Errante

Разбитое сердце — не сломленный скорбью дух. Расходятся швы, обнажая нутро кровавое, Лишь запятнан, Не сломлен. Я выстрадан и, изгаженный - Отбиваюсь от вечности кровью своих кошмаров. Разбитое сердце — выжженный мост назад, Я слушаю кровоток, он по венам — пламенем; Уходят и жизнь, и геройство, Серебра безразличный знак Вырезан из груди, как когтями гарпии. Когти входят в желудок, режут и злом, и злобой, И любовь на бесцветном плане - Гнилая корка. Хрипы из горла вслед рашеменским грозам, Проклятье — вслед снежным дурным морозам. Мой дом. И обитель. Клетка. Тюрьма. Кошмары. Я разрезаю плоть, но теплом ножа Не выгнать стужу из легкого и ребра, Муха лежит в логове паука И ждет, пока же он ее доконает. Вгрызается в тело про́клятый инструмент, Клином клин, злом на зло — парадигма вечного; И солары Пасть могут, какой же вопрос ко мне, Нежить может добра быть, Какой же вопрос ко мне, Коль ответ корнями тянется в бесконечность? На Астральном плане нет и следа молитв, Только боги. Разбитые. Мертвые. Статуэтки. У меня сила есть — уж не серебро от Гит, Не деяния добрые, Дереву его ветки Не нужны были, Не должны были отрасти. Но вот я — келемворов пасынок и Предатель, Так ответь мне, бог, душу запрятав в маске, Можешь ли сказать, что за нею твое лицо? За моими глазами — Акачи, Молчит и верит, Его вера хоронит меня в сгнившей давно могиле. Только я — не ты, Кровоток отворив, как реку, Я в себя навек принимаю Маску, Что так может искренним быть, кроме ножей и бритв, Кроме крови и вы́перстанных тем ножом запястий, Лезвий, втиснутых в тело крепче любовных пут, Что быть может сильнее, чем жажда власти?