить в своё удовольствие. Наспех нацепив на себя нечто, в данный момент казавшееся приличным, он летел вниз по лестничным площадкам, еле как перебирая ногами под темп катящегося чемодана, что едва не наезжал на пятки. Лицо его полно решимости, а пальцы перебирают кнопки почти разряженного мобильного, лишь бы успеть на последний полуночный экспресс. На улице душно и влажно настолько, что окна в прокуренном салоне старого такси запотели, открывая вид лишь на звездные очертания, видимые сквозь многочисленные потеки на стёклах. Коленки Ликса, нервно сидящего сзади, упирались в переднее пассажирское, принося дискомфорт на каждой кочке. Чемодан, еле уместившийся в небольшом салоне, бесконечно тарахтел, заставляя итак хмурое от напряжения лицо, становиться лишь мрачнее. Водитель, что казался обычным пухлым старичком с морщинистыми веками, совершенно неторопливо крутил руль в своём темпе, подстраиваясь под резвые дороги ночного Сеула, в то время, как внутри Ликса пылало невообразимое пламя. Пламя жажды, необъяснимой тяги и желания поскорее сжать родственную душу в своих объятиях. В голову лезли разного рода мысли. А ведь каких-то четыре месяца назад он и подумать не мог, что человек, за которым он наблюдал каждый день, следил за каждым его шагом, подобно самому настоящему психу, при этом оставаясь незамеченным, будет так далеко. Недостижимо, казалось бы, далеко. Но он обещал - для настоящей любви нет преград. Расстояние - всего лишь пыль, что непременно разлетится, стоит только сделать попытку, шаг навстречу. Шаг навстречу вечности… Шум дорог навязчиво-сладко мешался с воспоминаниями, что не покидали, да и не хотелось. Это же было только вчера… нелепое столкновение посреди коридора университета, от которого у Феликса сердце ушло в пятки. Он до сих пор все помнил до малейшей детали, словно никаких четырёх месяцев и не было. Как же он по-идиотски улыбался тогда и как трясся под напористым старшим в их перепалку в актовом зале. Как ночами вспоминал и думал лишь о его руках, что и вовсе не ожидал ощутить вновь. Он помнил все, что связано с Хенджином. Наушник, выдернутый из уха старшего в попытках привлечь внимание и наручники, окованные вокруг их запястий, дабы затащить в койку. На посеревшем лице всплыла привычная улыбка, такая добрая и невинная, такая, что он даже и не заметил, как погрузился в воспоминания. Они захлестывали с головой, не давая и шанса сосредоточиться на чем-то кроме. Придурок бывший, придурок Банчан, придурок лис-Чонин, да и собственно придурок Хенджин, который не давал спать ночами, заполняя некогда блондинистую голову собой от и до. И неизвестно сколько придурков ещё предстоит им повидать. Они - ничто. Никто не сможет противостоять прекрасному чувству, что льётся из самого сердца. Как никто и не сможет дать отпор времени, что секунда за секундой уплывает, ускользает меж пальцев из самих рук. Одиннадцать тринадцать. Неспешно управляясь с коробкой передач, водитель прикуривает сигару, а в нос ударяет резкий запах крепкого табака. Совсем не похожего на тот, что исходил от футболки хена, не тот, что отдавал свежестью и мятной жвачкой. А тот, что кружил голову своей терпкостью, заставляя задыхаться с каждым неправильным вдохом. Телефон, что уже был разряжен, не давал возможности даже глянуть на время, вынуждая тревожить замечтавшегося не меньше мужчину. Все, чего он боялся - это опоздать. Завтра, уже завтра все решится, и он не переживет, если проведёт этот день без возможности прикоснуться, вдохнуть любимый запах или хотя бы увидеть… Дождь монотонно долбил по окнам, распаляя сонную обстановку. Визг старых тормозов и, наконец, Феликс выплывает из получасового забытья, оглядывая в помутневшее окно вырисовавшийся аэропорт. Глаза неумолимо слипались, а ноги спешно перебегали по влажным мощеным дорожкам, удаляясь от ржаво-желтого авто, что также неторопливо отъезжало в обратном направлении. Звук доносящийся из динамиков, оглушая каждого непривыкшего своей резкостью, заставлял пробудиться от минутных заминок, объявляя рейс Сеул-Лос Анджелес через полчаса. Ликс даже не совсем понимал, что он делает, но лишь сердцем чувствовал, что движется в верном направлении. Совершенно не отдавая отсчета своим действиям, красноволосый парень, накрываясь воротником футболки, дабы краска не потекла, бежал. Бежал, словно кроме него никого и не существовало. Чемодан в небольшом напряге волочился сзади, отчеканивая колесиками по стыкам плит, поросшим травой и мхом. Асфальтированная дорожка, ведущая внутрь, пропиталась влагой, принимая графитовый оттенок. Долгожданно тепло и сухо, но обстановка нагнетает. Регистрация, проверка и погрузка багажа, перемещение на борт, вылет. Все как в тумане. Сердце ушло даже не в пятки, а скорее совсем покинуло его дрожащее тельце. Паника, нарастающая с каждым метром набранной высоты, увеличилась стократно. Мать его некогда, в возрасте тридцати трёх лет, также отчаянно боялась летать, но ради отца, что жил в штатах, она пересилила себя. И очень зря… 25 мая 2001 года самолёт рейса Австралия-Соединённые Штаты потерпел крушение, приземлившись в воду. Выживших, к большому сожалению не осталось. Именно тогда Феликс потерял ее, а с отцом, что отказался от него сразу после смерти матери, он не виделся около десяти лет. И вот сейчас, они взмывают вверх, набирая высоту метр за метром, а Феликсу только и остаётся сдерживать дрожь в конечностях, рвотные позывы и страх, что холодными склизкими щупальцами обвивает шею, перекрывая весь доступ к кислороду. Паническая атака, кои раньше частенько случались, подкралась из-за угла, не имея шанса остаться незамеченной окружающими. Стеклянный взгляд в никуда сменяется плотно зажмуренными глазами, а липкое чувство незащищенности накрывает целиком и полностью. Воображение рисует ужасные картинки, нагнетая и подливая масла в огонь. Девушка, что сидела рядом все это время, всматривалась в лицо парня, перекосившееся от страха, вытащив наушник из уха, пыталась понять, нужна ли тому помощь. А она определенно была нужна. Закрадывались мысли о том, чтобы сейчас просто взять и невзирая на исход событий попрощаться с Хенджином. Но лучше он десять раз умрет от авиакатастрофы, чем будет придушен руками любимого, да и телефон разряжен. Чересчур долго думая, особа все-таки решилась заговорить, не совсем понимая что и как. Пододвинувшись поближе, она перекинула руку через подлокотник, положив ее на трясущееся колено. — Эй, может тебе нужна помощь? Мне позвать кого-нибудь? — совершенно искренне переживая и так по-доброму спросила незнакомка, на что парень через силу отрицательно покачал головой. Этого ему ещё не хватало. Она заглядывала в испуганные глаза парня, что неумолимо кусал губы и понемногу приходил в себя. Под легкие, монотонные похлопывания по колену, сознание шаг за шагом покидало Ликса, сам же он погружался в сон, казавшийся сейчас самым необходимым. Феликс мирно сопел на плече данной особы, сам того не желая. Дыхание постепенно выравнивалось, нормализуясь, а сердце билось не так сумасшедше-быстро, выпрыгивая из груди. Алые волосы щекотали шею незнакомки, а она в свою очередь продолжала разглядывать мягкие черты юноши, подумав про себя, что при других обстоятельствах обязательно познакомилась бы с ним. Парень по другую сторону, что все это время поглядывал в направлении спящего, боясь вклиниться, дабы не получить по морде, наконец решил разрушить идиллию этих двоих. Подсаживаясь на свободное место рядом, где женщина буквально две минуты назад отошла в уборную, он оглядел их. Сделав самое удивленное лицо, на кое был только способен, уже синеволосый парень, обратился к девушке. — Извини пожалуйста, я друг Феликса, не успел оказать ему помощь, но, видимо, ты и сама прекрасно справилась. — парень как можно шире улыбнулся, вкладывая в эту улыбку максимум обаяния и обнажая ряд белоснежных зубов. Вот в чем, а в харизме, что хлестала за борта, ему, по всей видимости, равных не было. — Извини за причинённые неудобства. У него слабая психика и паническая боязнь высоты. Знаю, я должен был быть с ним, но так вышло, что не удалось оказаться в нужное время в нужном месте. — девушка, придерживающая красную макушку на своём плече вот уже пятнадцать минут, молча слушала, не понимая к чему ведёт синеволосый. — Ничего страшного, все в порядке. Это не проблема, просто, если у этого милашки такие проблемы, постарайся не выпускать его из виду. Ему правда было очень страшно. — парень кивнул, но уходить не спешил. Женщина, что была полноправной хозяйкой места, на коем покоился синеволосый, уже показалась на горизонте, подобно стремительно надвигающейся буре. Он быстро забегал глазами, оборачиваясь назад, выглядывая в проходе малоприятную особу, что явно задаст ему, если он сейчас же не свалит. — Мне неудобно о таком просить, но не могли бы мы поменяться местами. Так я смогу полностью контролировать состояние своего друга. — короткий кивок, девушка встаёт, оставляя ничего не подозревающего, мирно посапывающего Ликса наедине с человеком, которого он ненавидит так же, как и своего бывшего, если не больше. Макушка медленно опускается с плеча, а нос крепко спящего мило морщится, демонстрируя синеволосому парню каждую крапинку на нем. Час, полтора, два, три. Плечо затекало, рукав светлой толстовки парня окрасился в розовый, вызвав недовольное шипение. Знал бы Феликс, на ком сейчас спит вот уже четвёртый час, не обделил бы позывом рвоты, что накатывал с каждым резким виражом. Голос пилота, объявляющий о скорой посадке, разносился по салону, заставляя красноволосого вздрогнуть, закопошиться, вжимаясь в плечо ещё сильнее в попытках зарыться носом в слежавшуюся ткань. Невнятное шипение, глаза закрыты, а лицо приближается к открытой шее синеволосого, опаляя рваным дыханием. — Джинни… — влажные ото сна губы мокро и со всей нежностью проходятся по изгибу шеи. — Я так люблю тебя… — сонный парень липко шепчет в самое ухо, а язык безумным танцем выписывает нечто невообразимое с мочкой уха. Парень поёжился, удивляясь такому Феликсу. Тонна мурашек прошлась по массивному телу, заставляя на пару секунд забыть собственное имя. — Неожиданно, Ликси… — грубый голос, совершенно незнакомый, но в то же время до боли режущий слух отголосками воспоминаний, раздался над алой макушкой. Страшно… страшно открывать глаза, страшно лишь от того, что опасения могут подтвердиться. Резко распахнув заспанные очи, Ликс было вскочил со своего места, но был удержан на месте ремнями безопасности, что ужасно натерли бедренные косточки. Истошный крик, все страхи позабыты, им на смену пришёл гнев и желание разбить довольную морду вдребезги. — Ебаный в рот, Банчан! Какого хуя ты здесь делаешь?! — вспоминая все то, что он сделал минутой ранее, забывшись в собственных снах, веснушчатого передернуло от отвращения к самому себе, а щеки заполыхали в тон волосам. — Вали отсюда! Видеть тебя не хочу, ты - самый отвратительный человек, коего я встречал в своей жизни. Ненавижу тебя! — множество сторонних зрителей вслушивались в завязавшуюся перепалку, навострив любопытные уши. — Настолько отвратителен, что не сдержался и чуть ли не трахнул меня прямо в самолете? Для этого есть места получше, кроха. Но если прям невтерпёж — можем отойти в уборную. — лицо, от которого хотелось выблевать все внутренности, исказилось в наглой ухмылке. — Ты ублюдок, нахуй иди, кому ты вообще нужен. Единственное, чего я действительно хочу, так это того, чтобы ты сьебал из иллюминатора без парашюта. Внимание, начинаем посадку пассажиров на рейс 0112 Сеул — Лос Анджелес. Всем оставаться на своих местах, сохраняйте спокойствие, проверьте ремни безопасности. Стремительное снижение, а Феликса трясёт. Банчан, наблюдавший за этой картиной, положил ладонь на острое колено, отчего младший что-то взвизгнул, вперился пронзительным взглядом, на кой только был способен и долбанул того по руке, что Чан поджал губы и отвернулся. Обиделся что-ли? Последние капли страха улетучились, словно ничего и не бывало. Ни судорожного мандража, ни трясущихся коленей и рук, ни обкусанных до крови губ. Вот как этот придурок отрезвляюще действует на мутнеющий разум. — Держи свои грязные руки при себе, выродок. — вздёрнув носик вверх, Феликс фыркнул и изо всех сил старался казаться бесстрашным, хотя изнутри сердце тревожно содрогалось, пускаясь в пляс. — А то что? — некогда нахальная мина выглядела сейчас подобно пятилетней мордашке, обиженной на всех и вся. — изобьешь? — Если не засунешь свои ручища себе в зад — узнаешь. — Ликс всегда был остр на язык, из-за чего мог временами и схлопотать. Но при виде синеволосого сдерживаться было выше всех его сил. Будь его воля, он бы уже переломал тому руки, чтоб неповадно было. Мы прибыли в Лос Анджелес. City of Flowers and Sunshine. El Pueblo de Nuestra Señora Reina de Los Angeles de Porciuncula.✈️✈️✈️
На трясущихся ногах Феликс в прямом смысле вываливается из самолета, выблевывая из себя весь осадок, то ли от рожи, что он лицезрел весь мучительный полёт, то ли от страха. Он принял решение, во чтобы то ни было, он забьет на квартиру, учебу и останется в Лос-Анджелесе, ибо ещё одного перелёта он попросту не вынесет. Кстати, о вечно ухмыляющейся роже… она не покидала его и сейчас. Банчан назойливо плёлся следом за парнем, что так рад почувствовать землю под ногами, портя всю ауру безопасности своим нежеланным присутствием. Единственное спасение от синеволосой напасти Феликс видел лишь в такси, что явно предназначалось не ему. — Быстрее, заводи мотор! — протараторил Ликс на ходу глубоким басом, запрыгивая в темную машину с одним лишь отличительным знаком в виде эмблемы на двери. — ну же, не тупи. — удивленный взгляд водителя устремился на ввалившегося в салон без спросу красноволосого парня, в то время как он ожидал увидеть особу, назвавшуюся по телефону Кейтлин. Банчан, старательно пытавшийся нагнать удаляющееся авто, кричал что-то в след. — Желаете что-нибудь сказать своему обидчику? — парень за рулем, лет двадцати семи, ухмыльнулся, нажимая на кнопку дисплея. Феликсу казалось, что он слышит бешеное биение его обеспокоенного сердца. Крышка люка уползает куда-то назад, а красноволосому только и остаётся — восхищенно ахнуть и приоткрыть рот в изумлении. Глаза горят диким пламенем, без промедлений он высовывается вверх, крича наконец остановившемуся Чану во все горло. — Ты ебаный ублюдок, Банчан, как же я чертовски хочу, чтоб ты навсегда сьебал из моей жизни. Никогда больше не приближайся ко мне, мудила. Ненавижу тебя! — автомобиль слегка замедлился, он кричал, разрывая связки, а на лице красовалась улыбка ярче самых ярких звёзд. Огромный груз, все время тяготивший хрупкие плечи, с грохотом упал, освобождая от терзающего душу негодования. Парень с синими волосами стоял посреди посадочной полосы, а Феликс лишь думал как же хочется, чтобы того самолетом снесло и всмятку. Довольное веснушчатое лицо засовывается обратно, плюхаясь на сиденья, словно самый счастливый человек, словно ничего и не было. Никакого Банчана, что хотел выиграть его свободу в покер, что так отчаянно ухлестывал за ним. Вот бы и Джуну высказать все, что думает. Тогда бы на душе расцвел цветочный ворох, запорхали сотни бабочек. Но больше всего хочется обнажить перед Хенджином все накопившееся в одиноком, тоскующем только по нем, сердце. За окном полпятого утра, блеклые отблески солнца уже начинают прорезаться сквозь далекую линию горизонта, а Феликс вот уже полтора часа едет по адресу, что нарыл для него Джисон в качестве извинений за их недавний инцидент. — Приехали, мистер. — водитель, задержавший взгляд на радостном лице чуть дольше, чем следовало бы, учтиво вышел из машины, помогая веснушчатому парню вылезти. — Всего хорошего, надеюсь вам понравится у нас. Удачи! — человек, что так чутко сумел определить его тайные желания, уселся за руль и покатил в обратном направлении. Часы показывали семь тридцать утра. Оставшись наедине со своими мыслями, чувствами, рассветными лучами и чемоданом, в который без особых усилий и сам поместился бы, Феликс стоял перед огромным зданием, что пугало своей высотой. По сведениям, приподнесенным Джисоном, он на месте. Как он сказал, Джин нашёл подработку и в восемь он уже на месте. А там неизвестно сколько ему добираться, поэтому нужно скорее делать ноги, дабы не быть пойманным в самый ответственный момент плана. Бегом спохватившись за целостность своего грандиозного сюрприза, он помчался вдоль нескончаемо длинного здания, волоча почти неподъёмный груз за собой, спрятавшись в какой-то подворотне. И зачем он взял столько вещей? Хенджин вышел из стеклянной двери, а Феликс лишь выглядывал из-за угла, перебарывая в себе разгорающееся желание броситься в любимые объятия и зацеловать бледное лицо до посинения. Все такой же, как и тогда, в ту самую ночь. Блондинистые волосы, как и у самого Феликса когда-то, спадали по самые плечи, обвиваясь вокруг тонкой шеи. Бёдра, обтянутые джинсом, так и манили, а подкаченные руки стали объектом его желания ощутить их на своём теле. Влажный язык облизывает пухлые губы, заставляя поблескивать на солнце, а темные солнечные очки сползают до переносицы, открывая вид на любимый лисий разрез глаз. Парень сел в машину, завёл двигатель и плавно тронулся, оставляя красноволосого наедине с самим собой. Медленными шагами, младший опасливо двинулся к зданию отеля, испуганно оглядываясь по сторонам. Высоченный потолок, что уходит, кажется в самое небо, огромные винтовые лестницы поражали своими масштабами, хрустальные люстры, стойка ресепшна, выполненная из мрамора, и Феликсу уже кажется, что он не сможет расплатиться за такую роскошь. Спасибо Джисону за подкинутую идейку по почти законному проникновению в номер любимого, что обозначался цифрой 682. — Здравствуйте, я визажист господина Хвана из номера 628, он сказал, вы можете мне помочь попасть туда, сам он будет ближе к вечеру, у него важное мероприятие. — Секундочку, мне нужно убедиться в этом лично. — пальцы быстро перебирали какие-то клавиши на компьютере в поисках нужной информации. — Да, господин Хван действительно ожидает визажиста, мистер Ко, верно? — парень согласно кивнул, примеряя на себя новую личность. — Прошу, пройдемте за мной. — Ликс не смог сдержать улыбки, довольной своей хитростью, но в то же время был удивлён, что у него даже не попросили документ, удостоверяющий личность. Девушка косо оглядела визажиста, но не сказала ни слова и, взяв ключ-карту, быстрым шагом поспешила в сторону лифта, увлекая за собой. Оказавшись в номере, Феликс поразился степени того, как Джин разосрался за то время, что жил один. Спертый воздух тяжко ударил в нос, пахло спиртным. На полу валялись носки, пустые бутыли от того самого тошнотворного виски, прямо на развороченной постели стояла пепельница с сотней окурков, как ему показалось. Пепел на темной постели, пятна от алкоголя на полу и столах, разбитый бокал, осколки от которого были учтиво сметены к стене. Джин свинья, что за притон у него тут был. Феликс скинул с себя вещи, оставшись в одной лишь футболке хена и принялся за уборку. Он - очень чистоплотный человек, который, завидев подобное, хватается за тряпку и моющее средство. Он бы позвал горничную, но убираться любил, да и к тому же ему лучше отсидеться в номере, пока не запахло жареным и не явился тот самый мистер Ко-визажист. Заперевшись на всевозможные защелки, кои только имелись с внутренней стороны, он надел наушник и понёсся в пляс со шваброй. Уж очень грандиозные планы у него на этот вечер и, честно признаться, уборка в них не входила. Спустя два с половиной часа, все поверхности блистали, в воздухе витала свежесть, а обессиленный, но довольный собой Феликс плюхнулся в кожаное кресло, оценивающе оглядывая масштабы проделанной им работы. Взгляд зацепился за оставленную пачку ментоловых сигарет, а рука потянулась в карман за зажигалкой. Сжимая между своих детски кукольно-пухлых губ желанную сигарету, он подкурил и наконец потянулся за своим уже заряженным мобильником, делая первую тяжёлую затяжку. В лёгких приятно защемило, а он принялся писать пухлощёкому другу Джина.Джисооон! Ты не поверишь, я на месте! Чувствую себя героем голливудского блокбастера,
пробрался в номер, а у меня даже документов не попросили.Ты гений!
Рад, что все хорошо, мелкий) ты как? Джин говорил, что высоты боишься ужасно, не обделался?Да иди ты в пень! Я передумал,
ты не гений, а заноза в заднице: (
Ахахах, передавай привет Джинни, смотри не залюби и не сожри, он мне ещё живым нужен. А ещё давай быстрее, он строчит мне каждые пять минут, я не могу так долго прикрывать твой веснушчатый зад.Ненавижу тебя, Хан Джисон.
И я тебя, Феликсик) Отложив телефон, на котором опять красовались сотни уведомлений от Хени, парень взглянул на часы и понял, что время поджимает. Пора действовать. Присев перед зеркалом, как истинный визажист, парень достал косметичку, собранную в попыхах и спешно накрасил губы вишневым тинтом. Слой прозрачно-стеклянного блеска и губы его можно запросто спутать с леденцом. Уложив алые волосы гелем назад, он причесался и потянулся к чемодану, где все это время покоился пакет, который он нагрёб в ту самую роковую ночь. Веснушчатый сел на кровать, раскладывая все необходимое перед собой. Руки его потянулись к чулкам и он принялся максимально нелепо натягивать их на стройные ножки по самые бёдра, пыхтя что-то себе под нос. Портупея, приобретённая им же, спокойно лежала, дожидаясь своего звездного часа, а Ликс все мучился с чулками. Все-таки нужно было сначала одеться, ибо после таких манипуляций на его голове точно останется только гнездо, а лицо измажется помадой. Резкий стук в дверь. Феликс подскочил на месте, так как не ожидал увидеть своего возлюбленного раньше времени. По разузнанной информации, тот должен был явиться минимум через два часа. Он спешно и слишком криво пытался натянуть второй чулок, путаясь в своих же ногах. Приподнявшись на локтях, задрав ноги кверху, парень выставил огкруглую задницу в кружевных стрингах напоказ. Он пытался по-быстрому привести себя в порядок и встретить нежданного, но такого любимого гостя в подобающем виде. Щелчок, долгий писк карты-ключа, и дверь распахивается, обнажая картину интимного характера перед высоким незнакомым мужчиной лет тридцати, что судя по разрезу глаз тоже был не местным, а скорее китайцем. — Надо же, Джинни, я уже заждался, думал ты совсем забыл про свою Веснуш… — в попытках натянуть злосчастную сетчатую ткань как можно ровнее, он ворочался, но когда заметил вошедшего замер в том же блядски-постыдном положении задом вверх. Феликс не ожидал такого поворота событий, думая, что дверь открыть можно только изнутри. — А вы блять ещё кто?! — красноволосый прикрыл свой голый торс отброшенной в сторону юбкой, параллельно натягивая наизнанку футболку хёна, что была на три размера больше. — Ох, я мистер Ко, приятно познакомиться, а вот вы кто? Шлюха мистера Хвана? — Можно и так, но я, всё-таки, предпочту обращение по имени. Меня зовут Ли Феликс, по совместительству муж Хван Хенджина. А вам, кажется, уже пора, Джинни больше не нуждается в ваших услугах, я его сам обслужу целиком и полностью. Сегодня мне предстоит хорошо поработать ротиком. — парень похабно толкается языком за щеку и облизывается, а мужчина, как уже стало ясно, отчаянный гомофоб, вылетает из номера, оставляя улыбающегося Феликса на пороге захлопнутой перед веснушчатым носом двери. Поклацав на пульте какие-то кнопки, Ликс остановился на красном свете, завивающем все комнату от и до. Волосы, словно переплелись в безумном танце с общим цветом, отблёскивая на алом свету. Постель, застеленная просто темными простынями, окрасилась в кроваво-чернильный, алые розы, ароматические свечи. Последние приготовления: портупея с большим трудом и звоном застегивается со спины, прищепки с тихим вздохом защемляются на сосках, молния на юбке, еле прикрывающей зад, стремительно ползёт вверх, угольные крылья, контрастирующие с цветом волос и рога им в тон. Вот он — дьявол, что прикрывается чужими именами, проникает в охраняемые со всех сторон здания, летит навстречу своему любимому через десять тысяч километров, трясясь от страха, только для того, чтобы оседлать крепкие бёдра, поцеловать, обнять покрепче и никогда больше не отпускать. Тот, чьи глаза лишь при мысли об этом застилала пелена темной дымкой похоти. Оборудовав свою обитель, ждёт дьявол лишь одного-своего чистилища, человека, что придёт с минуты на минуту. Семь часов вечера, восемь часов, а его все нет. Давая волю воображению, Феликса крыло в предвкушении, лишая возможности и думать о чем-то кроме старшего, который вот-вот появится. Долгожданный писк карты с обратной стороны, оповещающий о возвращении блудного, разносится по номеру, а веснушчатый чуть ли не завизжал и понёсся к коридору, ожидающе выглядывая любимый силуэт из-за угла спальни. Хенджин заходит на порог, стягивая чёрные лаковые туфли, вычищенные до блеска. Опасливо осматривая по сторонам развернувшуюся перед ним картину, он с осторожностью оглядывает помещение, окутанное алым светом. В голове проскользнула мысль о том, что здесь побывала горничная, если бы только не стойкий мужской парфюм, перемешанный с едким запахом табака и ментола. — Визажист Ко? — тихо позвал старший, снимая с себя чёрный пиджак, вешая его на ручку двери при входе. Тишина… Парень мелкими шагами, в глубине души опасаясь неизведанного, зашагал к дверному проему спальни, где находился источник света и головокружительного запаха. — Извините, что заставил так долго ждать, образовались небольшие пробле… — из-за угла высовывается тонкое запястье, с силой утягивающее вглубь за галстук. — Да, сладкий, я действительно заждался. — не желая терять ни минуты, Феликс швыряет его на кровать, усаживаясь сверху. — Скучал? Секундное молчание, лицо Феликса, помутневшее от желания и ошарашенное лицо старшего, что ожидал чего угодно, но не этого. — Феликс… блять… у меня нет слов. — парень снизу прилежно лежал под весом родного тела, выглядящего так маняще. Блондин вглядывался в любимые созвездия веснушек, шикарные изгибы маленького тельца, отчаянно пытаясь подобрать нужные слова и сложить все вместе. Веснушчатый же вовсю распутно елозил бёдрами по чужому налившемуся возбуждению, сидя сверху. Он приоткрывает губы в немом полустоне, а почти забытые ощущения нахлестывают крышесносной волной. Плечи старшего оглаживают юношеские мягкие ладони, глаза его закрыты, а разум мутнеет от предвкушения. Получая позволение от мальчика, мужчина поднимает веки, после чего его янтарные глаза тут же округляются. Не верится, что парнишка просто так решил сделать своему любимому такой сюрприз, на самом высоком этаже отеля, в котором все так красиво, изысканно и романтично было обустроено. За окном стемнело и лишь изредка виднелись отблески ярких огней ночи Лос Анджелеса. Красивая красная подсветка заметно освещала комнату, по номеру были разложены лепестки красных роз, что гормонировали со светом, а на столе горели приятные и ароматные свечи. Мальчик же в предвкушении смотрит на свое счастье, буквально замирая и поджимая ручки в кулаках к груди, когда тот оборачивается, однако быстро успевает среагировать на благодарный… такой любимый и нежный поцелуй. Именно этот парень всегда целовал так грубо, но в то же время ласково, в то же время нежно, позволяя полностью прочувствовать себя в его руках беззащитным, но любимым и до боли необходимым. Младшего слишком быстро вжимают спиной в скомкавшуюся постель, меняя положение, а по обе стороны от него упираются крепкие мужские ладони. Буря эмоций буквально верх одерживает, подталкивая на дальнейшее, комната постепенно заполняется смазливым мычанием, сладкими причмокиваниями и жалкими попытками уловить темп друг за другом, после чего актив отстраняется первым, покрывает мелкими чмоками шею своего малыша и тихо шепчет, все еще выражая благодарность: — Спасибо тебе, мой маленький чертёнок. — Джин невесомо проводит по мягкой линии подбородка тыльной стороной ладони, о которую так по-кошачьи трется щекой Ликс. Пальцы неверяще пробегаются по ярко-выкрашеным прядям, убирая выбившиеся за ухо. — Но если сейчас же не перейдёшь к чему-то более дельному, придётся тебя как следует наказать за испорченные волосы и игнор… Недолго думая, младший приподнимается и целует так, словно в последний раз. Языки переплетаются в бешеном танго, от которого голову сносило обоим, вероятно, хлеще самого сильного наркотика. Нехватка кислорода в лёгких. Дыхание сбивается. Желание усиливается, хотя, казалось бы, куда больше. Отстранившись первым и чуть ли не задыхаясь в коктейле собственных чувств, Джин грубо и влажно шепчет куда-то в избиб шеи, отчего по хрупкому телу проходится табун мурашек: — Я убью тебя, Ли Феликс. — и снова целует, уже более чувственно и нежно, вымещая всю свою любовь, окутанную трепетом и лаской, в поцелуй. — А я и не против. — Феликс кокетливо облизнулся, подмяв под себя старшего, перемещаясь к воротнику его белоснежной рубашки. Ловкие пальчики расстегивают пуговицы, избавляясь от первого мешающего им предмета одежды. Открыв себе вид на впалый живот, рельефный торс и грудь с чувствительными бусинами сосков, он, не имея более терпения, быстрыми, смазанными чмоками добрался до ореол, четко очерчивая каждый языком. Блондин лежит, извиваясь в забытых ласках, а Феликс понимает, что играет с огнём. Черти и огонь-два неразделимых явления, пусть так и будет. — Эй, детка, сбавь обороты, а то глядишь ещё и прогнусь под таким тобой. — Хенджин ухмыляется, а в алой голове что-то щёлкает, в тёмных, как смоль глазах пляшут чертики, желая поскорее вырваться наружу. — Хм… а это интересно. — Нет, Ликс, не в этот раз, я, между прочем, всегда хотел трахнуть демона. — старший посмеивается, оглядывая полуголого Ликса, сидящего верхом, что остался в одной портупее и юбке, с развратными крылышками за спиной и ободком с рожками в тон макушке. Действительно интересно… Но эта мысль откладывается в долгий ящик, потому что чертов Феликс на четвереньках ползёт прямо к паху, что так нуждается во внимании. — Хочешь отсосу тебе также, как в тот день под столом в аудитории? — Джин отрывисто кивает, глядя на разгоряченного Веснушку с прилипшими ко лбу алыми прядями, блестящими глазами и ловким языком, что сейчас склонился над его пахом, взяв в зубы бегунок молнии. Протяжно-медленный, мелодичный скрип зубьев на брюках, а старший готов на стену лезть от чувства неудовлетворенности. Рука ложится на член, защищённый тканью боксеров, сжимая в пальцах крупную головку, сочащуюся эякулятом, оставляя после себя темно-серое, графитовое пятно. — Так сильно хочешь, что течёшь, как сучка только от моих прикосновений? — младший ухмыляется, но ловит на себе хмурый взгляд, полный негодования. Не имея более желания мучать ни его ни себя, Ликс проникает под резинку белья, взяв каменный член в ладонь. Усаживаясь поудобнее у парня между ног, тот ловко берет его стояк в рот, посасывая головку, заглатывая всё больше и больше. — Это что? — старший ошарашено смотрит вниз, чувствуя затейливый холодок, пробегающийся по всему стволу. — Мятная жвачка. — Ликс играюще высунул язык, демонстрируя пожёванный бледный комочек на кончике. И когда он только успел? Смотря парню прямо в глаза, младший медленно продолжает наращивать темп, после чего тот издаёт небольшой, но весомый стон. Взгляды пересекаются: одна пара глаз восхищенно разглядывает веснушчатый сморщенный носик, а другая, не отводя взгляда, демонстрирует пожар похоти и разврата, царство хаоса, куда в скором времени будет втянут и сам Джин. Рука опускается на крашеную макушку, придерживая, словно боясь, что тот убежит. А он и не собирался. Выпустив орган изо рта, младший лениво и дразняще ведёт дорожку мокрых поцелуев вверх по торсу. Член прильнул к плоскому животу, а из уст старшего послышалось невнятное, но явно разочарованное мычание. Оставляя собственнические отметины на своём пути, красноволосый чертёнок перемещался все ближе к желанным пухлым губам, пышущим жаром. Целует снова, ещё, ещё и ещё раз, никак не насыщаясь любимыми губами. — Может уже трахнешь своего чертёнка? А то я могу и передумать… — Феликс наигранно-задумчиво пожал плечами, поддразнивая. — Тогда нам лучше сменить положение, кисик. — подхватывая некогда блондинистого парня под ягодицы, прикрытые темной атласной тканью, Хван понёс его в сторону панорамного окна во всю стену, давая понять, что он-не единственный, кто решил поиграть. И вот уже нагой демон стоит, вжимаясь всем телом в прохладное стекло. Мурашки по коже, невнятное шипение, а кружевные стринги отлетают в сторону в след за блядской юбкой. — Раздвинь ножки, маленький. — сладко шепчет Джин, ведя языком мокрую дорожку вниз по изгибам позвоночника, опускаясь на колени, проскальзывая в разгоряченную ложбинку. Глубокое дыхание старшего и прерывистое хныканье мальчишки, наконец, сливаются воедино, заполоняя просторы всего помещения и словно дополняя друг друга. В дело пошли пальцы. Они двигаются размеренно, но часто и глубоко, попадая по самым чувствительным точкам, от чего младший, будучи прижатым животиком и ладошками к стеклу, буквально дрожал в руках властного актива, который то и дело параллельно кусал его за ушком, сжимая свободной рукой хрупкую талию до красных отметин. Ласковые, такие нежные стоны... ошеломляющие, они сводят с ума, дурманят разум, из-за чего мужчина спешит покинуть чувствительное нутро и, наконец, заменить пальцы уже слишком возбужденным органом. Водя головкой по колечку мышц, парень медленно входит, заставляя того вжиматься щекой в окно и чуть прогибает пассива в спинке. Буквально через пару мгновений он начинает довольно ритмично вбиваться в подготовленное юное тело. В контраст толчкам, кроя укусами, поцелуями, а то и засосами, лопатки с плечами и все еще крепко сжимая талию, постепенно наращивает темп. Слушая, как теперь уже стоны обоих сливаются воедино, иногда сменяясь на смазливые поцелуи, эхом отдающиеся по комнате. Забываясь в собственных чувствах, Феликс громко кричит, приоткрыв влажные уста, горячее дыхание обжигает алый затылок сзади. Стекло запотело, влажная ладонь младшего со скрипом ползёт вниз по прозрачной поверхности, пытаясь зацепиться хоть за что-нибудь, не желая свалиться на трясущихся ногах прямо сейчас. Волосы встали дыбом, приятная прохлада окутывала разгоряченное тело, мешаясь в чересчур пьянящий коктейль. — Я уже не могу, Джинни… — Ещё немного, маленький, я уже почти. — пару грубых фрикций и Ликс изливается, пачкая стекло, так и не притронувшись к себе ни разу. Старший не заставил себя долго ждать, кончая следом и утыкаясь носом в изгиб влажной шеи, вдыхая любимый аромат. Огни ночи кружили разум, а мысли о том, что кто-то мог смотреть на них нисколько не пугала, а даже напротив забавляла. Ну и пусть радуются чужому счастью, кусая локти. — Спасибо… — все, что успел вымолвить аловолосый перед тем, как обессиленно рухнуть на пол.✨✨✨
Достав из кармана небольшую пачку, блондинистый парень вышел на балкон. Открывая её, оглядывал прекрасные звёзды, которые теперь находились прямо перед ним. Так далеко, но в тоже время так близко. Оказывается, все это время разлуки он тоже смотрел, желая себе лишь одну единственную веснушчатую звёздочку, что сейчас стояла в его футболке, обнимая со спины и утыкаясь лбом в плечо. Поджигая сигарету, парень сделал небольшую тягу, а после вторую, третью... Он вдыхал горький дым с привкусом ментола и любви, любуясь предстоящим. — Ликси, а ты знаешь, что я люблю тебя? — Да, знаю и хочу ответить тебе тем же. А ты знаешь который сейчас час? — парень глянул на засветившийся экран мобильного, где красовалось напоминание. Дата, отмеченная в календаре красным долго тянущийся месяц назад. Полночь, 3 июня. — Что скажешь, Джинни? — заглядывая в полные надежды темные глаза, старший выдохнул и заговорил, пытаясь подобрать нужные слова, чтобы не вывалить все, что сейчас на сердце, трепещущем от волнения, выпрыгивающем из грудной клетки, кучей. — Ты-лучшее, что со мной случалось, я очень ценю тебя... — ладони вспотели, мелкая дрожь по всему телу окутывала целиком и полностью. Развернувши голову в сторону Веснушки, он поцеловал его в алый висок, ещё раз посмотрел в очи незабываемой глубины, в очередной раз убеждаясь в правильности того, что намеревался сказать так долго. — Все это время, находясь вдали от тебя, я мучился, желая скорее вернуться к тебе, прижаться всем телом, почувствовать твоё тепло и ласку. Иногда мне кажется, что я просто псих, одержимый одним тобой. Ты, как наркотик, опьяняешь мой разум, когда мы наедине и действуешь отрезвляюще, когда это действительно нужно. Ты-мой лучик солнца, моя Веснушка, и никакие проблемы нам не страшны. За тобой я хоть на край света, лишь бы только быть рядом. Ты-неотъемлемая часть моей жизни, души, сердца… и оно принадлежит тебе. Можешь распоряжаться им, как захочешь: хочешь-вырви его из моей груди, тогда я продолжу любить тебя душой. А хочешь-отдай мне частичку своего, ведь ты-единственное, чего я хочу, ради тебя я готов на все. Мне очень много нужно тебе ещё сказать, но нам ведь некуда спешить, верно? У нас ещё вся жизнь впереди. — парень закуривает вторую сигарету, а младший, молча слушая, тянется к пачке, выуживая ещё одну. Глаза на мокром месте, а сердце уже давно покинуло пределы грудной клетки. — Честно говоря, по началу я скептически отнёсся к тебе и твоим скрытым желаниям, раз за разом уверяя себя, что ни к чему это не приведёт. Это было скорее личной игрой для меня, а ты-не более, чем просто прилипчивый мальчишка, но со временем все изменилось. Я даже не совсем понимаю когда… в какой момент мне стало так необходимо видеть тебя, а в твоё отсутствие я попросту задыхался в жгучем чувстве недостатка. Недостатока какого-то жизненно важного органа. Как оказалось позже, это было мое сердце, что кричало мне о бесконечной любви. Я люблю тебя, Феликс и хочу провести остаток своей жизни с тобой. Вот так бессмысленно куря на балконе нашего дома, валяясь на кровати, смотря фильмы и утопая друг в друге. Мне все равно, что будет происходить со мной, лишь бы в каждом этапе моей некогда серой жизни мелькал и никогда не гас луч света в твоём облике… Смаргивая выступившую влагу в уголках глаз, Феликс все также молча привстал на носочки, утягивая своего возлюбленного в поцелуй, что полон эмоций и благодарности. — Не плачь, мой хороший. — Хенджин успокаивающе погладил алую макушку, перебирая шелковистые волосы между пальцев. — все у нас получится, обещаю… — Нужно отметить воссоединение двух родственных душ. — прошептал Феликс, утыкаясь носом в острую ключицу, поднимая заплаканные глаза. Хенджин учтиво кивнул на полку с алкоголем, что располагалась прямо в спальне над комодом, на что младший лишь отрицательно мотнул головой. — Становись раком, пора привнести разнообразия. — Что прости?… — Трахнул самого демона-отплати тем же, прогнись под ним. И кто меня за язык тянул?!