Вернуться в никогда

I feel the pages turning I see the candle burning down Before my eyes, before my wild eyes I feel you holding me tighter I cannot see when will we finally Breathe, breathe, breathe Breathe - Fleurie, Tommee Profitt — Я приношу свои искренние извинения, мисс Грейнджер, что вам пришлось пережить весь этот кошмар в моем доме. Гермиона улыбнулась в упор смотрящему на нее Вальмонту и чуть крепче сжала пальцы Драко, что лежали поверх ее ладони. Несмотря на то, что ужин проходил в весьма доброжелательной обстановке, Грейнджер никак не могла избавиться от зудящего под кожей предчувствия, что ей следовало быть крайне осторожной. И отчего-то даже присутствие Малфоя в этот раз не помогало ей окончательно расслабиться. Напротив, Гермиона никак не могла полностью отключиться, реагируя на каждое его прикосновение легкой дрожью по телу, которой так и не сумела найти объяснение. Мерлин, неужели простая корзина цветов могла настолько сбить ее с толку? — Благодарю вас, мистер Вальмонт, — собственный голос показался ей настолько пустым и чужим, что Гермиона взяла в руку бокал вина, чтобы немного увлажнить пересохшее горло. — Слава Мерлину, все обошлось. — Уинстон предстанет перед советом, — Оливер сдвинул брови к переносице, становясь на миг более суровым и жестким, чем еще секунду назад. — Мы ни за что не оставим его поступок без должного наказания. — Приятно слышать, — Малфой непринужденно провел самыми кончиками пальцев по запястью Гермионы. — Безопасность фамильяров должна стоять превыше всего, и я очень рад, что вы разделяете мою точку зрения. Грейнджер на секунду задержала дыхание, вновь ощутив тепло его кожи, и сделала пару судорожных глотков вина. Черт, кажется, нервозность последних дней все-таки достигла своего апогея, и теперь Гермионе никак не удавалось собраться, чтобы целиком и полностью сосредоточиться на деле. Малфой слишком сильно отвлекал, и она не могла заставить свое тело замолчать, чтобы ни в коем случае не выдать, как на самом деле пылало где-то глубоко за ее грудной клеткой в моменты такой близости с ним. И эта во всех смыслах абсурдная ситуация выводила Грейнджер из себя. Мерлин, почему он? — Жаль только, вам не удалось познакомиться с моим сыном, — Вальмонт вновь тепло улыбнулся и перевел взгляд на Гермиону, аккуратно накалывая на вилку овощи из своей тарелки. — Но я уверен, что у вас еще будет такая возможность, — он посмотрел на Драко и слегка прищурился. — Если не ошибаюсь, у вас есть какая-то договоренность по поводу картинной галереи? — Да, все верно, — Драко согласно кивнул, и Грейнджер понадобилось призвать на помощь весь свой самоконтроль, чтобы не поменяться в лице. Картинная галерея? Мерлин, неужели она не ослышалась — Малфой на самом деле вел деловые переговоры с Вальмонтом-младшим, которые так или иначе могли если не помочь им в расследовании, то как минимум подобрать общие точки соприкосновения? Она нервно поерзала на стуле, чувствуя, как вспыхнули щеки от плохо сдерживаемого раздражения, и остервенело вонзила вилку в свою рыбу под сливочным соусом. Желание прямо сейчас ударить Малфоя по его отвратительно ухмыляющейся физиономии терзало горло и отдавалось легким покалыванием магии на самых кончиках пальцев. Что за игру он вел? И какое место в ней было выделено самой Грейнджер, если он даже словом не обмолвился о работе с сыном Вальмонта, к которому они так надеялись найти подход? Тысячи вопросов без ответа, оседающие мутным налетом под веками, туманили зрение, и Гермиона на миг крепко зажмурилась, надеясь прогнать слишком навязчивые образы. Да, они обязательно поговорят позже, но теперь ей нужно максимально сосредоточиться, чтобы без последствий дождаться этого момента. — Обожаю необычные картины, — внезапно даже для самой себя произнесла Гермиона и натянула на лицо насквозь фальшивую улыбку. Плевать. Ей отчаянно требовалось сказать хоть что-нибудь. Что угодно. — Особенно те, что хранят в себе удивительные истории. — Вы прямо как Орланд, — тепло улыбнулся Вальмонт. — Мой сын с огромной страстью коллекционирует подобные экземпляры и питает особую тягу к самым кровавым из них, — он слегка откинулся на спинку стула и жестом попросил официанта принести еще вина. — Если перед ним поставить редчайшее полотно, написанное самим Леонардо да Винчи, и никому неизвестную картину, которую сотворил сумасшедший психопат, зарубивший топором всю свою семью во время обеда, то Орланд, даже не задумываясь, выберет последнее. Гермиона рассмеялась, прикрыв рот ладонью, и понимающе кивнула, давая понять, что целиком и полностью разделяет точку зрения сына Вальмонта. Она аккуратно вытащила руку из усиливших хватку пальцев Малфоя и, извинившись, направилась в сторону дамской комнаты, чувствуя, что уже почти не может сдерживаться, чтобы не причинить «своему носителю» настоящий физический вред. Это переворачивалось под кожей, вынуждая кривить губы, и она решила, что безопаснее для их дела будет немедленно взять небольшую паузу в разговоре. Просто перевести дух. Практически ворвавшись в уборную, Грейнджер тут же заперла замок и устало выдохнула, опуская ладони по обе стороны вычурной раковины, украшенной золотыми вставками. Все тело сотрясалось от мелкой дрожи злости и раздражения на Драко, и она не могла взять себя в руки, чтобы успокоиться и вернуться в зал. Гермиона решительно не понимала, по какой причине он скрыл от нее действительно важный для их расследования факт, и вовсю прокручивала в голове различные теории, чтобы получить ответы на зудящие в висках вопросы. Но каждый из них все еще оставался без ответа, потому что ее решительно не устраивал ни один из вариантов. Посмотрев на свое отражение в зеркале, Грейнджер достала из сумочки помаду и принялась поправлять чуть смазанный после еды и напитков макияж. Ладони слегка дрожали, выдавая рвущее на части раздражение, и Гермиона тихо хмыкнула, злясь на саму себя за подобное поведение. Почему ей было настолько неприятно из-за того, что она узнала? Может быть, все дело совсем не в расследовании, а ее в самом прямом смысле душило понимание, что Малфой в принципе ей что-то недоговаривал? Черт, он ведь так правдоподобно пытался показать ей свое расположение, и в какой-то момент Гермиона даже допустила мысль, что он действительно был в ней заинтересован. Но сейчас, когда она поняла, что он все еще оставался тем самым скользким мальчишкой, которого она знала еще в Хогвартсе, это оставило внутри нее не самый приятный след. Разочарование. Именно его она смаковала на своих накрашенных алой помадой губах и кривилась от слишком горького послевкусия. Поправив прическу и вымыв руки, Грейнджер наконец почувствовала себя лучше и поняла, что готова вернуться обратно. Пусть желание прижать Малфоя к стене все еще собиралось под кожей в огромный плотный ком, Гермиона предпочла отложить его до более удобного времени. В конце концов, важнее всего для нее было правдоподобно отыграть свою роль и выйти на бывшего владельца картины-убийцы, а все остальное, включая собственные мысли и ощущения, вполне можно вынести на второй план. Едва Грейнджер вышла из уборной, она почти нос к носу столкнулась со стоящим у стены Малфоем, что явно все это время ожидал ее возвращения. И судя по его крепко сжатой челюсти и напряженному взгляду, он был чем-то крайне взволнован, если не сказать недоволен. — И что это было? — он подошел к ней практически вплотную, заставив Гермиону отступить на шаг назад и вжаться спиной в дверь туалетной комнаты. — С чего вдруг такая самодеятельность? — Может, лучше расскажешь, по какой причине забыл упомянуть о своих делах с младшим Вальмонтом? — прошипела она в ответ и, не удержавшись, с силой ткнула Малфоя в грудную клетку, но тот даже не поморщился. — Ты ведь прекрасно знаешь, что мы работаем над этим делом и нам сложно в принципе получать по нему хоть какую-то информацию. Так почему же ты ничего не сказал об этом? Гермиона резко замолчала, ощутив, как сердце в груди начало биться в несколько раз быстрее, как только Малфой слегка склонил голову набок, прищуриваясь. Он смотрел на нее так, словно пытался прочесть все то, что крутилось в ее голове, и Грейнджер напряглась, огромным усилием воли заставляя себя не измениться в лице. Внутри бушевало огромное желание просто оттолкнуть его от себя, чтобы получить хоть немного пространства, но отчего-то Гермиона продолжала лишь молча смотреть Драко в глаза. И ощущать вкус его дыхания совсем рядом со своими губами. Ей оставалось только надеяться, что на лице не были видны отпечатки почти физической боли, что тараном врезалась в грудную клетку от одних лишь мыслей о возможном обмане Драко. — Если бы я обсуждал с кем-либо своих клиентов, то мое слово не имело бы совсем никакого веса, — твердо и непривычно жестко отчеканил Малфой, почти выплевывая каждое слово из себя. Его лицо казалось абсолютно непроницаемым, но Гермиона успела ухватиться взглядом за едва дрогнувший уголок губ Драко. Злость. Тщательно скрываемая, но ощутимая. — Мои дела с Орландом не имеют никакого отношения к расследованию, Аврорату и тебе лично. Так что я сказал тебе ровно то, что посчитал нужным, учитывая обстоятельства, в которых мы оба оказались. — Хорошо, я тебя услышала, — она злилась на дрожь в своем голосе, но упрямо продолжала удерживать зрительный контакт, чтобы ни в коем случае не показать Малфою, насколько на самом деле ее выворачивали наизнанку его слова. Отчего-то Гермионе стало безумно обидно, что он говорил с ней в таком тоне, и она никак не могла понять, что именно ее так задело. Да, у Драко была определенная репутация, и он занимался организацией действительно сложных и порой довольно опасных сделок, поэтому имел полное право не распространяться о «внутренней кухне» своего бизнеса, но Грейнджер все еще не могла изгнать из себя надоедливо зудящее раздражение из-за всего происходящего. Словно у нее не получалось смириться с тем, что Малфой не был с ней откровенен. Глупо. По-детски. Но Гермиона ничего не могла с собой поделать. — Вальмонт ушел, — Драко обхватил ее за запястье, когда она попыталась вернуться в зал. — Он извинился за то, что не дождался тебя, но у него появились срочные дела. — Тогда увидимся завтра, Малфой, — Гермиона резко вырвала свою ладонь из его захвата, но Драко не позволил ей уйти, опустив на уровень ее лица вторую руку, тем самым преградив путь. — Ты хотел что-то еще? — Объясни мне причину своего недовольства. — Кто тебе сказал, что я чем-то недовольна? — Салазар, Грейнджер, да у тебя на лице написано, что ты бы с огромным удовольствием прямо сейчас хорошенько врезала мне прямо в нос. — Тогда дай мне пройти и не искушай. — Есть вещи, которые я не могу ни с кем обсуждать, — Драко медленно опустил руку, скользнув самыми кончиками пальцев по ее не скрытой блузкой коже на предплечье, и повел их ниже к запястью, наконец мягко обхватив его в кольцо. — Моя работа всегда будет одной из таких тем. И ты должна это понимать. Гермиона посмотрела на его ладонь, что все еще покоилась на ее теле, и глубоко вдохнула через нос. Она уже и сама не могла подобрать логичное объяснение своему объективно глупому поведению и никак не находила слов для ответа, чтобы дать знать Малфою, что понимала его. Мерлин, ну конечно же, понимала. Но, внезапно поддавшись своей истинно женской части, не смогла устоять. Возможно, у него все же было оправдание своим действиям? Может, она зря спустила на него всех собак? Грейнджер хотелось в это верить. Хотя бы на этот момент. — Ты говоришь мне, что я могу тебе доверять? — вопрос сорвался с губ настолько неожиданно, что она едва удержалась от импульсивного желания прикрыть рот рукой. — То есть я имею в виду… — Идем, — Малфой внезапно резко потянул ее на себя, и Гермиона покорно последовала за ним, чувствуя кожей слегка удивленные взгляды посетителей ресторана. — Я тебе кое-что покажу. Они вышли на улицу, и Драко уже привычным движением вручил ей в руки шлем, который Грейнджер тут же послушно застегнула под подбородком. Она осторожно забралась на мотоцикл, обхватывая Драко за талию, и прижалась к его спине. Мотор сыто заурчал, и уже через секунду Гермиона ощутила, как они практически сорвались с места, разрезая улицы медленно прячущегося в закатном солнце Лондона. Теплый ветер приятно ласкал кожу, смело забираясь под ее тонкую блузку, и Грейнджер наслаждалась каждой секундой происходящего, ловя отражение солнечных зайчиков на полупрозрачной поверхности шлема Драко. Угольно-черного, как и его мотоцикл. Медленно спустив ладонь чуть ниже по груди Малфоя, Гермиона затаила дыхание, почувствовав сквозь ткань его рубашки под пиджаком быстрый пульс. Он показался ей похожим на какую-то совершенно особенную мелодию, что была способна унести ее разум далеко за пределы этой вселенной. Она была обрывистая и немного глухая, словно рождалась из-под перемотанных бинтами отчаянно кровоточащих пальцев музыканта, упорно терзающего струны арфы. Вымученная. Трепетная. Но так похожая на почти сумасшедший пульс Гермионы, что она не смогла не улыбнуться, мечтательно прикрывая глаза. Ей внезапно до чертиков захотелось узнать, что стало причиной его повышенного сердцебиения. Что именно дарило Малфою такой чистый, ни с чем не смешанный восторг? Дорога? Свобода? Ветер, путающийся в волосах? А может быть, ее ладони, что почти вольготно гуляли по его телу в попытке удержать равновесие во время езды? И Гермиона не стала спорить сама с собой, мысленно отмечая, что хотела быть причастной к ускорившемуся пульсу Малфоя. Хотя бы на миг. Они внезапно остановились, и Грейнджер, наконец тщательно оглядевшись по сторонам, поняла, что Драко привез ее в незнакомый для нее район. Скорее всего, они приехали куда-то за город, потому что даже через шлем воздух казался ей слишком свежим и в разы менее густым, чем в самом сердце Лондона. Не отравленный современной жизнью и выхлопными газами, его хотелось вдыхать полной грудью и задерживать в легких, просто чтобы запереть внутри себя ни с чем не сравнимое чувство чистоты. Густые ветви деревьев, плотными рядами стоящих по аккуратно вычищенной каменной плитке, дарили иллюзию нахождения в каком-то зачарованном лесу. Почти в джунглях. И Гермиона, сняв с головы шлем, на секунду зажмурилась, с удовольствием подставляя лицо под редкие, едва-едва пробивающиеся через растительность лучи уже почти скрывшегося за горизонтом солнца, окрашивающие ее щеки в легкие оттенки розового с оранжевым. — Где это мы? — она слезла с мотоцикла, держась за руку Драко, и аккуратно расправила брюки. — Я еще никогда не была в этом районе. — Это закрытый пансионат «Сердце дракона», — Малфой кивнул куда-то влево, и Гермиона наконец смогла рассмотреть сбоку от себя небольшое двухэтажное здание, выкрашенное в светло-голубой цвет. Несмотря на свои довольно скромные размеры, оно вовсе не казалось тесным или каким-то удушающим. Напротив, белые ставни на окнах и скошенная на самом верху крыша создавали ощущение некоего уюта и желание задержаться в этом месте как можно дольше. Словно в гостях у любимой бабушки, где всегда пахло свежей выпечкой и чистым постельным бельем, ложась на которое можно услышать легкое похрустывание простыней. Это место казалось по-домашнему мягким. Спокойным. Умиротворенным. Даже слишком. — И к кому мы приехали? — почти шепотом спросила Грейнджер, когда они подошли к входной двери. — Ты ведь явно… — Мистер Малфой, какая радость! Створка распахнулась, и на пороге показалась пожилая женщина, одетая в накрахмаленный передник и нежно-голубое форменное платье. Ее седые кудри были уложены в элегантную прическу, а небольшие очки-половинки, низко сидящие на самом кончике носа, делали внешний вид незнакомки еще более мягким и почти родным. — Миссис Нэн, здравствуйте, — на лице Драко появилась такая теплая улыбка, что Гермиона едва не раскрыла рот от изумления. Примерно так он выглядел, когда разговаривал по телефону с матерью, и сердце Грейнджер вновь нервно екнуло от такой резкой перемены в нем. Словно в какой-то момент Малфой незаметно принимал Оборотное зелье и становился совершенно другим человеком. И сказать, что Гермиона безумно хотела узнать эту версию Малфоя лучше, значило не вымолвить ровным счетом ничего. Он был иным, и это безумно влекло. Как глупого мотылька на открытый огонь в керосиновой лампе — одно неосторожное движение каралось смертью. — Это мисс Грейнджер, — Драко опустил ладонь на поясницу Гермионе и мягко подтолкнул ее вперед перед собой. — Моя… — Подруга, — Грейнджер протянула руку миссис Нэн и с улыбкой обменялась с той приветственным рукопожатием. — Рада знакомству. — Взаимно, мисс Грейнджер, — женщина отошла в сторону, пропуская их внутрь. — Ну что же вы стоите на пороге? Проходите, пожалуйста. Я сейчас сделаю для вас чай. — Не нужно, спасибо, — мягко остановил ее Драко, вновь тепло улыбаясь. — Лучше позовите, пожалуйста, Осию. Хочу провести с ней немного времени до процедур. — Проходите пока в гостиную, — миссис Нэн кивнула и указала в сторону коридора, стены которого были густо увешаны рамками с колдографиями. — И я все-таки сделаю для вас чай. И принесу печенье. Малфой укоризненно хмыкнул, качая головой, но все же покорно взял Гермиону за предплечье и повел вперед, не говоря при этом ни единого слова. Грейнджер старалась идти как можно медленнее, чтобы успеть рассмотреть висящие в коридоре движущиеся изображения детей разных возрастов, большая часть из которых выглядела довольно болезненно. А отсутствие у них волос на голове и лице лишний раз доказывало, что место, в которое ее привел Драко, не понаслышке знало, что такое боль. Но даже несмотря на свое горькое осознание, Гермиона пришла к выводу, что подопечные пансионата изо всех сил старались вести привычный образ жизни. Колдографии на стенах, словно хрустальный шар, позволяли Грейнджер заглянуть в дни, когда эти дети были действительно счастливы. Они ставили спектакли в своем импровизированном театре, играли на музыкальных инструментах в саду и устраивали пикники на довольно уютном заднем дворе. И если бы не внешние черты, что так или иначе говорили о серьезных заболеваниях, Гермиона ни за что в жизни не догадалась бы, что эти дети чем-то отличались от своих сверстников. Напротив, их улыбки были такими искренними и яркими, что, казалось, могли согреть своим теплом целый мир. Зажечь в других людях то, о чем они в суете будней могли попросту забыть. — Они действительно кажутся счастливыми, — пробормотала Грейнджер и не смогла сдержать улыбки, входя в просторную гостиную, густо заставленную стеллажами с книгами и игрушками. — Мне страшно даже подумать о том, какие испытания они проходят каждый день. Особенно если учесть, что лечение работает по методу маггловской химиотерапии. — Их вера в разы сильнее, чем у любого взрослого, — Драко опустился на самый край небольшого дивана, застеленного пушистым зеленым пледом. — Плюс ко всему их души еще не испорчены влиянием этого жестокого мира. — Ты объяснишь мне, зачем мы здесь? — Гермиона села рядом с ним и вновь скользнула взглядом по помещению, чувствуя постепенно нарастающий ком в горле от висящих на стенде детских рисунков. Мерлин, она прекрасно понимала, что постояльцы этого пансионата крепки духом и сражались в разы больше, чем кто-либо другой, но никак не могла остановиться, чтобы не подумать о несправедливости судьбы. Почему они? Почему эти чистые и невинные создания должны проходить через такое громадное количество боли и испытаний? Лишений. За что жизнь была к ним так жестока? Почему, вместо того чтобы открыть перед ними сотни своих удивительных дорог, она предоставила им на выбор всего две? Жить или сдаться. И каждая из них была с лихвой заполнена битым стеклом, что резало ступни и оставляло длинные кровавые следы. Каждая заставляла страдать и бороться. За любой из тихих вдохов и выдохов, что были почти роскошью в их сложном существовании. — Осия, здравствуй, — Малфой поднялся на ноги и тут же сгреб в охапку девочку лет двенадцати, что с тихим взвизгиванием бросилась к нему на шею. — Салазар, ты растешь не по дням, а по часам! Такая большая! — Это просто ты маленький, — захихикала девочка и с любопытством выглянула из-за его плеча, рассматривая Гермиону. — Здравствуйте. — Привет, — Грейнджер улыбнулась, ощутив острый укол в сердце, рассматривая ее болезненно бледное лицо и тяжелые синие тени, пролегшие под ярко-голубыми, словно весеннее небо, глазами. — Меня зовут Гермиона. — Это моя подруга, — Малфой опустил Осию на землю. — Я хотел тебя с ней познакомить. — Мне очень приятно, — девочка протянула маленькую, почти прозрачную руку в сторону Грейнджер, и та, с силой закусывая щеку, осторожно ее пожала, боясь совершить какое-то неловкое движение и причинить боль своей собеседнице. — Вы любимая девушка Драко? — Нет-нет, — слишком быстро, чтобы это выглядело нормальным, замотала головой Грейнджер и резко подскочила с дивана. — Мы просто друзья. Даже коллеги. Да, именно так. Осия слегка прищурилась, смотря на нее так, словно пыталась понять, говорит ли Гермиона правду, и совершенно по-малфоевски хмыкнула. Мерлин, интересно, сколько времени ей пришлось провести с Драко, раз она сумела перенять его привычки и манеру общения? — Но он вам нравится, правда? — протянула Осия, хитро улыбаясь. — Потому что вы ему очень нравитесь. — Кое-кто должен приструнить свой язык без костей, — беззлобно фыркнул Драко и легонько щелкнул девочку по самому кончику носа пальцем. — И как же, юная леди, я могу доверять вам свои секреты? — Ты скучный, — Осия показала ему язык и вновь перевела взгляд на Гермиону. — Хотите, я покажу вам, чему меня научил Драко? Не дожидаясь ответа, она взяла Грейнджер за руку и решительно потянула в сторону одиноко стоящего у окна фортепьяно. Деловито забравшись на стул, Осия достала откуда-то снизу потрепанную нотную тетрадь, и уже через пару мгновений помещение заполонила чистейшая мелодия, которая, как на миг показалось Гермионе, лилась прямиком из сердца этой маленькой особенной девочки. Осия не произнесла ни звука, предпочитая передавать свои чувства с помощью клавиш и пальцев, но Грейнджер отчего-то сразу поняла, о чем та играла. Это была любовь. Такая сильная и всепоглощающая, что сердце замирало и стучало буквально через раз, чтобы успеть впитать в себя каждую разрывающую душу эмоцию. Эта любовь не была направлена на кого-то конкретного — скорее на весь мир вокруг. На солнце. Небо. Пение птиц за окном. На жизнь, которая так жестоко обошлась с этим невинным созданием, что стучало по клавишам, высунув от напряжения самый кончик языка. И это было настолько прекрасно и больно одновременно, что Гермиона не смогла удержать одинокую слезинку, что скатилась из уголка ее глаза и потерялась где-то на стыке губ. Осия оказалась самой настоящей болтушкой и за тот час, что Гермиона провела рядом с ней, успела выложить последней почти все, чем занималась в свободное время. Пение, рисование, игра на фортепьяно — это было лишь малой частью того, что составляло ежедневные увлечения маленькой девочки, с диким огнем в глазах рассказывающей, что она никогда в жизни не была в зоопарке. Но Драко обещал сводить ее туда на день рождения, и Осия даже завела для этого отдельный календарь, где красным фломастером вычеркивала дни до нужный даты. Оставалось совсем немного — порядка полутора месяца до заветной встречи с обитателями фауны, и Осия была очень взволнована этим фактом. — Мы будем есть сахарную вату, а еще Драко пообещал мне самую настоящую конную прогулку, — слегка подпрыгивая на месте, без умолку болтала Осия. — Ты каталась на лошадях, Гермиона? Отрицательно покачав головой, Грейнджер улыбнулась, заметив, как в радужках девочки зажглась новая искра, и уже через секунду Осия принесла внушительный альбом с открытками, на которых были изображены лошади, и принялась рассказывать о происхождении каждой. Конечно, большую часть из них прислал ей Малфой, находясь по работе в разных странах, где и покупал открытки в подарок для нее. — Мистер Малфой, не хочется вас прерывать, но Осии пора на процедуры, — вошедшая в гостиную миссис Нэн с сожалением посмотрела на Драко. — У нас четкий распорядок дня, и… — Я понимаю, — перебил ее Малфой и перевел взгляд на резко погрустневшую Осию. — Ну что, малыш, увидимся на следующей неделе? — Обещаешь? — шепотом спросила она в ответ и обвила руками его шею, когда Драко наклонился для прощальных объятий. — Я буду отмечать дни в календаре. — Обещаю, — он улыбнулся и мягко потрепал ее по русым волосам, заплетенным в тугую косу. — Я ведь никогда тебя не обманывал, помнишь? Осия кивнула и быстро обняла стоящую позади него Гермиону, крепко сцепив ладони за ее спиной. Грейнджер на мгновение растерялась, а затем осторожно прижала девочку к себе, ощущая, как быстро колотилось сердце за грудной клеткой, самым настоящим тараном выбивая ребра. Ей совсем не хотелось уходить, лишь бы не видеть в этих наивно распахнутых глазах сожаление, но она прекрасно понимала, что ничего не может с этим поделать. Поэтому все, что оставалось Гермионе, это присесть на корточки и оставить мягкий поцелуй на щеке Осии, вдохнув исходящий от ее волос аромат детского шампуня. — Надеюсь, что тебе тоже понравится Драко, — прошептала Осия ей на ухо. — Потому что он хороший. — Обещаю, что подумаю об этом, — так же шепотом ответила Гермиона, с трудом сглатывая тяжелый сухой ком в горле. — Была рада с тобой познакомиться. Осия весело помахала им на прощание и, взяв за руку терпеливо ожидающую ее миссис Нэн, покорно направилась с той к выходу из гостиной, по пути постоянно оборачиваясь на Драко и корча ему рожицы. Малфой попросил Гермиону подождать его на улице, а сам задержался в холле, остановившись у одной из дверей с небольшой металлической табличкой, надпись на которой Грейнджер не удалось разглядеть из-за довольно большого расстояния. Выйдя во двор, Гермиона с жадностью втянула носом воздух, наслаждаясь тем, как от его свежести металлические оковы, все это время стягивающие ее грудную клетку, наконец с треском лопнули. Ей было до чертиков сложно сохранить самообладание и не дать волю разъедающей плоть жалости. И без того обостренное чувство несправедливости буквально верещало пожарной сиреной в висках, и Гермиона вновь не удержала одинокую слезу. Осия была таким чистым и искренним ребенком, который точно не заслужил того, что ей приходилось побеждать каждый день своей недолгой жизни. И от осознания этого кружилась голова. Хотелось стать для нее щитом, чтобы подарить возможность спрятаться от этого жестокого мира и показать его самые лучшие стороны. Светлые. Которые можно раскрасить во все цвета радуги и после довольно щуриться на солнце, ловя щеками ласковые лучи. Укрыть от каждой грозовой тучи, что тяжелым грузом висела у Осии над головой, и дать ей шанс больше никогда не проливать слез. Никогда. Гермиона оглянулась, увидев через окно, как Малфой протянул пожилой женщине, сидящей за массивным столом, объемный черный мешочек, и быстро отвернулась, смутившись оттого, что стала свидетелем сцены, которая явно должна была пройти мимо нее. — Ты готова? — он наконец показался на крыльце пансионата, застегивая пиджак. — Надевай шлем. Грейнджер молча кивнула, чуть передернув плечами от ставшего уже совсем прохладным ветра, и сознательно отказалась от использования Согревающих чар. Отчего-то ей был безумно необходим холод именно в эту самую секунду. Наверное, как напоминание, какой ценный дар предоставляла ей жизнь каждый прожитый день — просто возможность чувствовать. Малфой надел перчатки и, сев на мотоцикл, тут же завел мотор. Гермиона уже привычно прижалась грудной клеткой к его спине и прикрыла глаза, сосредоточившись на собственном дыхании. Мысли были тяжелыми и почти осязаемыми на ощупь, отчего она никак не могла расслабиться и вкусить всю прелесть их способа передвижения, который обычно заставлял ее сердце слегка сжиматься от восторга. Под веками горело изображение маленькой Осии. Звучали ее громкий смех и бесхитростные рассказы о зоопарке. И это было настолько проникновенно, что Гермиона то и дело рвано выдыхала, чуть крепче сжимая пальцами рубашку Малфоя. Слишком больно для понимания. Драко припарковал мотоцикл во дворе дома Грейнджер и, сняв шлем, внезапно развернулся к ней лицом, закинув ее ноги на свои бедра. Гермиона, последовав его примеру, пристегнула свой шлем на специальное крепление позади себя и шумно выдохнула, встретившись с внимательным взглядом Малфоя. Он молчал, смотря словно куда-то сквозь нее, а затем, аккуратно коснувшись ее предплечья самыми кончиками пальцев, тяжело вздохнул. — Осия потеряла всех своих близких на войне, — почти шепотом начал он, и Гермиона ощутила, как сжалось сердце от понимания, насколько тяжело ему было говорить. — Родителей и старшую сестру. Я познакомился с ней случайно, когда попал в Мунго. Какое-то время я плотно сидел на огневиски, не зная, что делать дальше после победы Ордена, и однажды напился так, что почти замерз в снегу, упав без сознания возле одного из баров. Какой-то проходящий мимо парень чудом заметил меня и вызвал колдомедиков. Мне всю ночь вливали Восстанавливающие зелья, и на утро я почти пришел в себя, — Малфой на мгновение замолчал, словно переводя дух. — Я вышел на крыльцо клиники и остановился покурить, вот там я и заметил сидящую на ступеньках Осию. Ее привезли с очередным приступом и должны были оформить на постоянное лечение. Готовили бумаги на перевод из детского дома. Не знаю, по какой причине, но мы разговорились, и я начал ее навещать. Приносил игрушки, лекарства. А затем, когда окончательно встал на ноги и начал вдыхать на все сто процентов эту жизнь, открыл «Сердце Дракона» и оформил опеку над этой маленькой занозой в заднице. Он усмехнулся на последних словах, и Гермиона, не выдержав, сжала его руку в своей. Ей было страшно даже дышать полной грудью от эмоций, что почти вырывали ребра наживую, и поэтому она старалась глотать воздух маленькими порциями, не сводя долгого взгляда с Драко. Того самого, которого так хотела узнать. Того, кто улыбался Осии и говорил с мамой на французском. Того, кто тепло пожимал руку миссис Нэн и открывал пансионат для смертельно больных детей. Того, кто медленно впускал ее в свою душу. Доверял ей. — Уже поздно, — он мягко обхватил ее за подбородок и скользнул большим пальцем по нижней губе. — Увидимся завтра. — Хорошо, — Гермиона слегка подалась вперед, чувствуя, как ее тянуло к нему, словно магнитом, и рвано выдохнула. — Спасибо, что познакомил меня с Осией и рассказал все это. — Уверен, ты умеешь хранить секреты, — Малфой посмотрел на ее губы, и сердце Гермионы зашлось в совершенно бешеном ритме. — Правда? — Обещаю, — прошептала она и задержала дыхание, когда он наклонился к ней и, мазнув носом по щеке, оставил свое горячее дыхание в самом уголке ее губ. Быстрое. Будто касание крыльев бабочки. И Гермиона ощутила едва уловимые покалывания на коже. Она слезла с мотоцикла и, наскоро попрощавшись, практически пулей рванула к своей входной двери, чувствуя, как дышать с каждой секундой становилось все сложнее. Легкие качали воздух словно в последний раз, и от обилия кислорода кружилась голова. С трудом отперев замок, Грейнджер вошла внутрь, устало откинулась спиной на дверь, обессиленно скатившись по ней вниз, и села прямо на пол. Мерлин, кажется, Малфой явно планировал свести ее с ума, раз так старательно раскачивал на иллюзорных качелях их взаимоотношений. Одним движением руки он возносил ее прямиком к небесам, а затем резко опускал, заставляя касаться обувью земли. Она безумно хотела его поцеловать. Так сильно, что это желание было возможно потрогать руками и увидеть все его неровные грани, что, переворачиваясь, царапали грудную клетку. И Гермиона решительно не понимала, по какой причине он этого не сделал. Потому что она четко видела в его глазах все то, что плескалось в ее собственных. Малфой абсолютно точно хотел того же самого. Если не больше. Она замерла, услышав звонок в дверь, и, поднявшись на ноги, резко распахнула створку, втайне надеясь, что ее желанию все же суждено осуществиться. Но точно так же, как и вчера, на пороге не было никого. Посмотрев вниз на придверный коврик, Гермиона широко улыбнулась, увидев огромный букет белоснежных тюльпанов, и с трудом подняла его с пола, охнув от тяжести. Не решившись пересчитывать количество цветов, но мысленно прикинув, что их там было не меньше трех сотен, Грейнджер все же воспользовалась магией и отлевитировала букет в гостиную, предварительно наколдовав вазу. Она наклонилась, с удовольствием вдыхая сладкий аромат, исходящий от лепестков, и, закусив губу, достала небольшой конверт, принявшись торопливо его разворачивать. Руки почти не слушались и заметно дрожали, когда Гермиона наконец вытряхнула на стол небольшую открытку с нарисованным ключом и, перевернув карточку, задержала дыхание, скользя взглядом по строчкам. «Я спрячу твое обещание там, где его никто никогда не найдет. Вместе с воспоминанием о том, как пахнет твоя кожа».