Patience pays off

      — Смысл столько красить? Аякс всё равно всё сотрёт к вечеру, — сонно прокомментировала Уэнсдей утренний марафет, который по обычаю наводила Инид.       — Мне нравится выглядеть презентабельно, — важно ответила она, покрывая губы лёгкой розовой помадой. — Я знаю, что нравлюсь Аяксу любой, а своим макияжем я только подчёркиваю свою естественную красоту. Да и кто бы говорил, Уэнсдей, у тебя всегда один и тот же убийственный макияж.       — Подходящее название, — ответила Уэнсдей, заправляя кровать.       Она делала макияж с тринадцати лет. Это началось примерно после того, как кто-то из учителей средней школы сказал ей, что у неё вечно мёртвые глаза, и ей нужно чаще улыбаться, и тогда люди начнут к ней тянуться. Тяжёлые ресницы и веки, которые рисовала Уэнсдей, делали её взгляд ещё более неприступным, ещё более отталкивающим. Это то, что было нужно.       — Если бы ты позволила мне тебя накрасить…       — Не в этой и какой-либо последующей жизни, — отразала Уэнсдей, так что Инид подняла ладони в знак капитуляции.       На завтраке было меньше учеников, чем обычно. Многих как можно скорее забрали домой после всего случившегося, кто-то уехал сам. Уэнсдей привыкла есть в одиночестве, и уже было хотела отделиться от соседки, но та совершенно бесцеремонно потянула её за локоть. Стоило заметить, Инид стала позволять себе больше тактильностей после того самого вечера, когда Уэнсдей сразилась с Крэкстоуном.       Инид привела её прямо к столу, за которым друг на против друга сидели Аякс и Ксавьер. Отпустив Уэнсдей, Инид тут же села рядом с парнем, оказавшись к нему вплотную, а Аддамс замерла на месте, наблюдая за столиком сверху вниз.       — Чтобы ты знала, здесь свободно, — громким шопотом произнёс Ксавьер, чуть наклонившись к ней. Поджав губы, Уэнсдей села на свободное место напротив Инид, ставя поднос с едой перед собой.       Парочка на другом конце, кажется, совсем позабыла про еду, и о чём-то ворковала, не отводя взгляд друг от друга. Уэнсдей не любила публичное выражение эмоций, и на всякий случай взглянула на Ксавьера. Тот смотрел на неё, но заметив её взгляд, отвёл глаза в сторону.       — Тебе понравился мой подарок? — спросил он, разбавляя тишину.       — Вчера я сразу же легла спать… Посмотрю, как вернусь в комнату.       Она отчего-то чувствовала себя неловко, отвечая на этот вопрос. Это ощущение было неприятным. Как когти, скребущие по коже старинного дивана. Или как звук смычка виолончели, проведённого над несуществующим аккордом.       Ксавьер продолжил есть свою овсянку, и Уэнсдей вспомнила и про свою еду. Парочка напротив наглухо сбивала аппетит.       — Кстати, Уэнсдей, — Инид внезапно отцепилась от своего парня, обратив внимание на соседку. — Мы собирались сегодня вечером сходить в городской паб, пойдёте с нами? — она переводила взгляд с Уэнсдей на Ксавьера.       — Чтобы весь вечер наблюдать за тем, как вы милуетесь друг с другом? — скептически спросила Уэнсдей, кусая до чёрной корки прожаренный тост.       Аякс смущённо усмехнулся, а Инид закатила глаза.       — Звучит как отличная идея, — подал голос Ксавьер, уже прикончивший свой завтрак. — Мы нередко выбирались туда до всех этих штук с убийствами.       — Разве нормисы будут спокойно находиться с нами в одном помещении? — озвучила мысль Уэнсдей.       — В таких заведениях кого только нет, — ответил Аякс. — Всем наплевать, кто туда пришёл развлекаться.       — Пошли! — снова подала голос Инид. — Мы не сможем видеться всё лето, так хоть будет что запомнить.       Уэнсдей подумала, что ей в любом случае ещё долго будет помниться этот учебный год. Она ничего не ответила, сосредоточившись на еде. Она подумает об этом позже.       — Разве я не гений? — воскликнула Инид, как только они вернулись в комнату после завтрака. — Мы вчетвером пойдём в город, и ты наконец сможешь поболтать с Ксавьером!       — Сплю и вижу, — ответила Уэнсдей. — Знаешь, он отлично разговаривает и за пределами города. Но было бы ещё лучше, если бы он этого не делал.       Инид села рядом с соседкой на кровать, ладонью подзывая Вещь.       — Перестань, — продолжала она. — Ты ложно обвинила его в массовых убийствах, а он всё ещё за тобой бегает. Кажется, чего-то это должно стоить.       Уэнсдей посмотрела на соседку, сдерживая внутреннее желание прогнать её с кровати и чем-нибудь пригрозить за доставания. Она никогда не была в городских пабах. Но тот факт, что это общественное место, где вымывают свои деньги граждане, у которых отсутствуют другие развлечения, говорил сам за себя.       — Ты не затащишь меня в место, где неблагополучные слои населения оставляют последние деньги ради дешёвого веселья, — холодно сказала она.       Вещь, усевшийся на спинке кровати, спрыгнул на подушку, принявшись излагать своё видение ситуации знаками.       — Я думаю то же самое! — поддержала его Инид. — Ей нужно проветриться после всего, что произошло. Верно! Открываться новому опыту — признак ментально широкого человека.       Вещь радостно запрыгал на подушечках пальцев, указательным показывая на Инид, и давая понять, что она абсолютно права. Уэнсдей угрожающе провела большим пальцем по шее.       — Хорошо, я пойду с вами, но ты освободишь мне комнату до вечера. Хочу дописать роман в тишине.       — Это меньшее, что ты можешь у меня попросить, — радостно подскочила Инид, оставляя соседку. — Я и так собиралась сходить с Аяксом к озеру сегодня. Но не смей сбежать, иначе я вынюхаю твой след, у меня много твоих вещей!       Тишина давала простор мыслям. Спокойствие нарушали только равномерные удары клавишей печатной машинки. Но к ним Уэнсдей давно привыкла. Этот звук был ей почти так же близок, как звучание виолончели.       Уэнсдей не знала, что будет писать, когда закончит. В романе, который она заканчивала сейчас, она отражала свои собственные ощущения. Она описывала то, через что прошла, и от этого иногда было писать легче. А иногда сложнее, потому что всё оказалось запутанным. Ей приходило в голову переписать первые главы, основываясь на всей правде, что вскрылась, но Уэнсдей оставила эту идею. Потому что начальной версией она могла передать настоящее видение картины.       Уэнсдей добралась до последнего абзаца, плавно зажимая кнопки. «Конец» — застыло прямо посередине строки. Она задумалась, и спустя мгновение опустила палец на крайнюю клавишу, оставляя последним символом знак вопроса.       Она не верила, что это конец. После злосчастного вечера она жила в ожидании нового видения, которое пролило бы свет на очередную страшную тайну, после чего ей вновь придётся бросаться кого-то спасать. Она чувствовала, что что-то нехорошее обязательно будет поджидать её впереди, и ожидание это и пугало её, и волновало, предвкушая новое дело трепещущими бабочками в животе.       Она потянулась, вставая из-за стола. Наступил вечер, и золотистое солнце выглянуло из-за туч, окрашивая мир в бледно-оранжевый цвета. Уэнсдей подумала о том, как, должно быть, величественно выглядит замок Невермора с другого конца озера, оттуда, где берега уходят в высокие холмы, поросшие величавыми соснами.       Инид ворвалась в ту же минуту, как Уэнсдей надела чёрно-белый полосатый свитер.       — Нет уж, не говори, что ты пойдёшь в город в этом! — страдальческое выражение лица Инид было бесподобным. Уэнсдей подумала о том, что Ксавьеру стоит рассмотреть её как модель для своих портретов.       — Ты не упоминала дресс-кода, — подметила Уэнсдей, помогая Вещи забраться в карман рюкзака.       — Ну же, ты ведь идёшь отдыхать. Прошу, надень что-нибудь более подходящее…       — Я думала, что тебе хватит того, что я вообще согласилась.       Инид нахмурила брови, в два шага оказываясь у гардероба соседки, так что у неё даже не хватило времени воспротивиться. Немного подумав, она достала чёрную рубашку с вырезами на плечах и свободную юбку ниже колена.       — Вот, — она положила одежду на кровать с энтузиазмом в голубых глазах. — Это, конечно, не идеал, но намного лучше. Жду тебя снаружи.       Уэнсдей терпеть не могла, когда люди вели себя, как Инид. Но почему-то на Инид это не распространялось. Кажется, теперь она могла простить Инид слишком многое.       Спустя четверть часа четвёрка покинула ворота школы. Уэнсдей невольно подметила внешний вид Аякса и Ксавьера: первый был в белой школьной рубашке, но без галстука. На втором была похожая рубашка чёрного цвета.       Чёрный цвет определённо был Ксавьеру к лицу.       Оценив ситуацию, Уэнсдей подумала, что, может, в чём-то Инид была права, и поход в город в выходной в обычной одежде мог бы привлечь к ней ненужное внимание.       Ребята болтали о каких-то мелочах всю дорогу, Уэнсдей не заставляла себя быть частью беседы. Инид периодически задавала ей вопросы, стараясь вклинить подругу в разговор, но сухие ответы этому точно не способствовали.       — Я та-ак жду осеннего фестиваля, он обещает быть в разы лучше прошлого, потому что выпадает на годовщину создания школы, — не переставая тараторила Инид. — Аякс, ваша команда уже придумала, с чем будет участвовать?..       По субъективному мнению Уэнсдей, Аякс был зависим от мнения общества и стеснялся его, что было противоположностью Инид, которая привлекала внимание окружающих как поступками, так и внешним видом. Уэнсдей проследила за полётом ворона над верхушками деревьев.       Нет, всё-таки несмотря на стеснительность, Аякс был самодостаточен. Как и Ксавьер.       Ксавьер тоже не особо живо участвовал в беседе, но отвечал с интересом и периодически что-то спрашивал в ответ. Уэнсдей не казалось, что ему не комфортно. Он словно что-то изучал и был осторожен. Но понять причину она не смогла.       Когда они дошли до города, только верхушки домов и редких деревьев освещались закатным светом. На улицах почти не было людей или машин, казалось, все уже разошлись по местам, где собирались провести выходной вечер.       Место, куда они пришли, с порога заполняло всё пространство нестихаемым шумом. Из дальнего угла играла ненавязчивая музыка, которую можно было назвать фольклорной для этой местности, в исполнении местного пабного оркестра. За бесконечными столиками сидели люди совершенно разного контингента: от беззубых в хлам напившихся стариков до совершенно непонятно как оказавшихся здесь подростков.       — Пойдём-те туда, — Аякс указал на столик у одного из окон, где как раз было место на четырёх человек.       Инид по обыкновению села вместе с Аяксом, и Уэнсдей пришлось сесть с Ксавьером у стены.       На подоконнике осел слой пыли в несколько миллиметров, висевший над столом абажур с одной стороны обволакивала паутина. Наверное, Уэнсдей понравился бы такой антураж, если бы он не был в одном букете с очевидно царившей здесь антисанитарией.       Аякс подозвал официантку, и к ним подошла розовощёкая девушка в белом фартуке, со светлыми кудряшками, как у Инид. На бейджике значилось «Дейзи». Девушка с лукавой улыбкой протянула потрёпанное меню, но Аякс тут же отложил его в сторону.       — Вы знаете, что хотите пить? — спросил он девушек. Инид напуганно помотала головой, Уэнсдей нахмурила брови. — Нам один сухой вермут, два красных и шоколадный виски, — продолжил он.       — Я ни разу не пила, — скривила губы Инид. — Уверен, что всё будет хорошо?       — От того, что я заказал, ты не напьёшься, — ответил Аякс, улыбнувшись. — Вам с Уэнсдей должно понравиться.       Уэнсдей неопределённо повела плечом, продолжая разглядывать помещение.       — Ты пила когда-нибудь? — чуть наклонившись к ней, спросил Ксавьер.       — Я дегустировала вина с двенадцати лет, — ответила она. — Для моего организма алкоголь — как стакан гранатового сока.       Ксавьер приподнял одну бровь, удивившись ответу.       — Как давно вы сюда ходите, мальчики? — спросила Инид, подперев кулаками подбородок.       — Аякс впервые привёл меня сюда год назад. Мы тогда выглядели младше, и возникали некоторые… сложности.              — Но своими ловкими руками, наш Ксавьер легко склонял к себе местных официанток, так что они были снисходительными, — подхватил Аякс.       — Они не пугались того, что вы изгои? — удивилась Уэнсдей.       — О, нет, они не понимали, что мы пользуемся своими способностями, — ухмыльнулся Ксавьер, подтягивая к себе салфетку и доставая карандаш из кармана брюк. В несколько штрихов на белой поверхности появилось несколько карт, и одним движением руки они оказались на его ладони. — Эффект временный, но подходит для незатейливых фокусов.       Уэнсдей почувствовала толчок под ногами: Вещи надоело находиться в рюкзаке. Наклонившись, она освободила его, наказав вести себя подобающе. Когда она снова села ровно, напитки уже лежали на столе.       Ксавьер потянул к себе тёмно-бордовый напиток, Аякс забрал бокал со светлой жидкостью. Уэнсдей поднесла к лицу один из оставшихся бокалов, ощущая знакомый запах алкоголя. Последовав примеру остальных, она сделала глоток. Глаза её расширились, но она удержала себя от того, чтобы скривиться.       — В чём дело? Он не должен быть горьким, — обеспокоился Аякс, рядом с которым Инид уже вовсю потягивала напиток.       — Всё в порядке, — ответила Уэнсдей, прикусив язык.       — Если слишком сладко, можешь поменяться со мной, — сказал Ксавьер, пододвигая к ней свой бокал. Уэнсдей, в замешательстве моргнув, подняла на него глаза. Наверное, он мог догадаться, что она не ест и не пьёт ничего настолько приторного? — Ну же, можешь просто попробовать.       Уэнсдей поднесла его бокал к губам, почти тут же ощущая приятную шоколадную горечь напитка. Да, это именно то, что можно пить.       — Лучше? — довольно спросил Ксавьер.       — Да, — безэмоцонально ответила Уэнсдей.       — Можешь взять, мне не важно, что именно пить.       На мгновение Уэнсдей столкнулась с взглядом Инид, не предвещавшим ничего хорошего, и отвела от неё глаза, сосредоточившись на напитке, от которого приятно обжигался пищевод.       Ребята становились более разговорчивыми. Разговор пошёл о планах на лето. Инид с восторгом говорила о том, что теперь ей не придётся ехать в лагерь, где в ней будут пробуждать зверя. Аякс говорил о том, что собирается всё лето провести с многочисленными братьями и сёстрами. Ксавьер сказал, что планирует попутешествовать в одиночестве, потому что не хочет проводить время с отцом. В тот момент в его голосе промелькнула едва уловимая грусть, но он тут же с энтузиазмом принялся делиться списком мест, которые хочет посетить.       Уэнсдей почти параноидально казалось, что с каждой секундой Ксавьер пододвигается ближе к ней. Она уже чувствовала сладковатый ягодный запах вермута из его стакана, когда её опасения подтвердились тем, что её ноги коснулось что-то тёплое. Бедро Ксавьера почти вплотную находилось рядом с её, но он с тем же невозмутимым видом рассказывал о том, что собирается обязательно нарисовать церковь Матьяша, когда окажется в Венгрии.       Голова отчего-то стало лёгкой, и Уэнсдей почувствовала, что лицо начинает наполняться жаром. Это было кошмаром, потому что сидеть в пабе с розовыми щеками, прижавшись к однокурснику, в её планы на ближайшие полвека точно не входило.       — Эй, ты смотришь в одну точку уже несколько минут, — шопотом раздался голос Ксавьера прямо над ухом.       Уэнсдей моргнула, поднимая на него глаза.       — В животном мире многие особи часто так делают, чтобы хищники думали, что они мертвы, и оставляли в покое.       Ксавьер не успел ответить, потому что музыка сменилась на подобие польки, и Инид, с уже порядком порозовевшими щеками, заявила, что хочет пойти танцевать.       Уэнсдей любила танцевать, так что не стала противиться.       Музыка была намного больше ей по вкусу, чем на Вороньем балу, хотя она предпочитала классическую музыку, чем простонародные мотивы. Она легко перескакивала с одной ноги на другую, вытягивая носки. Руки тем временем жили своей жизни, рисуя причудливые узоры над головой. Некоторые посетители смотрели на неё с недоумением, но большая часть просто усмехнулась и вернулась к своим занятиям.       Впрочем, Уэнсдей и не волновало, что о ней думают.       Кроме неотрывного взгляда Ксавьера, что стоял неподалёку, прислонившись к барной стойке. Она помнила этот взгляд ещё с бала. От этого взгляда что-то скреблось в животе, что-то отдалённо похожее на страх.       Инид и Аякс что-то хаотично отплясывали друг напротив друга, и Инид звонко смеялась над чем-то, что периодически бормотал ей её парень. Уэнсдей сделала очередной подскок с поворотом, когда краем глаза заметила, что Ксавьер разговаривает с какой-то девушкой, чуть наклонив голову, чтобы лучше её слышать.       Уэнсдей подумала, что та хочет позвать его на танец, и мысль это отчего-то её рассмешила. Наверное, это было действием алкоголя, но Уэнсдей попыталась представить, каково это — находиться в громком пабе, видеть загадочное и хитрое лицо Ксавьера, и рождать в себе желание потанцевать с ним.       Уэнсдей было трудно управлять собой, и она позволила этим мыслям развиться. В целом, Ксавьера нельзя было назвать страшным. Как раз наоборот, черты его были довольно гармоничными и в некоторой степени аристократичными. Они были такими, словно он сам однажды нарисовал своё лицо таким, каким представлял, и ожившая идеально подходящая ему маска находится на нём с тех пор. Уэнсдей подумала, что гипотетически это сравнение могло бы быть правдивым. Но она точно знала, что с лицом Ксавьеру просто повезло.       Тем временем парень пожал плечами, и девушка ушла в неизвестном направлении. Музыка в очередной раз сменилась на плавную мелодию. Пространство стало свободнее, но только потому, что спустя мгновение его заполнили многочисленные парочки.       Инид обвила руками шею Аякса, совершенно без стеснения прижимаясь к нему всем телом, танцуя медленный танец. Уэнсдей застыла на месте, размышляя, что же ей стоит делать дальше. Отчего-то размышления шли невероятно туго.       — Хочешь потанцевать со мной? — изниоткуда возник Ксавьер, оказавшись прямо напротив. Уэнсдей подняла на него большие глаза.       — Кажется, ты только что прогнал потенциальную партнёршу, — ответила она. — Вероятность того, что я соглашусь, была порядком ниже, чем вероятность её появления.       — Мне стоит спросить дважды? — проигнорировал её слова Ксавьер, протягивая ладонь. Уэнсдей хлопнула глазами, протягивая свою. Это всего лишь парный танец, она может его себе позволить.       Её правая рука почти утонула в большой ладони Ксавьера, от касания с которой по телу разливалось нежелательное тепло. Её левая рука легла на его плечо. Она почувствовала, как напряглись мышцы под её пальцами. Его ладонь легла на её лопатку, притягивая на миллиметр ближе, и они начали движение.       Они двигались сообща, в ритме классического вальса. Движения Ксавьера были уверенными, и Уэнсдей позволила ему вести. Шея её была под углом наклонена влево, как и полагалось в вальсе, поэтому она могла не смотреть в глаза Ксавьера, что неотрывно следили за её лицом.       — Где ты научился вальсу? — спросила она, и рука его незаметно дрогнула.       — Отец всегда любил старинные развлечения для аристократов. Таскал меня по балам с ранних лет, — ответил он. — А ты, как я понимаю, просто любишь танцевать?       — Люблю, — ответила Уэнсдей, всё-таки переводя взгляд на Ксавьера. — Это соединение тела с музыкой. Помогает опустошить разум.       Амплитуда движений Ксавьера становилась меньше, его рука, находившаяся на спине девушки, опустилась совсем немного ниже, медленно притягивая её к себе. Ненавязчиво ближе, так, что она почти не видела разницы.       Тем не менее, она почувствовала, как тепло его тела ещё больше обхватывало её, отчего страх в животе разрастался сильнее. Тревога чаще всего приносила ей наслаждение, но она не находила ей причину сейчас. Мысли Уэнсдей в целом забирались туда, куда не стоило, слишком хаотично для того, чтобы искать рациональные причины своим ощущениям.       — Если ты хотел пойти со мной на Вороний бал, почему не позвал? — внезапно спросила она, тут же прикусив язык. — Мне абсолютно всё равно, но это кажется нелогичным, — тут же оправдалась она.       — Ну, — выдохнул Ксавьер, и ухо обдало тёплым дыханием, отчего по коже побежали мурашки. Мурашки чаще всего бегали от чего-то жуткого, так что Уэнсдей понравились эти ощущения. — Знаешь, ты ведь немного обвиняла меня в убийствах, считая беспощадным монстром.       — Нет, я выдвинула обвинения позже, — мотнула головой Уэнсдей.       — Тогда я мог быть уверен, что ты не пойдёшь. Тогда я не думал, что ты являешься человеком, который в состоянии согласиться на глупые мероприятия для выплеска подростками своих гормонов.       Уэнсдей захотелось улыбнуться, но она сдержалась. Это было слишком похоже на то, что она вполне могла бы сказать.       Ксавьер выпустил её руку из своей ладони, и спустя мгновение обе его руки оказались чуть выше её поясницы, Уэнсдей мгновение не понимала, что делать, но потом закинула обе руки на его плечи.       Она посмотрела куда-то в сторону, и на глаза тут же попалась парочка на несколько лет старше них. Парень и девушка были почти в той же позе, с разницей лишь в том, что в то же самое время они самозабвенно целовались, не обращая внимание на людей вокруг.       Ксавьер проследил за её взглядом и почти сразу отвернулся, резко кашлянув. Уэнсдей улыбнулась, поймав его на смущении.       Её сознание смутиться было не в состоянии, потому что иначе она давно бы уже сбежала от тёплых рук Ксавьера, нарушавших её личное пространство. Потому что Уэнсдей Аддамс не может нравиться подобное. Потому что это — совсем не то, что ей нужно.       — Скажи, мне придётся каждый раз поить тебя, чтобы ты улыбнулась? — усмехнулся Ксавьер.       — Я не улыбаюсь без причины. Тебе кажется это странным только потому, что люди привыкли выражать так вежливость и дружелюбие.       — Или то, что они наслаждаются происходящим, — добавил Ксавьер. Уэнсдей уже почти касалась своим телом его, его пальцы начали медленно блуждать по её спине. Совсем ненавязчивые движения, которые Уэнсдей даже не сразу заметила. Её рука дрогнула, и всё ещё холодные пальцы невзначай коснулись горячей шеи, отчего выпирающая косточка на ней резко дёрнулась. Уэнсдей подняла глаза на Ксавьера.       Его лицо застыло в лёгкой ухмылке, задетой тенью напряжённости. Уэнсдей подтвердила ранее обдуманную мысль о том, что у него красивые черты лица. Взгляд её скользнул на его губы, чуть приоткрытые в застывшей усмешке. Уэнсдей моргнула и снова подняла глаза. Нет, неделю раннее она уже совершила одну ошибку. Ей нельзя совершать ещё одну, иначе она не напасётся проблем. Вряд ли Ксавьер так просто отстанет от неё, да и не слишком ли много неприятностей принесла она ему сама.       — Это вовсе не обязательно, — сказала она голосом, который почти не узнала. Ксавьер улыбнулся.       — Но и не совсем безнадёжная идея, — тихо ответил он.       Она видела, как сокращается расстояние между ними, и поняла, что сама же тянется ближе. Его дыхание, всё ещё отдающее сладкими фруктами, которые она терпеть не могла, коснулось её приоткрытых губ.       Раздался треск, за которым последовал звук падающего тела. Уэнсдей и Ксавьер обернулись на происходящее и застали в самом разгаре драку между городскими мужиками. Один сбил другого с ног одной из барных табуреток, и третий повалил обидчика на пол. Уэнсдей не успела среагировать, но спустя мгновение рука Ксавьера вплелась в её пальцы, и её резко потянули к выходу.       Спустя несколько секунд они оказались на улице, и разгорячённых лиц коснулся прохладный вечерний воздух.