Вернуться в никогда

You know I can't help myself, I love coming for you baby, And it's killing me inside, I've been dying for you baby Almost every single night Pray — JRY — Ты шутишь? Гарри уже примерно в десятый раз запустил пальцы в волосы и оттянул их с такой силой, что Гермиона на секунду начала волноваться за сохранность его шевелюры. — Я что, похож на клоуна, Поттер? — показательно небрежно протянул Малфой и чуть глубже откинулся в кресле, вытягивая ноги и скрещивая их в лодыжках. — Вальмонт-младший действительно по какой-то причине отказал мне от дома. Он бросил быстрый взгляд на Грейнджер, задерживаясь на ней буквально несколько мгновений, а затем вновь посмотрел на Гарри, видимо ожидая от него более связной реакции. Но тот миг, что Драко наблюдал за Гермионой, остался на ее коже неровными ожогами, почти как от раскаленного воска, и она физически могла ощущать это так, будто на нее продолжали попадать горячие капли. Они не виделись несколько дней, и все это время Грейнджер силой заставляла себя не думать о том, что произошло — или почти произошло — в квартире Драко. Но это было практически невозможно, потому что Малфой, судя по всему окончательно слетев с катушек, решил превратить ее дом в оранжерею, каждый день присылая для Гермионы все новые и новые букеты. Белые хризантемы без какой-либо записки приходили всегда в одно и то же время — в восемь вечера. Все подчинялось какой-то странной схеме, объяснения которой Грейнджер так и не удавалось отыскать, но каждый раз, стоило стрелкам на часах встать в нужном месте, она слышала звонок в дверь и, распахнув створку, находила на пороге очередной букет. В этот раз Драко почему-то не оставлял карточек и присылал цветы просто так, что для Гермионы, почти сошедшей с ума в поисках жалкого клочка пергамента с подписью, когда пришла первая доставка, было максимально странно. Совершенно очевидно, что после того, что Малфой устроил на вечеринке, он просто обязан был хотя бы сделать вид, что сожалеет, а еще лучше — дать об этом знать в письменном виде, раз так и не решился прийти и поговорить лично. И только вчера она, случайно наткнувшись в книжном на небольшой справочник по языку цветов, судорожно пролистала его до страницы с хризантемами, где под белым цветом значилось всего одно слово. «Прости». И в этом был весь Малфой. По крайней мере, тот, которого Гермиона успела узнать. Или, может быть, все это время она жила в иллюзии, из которой так и не смогла найти выход? — Но ведь его отец был к вам так радушен, — Паркинсон слегка склонила голову набок, старательно смотря куда-то за Малфоя. — Он мог каким-то образом настроить своего сына против вас? Говоря все это, она отчаянно пыталась останавливать взгляд где угодно, лишь бы он никоим образом не пересекался с плоскостью, на которой находился Гарри. И это было настолько очевидно, что Гермиона надеялась лишь на свое умение держать себя в руках, чтобы многозначительно не фыркнуть и не столкнуть их обоих головами, заставив посмотреть наконец друг на друга. Ей еще предстояло услышать долгий, обстоятельный и явно весьма эмоциональный рассказ о том, что же все-таки произошло между этими двумя в уборной клуба, но Грейнджер догадывалась, что это многое изменило. По крайней мере, именно так она рассуждала, наблюдая за тем, как стремительно краснели кончики ушей Гарри, когда он случайно поворачивался в сторону Паркинсон. — Он человек слова, — вновь раздался голос Малфоя слева от Гермионы, отчего она машинально напряглась, задерживая дыхание. Интересно, сейчас она была похожа на Пэнси или Гарри, следуя своему желанию ни в коем случае не смотреть на Драко? Грейнджер была почти уверена в том, что вечер ее друзей закончился на куда более живой ноте, чем ее собственный, а значит, между ними уже имелась хоть какая-то разница. — Но это не говорит о том, что он не мог его нарушить ради своей плоти и крови, — фыркнула Пэнс. — Может быть, папаша хорошо подумал и решил, что вы с Грейнджер не самая лучшая компания для его драгоценного сынули? — В моем мире такого нет, — отчеканил Малфой, намеренно выделяя голосом первую часть предложения. Расставляя рамки. Определяя условные границы. — Просто так никто не закрывает ворота своего дома от другого носителя. Значит, у Орланда была на то очень веская причина, — он на миг замолчал, выдерживая отвратительно липкую, как застрявшая в волосах жвачка, паузу. — Кстати, картина, которая заставила того парня прирезать свою благоверную, снова у Вальмонта-младшего. — Что? — Гарри округлил глаза так сильно, что это на миг показалось Гермионе почти ужасающим. — Но это невозможно! Я лично передал картину в Отдел тайн! Каким образом она могла попасть в руки Вальмонта? — Когда ты носитель из древнего рода и при всем этом обладаешь довольно внушительным хранилищем в Гринготтсе, это становится куда проще, чем представляется, — хмыкнул Малфой. Он говорил с Поттером так, словно тот был нерадивым младенцем, что не понимал само строение этого мира, о чем свидетельствовала надменность, сквозившая в его тоне. — И ты помог ему в этом, — прошептала Гермиона, ужасаясь собственной догадке, и впервые за все это время посмотрела прямо Малфою в глаза. — Ведь так? Драко молчал, не отрываясь глядя ей в лицо, и создавалось впечатление, что он в полной мере наслаждался этим моментом их контакта. Пусть и зрительного. Словно все это время он ждал только этого. Грейнджер буквально заставляла себя не отворачиваться, будто не было в мире ничего важнее, чем одержать победу в этом только одной ей понятном соревновании. И она старательно всматривалась в светло-серые радужки, будто где-то там, за мелкими смоляными брызгами, могла найти что-то куда большее, чем просто ответ на свой вопрос. Потому что это по какой-то причине внезапно стало до чертиков важным. — Это моя работа, — четко. Громко. Не сомневаясь. — И я всегда делаю ее безупречно. Тишина, повисшая в кабинете Гарри сразу же после того, как Малфой закончил говорить, ощущалась телесно. Не просто грузным, наэлектризованным облаком над головами, а чем-то физическим, что с легкостью касалось кожи и изощренно пробиралось прямиком под нее, минуя одежду. Гермиона поежилась, когда ее дыхание перехватило от ответа Драко, и мысленно постаралась удержаться хотя бы за какой-то маяк, что не позволил бы ей окончательно сойти с ума. Ее совсем не удивило то, что сказал Драко. Скорее, Грейнджер растерялась оттого, каким тоном он это произнес. Каким цепким был его взгляд и ледяным голос, которым можно с легкостью заморозить все Министерство. Это был тот, совершенно другой Драко. Что заставлял относиться к нему осторожно, словно к разъяренному дракону в клетке. И сейчас Гермиона будто тянула ладонь сквозь прутья, желая коснуться его твердой кожи. — Я тебя посажу, — еле выдавил из себя Гарри, лицо которого резко вытянулось от услышанной информации. — Не знаю, что мне предстоит для этого сделать, но… — Любое твое обвинение разнесут в пух и прах мои люди, это во-первых, — скучающе протянул Малфой, не удостоив его даже взглядом. — А во-вторых, Поттер, — Драко ухмыльнулся и все-таки посмотрел в его сторону, — ты сам сказал, что вам без меня не справиться. — Малфой, прекрати, пожалуйста, — сморщив нос, словно откусила от сочного лимона, процедила до этого изумленно глядящая на друга Паркинсон. Было совершенно очевидно, что все происходящее оказалось для нее точно такой же новостью, как и для остальных. И от этого понимания Гермионе стало немного легче. Ей совсем не хотелось верить в то, что Пэнси могла быть в этой ситуации целиком и полностью на стороне Малфоя. Да, Грейнджер не сомневалась ни секунды, что Паркинсон при любом раскладе станет защищать лучшего друга, но все же она должна понимать, что это неправильно. Хотя бы если брать рамки закона и сам факт ведущегося расследования. — Ты слышала, что он говорит? — Гарри уже даже не пытался скрыть ярость. — Какого хрена? — Если ты перестал сыпать пустыми угрозами и вести себя как мальчик, у которого отобрали вишневую тянучку, то я повторю еще раз: это моя работа. И я не могу отказаться, потому что в ее выполнении заинтересованы люди, с чьих рук кормится вся верхушка Министерства магии, — отчеканил Малфой, выплевывая слова так, словно те были буквально пропитаны ядом. По крайней мере, Гермиона была в этом уверена. — И, может быть, ты наконец включишь то, что нормальные люди зовут мозгом, и воспользуешься им чуть больше трех секунд? Я пришел и рассказал об этом. Не умолчал, желая запутать или сбить со следа, направив в абсолютно бессмысленное плавание, а поведал о том, о чем мне говорить запрещено. — Ты носитель… — пробормотала Гермиона, судорожно складывая два и два в своей голове, и от этого виски моментально начало ломить, как при сильнейшей зубной боли. — И у вас наверняка есть какие-то свои договоренности… — Статут, совет, суд, — перечислил Драко, вновь повернувшись в ее сторону. В его взгляде уже не было того пренебрежения, с которым он смотрел на Гарри, пытаясь доказать свою точку зрения. Скорее наоборот, Грейнджер будто видела в них просьбу. — Рад, что среди вас имеется хотя бы одна светлая голова. Поттер громко хлопнул ладонью по столу, снося на пол кипу документов, и сердито нажал на кнопку стоящей в углу кофемашины, подставив под рожок ту самую огромную кружку, за которую его в шутку дразнил весь отдел. Раздался тихий шорох, с которым аппарат пропустил сквозь плотно утрамбованный кофе струю кипятка, а затем ровно через секунду послышались характерное бурление и звук разбивающегося о стенки чашки напитка. Гермиона с удовольствием втянула бодрящий аромат, тут же заполонивший кабинет, и украдкой посмотрела на Драко. Он сидел в кресле, вальяжно откинувшись на спинку, а его ноги были широко расставлены, словно он не находился на закрытой встрече с главой Аврората, а отдыхал у камина со стаканом виски в руках. Но, несмотря на внешнюю невозмутимость Малфоя, Гермиона умудрилась заметить, как слегка дергался уголок его губ, с головой выдавая уже такую знакомую ей эмоцию. Гнев. Малфой явно был взбешен происходящим и сейчас из последних сил пытался держать себя в руках, чтобы не продемонстрировать всем присутствующим, на что способна его магия. За какие именно заслуги вокруг него крутилось столько неудобных разговоров, в которых он слыл исключительно как жесткий и совершенно не знающий пощады человек. И Грейнджер еле слышно выдохнула, внезапно вспомнив, как он смотрел на нее тогда в клубе. Какая именно маска была на нем в тот момент. — И что нам делать? — озвучила давно витающий в воздухе вопрос Паркинсон. — Если картина у него, каким образом мы можем ее забрать? Не думаю, что он просто так вернет ее обратно в Аврорат, если только что выкупил, — она повернулась к Драко. — За баснословно огромную цену? — Естественно, — Малфой хмыкнул. — Моя комиссия в таких заказах всегда превышает стоимость самого артефакта. Так что Орланд заплатил очень дорого. — Тогда нам придется ее украсть. Гермиона вздрогнула, когда все присутствующие одновременно посмотрели на нее, и шумно сглотнула, внезапно ощутив небольшое волнение, собирающееся магией где-то на кончиках пальцев. — Что не так? — уже более уверенно добавила она, расправив плечи, и задрала вверх подбородок. — У вас есть еще какие-то связные предложения? Потому что у меня нет ни единого. — Тогда поделись с нами, каким образом вы попадете в дом Вальмонта-младшего? — скривилась Паркинсон, складывая руки на груди. — Неужели ты думаешь, что в жилище носителя может сработать Оборотное зелье? Да я ставлю все свое хранилище в Гринготтсе, что дом этого засранца защищен так, что ваши личности рассекретят сразу же, как только вы переступите порог. — Значит, мы должны быть очень быстрыми, чтобы затеряться в толпе, — глядя Гермионе прямо в глаза, сказал Драко, слегка прищуриваясь. — Орланд довольно часто устраивает вечеринки, и большая часть из них проходит в его собственном доме, а не в особняке отца. Сердце Грейнджер застучало так бешено, что ей пришлось набрать в рот побольше слюны, чтобы протолкнуть мешающий дышать ком ниже по горлу. Она ощутила странный прилив магии во всем теле и скользнула языком по губам, не отрываясь смотря в радужки Малфоя. И ее бедра машинально сдвинулись, когда она сумела уловить в них до боли знакомую темноту, утягивающую в себя, подобно зыбучим пескам. Мерлин, кажется, это все не совсем нормально, ей стоило бы навестить своего психолога на следующих выходных. Дважды. — Хорошо, — почти шепотом ответила она, крепко сжав в пальцах обивку кресла. — Значит, вечеринка. — Мне нужно подумать, — Гарри сделал несколько больших глотков из кружки, глядя куда-то под ноги, и устало ущипнул себя за переносицу. — Никто никуда не идет, пока я не скажу, — он перевел взгляд на Малфоя и с силой сжал челюсти. — Я был не прав в своих обвинениях. — Принято, Поттер, — Драко кивнул ему в ответ. — Тогда сообщи мне о решении. И постарайся сделать это заранее, чтобы я мог понять, насколько мне разгружать свой график для игры с вами в детективов. Он резко встал со своего места и, наклонившись к сидящей рядом Паркинсон, быстро чмокнул ее в щеку, а затем направился в сторону выхода. Гермиона нахмурилась, старательно переваривая только что увиденную сцену, и наконец поняла, что Драко никогда не нежничал с Паркинсон, кроме самого первого раза, когда приветствовал ее после прилета. Все остальное время они здоровались и прощались исключительно на словах. Судя по всему, не только Гермионе было очевидно, что между Гарри и Пэнси уже слишком долго били молнии пополам с громом, и, видимо, Малфой решил таким образом отомстить Поттеру за его несдержанность. Естественно, что может быть лучше для выпускника Слизерина, чем возможность сыграть грязно? Правильно. Возможность сделать это, задействуя чужие эмоции. — Вы свободны, — напряженно бросил Гарри, отворачиваясь к своему столу, и сделал вид, что с интересом рассматривает лежащие на нем записи. — Я приглашу вас, если это будет необходимо. Гарри Поттер: ноль, Драко Малфой: один. Что ж, ожидаемо. Гермиона молча поднялась на ноги и, поправив чуть смятую от долгого сидения юбку, вышла из кабинета, достав по пути волшебную палочку. Шепот заклинания, и вот ее одежда вновь стала идеально отглаженной, и Грейнджер удовлетворенно хмыкнула, убрав древко. В голове не нашлось ни единой связной мысли, и все, о чем она вновь могла думать, были взгляд Малфоя и неистовое желание узнать, что именно в нем скрывалось. Драко казался ей одним из тех самых уравнений, решение которого требовало более углубленного использования нужной формулы, и Гермиона каждый раз доставала очередной кусок мела, остервенело продлевая грифельную доску в своей голове, чтобы добавить в условие все новые и новые данные. И на текущий момент она уже и сама не понимала, где была данность, а не просто заметки, которые она вписывала, чтобы не забыть. — Ты не задала мне ни единого вопроса о том, что произошло в клубе, — хмыкнула Паркинсон, бесшумно подкравшись к ней сзади, и схватилась за ее локоть. — Ни звонков, ни смс. Что случилось? — Если бы я могла ответить на этот вопрос, — машинально пробормотала Гермиона и, заметив обеспокоенный взгляд Пэнси, глубоко вздохнула. — Прости, не могу собрать себя в кучу. — У вас с Драко что-то произошло? — Паркинсон легонько потянула ее в сторону своего рабочего стола и, буквально силой усадив Гермиону в кресло для посетителей, заняла место напротив нее. — Потому что я не могу придумать ни одного толкового объяснения, почему он смотрит на тебя так, словно желает растерзать. Причем не в том смысле, что Поттера, — она многозначительно ухмыльнулась. — Вы что, трахались? — Мерлин, конечно, нет, — всплеснула руками Грейнджер, чувствуя, как щеки начали предательски краснеть. — Просто немного повздорили и все. Паркинсон хмыкнула, без слов выражая свое разочарование ее ответом, и тут же хитро прищурилась, оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться в том, что их никто не подслушивал. Было очевидно, что ее буквально распирало изнутри невыносимое желание как можно скорее поделиться тем, как закончился ее вечер в клубе, и Гермиона едва заметно улыбнулась, прикрыв рот ладонью. Кто она такая, чтобы мешать Пэнси исполнить задуманное? — Слушай, — начала Паркинсон спустя несколько секунд вынужденной паузы, ожидая, пока несколько авроров пройдут мимо их столов, — ты не должна так переживать по этому поводу. Не знаю, что произошло между тобой и Драко, но уверена, что… — Мерлин, да расскажи уже, — со смехом дернула ее за руку Гермиона. — У нас с Поттером был секс в туалетной кабинке, — выпалила Пэнси, сверкая глазами, как маленькая девочка, стоящая перед огромной елкой в Рождество. — Еще нас чуть не застукала охрана, потому что мы слишком сильно шумели, и я их понимаю, ведь член Поттера… — Не хочу слышать никаких подробностей про член своего лучшего друга, — быстро перебила ее Грейнджер, слегка скривив губы. — Но я правда очень рада, что это наконец произошло. — Что значит «наконец»? — Паркинсон закатила глаза, но широкая улыбка на ее лице говорила о том, что она прекрасно понимала, о чем шла речь. — Все случилось спонтанно, и нас просто охватила страсть. — Это замечательно, Пэнси, — искренне пробормотала Гермиона, легко улыбаясь. — Надеюсь, это станет началом чего-то действительно чудесного. Она и сама не ожидала, что позволит себе допустить оттенок грусти в таких по-настоящему важных для нее словах, но Грейнджер попросту не могла ничего с собой поделать. Ее моментально отнесло мыслями к Малфою, и она пришла к выводу, что в последнее время думала о нем бессовестно часто. Наверное, она была даже благодарна за моменты, когда ей удавалось прожить какую-то часть повседневной рутины без его навязчивого присутствия в своей голове. Гермионе тут же стало жутко стыдно за то, что, скорее всего, омрачила своим кислым лицом радость подруги, и она поспешила взять Пэнси за руку, надеясь еще раз показать ей, насколько счастлива. Это и правда была самая замечательная новость, которую она только могла себе представить. Единственная, что искренне заставила Грейнджер улыбнуться и ощутить былую легкость в груди. Потому что стоящий в ней плотный ком, что уверенно тянул вниз, порядком начал ей надоедать. — Ты можешь мне все рассказать, — Паркинсон мягко огладила кончиком указательного пальца запястье Гермионы. — Я ведь знаю Драко как облупленного и, может быть, помогу тебе найти ответы на какие-то вопросы. — Пока мне интересно, когда у него закончатся деньги на бесконечные букеты, потому что мой дом больше похож на цветочную лавку, — хмыкнула Грейнджер, почувствовав слабое тепло в районе сердца от жеста подруги. Пэнси обычно была довольно жесткой и язвительной во всем, но, когда дело доходило до дружбы, становилась совсем другим человеком, и именно это Гермиона ценила в ней больше всего. Она превращалась в ту, что была так необходима Грейнджер, чтобы впустить Пэнси в свой импровизированный круг близких людей. — Не поняла, — брови Паркинсон сдвинулись к переносице. — Малфой дарит тебе цветы? — Ну да, — медленно ответила Гермиона, удивленная ее реакцией. — А в чем дело? Мне кажется, для такого напыщенного павлина, как он, это один из самых верных способов, чтобы пустить пыль в глаза девушке. — Нет, Грейнджер, — Пэнси странно улыбнулась и откинулась на спинку стула, начав легонько постукивать пальцами по столешнице. — У Драко свой собственный взгляд на то, что он должен сделать, чтобы трахнуть какую-то девицу. Он просто дарит сумку подороже или туфли из последней коллекции модных дизайнеров. А цветы это уже совсем другой случай, — она прищурилась, явно довольная изумленным лицом своей собеседницы. — Миссис Малфой всегда учила сына, что, чтобы добиться симпатии леди, он должен ухаживать за ней как истинный джентльмен. И поэтому Драко, следуя советам матери… — Дарит цветы, — растерянно закончила за нее Гермиона, ощущая, как сердце в груди почти остановилось от только что услышанного. — Мерлин. — Это один из его методов ухаживаний, — пропела Пэнси. — Ты для Драко не просто очередная глупышка, которая раздвинет для него ноги по первому требованию и быстро сменится следующей. Он видит в тебе куда больше, — она наклонилась чуть вперед, судя по всему желая усилить произведенный эффект. — Гораздо больше. Гермиона провела зубами по нижней губе, изумленно глядя в искрящиеся весельем глаза подруги, и чувствовала, как полученная информация постепенно заводила еще глубже в пучину сомнений, что терзали ее все это время. Если еще несколько минут назад она была совершенно уверена в том, что Малфой просто хотел уложить ее в постель, то теперь, когда Грейнджер поняла, что все букеты от него совсем не были способом найти путь к ее трусикам, она окончательно запуталась, а голове остался всего один зудящий в венах вопрос: По какой причине он набросился на нее в клубе?

***

Гермиона поплотнее запахнула плащ, ежась от порыва ветра, нагло забирающегося прямиком под одежду, и посмотрела по сторонам, чтобы убедиться, что едущие в ее сторону автомобили точно увидели запрещающий им движение сигнал светофора. Она сама толком не понимала, по какой причине оказалась у клуба Малфоя в десять вечера, когда планировала закончить этот день бокалом вина и чтением книги, но внезапно поняла, что попросту не может оставить все так, как оно было на данном этапе времени. Ей пришлось выслушать примерно миллион ехидных подколов от Пэнси, когда позвонила ей и попросила номер телефона Малфоя. Затем Гермиона почти десять минут пыталась закончить с ней разговор, клятвенно обещая через слово, что обязательно все расскажет. А затем Грейнджер просидела сорок минут перед лежащим перед ней на столе телефоном с открытым окном «новое сообщение», пока наконец не почувствовала, что действительно готова сделать это. Написать Драко. «Привет, это Гермиона Грейнджер. Мы можем встретиться?» «Я дома. Отправить за тобой машину?» Она ответила на его предложение решительным отказом и еще раз уточнила, не нарушит ли его планы своим визитом. И получив четкий отрицательный ответ, почти бегом бросилась к гардеробной, раздираемая заживо нетерпением и непонятно откуда взявшимся желанием как можно скорее увидеть Драко. Удивительно, до этого дня она даже не думала о том, чтобы вбить в телефонную книгу его номер, а сегодня, ощущая странный трепет и волнение, аккуратно вписывала его имя в нужную строку, со вздохом нажимая на экране на кнопку «сохранить». «Драко Малфой» — гордо горело на дисплее, где чуть ниже высвечивались цифры слишком «правильного» номера, состоящего из семерок и нолей. Ну конечно, такой позер, как Малфой, попросту не мог отказать себе в удовольствии обладать «красивыми цифрами» и явно заплатил немаленькие деньги для его покупки. Гермиона секунду поразмышляла о том, чтобы поставить какую-нибудь аватарку в его карточку, как делала со всеми друзьями и знакомыми, и все же оставила все как есть, решив, что подумает об этом чуть позже. В конце концов, она предпочитала ставить именно фотографии в телефонной книге, а никаких изображений Малфоя у нее не было. Хотя она всегда могла использовать картинку с индюком. Или павлином. Быстро ступая по пешеходному переходу, Гермиона опустила руки в карманы, останавливаясь перед парадным входом, ведущим в клуб. Сомнения, еще пару минут назад мирно задремавшие в ее грудной клетке, отчего-то вспыхнули с новой силой и начали впрыскивать свой яд прямиком в кровь, отравляя сознание. Верно ли она поступает, придя к нему? Этот вопрос ярко горел в разуме, словно раздражающая неоновая вывеска, где подсвечивались не все буквы, и Грейнджер не знала, чего ей хотелось больше: отключить ее целиком или сделать так, чтобы слово можно было прочесть. В любом случае она уже пришла — было бы глупо уходить, дойдя почти до точки назначения. — Мисс Грейнджер. — Дверь перед ней резко распахнулась, и Гермиона слегка пошатнулась от неожиданности, растерянно глядя на охранника в иссиня-черном костюме. — Мистер Малфой распорядился проводить вас до лифта. — Благодарю, — она отчаянно старалась держаться как можно увереннее, но волна непонятного страха, абсолютно ничем не объяснимого, прошлась по ней буквально катком, вынуждая внутренне сжаться. Гермиона не догадывалась, по какой причине ее тело вело себя подобным образом, потому что в последний раз, когда она была здесь с Драко, ей не довелось испытать ничего подобного. Но отчего-то желание развернуться и уйти возрастало в ней почти в геометрической прогрессии. Может быть, таким образом Гермионе давало о себе знать предчувствие чего-то нехорошего? Некий намек, что ей не следовало возвращаться. Не успев додумать эту мысль до конца, Грейнджер очнулась уже стоящей перед створками лифта и еле слышно выдохнула, сжимая ладони в кулаки. Черт, кажется, ей стоило бы быть в этом месте хотя бы немного внимательнее, потому что она даже не заметила, как пересекла целый зал танцующей толпы, и не почувствовала при этом соприкосновения с чужими телами, пока секьюрити вел ее через танцпол. Короткостриженный охранник с небольшой горбинкой на носу и близко посаженными глазами услужливо кивнул, едва двери лифта начали постепенно раскрываться, и, быстро попрощавшись, скрылся в толпе. Гермиона решительно вошла в кабину, обратив внимание, что он заметно отличался от того, на котором она в прошлый раз ехала с Драко, и с любопытством начала разглядывать кабину, про себя отмечая, что в этом кнопок было гораздо больше, — видимо, им пользовались все, кроме непосредственно самого Малфоя. Она наткнулась на свое отражение в зеркале, что занимало целую стену, и со вздохом развязала плащ, придирчиво осматривая свой внешний вид. Еще один факт, который ей также не удалось объяснить самой себе, — желание хорошо выглядеть на этой встрече, поэтому Гермиона недолго думая достала из гардеробной легкое темно-синее платье на запах с широким поясом и дополнила его любимыми лодочками в тон. — Это не для него, — сказала она отражению и фыркнула, уловив в своем голосе налет лжи. Мерлин, как же это все было глупо. Она не могла соврать даже самой себе. Гермиона шумно сглотнула, когда в кабинке раздалась незатейливая мелодия, оповещающая о прибытии лифта на нужный этаж, и, поправив напоследок прическу, решительно вышла наружу, оглядываясь по сторонам. Она увидела перед собой одну-единственную дверь, от которой даже на таком сравнительно большом расстоянии тут же ощутила потоки магии, и тут же направилась к ней. Ну конечно. Малфой просто обязан был поступить именно так — защитить себя всеми доступными способами. В конце концов, его работа буквально вынуждала Драко относиться к безопасности с чуть большим усердием. Да и сама Гермиона, на самом деле, всегда накладывала дополнительные защитные чары на свое жилище. Просто так. Потому что война научила быть осторожной. Решительно отогнав от себя мысли, какой отпечаток могло прошлое наложить на Малфоя как на бывшего Пожирателя смерти, она, затаив дыхание, нажала на звонок и вздрогнула, когда дверь перед ней моментально распахнулась. Малфой стоял на пороге, слегка пошатнувшись, когда Гермиона, войдя, задела его плечом, и щелчком пальцев повернул замок, передвинувшись чуть дальше по коридору. — Привет, — пробормотала Грейнджер, решительно входя внутрь, и ощутила, как покраснели щеки, когда поняла, что он стоял в черном домашнем костюме, состоящем из легких брюк и рубашки, которую предпочел не застегивать ни на единую пуговицу. — Привет, — чуть хрипловатым голосом ответил он и прислонился плечом к дверному косяку. — Не думал, что ты действительно решишься прийти. Гермиона прищурилась, поняв, что от него слегка пахло алкоголем, и с огромным трудом подавила вновь возникший внутри порыв уйти. Нет. Малфой не причинит ей вреда. В конце концов, если она будет контролировать ситуацию по максимуму, то ничего ужасного не произойдет. Не зря же Гарри вложил столько времени и сил в ее аврорские тренировки. Другое дело, что Драко, стоило ему только об этом подумать, мог щелчком пальцев уложить ее на лопатки, если вдруг решит применить на ней магию носителя. Что ж, ей действительно оставалось только надеяться, что приход в его квартиру не станет самой глупой ошибкой в ее жизни. — Может быть, мне зайти в другой раз? — все-таки спросила она, быстро оглядев окружающую обстановку. Пентхаус Драко был странно обезличен, без слов давая понять, что его хозяин только вступил в права владения и еще не успел как следует озаботиться приобретением мебели и ремонтом. Ей удалось разглядеть через плечо Драко комнату, в которой стояли накрытые белым полотном вещи, что, судя по всему, и доставили из прошлого жилища Малфоя. Интересно, по какой причине он за столько времени так и не удосужился их разобрать? — Нет, все в порядке, — твердо ответил он и, оттолкнувшись от стены, направился в соседнее помещение. — Хочешь что-нибудь выпить или съесть? Я могу заказать для тебя ужин из клуба. — Нет, спасибо, — она не рискнула продлять время своего визита, надеясь уйти сразу же, как получит ответы на вопросы, и направилась следом за Драко. — Я выпила вина дома и больше ничего не хочу. Они вошли в довольно просторную комнату, где из мебели не было ничего, кроме огромной кровати, стоящей по центру одной из стен, пары стульев и небольшой тумбочки с покоящимся на ней бокалом с темно-коричневой жидкостью, в которой Грейнджер сразу же распознала виски, и мобильным телефоном поодаль от раскрытой примерно на середине книги. Видимо, Малфой читал до ее визита, наслаждаясь напитком, и совсем не ждал незваных гостей. — У тебя тут пустовато, — пробормотала Гермиона, подходя к панорамному окну в пол, и не сдержала восторженного вздоха, увидев завораживающий вид на утонувший в сумерках город. Здание, где жил Драко, было многоэтажным, и его пентхаус расположился на сорок пятом этаже, поэтому сейчас Грейнджер могла сполна воочию лицезреть все прелести жизни так высоко. Все внизу казалось крошечным, словно она стала великаном, попавшим в страну лилипутов, и кроме огней, повсюду горевших на улицах, невозможно было разглядеть ровным счетом ничего дельного. Будто Гермиона внезапно оказалась в ночном небе и теперь любовалась на рассыпанные кем-то в хаотичном порядке звезды, до которых, к сожалению, все еще не могла дотянуться, даже если бы встала на носочки. — Много работы, — бросил Драко и сел на один из стульев, слегка откинувшись на спинку. — Расскажешь о цели своего визита? — Я хочу поговорить о том, что произошло. Что за резкие перемены в твоем поведении? — набрав в легкие побольше воздуха, на одном дыхании выпалила Гермиона и с силой закусила щеку изнутри, смотря на его непринужденную позу. Странно, но ее почему-то безумно волновал его такой развязно-домашний вид. Босой, чуть растрепанный и расслабленный — Малфой явно чувствовал себя хозяином положения, и Гермиона никак не могла сосредоточиться. — Я не хотел причинить тебе боль, — голос Драко стал заметно тверже, и Грейнджер поежилась под цепким взглядом. — Но никак не могу держать себя в руках рядом с тобой. — В каком смысле «держать себя в руках», — с плохо скрываемым возмущением спросила Гермиона, почти распахнув рот от удивления. — Да что вообще происходит? — Салазар, ты такая красивая, — Малфой призвал к себе бокал с виски и не спеша сделал пару небольших глотков. — Мне хватает одного взгляда на тебя, чтобы начать сходить с ума от желания. — Какого желания? — хрипло пробормотала она, ощущая бегущие по позвоночнику мурашки. Внизу живота начал постепенно распаляться странный, совершенно ни на что не похожий жар, и ей было довольно сложно продолжать выглядеть невозмутимой. — О чем ты говоришь? — Обладать тобой, — Драко слегка склонил голову набок и сделал новый глоток алкоголя. — Ощутить вкус твоей кожи, слизать стон с твоих губ. Сделать так, чтобы ты умоляла меня. — О чем же? — Обо всем. Гермиона замерла, растерянная его ответом, и сжала бедра, почувствовав горячую волну во всем теле. Это совсем не походило на возбуждение, скорее на какое-то влечение, словно она была бабочкой, что невыносимо тянуло к яркому цветку, на краях которого призывно блестела пыльца в полуденном солнце. Такая сладкая. Манящая. И запретная, потому что на пути к ней висела паутина с огромным пауком в центре. — Какая несусветная чушь, — не веря в собственные слова, процедила она и машинально шагнула к нему навстречу, не понимая, зачем это сделала. — Ты всех девушек пытаешься сбить с толку такими странными способами ухаживаний? Чего ты хочешь, Малфой? Трахнуть меня? Так, как чуть не сделал это неделю назад? — Прости, — с искреннем сожалением в голосе произнес Драко. — Я не хотел, чтобы все было так, — он внезапно прищурился. — Хочешь, я позволю тебе меня наказать? Гермиона вздрогнула, когда он щелкнул пальцами, и с удивлением обнаружила, как сумочка в ее руках с шорохом расстегнулась и из нее вылетела красная помада, которая прямо сейчас украшала ее губы. Золотой футляр пересек всю комнату, и, раскрывшись, помада вывернулась цветом наружу, отлеветировав к Малфою. Секунда, и вот на его лбу уже красовался ярко-красный крест с чуть размазанными краями, и Грейнджер изумленно выдохнула, не сумев ни на секунду оторвать взгляда от происходящего. — Сегодня я твоя мишень, — Малфой ухмыльнулся, чуть шире расставив ноги, и убрал стакан с виски на тумбочку. — Давай же. Грейнджер не могла сказать, в какой момент достала из сумочки небольшой пистолет, что по привычке всегда носила с собой, потому что все ее внимание занимали темно-серые, чуть поддернутые поволокой радужки, в глубине которых плясал самый настоящий шторм. Девятый вал, которым она так любила любоваться на выставке. И Гермиону тянуло в самый его центр, лишая всякой возможности мыслить связно. Она, словно загипнотизированная, выставила вперед руку, наводя ствол оружия прямиком в центр нарисованного на лбу Драко креста, и начала медленно приближаться к Малфою. — У тебя будет всего один шанс, — Драко, глядя ей прямо в глаза, вновь взял стакан в руку и сделал глоток виски, даже не дернувшись, когда Грейнджер приставила дуло пистолета к его голове. — Воспользуешься им? Она слышала, как где-то отвратительно громко тикали часы, и шумно сглотнула, когда стучащее в груди сердце начало стремительно обгонять этот звук. Гермиона замерла, решительно не понимая, что ей делать дальше, а затем ее ладонь с оружием слегка дрогнула, опускаясь. Конечно, нет, Мерлин. Конечно же, нет. Внезапно Малфой резко дернул ее за руку на себя и буквально силой усадил на свои колени, разведя в стороны полы плаща. И с губ Грейнджер сорвался полустон, когда Драко подался пахом к ней навстречу, создавая восхитительное трение о ее промежность, и Гермиона прикрыла глаза, растворяясь в эмоциях. Она вцепилась в его плечи, чувствуя, как шар тепла внизу живота от этого действия лишь увеличился, и уже сама двинула бедрами, задыхаясь от ощущения твердого члена Малфоя у себя между ног. Пистолет с грохотом упал на пол, но она и глазом не моргнула, целиком и полностью теряясь в происходящем. — Я так и знал, — прошептал Драко, опуская ладони ей на талию. — Потом не говори мне, что я не давал тебе такой возможности. Гермиона с силой закусила нижнюю губу, надеясь удержать ставшее слишком тяжелым дыхание, и слегка поерзала на коленях Малфоя. Несдержанная потребность получить столь необходимое трение оставалась горьким привкусом во рту и символизировалась с библейским грехопадением, но Грейнджер попросту не могла удержаться от этого. Драко являлся ее личным змеем в райском саду, и сейчас она была готова вкусить из его рук что угодно. Позволила бы накормить себя даже ядом с ложки. — Я чувствую, какая ты влажная и горячая, — Малфой внезапно двинул тазом, и Гермиона несдержанно застонала. — И я мог бы позволить тебе кончить прямо так, не снимая одежды. — Еще одно движение бедрами, от которого она закатила глаза. — Но я хочу сделать это, когда буду глубоко внутри тебя… когда ты будешь умолять меня, — он резко обхватил ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Ты будешь принадлежать только мне. Грейнджер дернулась, словно вынырнув из охватившей все тело дымки возбуждения, и, с трудом поднявшись с коленей Драко, отошла от него на максимально возможное состояние. Влага на бедрах казалась отвратительно липкой, а сбившееся от желания дыхание раздражало настолько, что хотелось зажать себе рот и нос, чтобы вовсе не пропускать кислород в легкие. Чтобы наказать себя. — Не знаю, какую игру ты затеял, — дрожащим голосом начала она, призывая к себе сумку и пистолет, — но я отказываюсь становиться ее участницей. Держись от меня подальше. Гермиона резко развернулась и направилась в сторону выхода, чувствуя внутри навязчивую потребность остаться. Но разум оказался гораздо сильнее зова плоти, и вот она уже стояла у входной двери, крепко обхватив пальцами ручку. Грейнджер прикрыла глаза, ощущая ладонью холод металла, и сморщилась от болезненного спазма внизу живота. Неудовлетворенное желание неприятно выворачивало наизнанку, но Гермиона прекрасно понимала, что все это было бы неправильным. Она не хотела так. Не хотела такого Малфоя. А осознание этого сводило с ума настолько, что тянуло кричать, лишь бы хоть на секунду ухватиться за спасительное облегчение. И уже почти оказавшись за порогом, Грейнджер вздрогнула, услышав твердое: — Не лги сама себе, Грейнджер. Я чувствовал, насколько тебе это понравилось.