Вернуться в никогда

I am torn apart by you It's a spell I can't undo Oh, I can't escape it now I'm in toо deep to get out. Storm — Ruelle Гермиона резко распахнула веки и от изумления, скользнувшего по каждому открытому участку кожи, с огромным трудом сумела сделать глубокий вдох. Кем была эта незнакомка в отражении? Кажется, Грейнджер на самом деле успела забыть о том, что могла выглядеть так хорошо. Так по-своему свободно. Независимо. Так ново даже для нее самой. Мерлин, она действительно была… — Вы прекрасны, — восторженно пробормотала стилист, которая до этого в течение почти сорока минут колдовала над ее прической и макияжем. — Жених будет сражен наповал! Криво улыбнувшись в ответ на такое слегка наивное восхищение, Грейнджер лишь коротко кивнула, вновь окидывая взглядом в зеркале свои идеально уложенные локоны и макияж. Да, Лиза постаралась на славу и сделала из нее самую настоящую принцессу из сказки, которой мечтает быть каждая девушка на своей свадьбе. Что ж, если бы сегодняшнее бракосочетание было реальным, то Гермиона на самом деле испытывала бы ни с чем не сравнимое счастье и уже спустя секунду бросилась бы на шею к своему стилисту. Но внутри Грейнджер не было ничего, кроме пепла. Руин, которые она все никак не могла сдвинуть с места в надежде найти им новое пристанище. — Большое спасибо, Лиза, — сглотнув жесткий ком в горле, пробормотала Гермиона. — Ты сотворила нечто невероятное. — У меня был самый лучший на свете исходник, — подмигнула ей стилист, начав собирать баночки с косметическими зельями в специальный чемоданчик. — Но я рада, что вы остались довольны. Очередной кивок заменил полноценный ответ, который Грейнджер, как ни пыталась, не сумела облечь в словесную форму. Говорить не хотелось, а постепенно нарастающее из глубин грудной клетки волнение сделало это и вовсе практически невозможным, вынуждая Гермиону ограничиваться лишь невнятными жестами. Может быть, она на самом деле молчала лишь потому, что боялась разрыдаться, если с ее губ слетит хоть какой-то звук? Или что она прикажет времени обернуться вспять. Проводив Лизу до выхода из номера, Грейнджер вновь подошла к зеркалу, с легким страхом смотря на свое отражение, и крепко сжала зубы. Все казалось каким-то нереальным. Несуществующим. Как если бы она вдруг внезапно очутилась в самом центре какого-то мультфильма, о чем так сильно мечтала в детстве, — стоило лишь вытянуть руку вперед и можно нащупать границы начинающейся реальности. Гермиона медленно выдохнула через нос, чувствуя вмешавшиеся в воздух тонкие ароматы нового парфюма и свежевыстиранного белья на стоящей совсем рядом постели, и ощутила, как желудок будто сжала чья-то ледяная когтистая лапа. Это все неправильно. Да, она прекрасно понимала всю важность своей так называемой миссии и за эти три недели, что Майк убил на подготовку всех документов к их свадьбе, даже постаралась свыкнуться с этой мыслью. Но всякий раз, когда Грейнджер невольно задумывалась об истинных причинах своей самоотверженности, ее словно выворачивало наизнанку. Конечно, больше всего на свете она хотела помочь Майку, чтобы хоть один человек в этом мире избежал той же участи, что и она, оказавшись насильно связанным с кем-либо, но сразу после этого шла мысль, что Гермиона просто искала для себя выход из своей ситуации. Ей хотелось убежать. Спрятаться от действительности и сделать вид, что на самом деле это все происходило вовсе не с ней. Хотелось голыми руками наживую сломать себе ребра и вытащить кровоточащее от неиссякаемой боли сердце. Хотелось коснуться губами каждого шрама на нем, не обращая внимания на красно-бурые следы, остающиеся на коже, и подуть на рваные раны, чтобы те заживали как можно скорее. Как в детстве, когда мама таким образом лечила ее разбитые коленки. Но реальность пряталась в том, что Грейнджер больше не была ребенком, а те ранения скрывались глубоко внутри ее души, что изо дня в день билась подобно плененной в клетке птице и просилась на волю. Просилась к нему. Черт, и почему она была так наивна, решив, что это может сработать? Зазвонивший на тумбочке телефон отеля заставил Гермиону нервно вздрогнуть от неожиданности. Мерлин, судя по всему, ей уже нужно выходить из номера, и, скорее всего, на другом конце провода был Майк, чтобы сообщить об этом. Он настоял на тайной церемонии в небольшой церквушке на окраине Лондона, чтобы на всякий случай сделать там несколько колдографий для прессы. В конце концов, им нужно убедить всех, что их брак не фикция, а что могло быть лучше, чем романтичный побег от всего мира? Соединение двух любящих сердец под покровом строжайшей тайны. До тошноты красиво и вряд ли имело шанс на существование. — Я уже выхожу, — пробормотала она, взяв трубку, и с трудом проглотила скользнувшую по горлу тошноту. — Дай мне еще пару минут. Гермиона нахмурилась в ожидании ответа и задержала дыхание, изо всех сил прижимая к уху телефон. По телу прокатилась волна совершенно неконтролируемой дрожи, которая остановилась где-то в области сердца и уже через секунду с ревом упала прямиком в легкие. Она просто не могла ошибаться. Не могла. Ее еще ни разу не подводило то животное, почти первобытное предчувствие. Рефлекс, что всегда безошибочно говорил лишь об одном. Это был он. — Значит, тебя можно поздравить? — почти шепотом произнес Драко, и Грейнджер дернулась, будто от удара. Она настойчиво пыталась внушить себе все это время, что не помнит, как звучал его голос, но сейчас, услышав дыхание человека, что занимал все ее мысли, Гермиона едва не сошла с ума буквально за пару мгновений. Мерлин, как же сильно она скучала. Это было прямиком в ее крови. В ее плоти и коже. Было вынесено под веками. От этого уже не спрятаться. Не скрыться. — Как ты узнал? — с трудом выдавила она из себя, сжимая несчастный телефон до побелевших костяшек пальцев. — Что тебе нужно? — Я спросил, могу ли я тебя поздравить? Скользнув языком по вмиг пересохшим губам, Грейнджер медленно прикрыла веки. Голова кружилась, а в барабанных перепонках царствовал белый шум, мешая расслышать собственные мысли. До безумия хотелось бросить трубку и больше никогда и ничего ему не отвечать, но какая-то невидимая сила словно мешала ей это сделать, и Грейнджер, как ненормальная, боялась разжать ладонь. Боялась потерять единственную ниточку, что прямо сейчас связывала ее и Драко. В реальности, а не в одном из снов, после которых она просыпалась с криком и воспаленных от слез глазами. В кошмаре, где благородный рыцарь никак не может спасти прекрасную принцессу от ее собственных страхов. — Поздравь, — на выдохе. Стараясь звучать твердо. Будто верила в это. На самом деле. — У тебя ровно минута. — Это действительно то, чего ты хочешь, любовь моя? Запрещенный прием. Жесткий и колкий. Он не должен так ее называть. Не должен говорить с ней таким голосом, от которого у Гермионы перехватывало дыхание. Не должен давать понять, что готов выжечь целый мир дотла и бросить к ее ногам. Что ей стоит только попросить об этом. — Хочу, — Гермиона молилась, чтобы ее тон звучал твердо. — Очень. На том конце провода спустя секунду послышались короткие гудки, и Грейнджер медленно положила трубку. Ладони нещадно тряслись, полностью копируя судорожный ход мыслей, и это мешало сосредоточиться и немного прийти в себя. Желание исчезнуть и просто спрятаться где-то на другой планете отчаянно подбиралось все ближе к горлу, и Гермионе пришлось приложить немалые усилия, чтобы вернуть себе почти утраченный контроль. Нет. Малфой больше не будет влиять на ее жизнь. На ее разум и душу. На ее сердце. Она сделала выбор и намеревалась дойти до самого конца. Иначе навсегда потеряет веру в себя. Гермиона резко выпрямилась, приглаживая небольшие складки на коротком белом платье, в котором планировала стать женой Майка, и легким движением руки поправила фату. Она напоследок окинула номер долгим взглядом, все еще ощущая мелкую дрожь на кончиках пальцев, и решительно проследовала в сторону выхода. Все мосты были нещадно сожжены, и Грейнджер отказывалась разбирать истлевшие завалы, чтобы найти путь обратно. Не сейчас. Она повернула дверную ручку с внешней стороны, и одновременно с этим раздался тихий звон мобильного, лежащего на тумбочке у постели. И если бы Гермиона все же задержалась буквально на несколько секунд и успела взять телефон в руки, то смогла бы прочитать входящее сообщение от Драко, содержащее всего одно слово. «Menteuse».

***

— А Майк не врал, ты действительно очень красивая. Гермиона заученно улыбнулась сидящей на высоком барном стуле девушке с иссиня-черными волосами, собранными в элегантный пучок на затылке, и попыталась вспомнить, кем та являлась ее будущему мужу. Они вообще встречались до этого? Кажется, нет. Хотя трудно ответить наверняка, потому что за столь короткое время Майк попросту не успел представить будущей жене тех немногочисленных гостей, что будут присутствовать на свадьбе. Сама Грейнджер, естественно, не позвала никого из друзей и близких на торжество, лишь поставив их перед фактом предстоящего замужества. Ей безумно не хотелось ничего объяснять и выслушивать советы по поводу своей личной жизни, поэтому Грейнджер поступила именно таким образом. Да, неправильно, но все же максимально нетравматично для нее самой. А с остальным она разберется позже. По крайней мере, это было в планах. — Меня зовут Морт, — прищурилась незнакомка и вытащила карту из лежащей перед собой колоды, опуская ту на столешницу. — Выпей со мной. У нас еще куча времени. Подумав буквально пару секунд и быстро прикинув, что до церемонии еще действительно порядка пятнадцати минут, Гермиона коротко кивнула и подошла к своей новой знакомой, усаживаясь на соседний стул. Ресторан при отеле пустовал, и, не считая Грейнджер, Морт и бармена, старательно натирающего бокалы за стойкой, в помещении не было ни души. Довольно странно, если учесть, что Гермиона не понаслышке знала, как трудно было Майку найти для нее свободный номер в этом месте. Хотя, может быть, просто еще не пришло нужное время. Например, для обеда или чая. Возможно, основная часть постояльцев появится позже? — Вытянешь? — Морт хитро улыбнулась, сделав глоток из стоящего рядом стакана с янтарной жидкостью, и пододвинула к Гермионе колоду. — Чего просто так сидеть? — Какое странное имя. Что оно означает? Не дождавшись ответа, Грейнджер подала знак бармену, ткнув в первое попавшееся вино, указанное в меню, и, тихо хмыкнув, вытащила верхнюю карту, пододвигая ту в сторону своей собеседницы. Она едва не подавилась воздухом, увидев, что лицевая сторона ее карты представляла собой девственно-чистую поверхность без каких-либо рисунков, и уставилась на Морт обалдевшим взглядом. Что это за фокусы? — Эм, твои карты, — начала было Гермиона. — Мне кажется, что… — Как интересно. Значит, связь с драконом? Кажется, внутри Грейнджер что-то резко взорвалось, потому что она слишком явственно ощутила поток тепла в горле, что стремительно перерастал в самое настоящее пламя. Сдавленно поблагодарив бармена за вино, она схватила бокал и одним махом опрокинула в себя содержимое, мысленно прикидывая, есть ли у нее с собой зелье Мгновенной трезвости. Видит Мерлин, оно ей понадобится. — Да еще какая, — присвистнула Морт, будто не замечая ее совершенно обалдевшего выражения лица. — Он ради тебя готов убить все живое, что вообще существует на этом свете… — С чего ты это все взяла? — хрипло выдавила из себя Гермиона, прося бармена повторить свой напиток. — Я здесь и… — И совершаешь самую большую ошибку в своей жизни, — деловито закончила за нее Морт. — Ты просто теряешь время. — В каком смысле? Грейнджер уже почти не слышала каких-либо посторонних звуков, кроме голоса своей собеседницы, и была целиком и полностью сосредоточена исключительно на нем. Все то, что вещала Морт, странным образом доходило прямиком до сердца Гермионы, и она уже чувствовала на нем чьи-то теплые пальцы. Оставят ли его? Или, может быть, безжалостно вырвут, как она хотела? А хотела ли вообще на самом деле? Годрик, как же сильно она запуталась. Как отчаянно желала дотянуться хотя бы до одного из ответов, что, казалось, были от нее на расстоянии дыхания. Слишком близко, но в то же самое время недостаточно. — Вы связаны, — проворковала Морт, пригубив напиток из своего стакана. — И это не только та нить, о которой ты думаешь. Карты говорят, что вы предназначены друг другу самой судьбой. Из жизни в жизнь, — она громко цокнула, будто разглядела что-то еще в пустой карте. — Он находит тебя. Каждый раз. По телу Гермионы скользнула мелкая дрожь, что с течением секундной стрелки на висящих на дальней стене ресторана огромных старинных часах начала лишь увеличиваться, вынуждая ее почти стучать зубами, словно от холода. В голове все смешалось в один огромный ком, и Грейнджер даже не представляла, каким образом смогла бы пробраться через дебри собственных мыслей в поисках единственно верного ответа. Существовал ли он в принципе? И если все же да, то должна ли она следовать ему? Укажет ли он ей верный путь? Поможет ли обрести столь необходимый покой? Даст ли силы подняться? Что она должна делать? — Не быть здесь, — Морт мягко коснулась ее ладони своей, посылая по коже десятки тысяч ледяных мурашек, — потому что в конечном итоге твой дракон все равно заберет тебя. Ты лишь зря потратишь предначертанное вам время, — она вновь внимательно изучила пустую карту и хмыкнула. — К тому же та девушка, на которой в итоге придется жениться Майку, станет его единственной любовью до конца жизни. — Что, если я не готова? — прошептала Гермиона. Язык практически отказывался ей повиноваться, и каждое слово давалось с огромным трудом. — Мне ведь так больно. Я не могу быть с ним прямо сейчас. Просто не могу. — Твое «никогда» будет ждать тебя ровно столько, сколько потребуется, — улыбнулась Морт, вытаскивая новую карту из колоды, и протянула ее Грейнджер рубашкой вверх. — Ты всегда сможешь туда вернуться. Просто помни об этом и иди к свету. Шумно сглотнув, Грейнджер медленно выдохнула, пододвигая карту ближе, и, вновь опустошив бокал с вином, перевернула ту лицевой стороной к себе. И в ту самую секунду, когда она увидела изображение белоснежного дракона, из пасти которого вырывались столпы пламени, она внезапно получила все ответы на вопросы, что мешали ей спать по ночам. Что остужали кровь в венах и почти останавливали качающие кислород легкие. Что в конечном итоге сплелись в имя, которое было выжжено на обратной стороне ее сердца. Оно всегда было там. В этой жизни и во всех последующих. Просто она в какой-то момент об этом забыла. — Прошу, извинись за меня перед Майком, — Гермиона резко поднялась на ноги и, крепко сжав в ладони карту, бросилась к выходу. — Скажи, что мне очень жаль! Она бежала так быстро, что не успела разглядеть хитрую ухмылку на лице своей собеседницы и даже не заметила, как глаза Морт в одно мгновение вдруг полностью потеряли свои краски, становясь белыми, словно первый снег. И конечно, Грейнджер ни за что на свете не смогла бы расслышать тихий смешок, сорвавшийся с губ новой знакомой, следом за которым последовало самодовольное: — Надеюсь, этот мой дар окажется оценен по достоинству. Хотя, признаться, картины, которые я подарила Анубису, лично мне больше понравились. И с коротким хлопком стул, на котором сидела Морт, оказался вдруг пустым, а бармен, что все это время был занят пересчетом бутылок под стойкой, нашел на столешнице колоду карт с абсолютно чистой лицевой стороной и несколько смятых купюр, выпущенных примерно пару-тройку сотен лет назад.

***

Гермиона выбежала на улицу и на мгновение остановилась, переводя сбившееся от бега дыхание. Сердце в груди угрожало пробить ребра от волнения, смешанного со странным, практически сводящим с ума страхом, но она предпочла не обращать на это внимания. Удивительно, но Грейнджер впервые за столь долгое время принимала себя настолько целостной и живой, что улыбка почти приклеилась к ее лицу, добавляя блеска к уже лихорадочно сияющим глазам. Хотелось и плакать, и смеяться, и это ощущалось так правильно, что Гермиона едва не задохнулась от разрывающих ее на мелкие части эмоций. Она все сделала верно. Теперь она понимала это. На самом деле. И чувствовала. Чувствовала, что он был рядом, и знала, куда должна идти. Слегка пошатываясь на слишком высоких каблуках, она осторожно, отчаянно стараясь не сорваться на более быстрый темп, спустилась вниз по подъездной дороге, ведущей к отелю, и шумно выдохнула, услышав до боли знакомый звук заводящегося мотора. Ей пришлось буквально вынудить себя остановиться и медленно, словно в зажеванной в видеокассете пленке, повернуть голову в сторону источника шума, чтобы в один миг ощутить, как сердце в самом прямом смысле слова перестало ей принадлежать, начав рваться к удерживающему в равновесии мотоцикл Драко. Он был достаточно далеко, и Гермиона не видела его глаза, лишь почувствовала, что он смотрел прямо в ее радужки. Так что ей предстояло только дофантазировать, что могло бы скрываться за личным, вечно дрейфующим айсбергом во взгляде Малфоя. Но что-то настойчиво подсказывало, что там она могла бы найти то, что было там всегда. С самой первой их встречи. С момента, когда он поклялся достать для нее целую вселенную. Там все это время было обещание. Обещание всегда находить ее. Обещание, что она сама когда-то дала ему, стоящему перед ней на коленях. Обещание быть рядом. Всегда. Драко молча вытянул вперед левую руку и замер, явно ожидая ее реакции. Грейнджер нервно закусила нижнюю губу, смотря на его ладонь, и, не дав себе и мгновения на то, чтобы передумать, сделала шаг вперед. Она уже заученным движением перекинула ногу через сиденье мотоцикла и, устроившись так, чтобы было удобно, обняла Малфоя за талию, прижимаясь максимально тесно к его спине. Пальцы тут же обожгло ощущением мягкой тонкой шерсти его излюбленных деловых костюмов, и Гермиона, не выдержав, плотно сомкнула веки, позволяя наконец дыханию прийти в норму. Драко вывернул руль, заводя мотоцикл, и спустя секунду в волосы Грейнджер вплелся теплый ветер, развевая некогда идеально уложенные локоны и заставляя фату трепетать. Аромат новой, еще не изведанной свободы с шумом ворвался в легкие, и Гермиона, слегка отстранившись от Малфоя, широко улыбнулась, подставляя лицо под ласковые лучи закатного солнца. Так тепло. Так спокойно и правильно. Она не знала, что ее ждало завтра. Не знала даже, куда они ехали. Но это было настолько неважно, что Грейнджер легкомысленно задвинула все сомнения на самый край сознания. У нее все еще не было четкой уверенности, что они с Драко справятся с тем, что в конечном итоге преподнесла им судьба, и будет ли ее заботить возможность разорвать их связь так же сильно, как еще несколько часов назад. Но где-то в глубине души Гермиона чувствовала, что хочет попробовать найти ответы на эти вопросы. Ведь, в конце концов, прямо сейчас она ехала навстречу самой себе. Своим мыслям. Своим желаниям и мечтам. Она возвращалась в свое никогда. И это было самое главное. Это и ощущение бешено бьющегося сердца Драко под ее пальцами. Теперь она точно знала, где именно оно находится. Он показал ей это в ответ.