Целовать самое ценное

Мне все хотят с тобою помочь Но я, пока не разобьюсь, летаю У нас была не любовь, это было насилие Твои чувства холоднее, чем погода в России Решил выстрелить первым — теперь по снегу неси меня Мои руки холоднее, чем погода в России *** Шагаю быстро, уже почти срываясь на бег. Знакомая улица и подъезд. Мчусь по лестнице, на нужный восьмой этаж. Уже запыхавшаяся, звоню в звонок, прижимаясь к холодной стене. Стараюсь отдышаться, схватившись за левый бок. Причиной того, что я ушла от подруги, стало сообщение от Артëма. Очень странное и непонятное. «Я знаю всë. Придëшь, поговорим». Дверь открывается. Парень смотрит на меня снизу вверх. Его взгляд холоден, а лицо слишком серьëзно. — Что случилось? — задаю волнующий вопрос. Он молчит, всë ещё не запуская меня внутрь. Жевалки на его щеках заиграли, а брови сдвинулись на переносице. Весь его вид говорил о том, что он сильно зол. Но я не понимала почему. Резко он оказывается рядом со мной и с силой хватает за запястье, затягивая в квартиру. — Не надо дуру из себя строить. Прекрасно ты понимаешь, о чëм речь, — впечатывает меня в стену и угрожающе приближается к лицу. Я отрицательно качаю головой. — Ты совсем тупая или прикидываешься? — рука всë ещë до боли сжимает запястье. — Отпусти, — остаюсь непреклонна, но страх внутри всë нарастает. Что на него нашло? Он никогда не поднимал на меня руку, лишь пару раз давал лёгкую пощёчину, — мне больно. — А не надо было шляться где попало, — свободная рука надавливает на моë горло, — думала, не узнаю, что ты с прилипалой была? — так он назвал моего одноклассника, который ещë с началки бегал за мной. Не знаю, чем была вызвана ревность, ведь я даже не давала повода. — Чë ты несёшь? — воздуха становится категорически мало. Я пытаюсь вырваться из его крепкой хватки, но тщетно. Уже успеваю пожалеть тысячу раз о том, что вообще пришла. — Мне твоя подружка всë доложила, — отходит от меня на пару шагов. Жадно глотаю ртом воздух, массирую шею, на которой точно останутся синяки. Я сразу же понимаю, о какой подружке идëт речь. Катя. Она давно не скрывает своих чувств к Артëму. И ей совсем не мешает то, что он в отношениях. — И ты ей веришь? Серьёзно? Он резко разворачивается и замахивается. Кулак врезается в стену, в сантиметрах от моего лица. Это заставляет меня вздрогнуть всем телом и вжаться в стену ещë сильнее. — Да, блять! Я ей верю. Она хотя бы не шлюха, — выплëвывает эти слова, и я больше не могу сдержать слёз. Скатываюсь вниз по стене, закрывая лицо руками, — чего ты хнычешь? Я что неправду говорю? — Нет, я бы никогда… Но парень не желает меня слушать. Уходит на балкон, чтобы покурить и успокоиться. Мне стоит последовать его примеру. Он возвращается спустя некоторое время. — Сюда иди. Поднимаю на него свой взгляд, наполненный обиды и непонимания. Я ведь ничего такого не сделала. Никогда не изменяла ему, обходила всех стороной. Как он учил. — Я сказал, иди сюда, — повторяет уже громче, и я подрываюсь с полу, прильнув к нему. Боюсь ослушаться и сделать что-то не так. В нос ударяет запах сигарет и одеколона. От него всегда вкусно пахло. Он поглаживает меня по длинным русым волосам, большим пальцем стирает слëзы и размазанную под глазами тушь. Я чуть ли не дëргаюсь от каждого его прикосновения. Хочу оттолкнуть, ударить, но лишь прикрываю глаза. Какая же я слабачка. — Тише, успокойся уже, — в грубом голосе читаются нотки нежности. После всего того, что он со мной сделал, хочет казаться хорошим? — прости, малыш, ты же знаешь, я бываю иногда очень груб с тобой, — сжимает волосы на затылке, отчего я шумно выдыхаю через нос. — Очень груб? — смешок вырывается из губ, — ты мне чуть руку не вывернул, — сильно оттягивает волосы, заставляя меня вскрикнуть. — Значит, ты этого заслужила, — произносит с улыбкой, которая уже не кажется мне доброй. Такой она была раньше. Теперь это больше похоже на оскал. — Но я ведь ничего не сделала! — не унимаюсь я. — Заткнись и лучше попроси прощения, пока я в настроении, — улыбка не сходит с его лица. — Прощение? — спрашиваю с недоумением. — Да, малыш, прощение. Или ты хочешь, чтобы я разозлился? Хочешь меня расстроить? — поглаживает меня по шее, трогает красные следы, оставшиеся от его пальцев. — Не хочу, — громко сглатываю слюну, — прости. Он всегда знал, как надавить на меня так, чтобы я всë-таки поняла и приняла свою ошибку, хотя была и невиновна вовсе. — Умничка моя, — целует в лоб, а потом впивается в искусанные до крови губы. Отвечаю неохотно, лишь бы не разозлить. Почему же я не пошлю его и не забуду? Ответ прост: потому что люблю. Как там говориться? Бьëт — значит любит. Так? Значит, любит и он. *** С глаз непроизвольно потекли слëзы, скатываясь по щекам. Я не ожидала, что он так может поступить со мной. Мы ведь столько прошли вместе. Я доверяла ему и искренне любила, а он… Он был моей первой любовью, но оказался предателем, который разбил сердце. Я хотела, чтобы это всë оказалось сном. Плохим, дурацким сном. Но это, к сожалению, было реальностью. — Пошëл ты, — я влепила ему звонкую пощёчину, но эта боль не сравнилась бы с той, которую он причинил мне, — ненавижу тебя. — Куда пошла? — он схватился за больную щеку. — Подальше от тебя, мудак, — стараюсь идти как можно быстрее, ведь знаю, что он пойдет за мной. — А ну стой! — кричит мне вдогонку, а я даже не оборачиваюсь в его сторону. Иду до тех пор, пока Артëм не хватает меня за руку и не разворачивает к себе. — Отвали от меня! — говорю, почти срываясь на крик. На место обиды давно пришла злость. — Чë ты без меня делать будешь, малыш? — опаляет горячим дыханием моë лицо, — и дня не проживёшь. Признай, ты же зависима от меня, — последние слова он шепчет. — Проживу как-нибудь, не переживай, — отталкиваю его от себя со всей силы. — Ну-ну, — усмешка появляется на его лице, — ты пожалеешь ещë! Сама же ко мне приползëшь. Уходя, показываю ему средний палец. Не дождëтся. Я слишком много терпела. Слишком много ему позволяла. Я знаю, что сделала правильный выбор, о котором не пожалею. И я горжусь собой, потому что наконец-то смогла. *** Идëт сильный снег, ложится на сырой асфальт и тут же тает. Ему не рады, ведь уже середина марта. Все ждут когда он растает. Все ждут весну, когда ночи перестанут быть длинными, а воздух станет тёплым. Обычно, после еë прихода, желание жить вновь возвращается, а депрессивный период заканчивается. Прошло около двух месяцев с тех пор, как мы расстались с Артëмом. Мы часто пересекались на тусовках, ведь находились в одной компании. Из-за этого я стала чаще сидеть дома и меньше общаться с друзьями. Сначала было тяжело и порой даже грустно. Этот период я переживала одна. Не было того, кто бы мог поддержать меня. Я забывалась в алкоголе, а домой приходила под утро. Частые ссоры с родителями вынуждали меня не появляться там вовсе. Но сейчас ночевать мне не у кого, придётся вернуться. Подхожу к подъезду и замечаю его. Артëм, с бутылкой в руках, сидит на лавочке, свесив голову вниз. Хочу просто пройти мимо, но он замечает меня. — Эй, Линка! — по его голосу понятно, что выпил он достаточно. — Чего тебе? Зачем пришëл? — складываю руки на груди и жду ответа. — Тебя увидеть хотел. Я скучаю, малыш, — подходит ближе, раскинув руки для объятий. — Вали домой, ладно? — Почему так грубо? — чешет затылок, чуть покачнувшись. — А ты разве заслуживаешь того, чтобы я к тебе хорошо относилась? — в ответ лишь молчание. Я собираюсь уходить, ведь разговаривать с ним просто бессмысленно. Особенно в таком состоянии. — Подожди! Алина, блять! Я ведь тебя люблю. Прости меня, дурака. Вернись, пожалуйста. Давай всë забудем? Я ведь изменился, — его слова заставляют меня рассмеяться. Неужели, они все так говорят? — Любишь? — говорю не оборачиваясь, — слабо верится. Я ухожу, не обращая внимания на кричащего что-то мне вслед бывшего. Кто там говорил, что я к нему приползу? Пускай почувствует себя на моëм месте. Когда-то я также умоляла его остаться. Домой захожу в плохом настроении. Раздеваюсь и хочу пойти в комнату, но слышу злой голос мамы. — Смотрите, кто пришëл! — складывает руки на груди и сверлит меня взглядом. Я глубоко выдыхаю, уже морально готовя себя к разговору. — Я тоже рада тебя видеть, мам, — вымученно улыбаюсь. — Где ты была? Тебя совсем не волнует то, что я переживаю? — еë голос дрожит, и мне становится совестно. — У подруги была, — направляюсь в свою комнату, намекая на то, что разговаривать я больше не хочу. — Большего я не ожидала услышать, — качает головой, — ладно, иди ужинать. Мама не отругала меня? Пару минут нахожусь в ступоре, не веря в происходящие. Неужели она смирилась? Кухня встречает меня ароматом только что приготовленной еды. Как же я скучала по этому запаху и по вкусным маминым блюдам. Стол уже накрыт на три порции. Снова. — Папа на работе, — будто прочитав мои мысли, говорит мама. — Как обычно, — пожимаю плечами и усаживаюсь за стол. — Не обижайся на него. Он для нас старается. — Я и не обижаюсь. Давно привыкла, что его никогда рядом нет, — вилкой ковыряюсь в тарелке, — мам? — Что? — садится напротив, облакотившись головой на руку. — Прости меня, пожалуйста. Я правда не хочу тебя расстраивать, — опускаю взгляд в пол, теребя край футболки. Смотреть ей в глаза не хочу. Слишком стыдно. — Доченька, ну ты чего? — встаëт со своего места и обнимает меня со спины, — я всë понимаю, тебе сейчас не легко. Но мне бы хотелось, чтобы ты этим делилась со мной. Я хочу помочь. Я поднимаюсь, и она утягивает меня в крепкие объятия. Вдыхаю еë запах, такой родной. Прямо как в детстве. Когда мне было страшно или грустно, мама также покачивала меня из стороны в сторону, успокаивая. — Спасибо, мам, — пытаюсь сдержать слëзы. — За что? — лучезарно улыбается и гладит меня по волосам. Я всегда любила, когда она так делала. — Стало легче, — еë улыбка становится ещë шире, — мне очень не хватало тебя и твоей поддержки. — Я этому очень рада. — Кстати, а Мия где? Стоит мне еë вспомнить, как она вбегает на кухню, бросаясь в мои объятия. — Я так скучала! Почему тебя так долго не было? — говорит с некой обидой. — Прости, пожалуйста. Обещаю исправиться, — настроение с еë появлением улучшается. Я любила такие наши посиделки втроëм. От них веяло особой атмосферой уюта и тепла. Мы могли обсуждать что угодно и смеяться с историй, которые рассказывала мама. Ради такого стоило возвращаться домой.