Заснеженные

Северус: – Вы принесли документ, подтверждающий личность мисс Шайнбрайт? – мерзкого вида дежурный недоверчиво прищурился Я смерил его уничижительным взглядом. Специально время ворует повторяя вопросы, на которые ответы очевидны? Нет, я просто пришел постоять в этой прокуренной душегубке, потому что мне больше нечего делать, как возиться с тугодумами! – Джонни, к тебе! – позвал дежурный и натянуто улыбнулся мне – Ждите Магловская дурь не переставала раздражать меня с того момента, как я попал в этот чертов притон блюстителей общественного порядка. Особенно вывел меня из себя одним своим видом появившийся через несколько минут юнец в форме с лицом подобострастного отличника. Рот у этого крысенка не закрывался, так и хотелось загнать в него что-нибудь, например, кулак, чтобы наконец заткнуть. Я думал у меня от болтовни Эмилии будет болеть голова, но бойкая практикантка показалась тихоней по сравнению с этим невыносимым балаболом. Нет отвратительнее мужчины, чем мужчина-болтун. Эмилия сидела в кабинете, видимо, принадлежащем этому сопляку в форме, устало подпирая голову кулаком. Меня она встретила не улыбкой, а отстраненным и слегка виноватым смешком. Опять извинятся будет... Но в чем ее вина, если у этих пустоголовых маглов оказавшаяся среди ночи на улице девушка в порванной одежде и без документов обвиняется во всех возможных преступлениях, а не вызывает закономерное желание помочь? Мерлиновы... Кальсоны... Да... Меня казалось, уже ничем нельзя было удивить. Я очень старался не показывать изумления, но попытка сохранять невозмутимость провалилась с треском, когда я оказался на стуле напротив своей наконец нашедшейся нежной подруги. Брови поползли вверх сами собой. Эмилия выглядела так, словно ночью ее преследовала стая волков или оборотней. Особенно впечатляла разбитая линза очков, порванные в хлам чулки и синяя мантия, явно с малфоевского плеча, немилосердно разодранная сзади надвое почти до середины. На едва ли не детском теле она выглядела нелепо и являлась лучшим немым свидетельством ночных приключений в Мэноре. Как девушке удалось сбежать в одиночку? Она одолела Малфоя в поединке? Если это окажется правдой, я получу право изумиться еще раз. И даже восхититься. Хотя, тот факт, что побег успешно состоялся, уже заслуживал уважения. Балабол в форме устроился за столом, принял из моих рук паспорта, и бросил на нас сладкий до омерзения взгляд : – Полагаю, вы дальний родственник мисс Шайнбрайт? – заулыбался он, подобострастно заглядывая мне в глаза – Родная матушка, – припечатал я, глядя на кретина в погонах без тени симпатии Эмилия прикрыла лицо рукой. Сопляк контужено хихикнул несколько раз: – Шутить изволите… – Никак нет, инспектор Хиггинс – Откуда… вы знаете мою фамилию? – искренний страх в глазах магла показался мне смешным. Я с усталым выражением лица стукнул пальцем по металлической табличке на столе со значащимся на ней именем: «Младший инспектор Джон Эндрю Хиггинс». – Просто я умею читать, в отличие, видимо, от вас – И правда… Да, смешно, – пролепетал бестолково Хиггинс, заметив табличку, как в первый раз, и снова неловко захихикал Чем-то он напоминал некоторых безалаберных студентов с седьмого курса Хогвардса, которые вроде бы войну пережили, стольких людей потеряли и должны были бы стать серьезнее. Но в их пустых головах по-прежнему завывал ветер. – Инспектор Хиггинс, если личность мисс Шайнбрайт подтверждена документом и мной, не вижу смысла больше задерживать нас, – с раздражением бросил я – Видите ли, мистер… – он смутился и заглянул в мятую книжку без обложки, удостоверяющую мою личность, – Мистер Снэгг… Внезапно он поморщился, потому что заметил, что несколько страниц паспорта были склеены чем-то темным и липким. Кажется, я тогда пролил на него солодочный сироп. Но может и жидкий крысиный яд... – Я… то есть мне… Мне нужно задать вам несколько вопросов, – наконец разродился Хиггинс – Так задавайте, инспектор, а не тратьте драгоценное время на идиотские смешки, – я снова бросил взгляд на Эмилию. Ее глаза нехорошо поблескивали. Должно быть у девушки начинался жар. Не удивительно. Она провела ночь на улице в открытом платье и в туфлях… Неужели этот осел ничего не заметил и собрался продолжать тупо следовать своим мутным инструкциям и мучить заболевающего человека? – Так, – незадачливый инспектор слегка заметался, что-то записал в своем бланке и снова спросил – Кем вы все-таки приходитесь мисс Шайнбрайт? – Гражданским супругом, – объявил я. Слышал про это понятие единожды. Кажется такой ответ инспектора устроил. Эмилия затряслась от беззвучного смеха еще сильнее и снова прикрыла ладонью краснеющее лицо. – Гражданский супруг, прекрасно... – пробормотал Хиггинс и с деловым видом чиркнул в бланке – Где работаете? – Официально не трудоустроен, – продолжил парировать я и кивнул на Эмилию – И она тоже Хиггинс озадаченно поморгал, а затем оглядел меня недоверчиво. Я усмехнулся снисходительно в его бестолковую физиономию. Видимо, в куриных мозгах инспектора не укладывалось, почему я не выгляжу как грязный бродяга, раз «официально не трудоустроен»: – Но… позвольте спросить, а как же вы получаете средства к существованию? – промямлил он – Какое это отношение имеет к делу, инспектор? – бросил я, теряя терпение. Нужно было проявить жесткость, глядишь, неопытный сопляк бы прогнулся от напора – Ближе к делу! Вы и так посмели схватить мою жену на улице и заставили меня искать ее... – Позвольте, мистер Снэгг, мисс Шайнбрайт была предоставлена возможность позвонить вам, но она сама отказалась… – перебил инспектор – Потому что моя жена знает что, я не пользуюсь вашими идиотскими средствами связи! – откровенно издеваясь, заявил я. Инспектор лишился дара речи минуты на две. Эмилия продолжала беззвучно смеяться. – Не пользуетесь средствами связи… – пролепетал он – Как же вы узнали, где она находится – Догадался! – объявил я непосредственно улыбнулся – Гм, гм... И официально не трудоустроены… – снова забормотал Хиггинс и поднял на меня глаза совершенно потерянно – И где же вы тогда живете?… – Загляните в паспорт, – ответил я и тут же почти сочувствующие развел руками – Ах, простите великодушно, забыл, что вы читать не умеете. Тогда просто поверьте мне на слово: не в пещере и не под мостом, а во вполне человеческом жилище. На Хиггинса было жалко смотреть, он невнятно жевал губами и дергал кадыком. И вот такие идиоты охраняют магловский общественный порядок... – Если у вас больше нет вопросов, нам пора, – я хотел подняться, когда сопляк в погонах неожиданно с какой-то истерической обидой ударил кулаком по столу и вскочил: – Прекратите… морочить мне голову, мистер Снэгг! Вы вообще будто не понимаете…. Что мешаете следствию! Это статья! И что ваша жена подозревается в сотрудничестве с наркодилерами вы тоже не понимаете! А теперь мне начинает казаться, что вы тоже работаете на эту шайку! Быстро и коротко отвечайте, что вы делали вчера ночью? Где находились? Кто может это подтвердить?! Так, все понятно, малолетка заигрался в сыщика и злился, что его не восприняли всерьез. Пришло время кончать балаган: – Как же так, – обратился я к Эмилии, незаметно вытягивая палочку из кармана пальто и направляя на раздувающего ноздри инспектора – Мне казалось, ты у меня честная Невербально произнесенное «остолбеней» поразило цель мгновенно. Обездвиженный Хиггинс полетел на пол спиной назад, уставившись в потолок застывшим бездумными водянистыми глазами. Эмилия тихо вскрикнула, тут же вскочила, схватила с его стола палочку, которую у нее изъяли и запрещали забирать, а также документы: Я захлопнул дверь в кабинет, чтобы никто не прибежал из коридора. Эмилия подбежала ко мне: – Ничего не забыла? – быстро спросил я Она отрицательно помотала головой и схватила меня за локоть. Мы приземлились в пыльном коридоре маленькой квартиры. Эмилия едва не упала, я быстро подхватил ее и помог сохранить равновесие. Наши взгляды встретились. Казалось, мы смотрели друг на друга целую вечность и не могли насмотреться. Слов не было. Только изучающие прикосновения к лицу, плечам, рукам, волосам. Мы оба словно потеряли зрение и, как слепые, пытались узнать друг друга по осязательным ощущениям. А расставались всего на ночь... И за эти несколько ничтожных часов, что-то изменилось в моей девочке. Свет, всегда сквозивший в ее глазах, словно спрятался за тучу, и вместо тепла от ее взгляда веяло сквозняком. На белой открытой коже ярко выделялись синяки и следы укусов. Сзади на тонкой шее темнел след словно от захвата. – Северус…. Я должна столько тебе рассказать, – голос Эмилии показался мне слегка осипшим. Неужели, и вправду жар? – Я все знаю, – уверенно сказал я, осторожно удерживая ее за плечи, – Он ответит за все. Клянусь Она невесело рассмеялась: – Он ничего не успел сделать. И… тебе действительно хочется связываться с ...таким человеком? – Я его уничтожу – Не трать силы Она выглядела совершенно потерянной и ослабленной. – Эмилия, у тебя жар, – я несколько раз коснулся тыльной стороной ладони девичьего лба – И насколько я могу судить, достаточно сильный Девушка оглядела квартиру слегка мутным взглядом: – Да, я кажется простыла. Мне пришлось убегать… О, мне определенно есть, что тебе рассказать, ты оценишь. Но сначала я должна бы предложить тебе кофе, все-таки ты у меня в гостях… – Ты должна немедленно лечь, – приказал я, стиснув тонкое запястье и судорожно соображая что делать. Если Эмилия с ноября работала и жила в Хогвардсе, вряд ли в ее квартире было что-то чем можно было бы лечить простуду. А в моей квартире должно было быть все необходимое. Тем более, с сентября у меня снимал комнату жилец, и потому лондонское убежище и без меня продолжало жить и даже снабжаться продуктами. – Приводи себя в порядок, – снова приказал я и застегнул верхнюю пуговицу пальто – Я доберусь в свою квартиру, захвачу необходимое и вернусь. Я снял с нее чужую разодранную мантию и поцеловал осторожно в щеку: – Давай. Позволь мне поухаживать за тобой. Забыла, кем я тебе прихожусь? – Слушаюсь, мой гражданский муж, – отозвалась Эмилия с легкой усмешкой, слегка откашлялась и добавила – А что, я не против… И зачем я позволил ей трангрессировать нас в эту каморку? Нужно было сразу отправляться ко мне. Однако, как тогда быть с жильцом? Что же, пусть все остается как есть. ... – Профессор, откуда вы здесь? Вы писали, что появитесь не раньше Рождества, – Поттер в домашней клетчатой рубашке растерянно наблюдал, как я, не раздеваясь, судорожно распихивал по карманам все, что считал нужным Он был со мной все время пока я восстанавливался от ранения. Когда я в сентябре узнал, что мой гриффиндорец не вернется в Хогвардс и собирается искать уединенное место для того, чтобы привести в порядок душу и подумать как жить дальше,я не задумываясь предложил ему остаться у себя. – Вы сами знаете, что по нашей жизни ничего планировать нельзя, мистер Поттер, – ответил я, с раздражением осознавая, что в карманах свободное место закончилось – Что-то случилось? – снова деликатно спросил юноша, подошел, заметил мою проблему и не задумываясь предложил – Вы могли бы взять мой рюкзак Я оглянулся сердито. Просто забыл, что Поттер и любопытство представляли практически единую неделимую сущность. Успел отвыкнуть от этого невыносимого мальчишки… – Случилось, – выдавил я сквозь зубы – Я отправляюсь к человеку... который заболел Поттер уставился на меня удивленно: – Нечего на меня глазеть. Этот человек заболел и обижен Малфоем-старшим – Снова Малфой, – Поттер тяжело вздохнул. Если с Драко им удалось выстроить что-то вроде взаимного уважения на расстоянии, то Люциуса он не переносил на дух. Оно и понятно, было бы странно, если бы юноша начал уважать бывшего Пожирателя, тем более, став в двенадцать лет свидетелем того, как он хладнокровно подверг опасности маленького ребенка и едва не стал причиной его гибели. Я остановился, вспоминая все ли взял, и тут же увидел любопытного гриффиндорца в шаге от себя... Да, я слишком наивно предположил, что ему хватит скупых объяснений: – Вы точно не хотите ничего рассказать? – спросил практически тоном Дамблдора Поттер – Могу ли я помочь? Может… заставить Малфоя пожалеть о содеянном? На мгновение я задумался. Если бы Поттер взял, скажем, Уизли, и оба напрягли мозги, они могли бы славно припугнуть Малфоя-старшего. Однако тут же я погасил жажду поглядеть на это зрелище. С Малфоем я должен был разобраться сам. Эмилии нужна была помощь... – Спасибо, мистер Поттер, – коротко кивнул я, пытаясь закончить разговор, – В этот раз, за... человека есть кому постоять – Хорошая она, новая преподавательница по защите от темных искусств? – внезапно спросил невыносимый гриффиндорец, ослепительно улыбнувшись ОТКУДА… – Поттер!!! – я был готов придушить мальчишку, но тот совершенно по-детски заскочил за кресло – Не бейте, профессор! – Кто вам насплетничал?! Грейнджер? Долгопупс? – прорычал я, отступая в тень книжного шкафа, с ужасом ощущая, что смущаюсь, как студент, и боясь, что Поттер это заметит – Не скажу! – отозвался гриффиндорец – Понял! У крестничка язык без костей! – догадался я, постепенно успокаиваясь – Да, у него, – Поттер снова с опаской подошел – Я сам удивился. Все уши мне про нее прожужжал, а вы сами знаете, что впечатлить Малфоя не каждому под силу И не поспоришь… Да уж, отношения Драко и Эмилии это была отдельная история. Если Грейнджер он нежно и трогательно любил как девушку, которую долго ждал и о которой мечтал все школьные годы, то к Эмилии питал просто рыцарское восхищение и обожание. Как прокомментировал с доброй иронией Флитвик: «Мне иногда кажется, что еще немного и мистер Малфой попросит у нашей мисс Шайнбрайт в подарок памятную перчатку по старой рыцарской традиции». Было в этом действительно что-то забытое, средневековое и пронзительно-благородное... – У вас там такие страсти начались, что я слегка жалею, что ушел! Пусть выздоравливает ваша… Эмилия, да? – неугомонный Поттер лукаво улыбнулся, совершенно потеряв страх – Последнее. Предупреждение. Поттер, – выдавил я сердито и одновременно почти беспомощно На это мальчишка весело рассмеялся, убежал вприпрыжку в комнату, которую занимал, и вернулся, сжимая маленький букет фиалок: – Это я Джинни хотел подарить, но к ее приезду я что-то другое найду, – объявил он – Мне для вас не жалко – Поттер… – неловко пробормотал я – Профессор, не дурите! – гриффиндорец вставил цветы мне в руку – Теперь можете идти на все четыре стороны Все-то она знает, эта молодежь… Оказавшись снова на пороге съемной каморки Эмилии я ощутил себя невозможно глупо… Куда я их взял? Зачем? Как вот я ей их сейчас подарю? Что скажу? Опять мычать буду, как идиот? Что она подумает? Дверь в ванную комнату хлопнула: – Ты уже вернулся? Эмилия вышла навстречу в объемном теплом пижамном костюме. С распущенными влажными волосами. В починенных очках. И застыла, как пораженная громом, увидев в моих руках фиалки. На мгновение захотелось провалиться под пол с этими цветами. Но я собрался и начал: – Я подумал… нет, то есть… увидел их и подумал о... тебе. Цветы, они же… помогают, когда грустно… Заикающийся идиот. Эмилия растерянно глядела то мне в глаза, то на букет, ее грудь взволнованно вздымалась. Наконец она проговорила почти с умилением своим насквозь простуженным голосом: – Но как ты узнал? Я никому не говорила… – Никому не говорила о чем? – спросил я тихо и почти со страхом – Что фиалки… – она запнулась – Мои любимые самые цветы... Вот ведь как бывает. В такие минуты мне кажется, что за нами, нелепыми и ничтожными, все же наблюдают какие-то высшие силы. Эмилия порывисто бросилась вперед и несколько раз беспорядочно и благодарно поцеловала меня, глядя с невероятным восхищением и благодарностью. В простуженных красноватых глазах стояли слезы радости. Она прижимала к груди фиалки все то время, пока я, склонясь над кухонным столом, соображал, чем прогнать простуду. Я сам лечился всегда очень радикальными мерами, никогда не щадя себя, и потому многие мои противопростудные смеси могли показаться несмотря на быстрое действие, просто дьявольским пойлом. Я выбрал наиболее мягкий состав среди сухих заготовок и залил его кипятком: – Начнем с прогревающего, – я протянул Эмилии дымящуюся чашку – До дна. Потом выпьешь что-нибудь горячее и ляжешь. К Рождеству будешь у меня здоровее всех – Как же мне тебя не хватало, – проговорила зачарованно она, сделала несколько маленьких глотков и скривилась – О, ужас… – Спокойно. Так надо, – я сел рядом на табурет, поглаживая ее тонкое плечо – Я верю, – Эмилия с трудом влила в себя оставшуюся гадость и украдкой стерла пальцами слезы, на этот раз выступившие от крепости зелья После нескольких чашек травяного чая, которые последовали за этой поистине дьявольской смесью, силы мою девочку покинули окончательно и, забрав у нее фиалки и наскоро поставив их в какой-то стакан с водой, я помог ей переместиться на предусмотрительно разобранный диван в единственной комнате этой дурацкой квартиры : – Послушай, а Малфой правда что-то сделал с тобой в Хогвардсе? – спросила Эмилия, заставляя меня лечь рядом и устроившись головой на моем плече. – Недооценил я его, – ответил я, едва скрывая душный стыд, – Забини отвлек внимание, и он напал со спины с каким-то малоизвестным заклятием – Блейз Забини... – Эмилия хрипловато вздохнула – Тебе было плохо после этого? – Нет, – я бережно прижал ее сильнее к себе – Расскажешь что произошло с тобой? Горячее дыхание коснулось моего уха: – Мне и плакать и смеяться хочется, когда я думаю обо всем, что случилось. Все началось с дела… Помнишь, мы назначили встречу с огневиски и я обмолвилась что у меня было назначено дело на вечер? Оно было связано с Забини. Он подходил ко мне на празднике и рассказал, что незнакомый дух гонит его в Хогсмид, попросил разобраться… и я ему… поверила Я ощутил сквозь ткань рубашки, что на плечо мне упала горячая капля. Эмилия сдавленно плакала, я слышал, как она старательно стискивала зубы, стараясь не плакать в голос – Не сдерживайся, – попросил я и погладил ее по щеке – Со мной можно плакать. Выплачь из себя всех, кто сделал тебе больно Минут десять она плакала на моем плече. Было тяжело слушать ее всхлипы, наблюдать, как дергается судорожно маленькое горло. Так хотелось сказать: «Не плачь!». Но ей стоило выпустить свои переживания, как тогда на заброшенном чердаке. Тогда мы не были близки, и избавиться от боли ей помогли ученики. Теперь я был готов разделить с моей девочкой любые тяжелые впечатления. Наконец она снова обрела возможность говорить: – В Хогсмиде меня, естественно, ждали… Понимаешь, когда произошло нападение я повела себя… как ребенок. Это так стыдно. Я отбивала сложнейшие невербальные двойные заклинания, сама прошла несколько курсов по боевой магии. А вчера позволила себя просто взять и унести. Если «взяли и унесли», то нападал точно не Малфой. – Ты видела того, кто нападал? У него были особые приметы? – Лохматые лапы, очень высокий рост. И запах мокрой собаки Оборотень? Интересно… Его бы тоже не мешало найти – Так я оказалась у Люциуса. Он то ломал комедию, как страдает без меня, то намекал, что может и применить силу. И чтобы он меня в гневе не взял насильно, я решила ему подыграть. И потом воспользовалась снотворными таблетками, которые ты мне дал в больничном крыле... – Как? – я поначалу не поверил тому, что услышал – Бросила в бокал с вином, когда он отвлекся – Эмилия... я просто восхищен, – совершенно искренне, без лести сказал я своей смелой практикантке – А ты знаешь, я редко кого-либо хвалю Девушка поймала мою руку и стала робко целовать своими горячими губками: – И я сбежала. Пришлось лезть через забор, потому что замок, видимо, смерзся и ворота не открывались. Именно там я разорвала мантию и платье. И там меня продуло. Наверняка, это была просто картина маслом: девушка с развевающимися волосами в белом женственном платье, решительно карабкающася вверх по ограде Мэнора. Увидела бы это зрелище Нарцисса, у нее какие-либо иллюзии насчет наличия у Люциуса остатков совести бы пропали без следа. Хорошо, что она ничего не видела и ни о чем не узнает. – Потом я трангрессировала в Лондон, а дальше – ты знаешь, – Эмилия снова вздохнула – Пообещай мне, что ничего не сделаешь с Люциусом – Я не могу обещать этого, – я осторожно переложил душистую головку со своего плеча на подушку – Я хочу, чтобы ты была отомщена – Прошу, – Эмилия потянулась мне навстречу – Если бы меня любишь, отбрось эти мысли. Он ничего не успел сделать. Какой смысл отвечать? Все кончится дуэлью – Пусть будет дуэль Эмилию сорвало с подушки гневной волной, она даже закашлялась от возмущения: – Северус! Исход дуэли – смерть! Тебе было мало смертей? Я не хочу этого! Мне не нужна ничья кровь! – Тише, тише, – я решительно заставил разбушевавшуюся девочку лечь обратно и стал успокаивающе гладить. Она попыталась вырваться и даже отвернулась: – Мужчины, что у вас в головах?! О чем вы думаете? Ты точно такой же как твой Люциус, сначала делаешь, потом думаешь! «Мой» Люциус?! Спасибо, девочка моя, на добром слове. Но почему-то сердитость маленькой преподавательницы невероятно умилила меня. Я снова притянул Эмилию к себе: – Не злись – Пусти, – она недовольно заворочалась – Я теперь тебя никуда от себя не отпущу, – заявил я и поцеловал сзади ее душистый влажный затылок – Не подлизывайся и не беси больного человека, – довольные мурашки побежали по нежной коже шеи – Обещай мне прямо сейчас, громко и вслух, что дуэли между вами не будет! – Обещаю. Дуэли не будет – Так-то лучше Не будет, но это не значит, что Малфой останется безнаказанным. – Тебе есть что еще сказать? – спросил я, осторожно лаская пальцами правой руки горячее ушко –То, что Малфой похитил меня это не самое страшное, – она перевернулась на спину, повернулась ко мне лицом, подложила согнутый локоть под голову и заговорила сдавленно – Самое страшное, что подтвердилась твоя теория. Помнишь, ты сказал, что дети «ленивы и неблагодарны»? Я поняла на примере Забини, что неблагодарность – самое страшное, что может получить учитель от ученика. Мы отдаем себя, трудимся иногда в ущерб своему свободному времени, относимся к ним, как к родным, а любой из них по своему желанию может нас… продать. Как дальше работать и жить, осознавая это? – Вопреки, Эмилия, – ответил я, стараясь звучать убедительно и уверенно Все это время у меня не было возможности подумать и оценить весь ужас поступка слизеринца. Или может он просто не показался мне настолько чудовищным, после всего, что довелось пережить в войну? Нельзя допустить, чтобы поступок этого малолетнего ублюдка заставил Эмилию усомниться в себе! Она уставилась в потолок и сказала совершенно спокойно и даже жестко: – Ты был прав. Учитель должен быть учителем. И только. Если бы я сразу прислушалась, не жалела бы себя так, как жалею сейчас Я глубоко вздохнул. Не думал, что буду защищать перед Эмилией же ее собственную теорию... – Твои мысли казались мне бредом сумасшедшего. Пока я не стал свидетелем нескольких мощных доказательств их истинности, – осторожно произнес я, словно забрасывая удочку – Это каких же? – она снова перевернулась на бок и уставилась мне в лицо почти с надеждой. Конечно, ей не хотелось отрекаться от того, во что она так долго верила. – Во-первых, Драко и пояснения тут излишни. Во-вторых, помнишь третьекурсницу Дрегон? – Тишу Дрегон? Как не помнить... – На первом и втором курсе она была постоянно одна. Шрам на щеке не давал ей покоя и она вбила себе в голову, что она чудовище. Тебе удалось заметить проблему и терпеливо и бережно переубедить девочку… Эмилия промолчала. Я продолжил : – Мало научить чему-то. Необходимо еще и направлять к свету, быть примером. А это возможно только при наличии душевной связи между учителем и учеником. Когда студенты узнали, что у тебя что-то случилось, просили вернуть тебя, говорили как ты им нужна… Нужна как человек, а не что-то нужно от тебя. Даже те студенты, которые мне казались равнодушными и ленивыми спрашивали о тебе. Твое горе позволило им проявить свои лучшие качества. Разве это не является подтверждением, что «учитель-друг», лучше чем учитель, автоматически тарабанящий материал и не проявляющий участия к жизни ученика? Какое-то время мы помолчали. – Не позволяй какому-то недалекому ублюдку сломать тебя бездумным поступком. Найди в себе силы остаться собой. А ты ведь у меня очень сильная... В темноте мне показалось, что на тонких губах мелькнула улыбка. Я осторожно добавил: – А эта твоя фраза для отличников: «Не сданный экзамен не делает тебя плохим человеком»? – Да, – вздохнула Эмилия – Жаль, что мне в свое время никто этого не говорил... Снова пришла тишина. И в тот момент, когда я снова начал мысленно ругать себя за косноязычие и неумение утешать, Эмилия разыскала меня в темноте и неожиданно поцеловала в скулу: – Северус, я люблю тебя. Раздевайся, ложись со мной Я послушался. Даже несмотря на пронзительную близость и призывное тепло ее тела бесконтрольное желание не вскружило мне голову. Я дам ей восстановиться. Любовь все же больше чем телесное влечение. Это скорее глубокая необъяснимая потребность быть рядом. А физическая близость, так... хм, приятный бонус. Фиалки, которые она попросила поставить на подоконник, словно тянулись за оконное стекло, к медленно падающим белым звездам снегопада. Снежная в этом году зима. Эмилия: Я проснулась, когда было еще темно. Оказывается, мы проспали всю ночь в обнимку. Если я видела похожее в магловском кино, мне всегда думалось, что так спать очень неудобно. Но я ошиблась. Обычно Северус всегда просыпался раньше, а в этот раз я увидела его спокойно спящим. Я поправила разметавшиеся жесткие волосы и осторожно коснулась губами восхитительного бледного лба, созданного для поцелуев, трепеща от осознания, как я люблю этого мужчину. Люблю… Люблю каждой клеточкой тела, каждой мыслью. Люблю строгость и благородство черт, ранние морщины и темные шрамы, чистые синеватые ногтевые пластины и проступающие под кожей вены. Его голос, горячий, как черный ароматный чай «эрл грей»... Этот голос можно разливать по пузырькам впрок и лечить им в тяжелые времена душу. Северус много молчал, но когда говорил, это было всегда к месту: иногда – утешающее и ободряюще, иногда – остроумно и ехидно. Мне казалось, что вчера своими зельями и чаем он заставил меня развалиться на атомы, а потом снова возродил, как феникса, гипнотической силой своих слов и магией голоса. И теперь я лежала у него под боком обновленная, полная сил и желания жить, словно в моей жизни никогда не было ни лукавого Малфоя, ни предателя-Забини и вообще никаких горестей и бед. Как он угадал с фиалками… Я снова осторожно коснулась губами бледной кожи. Под этой кожей в глубине дрожал черный океан любви, который был до меня закован в льды и заснежен. И теперь вскрылся. В эту пучину хотелось броситься с головой, не боясь последствий. Вдоволь налюбовавшись, я попыталась осторожно освободиться из объятий, чтобы приготовить утренний кофе, и когда показалось, что мне это удалось сильная рука тут же сгребла меня и затянула обратно под одеяло. Так он не спал! Я возмущенно, протестующе и совершенно безуспешно подергалась, но в итоге смирилась, снова расслабилась и задремала, согретая его теплом. Меня разбудил во второй раз торжествующий бархатный голос над ухом: – Вот теперь ты действительно выспалась. Можешь просыпаться Комната была освещена. Часы показывали половину одиннадцатого. Я давно не вставала так поздно. Но чувствовала я себя еще лучше: ни насморка, ни кашля, ни тяжести в бронхах, ни головной боли. Снадобье моего непревзойденного мастера зелий и целебный сон вылечили все. Я даже была бы не против пошалить, если бы кто предложил... Северус, словно услышал мои мысли, как в нашу первую ночь, и тут же навис надо мной, нежно разглядывая: – А кто же кофе будет готовить? – невинно поинтересовалась я Он в ответ осторожно поднял на мне пижамную кофту, коварно улыбнувшись. Улыбка наставника (настоящая, а не одними лишь глазами!) и так была редким удовольствием, а еще и с ноткой коварства... Ух, мне стало не по себе! Почти месяц назад я боялась ощутить его руку на своей простуженной пояснице. А теперь покорно позволила нахальным пальцам пробежаться вверх по мышцам пресса, проскользнуть между ребер, поднявшись чуть выше, очертить резкие линии ключиц и добраться, так сказать, до «мягкой мишени». Ощутив, что длинные пальцы под пижамной кофтой достигли наконец груди, я довольно завозилась, слегка выгибая спину. А когда присоединились еще и горячие губы вкупе с любопытным языком я застонала: – Что ты делаешь со мной... – выдохнул слегка удивленно Северус. Он тоже явно соскучился и наслаждался моей отзывчивостью – Пока еще ничего, но если ты хочешь… – я скользнула пальцами по его ногам вверх и приподнялась навстречу, но Северус отстранил мои руки: – Успеется, – ласково пообещал он, стискивая мои бедра через пижаму – Нечестно, – я протестующе выгнулась в сильных руках – Заводишь, а ничего делать не даешь! – Ты торопишься, хочешь всего и сразу, – он неторопливо приспустил мои спальные лосины и несколько раз поцеловал в низ живота – Позволь Я послушно легла на спину. Странно. Я не понимала, чего он хочет, но в этот раз потеря контроля над ситуацией и ожидание неизведанных ощущений меня не напрягало. – Ты хотел попробовать что-то? – я слегка наклонила голову, наблюдая за ним вполне расслабленно – Не что-то, – с чарующей загадочностью отозвался наставник, опаляя горячим дыханием нежную чувствительную кожу там – А кого-то... Мне было интересно и непонятно до самого конца, пока я не ощутила... Мерлин, как же это было необычно, приятно, и странно одновременно! Я и не знала, что так можно, даже в самых смелых фантазиях представить себе не могла. В глазах потемнело, но не от страха, а от просто крышесносного удовольствия, которое все нарастало. Тело забила сладкая дрожь. Изо рта начало вырываться все, что приходило на ум: – Волшебно… волшебно... продолжай… ах, Северус… как же приятно… любимый мой… люблю тебя Внутри словно извергались вулканы и бушевали тайфуны. В этот раз сознание снова деликатно отключилось, но тело и душа ликовали вместе и не было болезненного и мучительного разлада. Казалось бы, вчера уверенные действия Люциуса должны были довести меня до похожего состояния. Он явно имел опыт в науке доставлять удовольствие. Но чуда не произошло. А в осторожных руках Северуса, которые лежали на моих подрагивающих и слегка подранных во время побега коленках, не было хищнической хватки, только нежность и трепетность. Пусть старо как мир, пусть молодые ученики назовут мои взгляды устаревшими, но физическая близость имеет смысл только если есть глубокое чувство… Когда я пришла в себя и восстановила дыхание, Северус снова оказался рядом. Он наблюдал за мной слегка взволнованно: – Иногда я жалею, что не могу спрятать тебя за стекло, чтобы беречь от всего и бесконечно любоваться, – почти зачарованно проговорил мой трепетный наставник – Может, тебе кажется это глупым… – Нет! – я тут же упрямо поцеловала его и заглянула в глаза – Я готова тебя принять Северус усмехнулся. Но тут я вскочила сама, полная смелого намерения оказаться сверху, потому что в нашу первую ночь мне не хватило сил и уверенности на все, что я хотела попробовать. ...Из меня бы вышла неплохая наездница… Казалось, я забывала как дышать и постоянно сбивалась. Я впервые услышала, как Северус застонал. Тихо и будто бы благодарно. И вот мы снова лежали в тишине на белой простыне, словно выброшенные волной на берег моряки, потерпевшие кораблекрушение. – Добилась таки своего, – Северус подтолкнул меня в бок –Твою гордость ущемляет то, что я тоже люблю управлять? – отозвалась я, одернув пижамную кофту – Страх совсем потеряла, негодница, – он подтянул меня к себе и зашептал – Дразнишь своего руководителя? Я тебе это припомню… но попозже – Правильно, а то уже двенадцатый час, а мы лежим, – я села и старательно выгнулась, разминая грудные и шейные позвонки и думая о том, что следовало бы восстановить режим тренировок. Солнце за окном казалось светило еще ярче, чем всегда. В солнечном пятне на полу золотились невесомые пылинки. Фиалочки раскрылись сильнее и начали тонко и едва уловимо пахнуть. Мое безмятежное любование этим натюрмортом прервал сердитый стук во входную дверь. Кого там принесло… Соседи? – Я проверю, – я натянула лосины и неохотно направилась к двери В глазок четко была видна очень знакомая пышная шевелюра. И как это объяснить?! – Там… Гермиона, – пробормотала я слегка растерянно – Значит, Малфой-младший там же, – Северус быстро стал застегивать рубашку – Я приказывал им остаться в Хогвардсе! – Меня больше интересует, как они нас нашли, – прошептала я, отпирая замок – Откуда у них мой адрес? – Ты плохо знаешь Грейнджер, – проворчал Северус из комнаты Наконец с замком я справилась, и Гермиона, холодная с мороза и как всегда безнадежно растрепанная кинулась в мои объятия. Я радостно обняла свою ученицу. Но ощущение приятного сюрприза пропало, когда я увидела выражение лица вошедшего следом Драко. А точнее застывший ужас в его глазах. – Драко? – позвала я В коридор навстречу ученикам вышел Северус со всем привычным непроницаемым выражением лица. И все бы ничего, только застегивая наскоро рубашку он слегка промахнулся с пуговицами и теперь выглядел немного забавно: – Я так понимаю, вы считаете себя настолько взрослыми, что мои запреты уже на вас не действуют. Так, мисс Грейнджер? – бросил он – Ой, и вы здесь… здравствуйте, профессор, – пролепетала Гермиона – Впрочем… это хорошо Повисла неловкая пауза, в которой ощутимо затрещали искры тревожности. Что-то произошло. Явно произошло. Что-то страшное – Драко, – я схватила ученика за рукав зимней мантии – Рассказывай Тот неловко переглянулся с Гермионой, переглотнул, взял меня за плечо и начал, глядя в глаза: – Вчера Анабель и ее подруги играли в прятки в Хогвардсе, на первом этаже. После чего Анабель пропала... Сердце словно сорвалось в пропасть с огромной высоты. Кровь мгновенно отлила от моего лица: – Пока Хогвардс перерывали, удалось надавить на Филча. Он признался, что видел, как девочка ушла с одним человеком… Ты его хорошо знаешь. И это для тебя может стать шоком, – продолжил Драко с убийственной монотонностью В ушах начал нарастать звон. Я не слышала собственного сердцебиения. Дыхание прилипло к позвоночнику. – Малфой, не томите! – голос Северуса прозвучал почти яростно за моей спиной Драко сжался и не знал, куда спрятать глаза: – Их не могут найти. Перерывают Хогсмид и Лондон. Он провалился с девочкой, как сквозь землю – Кто… – Северус надвинулся на ученика практически угрожающе – Я не был знаком с ним лично. Парень-реставратор… Светловолосый с вечно красными глазами – Милори, – только и смогла прошептать я, прежде чем сползла спиной по стене вниз Ужас вернулся. Только мне показалось, что я выпуталась из жути наяву – тут же меня швырнуло в еще более жуткий водоворот кошмара. Я, как сквозь пелену, слышала голоса, ощутила, как Гермиона пытается влить в меня воду… Я словно погружалась на дно озера, как в тот роковой день, когда чуть не погибла. Достичь бы сейчас этого шелкового дна и забыться на нем… В нос ударил резкий, выедающий глаза запах. Из глаз брызнули слезы, я дернулась, унизительно чихнув: – Вот так,я же говорил, что поможет… Оказывается, надо мной, сидящей уже на стуле в кухне склонился Драко. В его руке было зажато нечто похожее на крошечную серебряную солонку. Видимо, это ее содержимое едва не выело мне глаза. Но сознание на удивление начало проясняться, а обморочный звон в ушах – уходить. Северус о чем-то спорил с Грейнджер, я пока не понимала о чем. – Успокойся, – взглядом ученик словно обнимал меня и пытался поддержать – Я понимаю, тебе страшно. Но мы тебя не оставим. К тому же, мы ничего не сказали тебе про требование – Требование? – вскинулась я – Он оставил записку. На двери твоей комнаты, – Драко вытащил из внутреннего кармана старый, очень плохо выглядевший и едва ли не крошащейся пергамент – Мистер Малфой, с этого нужно было начать! – сурово прикрикнул Северус Дрожащими руками я развернула листок. Пахнуло холодным сквозняком, с желтой поверхности листа словно поднялся небольшой столб серой пыли, из которого прямо мне в лицо проревел грубый незнакомый голос: «Ровно в шесть часов в канун Рождества в Ремор Холле передашь мне карту Эдварда Шайнбрайта. Опоздание карается смертью». Пыль осела. Пергамент оказался пустым. Только в самом низу кривоватым почерком было нацарапано: «Он не хотел этого». – Это написала Беатрис Дендра, – пояснила Гермиона и добавила чуть помедлив – Мы с Драко карту забрали из твоей комнаты, она в моей сумочке. Я снова опустилась на стул, сорвала с себя очки и прикрыла лицо руками. Милори… Тихий мальчик Милори с вечно виноватым взглядом. Он не мог… Он не хотел этого… Но кто тогда его заставил?… Или он все же хотел… И зачем я рассказала про карту предка всем вокруг… Отрезать бы мне язык за это! Ана, бедненькая моя… Мерлин! – Карту, значит, требует, – задумчиво проговорил Северус. Над переносицей у него снова появилась сердитая морщинка. Он напряженно думал, глядя в пол Я ему тоже показывала карту. Рассказывала про работу предка, хвасталась… Это было будто в прошлой жизни. – Тут нечего думать, – хрипло проговорила я – Я отдам ему и заберу Ану Рука Северуса стиснула мое плечо: – Это не простой артефакт. Это ключ к множественным тайнам устройства Хогвардса, и он не должен оказаться в чужих руках – А что ты предлагаешь?! – вдруг выкрикнула я, но тут же мог голос сорвался и я снова перешла на хрип – Здесь стоит вопрос о жизни моей сестры! Он не просто пугает, понимаешь ты! – Понимаю, – тон Северуса словно выбил из меня волю и я опять рухнула на стул, с которого перед этим возбужденно вскочила. Драко и Гермиона потрясенно молчали. Тишина была настолько напряженной, что казалось, что воздух можно было прощупать и он бы оказался бы плотным и холодным, как каменная стена. Ее разорвал шелест за входной дверью, который был услышан всеми нами. Гермиона бросилась к двери. Замок защелкнулся. Затем послышался негромкий, но ощутимый удар: – Черт... Мы с Северусом переглянулись: В дверной проем заглянула Гермиона: – Профессор, к нам... пытается попасть Малфой… Старший. Начинается… – Не пускайте! – взмолилась я, сжав руки в кулаки и инстинктивно оглядываясь, куда бы спрятаться Как?! С каких пор мой адрес стал общим достоянием?! Что сегодня за бред вокруг происходит, Мерлин, что за бред?! Куда он ломится в многоквартирном доме?! Соседи вокруг старики, но они есть! Лучше бы уж он трансгрессировал сюда… Почему он этого не сделал?! Только не он! Только не сейчас! Руки Северуса успокаивающе сжаиась на моих плечах: – Войдет, если захочет. Но его есть кому встретить Он тут же резко повернулся к Гермионе: –Впрочем, явление Малфоя при текущих обстоятельствах очень кстати… На его лице появилось коварное выражение, и на этот раз это было не сексуальное коварство с хитрецой, а решительное, и даже злое чувство, которое напомнило, что рядом с нами – бывший Пожиратель Смерти. Я никогда не видела наставника таким и мне стало совсем не по себе. – Что вы имеете ввиду, профессор? – спросил Драко после очередной громкой попытки уничтожения моего замка, предусмотрительно укрепленного Гермионой – Палочки готовьте, – коротко приказал Северус Для полного идиотизма нам не хватает только драки… Люциус: Я не мог объяснить сам себе, что я делал в этом уродском магловском месте. Хотел объяснений? А недостаточно было того, что я получил вчера? Хотел закончить? Плотно же она закрылась. Догадывалась, что приду, иначе бы не укрепляла замок заклинаниями... Всю душу из меня вытрясла... Я словно сам себя потерял, гоняясь за ней... Наконец, чертов замок поддался. Дверь вылетела. – Экспелиармус! Вспышка. Моя палочка тотчас отлетела. Квартира не была пустой. Драко стоял напротив. Именно он обезоружил меня. С другой стороны в меня целились Грейнджер и Эмили. – Добрый день, – рядом бесшумно возник Северус, протолкнул меня почти грубо в квартиру и запер дверь – Очень кстати ты пришел... Его жесткий тон казалось резал кожу. Как же это отвратительно! Почему куда Эмили – туда и толпа народа! Меня окружили. Хотят, чтобы я ответил за свои действия? Не на того напал, зельевар! Мое второе имя: хорошая мина – при плохой игре. Меня не заставить ни в чем признаться, не застыдить и не разжалобить: – Северус? Не ожидал тебя здесь увидеть, – отозвался я твердо и учтиво, не показывая трепета от неизвестности – Что же ты не убил меня, когда была возможность, если я так мозолю тебе глаз? – прямо спросил зельевар, гордо вскинув подбородок – Ты злишься? – я попытался разыграть непонимание – Это же была не более чем шутка… Прозвучало глупо. И все, стоящие в комнате знали, что шутки кончились давно. Глаза Северуса вспыхнули снова непримиримой злостью, но он совладал с собой, указал на дверь в комнату и коротко приказал: – В кресло, Малфой. И ни звука. Я послушно прошел и опустился в узкое дешевое кресло в углу этой убогой комнаты. Неужели Эмилии приходилось жить в таких ужасных условиях... Повисла страшная тишина. Драко встал за моей спиной, не опуская палочки. Эмилия, которая успела завладеть моей палочкой, и Грейнджер стояли с двух сторон наготове. Северус глядел с неприкрытой и незавуалированной ничем ненавистью. Он никогда не смотрел на меня так. Если с молодыми еще можно было справиться, то суровая физиономия зельевара слегка пугала. Но только слегка... Захотели поиграть в судей? – Вы хотите самосуда? Здесь и сейчас? Надо мной? – спросил я, недоуменно оглядывая всех, кто направлял на меня палочки, и стараясь выглядеть как можно невиннее и невозмутимее – Почему сразу самосуда? – Северус подошел чуть ближе, и его тон из железного стал почти ласковым – Тобой займется вполне настоящий суд – Даже так? – делано спокойно отозвался я – Не дергайся, Малфой, – с издевательской интонацией попросил зельевар – Тебе ли привыкать к судебным тяжбам, ты опытный человек... Меня передернуло. Нельзя было сдаваться. То, что он пытался запугать меня судом, не означало, что правосудие меня обязательно настигнет. Это только слова и пустые угрозы... Чертов зельевар! Он знал, что меня пугало. Знал, что тема судов и ограничения свободы стала для меня в последнее время самой болезненной. А самое ужасное было в том, что он видел мой страх и наслаждался им. Мучитель! – За что же это меня – и под суд? Просвети, – попросил я – Например, за домогательства А вот неуверенность проявилась и в голосе зельевара. Не любил он законы и не разбирался в них. Конечно, засаленные пробирки поинтереснее будут! Я позволил себе слегка расслабиться, ощущая преимущество – Хм, друг мой, а ты не силен, оказывается, в законах нашего правопорядка, – я закинул ногу на ногу, старясь выглядеть смело – Суд? Азкабан? За домогательство меня обяжут только к выплате крупной компенсации пострадавшей стороне. И то, только если факт домогательства будет доказан, в чем я сомневаюсь... – А как насчет похищения? Черт… – Северус, где я и где похищения? – я поглядел на зельевара абсолютно честными глазами, стараясь не встречаться взглядом с Эмили, – Разве я стал бы портить и без того практически уничтоженную репутацию? – Не стал, и потому воспользовался услугами того, кому личной репутации было не жаль, – заключил Северус и склонился надо мной – Сандро? Как он узнал?! Они не общались никогда, хотя и пересекались!.. – Даже если допустить, что ты хотя бы частично прав, твои угрозы все равно бесплодны, – продолжал парировать я, игнорируя дрожь в руках, – Чтобы подтвердить причастность Сандро, его нужно допросить. А для допроса человека нужно найти, ведь правда? Северус промолчал. Я довольно усмехнулся: – Если Сандро так до сих пор не обнаружил аврорат, то тебе это тем более не под силу – Ты так уверен, что я не знаю о его убежищах? – Уверен, – ответил я, уже сильно сомневаясь в то, что сказал Тонкие губы зельевара исказила насмешливая уничижительная гримаса. – Откуда?… – только и смог спросить я – Оборотню стоило меньше пить и болтать … Ненавижу выпивать в компаниях! Потому что развязывается язык, и обязательно находится внимательный мразотный гад, который сам не пьет и только запоминает, кто что сказал и в чем признался! – Предположим, у тебя бы получилось найти и допросить Сандро и он бы указал на меня, что маловероятно, – проговорил я, поглядев в черные глаза Северуса и тут же оглянулся – Но я не думаю, что у Эмили ко мне есть претензии. Мы разошлись мирно. Насилия я не совершал. Не так ли, душа моя? Так бледна. Неужели она захочет, чтобы я страдал? Я мысленно потянулся к ней всеми силами своей души, почти физически ощущая, как она колебалась. Впрочем, сомнения ей владели лишь мгновение: – То есть то, что ты приказал схватить меня на улице – это не насилие? – ровным голосом уточнила Эмили – Я всего лишь хотел избавить тебя из-под власти этого чертова зельевара! – почти взмолился я – Власти?! – со злым смехом прервал меня Северус – Со мной она свободна. Властвовать и подавлять волю любишь у нас ты Последняя надежда рухнула. Мерзкие пальцы сомкнулись на моем плече: – Довольно изворачиваться! Не избежать правосудия при таком количестве свидетелей! Я оглянулся на Драко, но по одному взгляду понял, что даже родной сын оправдывать меня не будет. Только не Азкабан. А если все вскроется, дело всерьез запахнет тюрьмой. Все они теперь одинаково размышляют:"Малфой? Значит Азкабан!" – Северус… прошу, – я был выше гордости. Точнее в данный момент ниже ее. Именно это поганое чувство, желание сохранить любимую мною жизнь прежней бросало меня в ноги к Темному Лорду и теперь заставляло умолять волшебника, который не стоил моего ногтя – Мне осточертело молча наблюдать, как ты ломаешь людей. Мне жаль твою жену, твоего сына, Эмилию, и всех, кому на пути встретился такой ...моральный урод! – прямо и злобно процедил Северус. Святоша, тоже мне! Он явно наслаждался моим жалким видом! При моем сыне! Ненавижу… – Эмили, – я бы рванулся к ней, но зельевар удержал меня на месте. – Имей мужество ответить за содеянное, – покачала головой Эмили – Прошу, – еле слышно проговорил я и добавил, снова заглянув в невыносимые, как осколки тьмы, глаза – Если бы я что-то мог для тебя сделать.... Что тебе нужно от меня? Конечно, я ожидал, что зельевар, которому удалось разбудить во мне почти животный страх, принципиально откажется от любых моих услуг во имя торжества справедливости. Но интуиция снова подвела меня: – Есть один способ загладить твою вину. И только один, Малфой, – с расстановкой проговорил он, не спуская с меня пристального взгляда – Сестра Эмилии похищена. Преступник требует в качестве выкупа древнюю карту – семейную реликвию. А у тебя, знаю, колоссальный опыт в подделывании артефактов. Если до кануна Рождества создашь поддельную карту Шайнбрайта, можешь быть свободен. Когда девчонка успела попасть в лапы какого-то охотника за артефактами? Я оглянулся на Эмили. Она с трудом выговорила: – Да. И только в этом случае я готова забыть про твое покушение Все-таки приказной и требовательный тон был ей чужд... Грейнджер молча сверлила меня взглядом. Выбора не оставалось. Шантажист чертов! Мог ведь просто по-хорошему попросить… Почему нужно было доводить меня до трясучки? За что? Впрочем, есть за что... – Утром двадцать четвертого декабря подделка будет готова, – устало пообещал я – Вы очень любезны, мистер Малфой, – необыкновенно ядовито ответил Снэгг После этих слов напряжение покинуло комнату. Палочки, направленные на меня, опустились. Драко сполз за моей спиной по стене прямо на пол. Эмили тоже потерянно села. Северус почти ласково коснулся ее плеча. Мне стало физически противно от этого хозяйского жеста… Внезапно дверь сотряс удар: – Открывайте, полиция! Тишина. Снова удар и голоса. В следующее мгновение раздался почти отчаянный выкрик Эмили: – Когда?! Когда все это кончится?! Я быстро переглянулся с Драко. Мы поняли друг друга без слов, все-таки связь между отцом и сыном существует, это не миф. Не знаю, кто стоял за дверью и чего хотел, но лучше было переместиться, пока не было поздно... Драко схватил за руки Эмилию и Грейнджер. Я, не думая долго, вцепился в запястье Снэгга – Какого черта… – только и успел бросить он