Только друг у друга

Проснулась, лёжа на Евгене, он же глядел в потолок, отказался ото сна ночью что ли? Небольшие пылинки летали в комнате, подсвеченные летним солнцем из окна. Прямой с немного длинным кончиком на конце нос был задёрнут кверху, как и вся голова. Шетелих ещё не увидел, что я проснулась. Моя рука обхватывала его за бок, тело парня будто застыло и не дышало. Пахло сиренью и мокрым асфальтом, почему-то именно этот запах просачивался через его шампунь, постиранную одежду. Я попыталась привстать, отчего Женя тут же подскочил, ударившись головой об стену. Он начал натирать место ушиба, а затем удивлённо посмотрел на меня, поморгал и зажмурил глаза, следом широко раскрыл их, разглядывая мою сонную физиономию. — Ты сама проснулась? — Тупой вопрос, — улыбнулась, — А на что это ещё похоже? Который сейчас час? — Ну, — достал телефон из серых пижамных штанов, — Девять утра. Дрыхнущий на диване Дима тому самое доказательство, его с этими берушами не докричаться. — Ты вообще спал? — Я, — приподнялся, чтобы присесть, сложив ноги в позе лотоса, — Уснул где-то в два ночи, а проснулся в полвосьмого утра. Мне надо было уйти отсюда, да? Опять кошмаров навёл? — отрицательно покачала головой, — Ладно, завтракать будешь? — Кто тебя этому научил? — Шетелих поднял бровь, — Ты как будто по расписанию какому-то чёткому живёшь. — У меня мамка воспитанная совком, которая всю жизнь проработала учителем в школе. Кажется, — немного посмеялся вслух, — Что это исчерпывающее объяснение, — поддержала его приподнятое настроение доброжелательным смехом. — Да, я что-то тупой вопрос задала, — поправила волосы за уши, — Видимо, мы поменялись местами. — Хорошо, — взял меня за руки, — Хочу тебе кое-что показать. Закрой глаза, — его лицо стало серьёзным, — Откроешь, когда я скажу, — мягкие и тёплые ладони сжимали немного мои кисти, — Давай. Мы продолжали сидеть на кровати, но она уже находилась не в комнате, а по середине осенней улицы. Женя медленно распрямил свои ноги, слезая с постельного места и продолжая держать меня уже за одну руку. Повторила его жест, покинув койку, которая тут же исчезла. Повсюду шли люди в тёплой одежде, дул ветер, срывая рыжую листву с деревьев. Геша показал пальцем за спину, и я обернулась, увидев высокого мальчика в компании других ребят. Он был в чёрной тоненькой курточке, серой шапке по самые уши. Парни сильно прижимали юношу с двух сторон. Уже через пару секунд разглядела лицо Богдана. Когда я захотела спросить у Жени, где мы, то поняла, что не могу открыть рот. Вскоре ребята подошли к нам, усадив Богдана на скамейку, придерживая за плечо. — Сделал, что просили, писака? — Лебедев активно закивал, — Доставай, — сунул голову в рюкзак, вытащив стопку тетрадей, — Эх, Короленко, — сняли с парня шапку, взяв за волосы, — Завтра не приходи в школу, а то точно ноги и руки переломаем. Понял, наш убийца? — Ага, — приподняли голову наверх, а затем резко опустили. Дальше один из парней взял сумку Богдана, вывалив на асфальт всё содержимое. Янтарные глаза смотрели вниз, он молчал. Вскоре небольшая компашка парней ушла, оставив юношу одного. Богдан поднял с земли шапку, отряхнул её и надел на голову. Сев на корточки, он стал собирать свои вещи, укладывая их в рюкзак. В какой-то момент его рука оказалась рядом с ногой, тогда Женя слегка оттянул меня назад. Бледно-голубые глаза сомкнулись, а потом резко открылись. Теперь мы снова стояли в спальне. Евген отпустил руку и молча глядел на меня. Села на кровать, почесала затылок, прокручивая в голове увиденное. — Короленко? — спросила словно в пустоту, — Это была твоя или моя сила? — Твоя, Лен. Очень трудно вытаскивать его воспоминания, но и я вчера до двух сидел. — Из тебя лучше спирит, чем из меня, — нервный смешок выскочил из уст, — Он наврал нам с фамилией? — Может и с именем, — пожал плечами, — Кажется, что мы сейчас в ситуации, где уже просто надо признать факты. — Это ещё же ничего не значит. — Нет, конечно. Но, — взял меня за руку, — Я хочу кое-что тебе ещё показать. — Почему именно сейчас? — У тебя будет стимул вернуться побыстрее. Вовремя сказанная правда, сама знаешь, как это работает. Своими силами научиться управлять я никак не в состоянии, но твои мне подвластны, — дёрнул рукой вперёд, чтобы я встала, — Закрой глаза, — сжал ладонь, — Можно. Вокруг нас были зелень и цветы. Светило летнее солнце в чистом и голубом небе. Пёстрые бабочки летали над яркими бутонами. Старый и хиленький заборчик стоял близ нас. Калитка открылась, вошёл мальчик с сияющими, каштановыми густыми волосами. Янтарные глаза широким взглядом осматривали всё вокруг. Когда он подошёл к нам вплотную, то Шетелих опять одёрнул меня назад. Заметила, что ребёнок со знакомым уже лицом, имеющим аккуратные черты, был мне чуть-чуть выше пояса. На старенькой и покрашенной лавочке, куда глядели янтарные глазёнки, сидел чёрный и пушистый кот с жёлтыми окулярами. Мальчик улыбнулся и подбежал к кошке, усадив её себе на коленки. Он нежно и ласково проводил маленькой ручкой по спинке животного. Паренёк с каким-то азартом рассказывал этому созданию о своём дне: что смог поймать бабочку, но как увидел, что она начала биться крыльями в стеклянной банке — отпустил. Женя опустил голову, а мои пальцы тут же похолодели. Сердце начало отстукивать в ушах. Было как-то не по себе, неуютно подсматривать за прошлым Богдана. Хотя зачем я вру? Мне не хотелось видеть правду. Дверь деревенского домика отворилась, оттуда вышла женщина с правильными чертами лица и такими же янтарными глазами. Она спустилась по ступенькам, чтобы занять место рядом. У неё было среднее телосложение и коротенькие пальцы. Ребёнок тут же заметил женщину. Дама подошла и смахнула волосы мальчика с лица, а он в ответ продемонстрировал широкую и белоснежную улыбку. Женя сделал шаг вперёд, глубоко вздохнув, прошептал: «Это воспоминание я и увидел». Вначале не поняла, что он имел в виду, а затем послышался голос женщины. — Павлуша, — звучало, как приговор, — Я там обед приготовила, помой руки после кошки и за стол. — Ты же не против, что я подобрал кису? Просто хозяин уехал, оставив её. Мам, — поставил животное на землю, — Почему люди так поступают? — Ты правильно сделал, а люди порой просто не хотят принимать ответственность за свои поступки и решения. — Я бы никогда не оставил беззащитную кошку, — встал с места, — Она же сама себе молочка даже не нальёт, — чувствовала, как начинала задыхаться, — Вдруг умерла бы, почему люди такие жестокие? — Мир не изменить, но всегда можно начать с себя. Я рада, что ты это понимаешь, Павлуша, — крышка гроба. Мальчик повернулся к кошке, присев на корточки, начал её гладить. Тёплый летний ветер подул нам в лицо. Упавшие лепестки роз, растущие рядом с лавочкой, поднялись ввысь, попав в волосы мальчишки. Он активно стал вычищать свою шевелюру. Его мама встала с насиженного места, уходя обратно в дом, она окликнула паренька. Ребёнок встал, сказал питомцу, что вернётся. Дверь захлопнулась. Вновь спальня. Смотрела на Евгена, который поднял голову. Я вырвала свою руку из его ладони. В ушах слышался собственный пульс. Вот почему тот же пряный запах, те же мокрые ладони с привычкой вытирать их, те же девушки с зелёным оттенком глаз. Он не шёл на сексуальный контакт со своими жертвами из-за мачехи. Комплексы с унижением, так ты сказал, Женя? Зачем тогда вся эта игра с поиском? А тетрадь он хотел забрать, потому что испугался, что я смогу залезть в воспоминания через личную и эмоциональную вещь? В деревне тоже вёл записи. Всё это время ответ был перед глазами. — Жень, зачем была эта игра? — Мне кажется, что он хотел найти, на кого повесить вину. В любом случае мы в полной заднице, потому что у нас нет ни единого вещественного доказательства. Хорошая стимуляция для скорейшего возвращения? — Ты придурок? — села на кровать, — Боже, я не могу поверить. Что за бред? Он же такой понимающий, пугливый, как решимости-то на такое хватило? — Наоборот, всё закономерно. Для такого и надо быть трусом. Богдан долго вас кошмарил вначале. Забыла? — кивнула, — Ты сказала, что он молотком чуваку лицо пробил, запамятовала? — Паша, — поправила, — Богдан умер пару минут назад. — Ладно, — выдохнул, — Это я тут радуюсь, что был прав. Надеялась, что вы подружитесь? — тишина, — Если ты была обманута, то это нормально: он всё-таки действительно к тебе неплохо относился с деревни. Лен, — подошёл поближе, приподняв мою голову, — Мы будем делать вид, что не видели этих воспоминаний, что не знаем правды, но без тебя его не поймать за руку, понимаешь? — Какой же ты гад, Шетелих. — Вовремя сказанная правда. Не подумай, что тот поступок задел, скорее, просто обидел, но теперь мы квиты. А то мне одну быть заинтересованным в твоём возвращении? Ага, спешу и падаю, ты находишься в этой ситуации ровно настолько же, насколько и я. — Я тебя… — Это взаимно, — перебил Женя, — Вообще не хотел копаться в этом деле изначально, но кто же знал, что инициатор этой чертовщины — главный её виновник. Лен, больше никаких тет-а-тетов с мистером Молоток и Удавка. Я даже боюсь представить, — улыбка не сходила с его лица, — Что бы случилось, если б его назвала по имени мачеха. Тревожно думать о том, что могло бы произойти тогда в вашем совместном походе, если бы Богдан был уверен, что ему не нужна твоя помощь в деревне. А если бы, — провёл руками по моим волосам, — Ты не подстриглась? — Может это ему повезло, что я не узнала раньше. — Боголюбова, хватит себя видеть убиВцей, тебе с этим душегубом не сравниться. Он таких, как ты, щёлкает вместе с хлопьями на завтрак. Можешь быть сто раз самой боевой девушкой, которую я видел, но чувак в деревне из полотенца за секунду сделал удавку, хорош бред тебе нести. — Хорошо, ты прав, а как его совесть не мучает? — А как он заливает слова об особенности и уникальности после того, как кошмарил во снах? Этот лгун недавно буквально тебя душил в обличии харона, а потом выслушивал внимательно, как ты мне рассказывала. Вопросы? — Никаких. — Паша на приколе играет в плохого и хорошего полицейского. На самом деле всё проще: Короленко просто неадекватный. Нормальные люди от обид на тёть просто перестают с ними общаться, а не идут душить девок. — Жень, — смотрела в бледно-голубые глаза, — Он же с Викой тесно общается. Геш, Паша же окружил себя девочками, а с ними что будет? — Честно, я тут эгоист, у меня просто интерес большой в твоём возвращении, но разбираться с Пашей-Богдашей так и так придётся. Мы, — поджал на секунду губы, — Будем пробовать им пользоваться, как бы это трудно не звучало. Возвращаемся к имени Богдан, чтобы случайно потом не оговориться. Так вот, Лебедев за относительно короткое время узнал про кинжал, а его записи про коллекцию камней? Он заметил же специально сказанную мной фразу про то, что я мог бы забрать и его душу? — кивнула, — Отлично, пусть ищет, как украсть мои силы и управлять ими. Потом выкрадем из его памяти решение моей ситуации. — Шетелих, у меня нет слов. Я знала, что ты хитрый, но не настолько… — Хочешь жить — умей вертеться. — Не могу, — легла на кровать, — У меня теперь всё так складывается в голове. Поэтому наше первое дело закрылось как самоубийство. Помнишь про девушку на крыше? Господи, — закрыла глаза руками, — Он кажется таким хорошим, но не бывает же абсолютных злодеев, Жень. — Как и добряков, — лёг рядом, — Лен, с ним бы не общались девочки, будь он совсем конченным человеком. Мы не знаем всей его истории, что им движет, как он это всё видит, но я лично и разбираться в этом не горю желанием, ведь, чтобы это ни было — прощения не заслуживает. Можно даже многое забыть и оставить, но не такое. — Мои руки тоже в крови, — повернулась лицом к темноволосому парню, — И как мне тогда жить, если такое не заслуживает прощения? Только не говори, что это другое. Ты сам сказал, что мы не знаем всей ситуации. — Лена, — расположился боком, мы стали смотреть друг другу в глаза, — А кто сказал, что надо жить с помощью прощения? В его случае я даже не хочу говорить о преступлении и наказании, тут, скорее, вопрос человеческой безопасности, что его надо отгородить от людей. — Зачем он тогда принёс цветы в день похорон? — Может Пашок сам не знает, кем является. И нет, Лена, — прикоснулся к моей щеке, — Мы не будем его спасать. И обвинять тоже не станем. Наше дело — найти улики, а дальше судьба сама с ним разберётся. И вообще, — натянул отвратительную улыбку, нахмурив лоб, — Чего ты так к нему присосалась? Со мной никогда не было такого снисхождения, как с ним. Да, я понимаю, что противный недосталкер с губкой, но это уже не смешно даже. Просто мысли вслух. — У меня синдром спасателя? — парень кивнул, — Тогда не принимай на свой счёт, я просто вижу тебя, как человека, который может справиться. Ты же и вправду такой молодец. Для меня такой шок, что у тебя из друзей только Дима. — Ой, лесть, как приятно, — усмехнулся, — Просто не стремлюсь кому-то понравиться: слишком феминный и вредный для простых людишек, — начал смеяться, сжав в ладони покрывало, — А ещё я хост, мне не сдались проблемы в виде большого количества людей. Представь, сколько голосов в голове появится. Может всё-таки поедим? Сейчас умру без куска хлеба. — Ну поешь, я тут причём? — он привстал. — Ещё чего, — схватил и потянул меня за руку, — Пошла за мной. Я встала, голова резко закружилась, в глазах потемнело. Светило яркое солнце. На небе не было ни единого облачка. Голова продолжала немного кружиться, но как только сознание пришло в норму, так заметила под своими ногами снег. Оглянулась вокруг: панельные дома, усыпанная белым покрывалом детская площадка. Я сделала пару неуверенных шагов вперёд, снежок подо мной немного хрустел, а кроссовки оставляли следы. На площадке играли дети, укутанные в шарфы, шапки, варежки и куртки, застёгнутые по самый подбородок. Спиной ко мне на лавочке сидел юноша в бежевом плаще с каштановыми уложенными назад волосами. Он внимательно наблюдал за тем, как резвилась детвора. Внутри всё сжалось и затряслось, но я двигалась дальше. Когда оказалась за спиной парня, то он медленно повернул голову назад. Аккуратные скулы, прямой нос, словно нарисованные кем-то брови и губы, янтарные под лучами солнца глаза — это Богдан. Он по привычке виновато опустил голову и развернулся, убрав руки в карманы светлых штанов. Плащ был расстёгнут, из-за чего я заметила чёрный свитер с широким горлом. Села рядом с ним, запахло имбирным печеньем и кофе. Лебедев продолжал разглядывать детей, не обращая на меня внимание. Почему-то хотелось кричать, потребовать объяснений, хотя бы оправданий. Хоть что-нибудь. Это не должен быть он. Я не верю. — Вправду они милые, — проговорил юноша, не отводя взгляда от площадки, — Такие беззаботные. Я тоже когда-то ни о чём не думал, кроме игр. — Богдан, — он не откликался, — Паша? — повернул голову в мою сторону, — Зачем? — пожал плечами, — Скажи, что это неправда. — Ты же чувствуешь, когда я вру, — мягко улыбнулся, в глазах читалась печаль, — Лена, — отрицательно покачала головой, — Ты раньше всех это поняла, вот и хотела со мной сблизиться, чтобы найти повод для отрицания реальности, — вытащил руки из карманов, ухватившись за дощечку заснеженной лавочки, отчего пальцы стали медленно краснеть, — Молодец, почти справилась, осталось совсем ничего: доказать мою виновность. — Разве ты виновен? — глядела в янтарные глаза. — В отличии от тебя, да. Мне жаль, что ты привязалась ко мне, — перестало хватать воздуха, — Но я ничем не отличаюсь от твоего брата: сколько бы шансов ты не давала, как бы сильно в меня не верила, но просто не хочу изменений. — Над тобой издевались и в школе, и дома. У тебя просто не было поддержки, но все же могут исправиться, если протянуть руку. — Если они этого хотят, Елена, — наклонился, взял снег и стал вылепливать шар, — Если ты захочешь, чтобы я сделал снеговика, то смогу это, потому что у самого есть такое желание. Но если попросишь соорудить снежную крепость, то от твоей просьбы я её не построю, потому что не хочу видеть тут крепость. Плохое объяснение? — сочувствующая интонация, — У всего должен быть конец, включая твою веру, — один маленький человечек из компании детей упал с горки, — Не надо ждать возвращения того, кто давно умер, — девочку подняли остальные ребята, — Ты прекрасно знаешь, что я заслуживаю наказания. — Неужели ничего нельзя сделать? Ты же умный и такой рассудительный человек, Павлуша. — Но направил это не туда. И я не жертва обстоятельств, — мальчик вдали снял свою шапку и поменялся с девочкой; увидела белоснежные волосы, — Это просто мой выбор, который никому не надо понимать. — Пожалуйста, — коснулась его плеча рукой, янтарные глаза глядели в мои, — Скажи, что это не так. Ты же мог меня убить столько раз, да и Варвару. Зачем ты принёс для неё цветы? — Потому что так правильно, — продолжал сочувственно улыбаться, — Я же говорил. Очень много поступаю по жизни, как надо, а никак мне хочется. Знаешь, как от этого всё горит внутри? — взял мою руку, чтобы убрать со своего плеча, — Нельзя уподобляться: око за око ни к чему не приведёт. Жил по правилам «пай-мальчика», которые стали гнить внутри, делающими меня неполноценным и слабым человеком. — Тебе вообще доверять нельзя? — Только когда у нас общая задача и враг. Но, — отодвинулся, — Я тебе не друг, а уж тем более не брат, Елена. И считай, что это к счастью. Дети пробежали мимо нас, и я увидела знакомые черты лица. Так вот, почему он следил за ними. Та упавшая девочка была моей миниатюрной копией. Маленький Дима встал на сугроб, раздавая всем команды, пока мальчик с янтарными глазами не толкнул его вниз, что тот покатился и врезался в паренька с волосами по плечи. Маленькая я помогла им встать и отряхнуться. Альбинос натирал пятую точку и гневно кричал на Павлушу, который громко и звонко смеялся, пока не получил в голову снежком от девочки с длинными русыми хвостиками. Варёнка. Больно. На девочку запрыгнула задорная девчонка с короткими чёрными волосами и без одного переднего зуба. Позже искусственно покрашенная в рыжий длинноволосая девчушка скинула с Варёнки нападающую, повалившись в снег. Павлушин смех раздался сквозь нас, панельные дома, заснеженные деревья. Но высокая и рыжеволосая девочка с тёмно-карими глазами толкнула с сугроба мальчугана. Затем она сама скатилась вниз и села на него. Мальчик начал кричать и плакать, тогда маленькая я подошла к ним, что-то сказала, после чего подала руку Короленко. Он встал, отряхнулся и обнял мою мини-версию, закинув ей за шиворот снега. Паренёк с волосами по плечи и бледно-голубыми глазами надул обиженно губы и пробормотал: «Извинись перед ней». Янтарные глазёнки загорелись, и задорный голос спросил: «А то что?». Худенькая и маленькая версия Евгеши толкнула в плечо мальчишку, который был выше его почти на голову, повторяя: «Извинись». — За что мне извиняться?! — прокричал Павлуша, — Мы же играем! — Извинись, — Геша взял маленькую меня за руку, — Она помогла тебе, а ты со спины закинул ей снега. — Я не обижаюсь же, — прошептала неуверенно девочка, — Мы можем и дальше продолжить игру. — Нет! — брови паренька нахмурились, когда он взглянул на подругу, — Так с тобой никто не захочет играть. Поэтому мы и не хотели тебя звать, ты всегда перегибаешь палку. — Это же просто игра, — виновато произнёс Павлуша, взгляд янтарных глаз опустился вниз, — Я не хотел никому сделать плохо. Это же снежная войнушка. Нельзя расслабляться, когда враг не повержен. — Женя, — девочка одёрнула друга, — Он прав. — Нет, он не прав. Когда тебе помогают встать, то нападать нельзя. — Где это написано? — Паша сложил руки в замок, приподняв бровь. — Такое не надо писать, это все знают! — Геша поглядел в сторону альбиноса, — Дима, стоп! Скажи, что Короленко играет не по правилам. — Прости, но у нас нет правил, — маленький Раевский кинул снежком в друга, — Не ной, если боишься проиграть из-за доверчивости. Проучи, чтобы не было обидно. — Так это не мне, а Лене надо. — Тогда зачем ты лезешь? Дай ей самой разобраться, авось немаленькая уже. Повернула голову в сторону Богдана, отводя взгляд от детворы. Юноша пронзительно смотрел в мои глаза. Почему-то внутри была пустота и печаль, мне нечего было спросить, рассказать, не о чем даже поговорить. Ему, видимо, тоже. Сверху пошёл снег, дети притихли, взглянув на небо. Раздался громкий звонкий девчачий крик. Оглянулась и увидела, как маленький Короленко навалился на Еву. Он заломил ей руки детской ладошкой, а другой пичкал в рот снегом. Огромные и холодные комья размазывались по юному личику, пока Дима и Геша не оттащили его от Евы. Павлуша дёргал ногами и кричал, чтобы его отпустили. Говорил, что должен проучить её за нападение со спины. Утверждал, что в игре нет правил. Что они все против него: меняли реальность, как им выгодно. Мальчики кинули Павла в заснеженную яму, из которой торчали ноги мальчугана. Маленькая я хотела подойти к нему, но её схватил Женя за руку, очень сильно дёрнув назад. Девочка с грустью ушла за своими друзьями. — Ему, наверное, обидно сейчас, — прошептала я Богдану. — Не спеши, — ответил, — Это для них игра с ним закончилась, но не у него. Вскоре пропустила момент, как Павлуша пропал из ямы. На верхушке горки стояла Варёнка, поглаживая чёрную и пушистую кошку с ярко-жёлтыми глазами. Неожиданно по лестнице поднялся Короленко, он обиженно нахмурил брови, сжал руки в кулаки. Подловил момент, когда девочка отпустила кошку, чтобы толкнуть её. Варя упала и начала сильно кричать, я хотела встать, но меня схватил за руку Богдан. Павлуша спустился с горки, огляделся, погладил рядом стоящую кошку. Затем он запихнул снег в рот девочки, принялся душить её голыми руками. Она корчилась, била маленькими кулачками, но мальчик не ослаблял хватку, что уже через пару минут малышка прекратила отбиваться, закрыв глаза. Павлуша оглянулся и побежал прятаться за дерево, когда ребята нашли тело Варёнки, пытаясь привести её в чувства. Мальчик же с дрожью смотрел на свои руки, а потом схватился за лицо. Чёрная кошка подошла к нему и резко мяукнула, что ребёнок пнул её ногой. Затем он сразу обернулся, прошептав: «Мурка, это ты?». Сел на корточки, начал плакать и подзывать животное, но кошка тут же убежала к ребятам. Павлуша обхватил свои ноги руками, стал раскачиваться ступнями вперёд и назад, пытаясь успокоиться. Богдан отпустил мою руку и кивнул в сторону маленького себя, затем похлопал меня по спине. Поняла намёк и направилась к провинившемуся ребёнку, окинув взглядом Варёнку, которую привели в чувства, и она очнулась. Когда мои ноги совсем вплотную оказались близ испуганного мальчишки, то он дёрнулся и встрепенулся, попятившись назад. Я медленно села на корточки, повторив его жест с обниманием ног, тогда ребёнок застыл и внимательно поглядел на меня огромными янтарными глазами. — Что случилось? — спросила мягкой интонацией. — Я не виноват. Они не хотели со мной играть, ребята меня ненавидят. Что со мной не так? Почему выгнали меня? Дима же сказал, что правил нет, а если хочешь, то нужно и можно проучить другого. Это была ложь? Зачем? Чтобы подставить меня и выгнать? — Павлуша, кажется, что, — а почему ребята его выгнали, а не установили правила? — Они подумали, что ты знаешь о том, как нельзя и можно себя вести. Просто дети испугались, когда случилось твоё нападение на Еву, — мальчик отрицательно и обиженно качал головой, — Ей же было больно. Тебе жалко стало кошку, когда ты её ударил? — кивнул, сдерживая слёзы, — Так же и с людьми. — Нет. — Почему? Мы же все живые. — Люди хуже, — перебил, пододвинувшись поближе, — Кошка никогда не причинит мне зла намеренно, не посмеётся, не обманет и не обидит. Животные не способны на зло, а люди любят это. Они сплотились вместе против меня, как будто я враг. Почему Еву никто не поругал, что она скинула меня с сугроба? Ещё и запрыгнула сверху! — воскликнул, ткнув пальцем в воздух. — Ты делал ей больно, когда размазывал снег по лицу, Павлуш. — А мне не было больно?! — встал, — Она из моей команды и напала сзади! Ева говорила, что мы друзья! А если бы я пострадал, покатившись не так с этого сугроба! Почему никто не сказал об этом? — Пашенька, — привстала, чтобы взять его руку, но ребёнок отвернулся. — Ты точно такая же, как и они. Никто меня и никогда не полюбит. Для них я чудовище, — побежал прочь с детской площадки в сторону панельных домов. Я думала его догнать, но громкое обсуждение детей остановило меня. Ребята успокаивали Варёнку. Все, кроме Вики, которая помчалась в ту же сторону, куда убежал и Павлуша. Я облокотилась об рядом стоящий дуб, где ранее прятался маленький Короленко. Дима осматривал шею Варьки, Женя гладил её по голове и успокаивал, Ева звонила кому-то из взрослых, а Инна вытирала слёзы девчушки. Маленькая я немного поглядела на Варю, а затем перевела взгляд в сторону панельных домов, где в каком-то из подъездов спрятался Паша. Повернулась в сторону лавочки, где не обнаружила Богдана. Немного потопталась на месте, а затем всё-таки решила зайти в дом, куда рванул Павлуша. Снег всё сильнее и сильнее хрустел под ногами. Подойдя к нужному подъезду, оглянулась вокруг: куча заснеженных машин, но ни одной живой души. Покопалась в кармане чёрной куртки, достав неизвестный мне ключ. Поднесла его к месту для введения пин-кода, раздался звук, дверь открылась. Свет был погашен, мигала слабая лампочка вдали. Я стала подниматься по лестнице, которая вела к широкому пролёту и лифту. Под ногами что-то хлюпало. Из-за мигающего освещения заметила, что это была кровь. Недалеко от лифта стоял маленький мальчик в школьной форме: белая напуск рубашка и серые штаны в чёрную клетку. Одежда была вымазана в крови, как и руки. Ребёнок пронзительно смотрел на меня, сохраняя молчание. Наконец-таки лампочка стала гореть, и я увидела всю компанию бездыханных детских тел. Кровью наполнился пол в подъезде. — Если такой «плохой», то надо соответствовать, — свет погас, тишина, — Я же прав? Взрослый голос, освещение вернулось, передо мной стоял Богдан в своём одеянии. Вместо детей лежали трупы юных девушек. Юноша в окровавленном плаще улыбался, смотря мне в глаза. Почувствовала оцепенение, ноги не слушали команды мозга «бежать». — Заслуживаю оправдание? — стал подходить, — Не нужно меня считать чудовищем, — встал впритык; задержала дыхание, чтобы не чувствовать запах крови, — Я всего лишь человек, — прикоснулся к моей щеке, оставляя бардовый след, — У людей бывают причины, но не оправдания, — улыбнулся, — Я же прав? — Абсолютно во всём, — он толкнул меня, что упала в лужу крови, — Что ты делаешь? — сел мне на область таза, положив руку на талию, — Паша? — Не знаю, что с тобой и делать. Ты так преданно в меня веришь, как кошка, — расстегнул куртку, а я всё так же не могла пошевелиться, — По итогу я её пнул, — снял с себя плащ, — Что за взгляд? Это страх? — наклонился лицом вниз, — У меня же нет выбора. В этой игре либо ты, либо я, а мне смелости на самовыпил не хватает. Повода, что ли нет подходящего. — Богдан, хватит. — Я так долго ждал, когда ты всё поймёшь, — положил ладони на мою шею, — Чтобы убить тебя своими руками. Жалко, что волосы не те. — Богдан, прошу, — сжал горло, не скрывая улыбки, — Па-ша, — кряхтела, — Ты не обязан это делать. Мы можем просто всё забыть, оставить дело нераскрытым. — Это и есть цена твоей справедливости? Простая привязанность? — засмеялся, — Вот и наша героиня, — принялся медленно, но сильно душить, — Ты же не боишься смерти. Понял, это другое? Кого ты во мне увидела? Брата, который тебя бросил? Отца, который оставил в твой день рождения? Маму ты нашла в Евгене, — наконец-то смогла двигаться, пыталась отбиться, бить его по рукам, но безрезультатно, — Всю семью ищешь в других? Как же неприятно быть твоим другом. — Ты, — еле-еле говорила, — Ты не прав. Я не ищу ту семью, что причинила мне боль, — кашель вырывался изо рта, — Я создаю кое-что новое. — И туда вписывается убийца таких же покинутых и брошенных, особенных, — усмехнулся, — Девушек? Если да, то сама себя предаёшь, — специально растягивал моё удушение. — Я не они. — Нет, — сжал сильнее, — Ты точно такая же. Наивная дурочка, которая повелась на мой удобный характер. В тех снах я был собой, но приятнее общаться с подходящей тебе проекцией?! — Как и говорила, — пыталась вдохнуть воздух, — Никогда не видела и не вижу в тебе ангела. Ты не заслуживаешь прощения и понимания, я просто даю тебе, — начал душить со всей силы, — вы-выбор. — Ты? Даёшь мне выбор? Только я его могу сам себе дать, малыш, а не человек извне, — в глазах потемнело. Я подскочила с кровати и сразу же легла. Рядом на стуле сидел Богдан с книжкой Вари в руках. Он поднял голову и посмотрел на меня, слегка улыбнувшись. Попыталась приподняться, но голова кружилась. Юноша положил книгу на кровать и помог мне присесть. На нём были светлые штаны и тот же чёрный свитер, что и во сне. Убрал мои волосы с лица и коснулся ладонью лба. — Сколько прошло времени? — Трудно сказать, — сочувственно произнёс, — Ты так встрепенулась. Кошмар приснился? — огляделась и поняла, что нахожусь в какой-то другой квартире, — Ты чего? — А где я? — У меня дома, — заметила односпальную кровать и полупустую серую комнату в советской отделке, — Что ты видела? — Убийцу. — Испугалась? — Не думаю, — в горле пересохло, — Скорее, опечалилась. — Почему? — Его жизнь могла же сложиться по-другому. Чтобы так прятаться, завоёвывать доверие, надо иметь кучу талантов. — Лжёшь, — улыбнулся, — Ты так не считаешь. — Пойти на такое — последнее дело. — Чего это так? — тишина, — Потому что общество так говорит? — Потому что это проще всего. — Лена, — усмехнулся, — Не может быть простым решением уничтожение чужих жизней. — Процесс и почва создания обществом и самим человеком себя таким — долгий и сложный процесс, но не решение убивать. — Скажи уже, что хотела. — О чём ты? — Ты же всё ещё не в реальности, — сел рядом, — Выскажись. — Зачем из меня дуру выставил? Я же серьёзно надеялась, что максимум — ты с преступником связан, и до последнего надеялась, что ты не Паша. — Лена, — посмеялся, дёрнул плечами, — Не верю, ты не злишься на меня, — закатила глаза, а потом кивнула, — Скажи, что хочется. Обещаю, что я об этом не узнаю. — Хочу разочароваться в тебе, — сдерживала слёзы, поджав губы на миг, — Раздави моё сердце и надежды, пожалуйста. Я мечтаю провести с тобой лучшее время до полного раскрытия, выжить и абсолютно разочароваться. Растопчи мои чувства. Желаю, чтобы меня тошнило от всех твоих имён. — Ну, — активно закивал, — Это уже больше звучит как правда. Но тебя не разубедило даже нападение? — прищурил янтарные глаза. — Я не хочу умирать. Планирую жить с этим разочарованием, прокручивать в голове, доставать Женю своим нытьём, чтобы он снова и снова вправлял мне мозги фактами. Пусть Дима мне даст подзатыльник и скажет: «А я же говорил». Хочу быть выжившей и разочаровавшейся дурочкой. — Если хочешь, — мягко улыбался, — То так и будет. Может уже попрощаешься со мной? — А куда идти? — Подальше от меня, — похлопал ладонью по моему колену. — А если я не хочу? — Хочешь, — обнял, — Ты очень этого желаешь, но ещё не поняла. Прости, что повстречался в твоей жизни в такой сложный период, — гладил по голове; так я его успокаивала последний раз в реальности. — Такая ситуация любой период сделает сложным, — прижалась в ответ, — Разве нет? — закивал, — Ты бы в жизни уже давно разнёс мне череп молотком за раскрытие. — Поэтому, — отодвинулся, придерживая за плечи, — Я и сказал высказываться. — Чёрт, — убрала его руки от себя, — Какое же это дерьмо, — отвела взгляд в сторону, — Такой ты хороший и беззащитный ребёнок в моей голове. — И похожий на Евгена. — Заткнись. Боже, это можно считать за дурку? Я сама с собой говорю. — Не совсем, — встал и открыл дверь из спальни, — Лучше уходи, — кивнул, — Ты не хочешь видеть снова трупы, поверь. — Так мне просто выйти в эту дверь? — кивок; и я встала, — А дальше куда? — Не моя проблема. — Вот это уже больше на реального тебя похоже, — в улыбке показались белоснежные зубы, — Может пойдёшь со мной? Мне так будет… — Да, мне плевать, Лена, — посмеялся, — Выметайся отсюда, пока я тобой собак не покормил уличных. — Чёрт, и такое было? — пожал плечами, — Можно мы сделаем вид на секунду, что ты настоящий? — кивнул, — Либо разочаруй меня, либо возьми уже свою жизнь в руки. Я почему-то уверена, — Богдан закатил глаза, — Окей, думаю, что ты заслуживаешь только одного — узнать настоящего себя. — Обязательно передам это настоящему. — Ой, иди ты, — Лебедев похлопал меня по плечу. — Брысь отсюда, плохая кошка, — показал пальцем на выход. — Не могу, — слёзы потекли по щекам, — Прощай, Павлуша, — обняла изо всех, что у меня были.