Scandal journalist

Луи три раза постучался в кабинет мистера Брайна и, услышав «Войдите», прошел в помещение. Мистер Брайн проверял эссе, которые он задавал как раз на вчерашний урок (но Луи был освобожден он данной работы, так как имел свои привилегии, работая в школьной газете и пользуясь огромным спросом). В его руках была работа Стайлса, и Луи успел отметить, что «почерк этого идиота вполне приемлем» . Он, конечно, не был каллиграфическим, как у самого Томлинсона, но все же. - Я тебя слушаю, - пробормотал преподаватель, не отрываясь от работы, что очень разозлило Луи. «Мог бы хоть голову поднять». - Ну, вообще-то, это я вас слушаю. Алисия сказала, что вы меня звали, - ответил Луи, делая акцент на «вы». - Я хочу услышать твое мнение о вчерашней тренировке мальчиков. И не смей мне говорить, что это было отвратительно, для тебя отвратительно все. Даже если в команде будет играть Елизавета Вторая, - соизволил-таки оторваться от эссе мистер Брайн, немного приподнимая уголки губ на последнем предложении. - Я очень сильно сомневаюсь, что наша старушка королева способна еще на такой вид спорта. Если только шахматы, но мы-то с вами говорим о баскетболе. И капитан, надо заметить, довольно жесток по отношению к своей команде. Преподаватель отложил эссе, устраиваясь поудобнее (и это означало, что сейчас будет серьезный и нудный разговор, что второе было реальнее, нежели первое, зная отношение Томлинсона ко всему), кладя локти на стол и опираясь на них всем корпусом: - С чего ты это взял? У тебя есть доказательства? - Я вчера был на тренировке, - пожал плечами Луи, садясь на стул за первую парту перед преподавательским столом. – Он начал тренировку без разминки, а вы прекрасно знаете, что без предварительного разогрева мышц можно получить серьезную травму. Не знали? А я знаю, вы сами знаете, что я тоже был капитаном, правда, по футболу, но суть в спорте одна и та же. Не считая шахмат, конечно. - Продолжай. - Плюс, как я понял, на тренировке часто бывают посторонние. А это как минимум непрофессионально, так как этот посторонний – Найл Хоран, а он дружит с Джошом. - Джошом? – не понял мистер Брайн, пытаясь припомнить, кого имеет в виду Томлинсон. - Да. Джошем. Я не знаю его точной фамилии, так как он учится в другой школе, но самое главное то, что он стал капитаном баскетбольной сборной. Понимаете, о чем я? - получив отрицательный ответ, Луи продолжил. – Найл не умеет держать язык за зубами. По крайней мере, это дается ему с огромным трудом, практически невозможным, и наш ирландец вполне может разболтать, совершенно случайно, конечно же, соседней команде секреты успеха нашей. Наступила небольшая пауза, что означало, преподаватель задумался над словами ученика (которому всегда было легко кого-либо в чем-либо убедить). Репортер уже хотел было мысленно себя поздравить, как в глазах мистера Брайна блеснула плохая для Луи искра. - Ты продолжишь общение, слежку, или что ты там обычно делаешь, с баскетбольной командой. У тебя есть четыре недели, чтобы понаблюдать, и неделя, чтобы написать. Вперед и с песнями, мой дорогой. А теперь выметайся, у меня много работы, да и тебе пора, уроки закончились. Томлинсон устало вздохнул, понимая, что спорить сейчас бесполезно (но это только пока), и вышел из кабинета, рассеяно шаркая подошвами своих Converse и создавая в мозгах напоминалку - посмотреть дома в интернете киноафишу (девочки уже давно просили сходить с ними куда-нибудь). А пока, ему надо в музыкальный магазин, на работу. *** Гарри пытался успокоиться. Он действительно пытался! Но судя по тому, как пальцы мяли тесто для маффинов, безуспешно. Барбара, хозяйка этой маленькой пекарни (да, этот огромный и опасный парень работал в пекарне, о которой никто из школы ничего не знал), главный пекарь и хороший человек в одном флаконе, уже минут семь-восемь наблюдала за своим «любимым малышом Гарри». И всегда улыбчивый Стайлс сейчас был не в духе: брови почти сошлись на переносице, нижняя губа прикушена, а пальцы мнут ни в чем не повинное тесто. - Малыш, что случилось? – ласково обратилась Барбара к Гарри (этот малыш выше пекаря на две головы, с огромными руками и длиннющими ногами, но для этой женщины он все равно был малышом). - Все в порядке, Барбара, - улыбнулся Стайлс, показывая свои ямочки на щеках, и, наконец, оторвавшись от теста (которое, наверняка, было бесконечно радо, что его перестали мучать). - Гарри, Гарри… ты до сих пор не умеешь врать. Тебя что-то мучает? Расскажи, ты же знаешь, что можешь на меня всегда рассчитывать, - сказала Хозяйка пекарни, обнимая самого молодого работника, не забыв хорошенько ущипнуть его за задницу. - У нас в школе есть своя газета, - начал свой рассказ кудрявый, когда они переместились за стол в углу кухни. – И там главным редактором работает один тип. Он… ну как тебе сказать. Он знает про всех всё и вся. Ко мне это не относилось ровно до вчерашнего дня, пока этот… Этот… В общем, он пишет о нашей команде. Обо мне в частности. И я не знаю, как так получилось, но мы, вроде как, теперь враги. - То есть? – не поняла Барбара. - То есть у нас есть общий друг. Мы одновременно пришли за ним в художку и чуть не подрались, так как… можно я не буду цитировать? Он мне там такое сказал… Ну я и ответил. Потом снова он мне сказал кое-что, ну, что я похож на девчонку с таким личиком и кудряшками, что мне только платья или фартука не хватает. И научиться готовить. Он же не знает, что я умею! И… - Подожди, - перебила этот словесный поток Пекарь, - то есть, он считает тебя девушкой? – и получив в ответ кивок, продолжила. - Значит, ты ему симпатичен. Только это чисто теоретически! А сейчас снимай фартук и выметайся, ты мне своим плохим настроением всю выпечку изгадишь. Поэтому, поднимай свою пятую точку и дуй отсюда. Стайлс благодарно улыбнулся и, выходя из пекарни (после того, как умылся и снял фартук), поцеловал женщину. У него появился план, и Луи теперь стоит его бояться. И никак иначе. *** - Будь добр, объясни нам, что здесь происходит, - потребовал Лиам, когда Зейн остановился у заброшенного скейт-парка (на самом деле, он таковым являлся только днем, с вечера и до утра же здесь проводились вечеринки, стрелки, встречи и многое другое). Зейн перехватил парня после последнего урока, впрочем, как и Найла. Ни Гарри, ни Луи рядом не было (Зейн знал, что те куда-то ушли, они всегда уходили во вторник и пятницу сразу после уроков, но никто не знал, куда), поэтому план Зейна (хотя основную часть составила Перри) получалось исполнить в совершенстве (хотя весь план был очень прост: «похитить» Хорана и Пейна, увести к скейт-парку, поговорить). - Вы двое сейчас заткнетесь и будете меня внимательно слушать и не перебивать. Сигарету? – предложил мулат и, получив отрицательные качания головами, закурил один. – Значит так, вы, так как не убиваете друг друга, что в данной ситуации уже хорошо, будете «ошейниками». Я имею в виду, что вы будете сдерживать этих двух псов, которые иначе загрызут не только друг друга, но и всех вокруг. - Как ты себе это представляешь? – поинтересовался Лиам. – Луи неконтролируем. И ты прекрасно об этом знаешь. - Гарри, между прочим, тоже, - вставил Найл. Малик выдохнул дым и, снова затянувшись, заговорил: - В том-то и дело, но вы - ребята сообразительные. И да, как хотите, но на время этой холодной войны нам придется держаться вместе. Иначе будет плохо. Всем, без исключения. - Они не должны знать, что мы общаемся, - медленно проговорил Лиам, задумавшись, как у него получится успокаивать Томлинсона. - И как нам встречаться в случае ЧП? - Художка, - просто ответил Зейн, туша сигарету носком кроссовка. – Если что, приходите ко мне после занятий, главное, чтобы эти два барана не пересекались. А теперь извините, но у меня свидание, пока! - Пока, - хором выдохнули Лиам и Найл вслед уходящему Зейну. – Ну, за работу? И оба, не сговариваясь, направились по домам в противоположные от парка стороны, обдумывая идеи для избежания катастрофы.