Заснеженные

Северус: Сухой пень в снежной шапке, яма, расщепленный ствол… Снова… Мы точно были здесь. Я вожу Эмилию кругами. Я не знаю, как выйти из этого проклятого леса. Холодная тьма начала просачиваться между стволами, ледяной вечер надвигался беспощадно быстро. Всю четверть часа, пока я пытался вспомнить путь, Эмилия не проронила ни слова. Она молча шла, подчиняясь мне и погруженная в свои мысли. Может, напрасно я влез ей в душу? Девушка она не глупая, рано или поздно сама бы распознала пошлую и пустую натуру Малфоя. Но не помешай я ей сейчас, как знать чем бы все это кончилось. Захочет ли она продолжения общения со мной после насильственного вторжения в ее жизнь? Снег набился в покалеченный правый ботинок. Я остановился, отпустил девушку, оперся рукой на какой-то ствол, чтобы вытряхнуть: – Может, объяснишь, зачем ты отправился в осенней обуви в лес, где сугробы по колено? – недовольный голос Эмилии над ухом заставил меня вздрогнуть. Она зажгла люмос и с изумлением и раздражением смотрела на отходящую подошву. Изо рта девушки вырвалось облачко пара и растаяло в темноте: – Ты не сердишься? – спросил ее я, пытаясь преодолеть стыд, упавший мне на спину тяжелым грузом. – Сержусь! Но молчать не могу, глядя на этот беспредел! Пока не починишь, дальше мы не пойдем! – заявила она. С одной стороны, моя невыносимая подопечная была права,в таком виде путь продолжать невозможно, но с другой стороны ее командирский тон вызвал во мне раздражение, и я смерил ее снизу вверх суровым взглядом. Однако на Эмилию мои методы устрашения действовать явно перестали. Глядя на меня в упор, она попыталась с достоинством запрыгнуть и сесть на низко склонившееся тонкое дерево, но не рассчитала, перекувырнулась спиной назад и тут же полетела в сугроб: – Допрыгалась? – я даже не собирался помогать ей подняться. – Северус, ты невозможный ворчун! – объявила она, поднялась на колени отряхиваясь– Чини уже свой ботинок и пойдем! Она точно похоронит меня в этом лесу, узнав, что дороги я не помню. Или уже догадалась в каком мы идиотском положении и молчит? Почему, когда нужно молчать, она болтает, а когда хотелось бы ее услышать – будто в рот воды набрала? «Репаро» вернуло намокшему ботинку прежний вид. Эмилия сердито следила за мной, слегка подпрыгивая на месте. При свете люмоса я заметил, что у нее посинели уголки губ. Меня снова кольнул мучительный стыд: – Замерзла? – я повернулся к ней. – Нет, – упрямо мотнула заиндевевшим хвостом девушка. – По голосу слышу, что да. – На себя посмотри, у тебя иней на волосах! – заявила она и тут же вздохнула. – О Малфое вздыхаешь? – не удержался от подкола я. – А ты как думаешь?! Он же ничего не знает! – возмущенно ответила Эмилия, выпуская изо рта клубы морозного пара, – Как мне перед ним теперь извиняться? – Ссылайся на меня, я же это все устроил, – сразу сказал я. Я желал избавить Эмилию от проблемы, однако своей «заботой» втянул в новую… – Не буду я ссылаться, я тоже виновата – проворчала девушка – Да и он хорош, назначил бы точное время… Да, правильно, Эмилия, не надо его оправдывать и жалеть. Надеюсь, аристократ уже вернулся в поместье и размораживает свои конечности, потому что серьезного разговора с ним мне только не хватает до полного счастья. Стоять на месте нельзя. Стоять – значит, мерзнуть и тратить драгоценное тепло и время: – Пойдем, – сказал я и потянул Эмилию за собой, подсвечивая путь люмусом. Пройдем еще немного и если уж тогда я не вспомню дорогу, придется оставить Эмилию внизу и подняться в воздух, чтобы осмотреться. Девушка молча и упрямо преодолевала сугробы, на ее лице застыла решимость: – Как тебя в преподаватели занесло? – спросил я, придерживая заснеженную ветку, чтобы она не хлестнула девушку по лицу. – Я с тобой не разговариваю! – пробубнила она в ответ сердито. – Отвечайте, мисс Шайнбрайт, считайте, что это вопрос от наставника. Жалованье за преподавание маленькое, работа тяжелая, что-то же должно мотивировать на этот труд. – Я-то просто людей люблю, тут все ясно. А вот как в преподаватели занесло тебя это даже не вопрос, а загадка! – проворчала она За двумя посеребренными елями показался небольшой овраг. Вот здесь ее и оставлю. Я обернулся к обиженной и насквозь продрогшей девушке и бросил: – Меня замучили в школьные годы учителя, и я решил теперь также отыграться на молодых поколениях! – Да врешь ты все! – Эмилия вдруг схватила меня за предплечье и заговорила живым и одухотворенным голосом – Ты тоже людей любишь! И детей! Тебе нравится шум и хаос коридоров Хогвардса, тихие внимательные отличники, которые учат твой предмет на переменах... – Эмилия, кончай, – отозвался я с напускной суровостью и отвернулся от ее сияющих любопытством глаз. – Почему это? Может, потому что я заставляю тебя улыбнуться? А, Северус? – она обошла меня и заглянула в лицо, подсвечивая люмосом. В ее очках и глазах отразились веселые голубые огоньки, а левая бровь лукаво изогнулась. – Хватит, хватит, – я слегка отодвинул девушку от себя – Стой здесь, я поднимусь в воздух и посмотрю, где мы находимся. Я слегка отступил и окинул ее взглядом с ног до головы. Любопытная, упрямая и неожиданно проницательная девчонка. Я сам себе боялся признаться в любви к месту моего служения, а она раскрыла меня как книгу одним брошенным невзначай вопросом. А я еще гадал, как ей удалось узнать о тайных желаниях Малфоя-младшего и понять, что ему нужна помощь. И это не легилименция высокого уровня, а умение чувствовать тонкости чужой души. Может, и Люциуса она успела узнать с той стороны, которая закрыта для меня? Эмилия: Ишь ты, он еще и летает без метлы!… И к чему было это представление… Чудак-человек, сказал бы честно: мы заблудились. А он опять забалтывать меня принялся. Он боялся моей истерики? Просто не знает, что я теряюсь уже не первый раз – в девятнадцать лет я отстала от группы в альпинистском походе, а когда мы с Анабель бежали от Пожирателей, я выводила ее из заснеженного леса. Может, на дерево попытаться забраться, посигналить люмосом? Но кому сигналить, и как я полезу в мантии? Хотя, временно снять можно, несмотря на то, что морозный воздух вонзался в обнаженные участки тела тысячей игл. Я решительно начала расстегивать пуговицы на мантии и высматривать крепкое подходящее дерево, когда внезапно увидела на краю оврага крошечную тоненькую фигурку. Я вздрогнула от неожиданности и подняла палочку выше. Ребенок?!... Девочка в светлом платьеце с кукольными кудряшками, в чистых носочках и блестящих туфельках ходила по краю овражка и сосредоточенно заглядывала в него, словно пытаясь что-то разглядеть на заваленном снегом и ветками дне. Одна в летнем платье и туфлях. Посреди леса и мороза, от которого отваливались уши и пальцы на руках!... Я решительно бросилась вперед: – Малышка, ты заблудилась? – окликнула я девочку. – Нет, госпожа, я тут играю, – отозвалась малютка мелодичным высоким голосом – Я потеряла в овраге куклу и не могу найти. Она легко поднялась в воздух и тогда я поняла, что со мной говорит маленький, голубоватый, слабосветящийся призрак или дух: – Ой, тогда прости, что помешала… – с некоторой неловкостью ответила я – Как тебя зовут? – Адилия, госпожа. – Красивое имя! – я попыталась улыбнуться – А мы потерялись с одним господином, дорогу найти не можем до школы волшебства и чародейства... – Оставайтесь тогда со мной, – наивно предложила Адилия, но мне от этого милого предложения стало не по себе. – Нам очень нужно в замок! Мы преподаем в этой школе. Можно тебя попросить кое о чем? – спросила я, неожиданно догадавшись, как может помочь быстрая и легко летающая девочка-дух. – Все, что прикажете, госпожа, – ответила послушно маленькая Адилия, и опустилась передо мной на землю. Было больно смотреть на ее перламутровые туфельки на снегу, даже несмотря на голубоватую полупрозрачность ее тела, намекающую, что этому ребенку уже давно не холодно и не больно, – Видела когда-нибудь лесничего Рубеуса Хагрида? – Если это большой и лохматый мистер, то да. – А где его хижина, знаешь? – Да, я знаю весь лес. – Ты можешь позвать лесничего Хагрида к нам? Тебя он сам скорее всего не увидит, но у него есть большая собака... – Да, собачка меня увидит! – отозвалась девочка и поднялась в воздух. – Пожалуйста, приведи их к нам, – попросила я добавила тише – И умоляю, скорее... – Конечно, госпожа, – девочка поклонилась и исчезла в тьме леса Я выдохнула, отступила, и с ужасом поняла, что прижалась спиной к чьему-то телу. Я вскрикнула, как не кричала в жизни, и отскочила. Мерлинова борода! Всего лишь зельевар вернулся! – Ты с ума сошел так пугать! У меня чуть сердце не вылетело! – крикнула я ему в лицо. – С кем ты говорила? – Северус выглядел встревоженным и даже… испуганным? Кажется, он стал свидетелем моего разговора с Адилией. – С девочкой- призраком, я вижу всех призраков и духов, потому что я хозяйка кольца Соломона, – с достоинством ответила я и протянула Северусу правую руку с кольцом. Он схватил меня за руку, поднес ее к глазам, и тут же спросил: – Ты пальцы чувствуешь? – Чувствую, – я вырвала руку – Пока ты там летал, я вызывала нам помощь из мира духов. – Ты сомневаешься, что мне бы удалось самому найти дорогу? – надменно и как-то уязвленно отозвался Северус. Его гордый голос совершенно не вязался с жалким, замерзшим видом. – Я около часа назад поняла, что ты завел меня в несусветную глушь, откуда даже трангрессировать невозможно, и не знаешь дороги назад! И потому – не смею надеяться, что от дьявольского холода случится чудо и ты вспомнишь путь к Хогвардсу!– я начала подпрыгивать на месте, опасаясь, что по возвращении мне придется ампутировать пальцы на ногах. А что творилось с пальцами ног Северуса в расклеившихся осенних ботинках было страшно представить… А почему, собственно, меня вообще беспокоят пальцы ног этого серьезного на вид мужчины, который совершил невероятную глупость?! Пусть себе отморозит их все, и еще и свой длинный нос, который он сунул в мою личную жизнь и вздумал меня спасать! И этот человек еще меня обвинял в любопытстве и привычке лезть ко всем! – Прости меня, Эмилия, – внезапно коротко сказал Северус и снова взял меня под руку. – Идем. Идти придется долго, но теперь я где мы находимся. – Надеюсь, помощь все-таки придет… – проговорила я, заплетающимся языком. Мы снова двинулись по темноте. А ведь я могла бы быть сейчас с Люциусом… Не участвовать в глупых авантюрах странного зельевара, а отдыхать с моим нежным спасителем. Я тут же опасливо взглянула на Северуса, словно в тайне боясь, что он подслушивает мои мысли: – Ты говорил, что давно Люциуса знаешь, – начала я – Как можно перед ним извиниться? – Позволь мне оставить этот вопрос без ответа, – сухо отозвался Северус – Не за что тебе перед ним извиняться. – В самом деле?! – раздражение ввинтилось в мою глотку злым штопором – Занятой, уставший и одинокий человек ждал меня невесть сколько... Профессор в ответ на мой выпад неожиданно коротко и хрипло рассмеялся, прикрыв рукой лицо. – Занятой… уставший… одинокий… – он повернулся ко мне, глядя с небывалой язвительностью – Простите – не сдержался, мисс Добродетель! Мне захотелось задушить его! Но поток гневных мыслей внезапно прервал оглушительный лай где-то близко. Да! Да! Да! Адилия привела помощь! – Хагрид, мы здесь!!! – казалось, от моего радостного крика насквозь промороженный лес зазвенел. Над моей головой зависла довольная Адилия: – Спасибо, милая, – улыбнулась ей я Клык выскочил к нам из темноты, обнюхал, и, узнав своих, и радостно залаял. Затем хлынул теплый свет фонаря. Я была не в силах больше сдерживаться, бросилась навстречу долгожданному лесничему и обхватила его руками: – Мисс Шайнбрайт, профессор Снэгг, так это вы тут заблудились! – теплая рука легла мне на плечо – А я думаю, почему это Клык в чащу меня тащит на ночь глядя! Вы аж до Адилина овражка дошли, путешественники! Люциус: Я в жизни так не замерзал… И я не понимаю, почему до сих пор не ушел… Наверное, чтобы взглянуть в ее бесстыжие карие глаза, чтобы она увидела до чего меня довела,а я гордо удалился, не желая слушать ее объяснения и оправдания... Зря я остался. Я уже не чувствую ног. Время идет к девяти часам вечера, а ее все нет. Никто уже не бродит вокруг Хогвардса, все греются в спальнях. Бессердечная девчонка! И где, позвольте узнать, она бродит с этим зельеваром? Не уж то, заблудились? Смешно и нелепо. Мечты об обновляющей и прекрасной первой ночи с невинным ангелочком окончательно распались в прах. Если днем, мне казалось, что я готов убить обоих одним только злым взглядом, то теперь у меня даже будто бы не было сил злиться... Когда я уже собрался уходить, я заметил Снэгга, который как ни в чем не бывало двигался к входу в Хогвардс. Один. – Снэгг, остановись! – я бестолково бросился за ним и догнал у самых дверей. Хоть бы никто не видел, как я, Люциус Малфой, бегаю за этим идиотом... – Добрый вечер, Люциус – Северус спокойно глянул на меня – Что ты здесь делаешь так поздно? От возмущения в первую секунду я застыл, как пораженный громом. Он еще смеет разыгрывать для меня спектакль! – Что все это значит? – мои руки затряслись от гнева – Где Эмилия?! Я придвинулся ближе, свирепо, как мне показалось, глянул в лицо зельевара и невольно поразился. Что-то изменилось в этом книжном черве за один день. Пакля на его голове была вымыта и тщательно причесана, даже на опрятные волосы стала похожа, несмотря на обилие подтаявшего инея. Меня не проведешь: он точно укладывался этим утром! – И что ты на меня уставился? – суховато поинтересовался Северус. Я видел, что он будто бы даже слабо стоит на ногах, но успокоиться не мог. И тут же понял, что не только вижу что-то странное, но и ощущаю какую-то перемену в привычном строгом запахе Снэгга. Не удержавшись, я рванул его за плечо, подтянул к себе и несколько раз сильно втянул в себя воздух. Парфюм! Зельевар не пользовался парфюмом на моей памяти никогда. Его всегда преследовал лёгкий запах трав и снадобий, с которыми он возился. Он пропитал его одежду, кожу и волосы.   Северус сбросил мою руку с почти брезгливым выражением лица: – Что означает твое нелепое поведение? Прекрати! – Где Эмилия? – мне казалось, я выдохнул в лицо зельевару злое пламя, бушевавшее во мне все бесплодное время ожидания. – Эмилия заблудилась в лесу, сейчас отогревается, поскольку сильно замерзла... – Где?!!! – я был готов убить его и сдерживал себя из последних сил. – Ей сейчас не до тебя. Тебе лучше вернуться в Мэнор. Его спокойствие и абсолютная уверенность в безнаказанности заставили меня сорваться. Плевать на то, что кто-то мог увидеть мою несдержанность! Я рванул Северуса на себя за воротник пальто: – Не тебе диктовать куда мне идти и что делать, лжец! Зачем ты увел Эмилию? Отвечай! Если вздумаешь снова лгать, она пострадает, я обещаю… В это же мгновение, я представил нежные ручки Эмилии, скованные цепью... Чего меня сегодня лишил этот полукровый недоносок! Северус отцепил мою руку и в том же спокойном,даже невыносимо-спокойном тоне произнес: – Малфой, мир не крутится вокруг тебя одного. Сегодняшний день у меня был посвящен работе, я с ног падаю, а ты знаешь, что сбить меня с ног под силу не каждому… – Какая, к черту, работа?! – Я передавал Эмилии свой опыт. Я дан ей в наставники директором школы и это моя профессиональная обязанность. Увлекшись разговором, мы по нелепой случайности заблудились. Можешь, спросить ее, она скажет тебе то же самое. Я не верил ни одному его гнилому слову… Чистые волосы. Парфюм... Но спокойный, непробиваемый, непроницаемый тон зельевара заставил кипучий гнев постепенно покинуть мою стиснутую грудь: – Я уверен, что ты пытался мне помешать… – выдохнул я. – Мешать? Разве это мое дело? Ты забыл, я ни к кому в душу не лезу,– Северус тяжело оперся на стену и бросил язвительно – Разрешите вас покинуть, мистер Малфой. Возвращайтесь в Мэнор. С этими словами он вошел в замок. Я постоял с минуту и отправился к Хогсмиду, ощущая себя побежденным. Как я ненавижу это чувство! Я мог сегодня чувствовать себя королем, властителем хрупкого тела юной девушки, предаваться милым сердцу удовольствиям и насыщаться лаской и покорностью… Сегодня я мог впервые услышать ее нежный, восхищенный и благодарный стон! Не играет никакой роли в наших отношениях или снова плетет свои интриги?… Ничего, грязный зельевар, я тебе тоже капканов подброшу… На Эмилию я злился в меньшей степени. Но тем не менее, мою девочку необходимо как следует наказать, чтобы она в полной мере ощутила свою вину. Я усмехнулся про себя. Да, карать виновных это определенно одно из моих любимых занятий, своего рода удовольствие, дающее силы жить дальше. Жаль только, ее стянутые над головой ручки я теперь увижу не скоро...