Побочный эффект

      Бобби щёлкнул кнопку на принтере и блаженно откинулся на спинку стула, пока машина медленно отсчитывала ему целую кипу напечатанных документов. Сара лишь мимолётно взглянула на него и вернулась к своим записям.       Июнь в девяносто шестом выдался жарким и засушливым, пожухлая от палящего солнца трава ломалась под ногами с хрустящим звуком. Кроме того, по городу ходили слухи, что из леса выходят взбесившиеся от жары дикие звери, поэтому на длительные прогулки Сара не решалась. В любом случае, она и не хотела — в помещении хотя бы были вентиляторы или кондиционеры, так что длинные летние дни Сара тратила на разговоры с Джоном Доу; в беседе он никогда ей не отказывал, хотя отвечал далеко не на все вопросы.       Дверь открылась, и в ординаторскую зашёл Итан. Он был чем-то очень доволен, прямо-таки светился от счастья. Бобби откинулся на стуле ещё сильнее и подозрительно сощурился.       — Ну вот и всё! Вопрос со сбрендившими пациентами решён, больше никаких дополнительных отчётов и идиотских допросов.       Он подбросил вверх какую-то папку, и в этот же момент Бобби, слишком сильно наклонившись на стуле и дойдя до точки невозврата, перевернулся и шлёпнулся на пол с оглушительным грохотом. Сара рассеянно почесала бровь.       — А что по поводу исчезнувшего охранника?       — У полицейских появились данные о том, что он как-то связан с распространением си-пи-двадцать пять, так что теперь это вообще не наше дело. Вряд ли нам что-то скажут по этому поводу.       Сара кивнула, стараясь сохранять спокойное выражение лица. Она не знала, что именно Джон Доу сделал с охранником. Возможно, и не хотела знать.       — Я думал, эту катастрофу мы точно не переживём, — заметил Бобби, поднимая упавший стул.       Итан приобнял его за плечи и потрепал по волосам.       — Не беспокойся, мой маленький друг! Знаешь, как люди говорят? Что нас не убивает…       — То убьёт нас немного позже, — мрачно отрезала Сара, глядя в сторону.       Бобби внимательно посмотрел на неё, но ничего не сказал.       — Кстати, — вдруг опомнился Итан и потёр переносицу, — тебя искал мистер Хилл. Снова.       Сара театрально охнула и тут же засобиралась.       — Жаль, я как раз тороплюсь.       — Опять к Человеку в маске? В последнее время ты так часто с ним беседуешь! — весело заявил Бобби, не замечая повисшую в комнате напряжённую атмосферу. — Хоть бы впечатлениями поделилась, так нет же… Тоже мне, подруга! Думаешь, нам не интересно, что он там рассказывает?       — Это конфиденциальная информация, — заявила Сара. И на всякий случай по-ребячески показала ему язык; так Бобби точно спишет всё на шутку.       — Да что же у вас нашла коса на камень, — задумчиво проговорил Итан, вероятно, имея в виду мистера Хилла.       Сара с ним не ссорилась, просто… Она так и не объяснила, откуда у неё в крови токсины, а лгать не хотела. Мистеру Хиллу перевалило за тридцать пять, вдруг плохие новости плохо отразятся на его бедном старческом сердце?       Свет в коридоре моргнул, лампочка над головой подозрительно затрещала. Двери не открывались, и Сара испуганно прижалась к стене. Повеяло холодком, да таким, что заныли зубы. Подобных приступов давно уже не случалось — и вот снова.       Она была совсем одна, и даже не знала, что хуже: оставаться в этом кошмарном месте в одиночестве или вдруг узнать, что рядом появился кто-то ещё. Сара сползла вниз, обняла ноги, ткнулась лбом в колени и крепко зажмурилась.       Всё пройдёт, надо только подождать. Не обращать внимания на тихий вой, раздающийся из-за спины шорох, короткое постукивание прямо из стены. Не думать о том, что чья-то рука касается её плеча, что кто-то дышит ей на ухо, и тёплый воздух щекочет кожу.       Сара всхлипнула, когда кто-то обхватил её и поставил на ноги.       — Тише. Не бойся, — успокоил знакомый голос, и она тут же замолчала. Открыла глаза, но в темноте ничего не было видно, как ни напрягай зрение. — Интересные у тебя закоулки подсознания. Значит, страх одиночества?       Сара вытянула руки, коснулась длинных мягких волос и холодной маски, сделанной из странного, незнакомого на ощупь материала.       — Что ты тут делаешь?       — Помогаю тебе. И, заметь, совершенно бескорыстно, — тут же ответил Джон Доу. Его голос звучал немного глухо, но всё равно вполне отчётливо, настолько тихо было вокруг них.       Сара вздрогнула, когда он вытер слезу с её щеки, сжала его одежду в руках, переживая, что он может уйти или отстраниться, и рассеянно отметила, что ткань была дорогая — ничего похожего с больничным костюмом.       — Что ты имел в виду, когда сказал про закоулки подсознания? — поинтересовалась Сара, немного придя в себя. Удивительно, какое ощущение безопасности дарили тёплые руки, твёрдо лежащие на её плечах. Ни тьма, ни пустота вокруг теперь совсем не пугали. — Я думала, это просто действие яда, но сейчас должна быть «чистой».       Джон тяжело вздохнул и пригладил её волосы.       — Ты права, это из-за яда. Он всё ещё в тебе, но на этот раз виноват я. С этим ничего нельзя сделать. Я пропитан им, а ты всегда рядом.       — Любопытно, мистер Доу. У вас есть свой побочный эффект.       Он довольно хмыкнул, и, когда заговорил дальше, Сара слышала улыбку в его словах.       — Яд может действовать по-разному. Кому-то открывает глаза на то, что человек упорно не замечает. Кому-то накаляет чувства и эмоции до предела. Конкретно тебе он показывает средоточие твоих страхов. Самый жуткий кошмар.       — Не повезло.       — Кто знает. Может, в этом есть свой смысл.       Сара снова протянула руку, касаясь этого странного материала. Гипс? Папье-маше? Что-то среднее, одновременно похожее и непохожее на одно и другое. Более гладкое, изящное. На ум сразу пришли картинки из энциклопедий с изящными мраморными скульптурами, практически живыми, с тончайшими штрихами.       — Теперь я понимаю, почему Бобби всё время зовёт тебя Человек в маске. Ты сам сделал её?       — Да. Я научу тебя немного позже, — с энтузиазмом пообещал он, и Сара фыркнула. — Что такое?       — Я ужасно работаю руками. Даже в детстве на занятиях по труду вместо скворечника сколотила кусок деревянного…       — Не выражайся, — рассеянно пробормотал Джон и снова погладил её по голове. — Любопытно… Ладно. Я что-нибудь придумаю.       Он говорил скорее с самим собой, поэтому Сара не стала спорить и отговаривать. Всё равно бессмысленно. Вместо этого попросила:       — Сними маску.       Джон промолчал. Саре показалось, что его удивила эта просьба, хотя в кромешной тьме его лица не было видно. Она потопталась на месте, подумывая, каким образом можно списать всё на шутку, но Джон вдруг пошевелился. Судя по звукам — расстегивал тонкие ремешки, а затем опустил руки, чуть задев маской её кожу.       Сара осторожно убрала его волосы в сторону и прикоснулась к лицу. Пальцы нащупали рыхлую рельефную кожу, в одних местах — чересчур гладкую, в других — бугристую. Много-много рубцов, идущих вплоть до челюсти и ниже, совсем немного заходя на шею. Коснулась надбровных дуг без бровей, век без ресниц. Линия губ практически не ощущалась, но Сара почувствовала его тёплое дыхание, когда он приоткрыл рот.       — Неужели тебе совсем не противно?       Она рассмеялась.       — Разумеется, нет. Я же всё-таки доктор. Нас учили, что нельзя ужасаться или смущаться, когда речь идет о фактах. Реальность нужно принимать такой, какая есть. Ну, и препарировать, если хочешь.       — Препарировать?       — Детально исследовать. Шрамы — это всего лишь шрамы, но у них всех есть своя история. — Сара взяла его руку и притянула к себе. — Вот тут, на лбу. Я слишком увлеклась какой-то книгой, пока шла по школьному коридору, и врезалась в стену. Было много крови… Я мало кому рассказывала об этом, слишком стыдно. А ты не создаёшь впечатление человека, которому есть дело, что о нём подумают.       — Эта история в корне изменила мою жизнь. Когда-то я тоже позволил себе думать, что шрамы — это всего лишь шрамы. И ошибся.       Сара сглотнула. Понятно. Значит, в деле было замешано что-то очень личное.       — Никогда не предполагал, что ошибся не ты?       — Я задумался об этом прямо сейчас.       Он прислонился лбом к её лбу и замер. Сара крепко сжала его предплечья в ответ, позволяя себе расслабиться. Забавная вещь — то, как правильно она ощущала себя в его руках. Как открылась ему, как говорила с ним о том, что никогда бы не рассказала кому-то другому.       Наверное, это чья-то злая шутка. То, каким близким может стать человек вроде него. Как можно ужасаться и благоговеть одновременно.       Сара сглотнула, подумав, что он действительно мог быть лишь фантазией её больного, напичканного токсинами разума. Что она выдумала его себе, отчаявшись от одиночества.       Джон почувствовал смену её настроения; или то, как она вздрогнула в его руках.       — Что случилось?       — Оживают старые кошмары. Может, яд действует сильнее, чем я думала? Неважно. Это надо просто перетерпеть.       — Или нет, — возразил Джон. — Страх отравляет. Толкает на необдуманные поступки, делает из людей животных, действующих на одних лишь инстинктах.       — Но инстинкт самосохранения естественен. Осторожность никому не повредила.       — Она подчиняет. И затмевает разум.       Сара покачала головой.       — Все чего-то боятся.       — И лишь немногие учатся смотреть страху в лицо. Что, по твоему мнению, случится в наихудшем варианте развития событий?       Она задумалась. Джон рассеянно перебирал её волосы.       — Ну… Я сойду с ума.       — Нет. Это будет означать, что ты уже сошла с ума. И, как видишь, за время твоего умопомрачения не произошло чего-то ужасного. Только лишь интересные разговоры и приятные прогулки.       Свет снова моргнул, на секунду вырывая из тьмы изуродованное лицо Джона Доу. Сара не сдвинулась с места. А вот Джон вздрогнул и попытался отстраниться — но куда там. Она держала его крепко.       — Нет! Не бросай меня тут одну. Сам говорил, что бояться не нужно.       — Дело не в страхе.       — Тогда, может, в доверии?       Видимо, он с ней согласился. Потому что в следующий раз, когда свет моргнул и сменился на аварийный красный, Джон не отошёл и не отвернулся. Позволил рассмотреть себя, хотя было очевидно, что это приносит ему сильный дискомфорт.       Сара положила руку на его щеку и легко, почти невесомо поцеловала в уголок губ. Без какого-либо намёка или подтекста. Между прочим, тоже совершенно бескорыстно.       — А теперь выведи меня, пожалуйста, из этого места, — вздохнула она. — У нас вообще-то назначена очередная беседа.       Джон кивнул в ответ, всё ещё немного растерянный. Но всего пять секунд спустя положил ладонь меж её лопаток, чтобы провести вдоль коридора, и, когда они остановились у двери, он украдкой коснулся своих губ. Сара тут же отвернулась — она не должна была этого видеть.       Они вышли в комнату отдыха, полную солнечного света, пациентов и персонала. Место, в котором они всегда беседовали, оставалось свободным; никто не смел туда сунуться.       Последние пару недель Сара проводила здесь бессовестно много времени. Вопросов по поводу произошедшего с пациентами и охранником, как ни странно, она не задавала; просто что-то щёлкнуло в голове. Осознание, что она должна сидеть рядом с Джоном, с Человеком в маске. И понимание, что её жизнь кардинально изменилась.       Он любил слушать, но рассказывал о чём-то неохотно. Удивительно, будто рассказы Сары о школе и родителях, колледже и общежитии были интереснее той мистической ауры, окружавшей его. Сара не возражала. Ей нравилось, что её собственная история была кому-то любопытна.       Джон коснулся её локтя, провожая к их столу, и Сара лениво вернула ему взгляд. Он снова был в больничной одежде, лицо — гладкое и красивое.       — Это глупо, — вздохнула Сара, когда они сели напротив друг друга. — То, что ты всё ещё торчишь в психушке. Разве теперь в этом есть необходимость?       — Ты проводишь здесь много времени.       — Это поправимо, — тихо заметила она.       Джон Доу довольно улыбнулся. Наверное, ожидал, когда она первая заговорит на эту тему, но сам ни к чему принуждать не хотел.       — Приходи завтра к северному выезду из Сентфора. В десять часов вечера. Я кое-что тебе покажу.       — Пожалуйста, пусть это будет что-то воодушевляющее, — без энтузиазма проворчала Сара, чем заслужила недовольный взгляд. И всё равно продолжила: — А то каждая твоя идея чревата неприятностями для меня или кого-нибудь ещё.       Он улыбнулся, но глаза остались серьёзными.       — Тебе не пора снова прятаться от мистера Хилла?       Сара побледнела и тут же умчалась прочь.

***

      Ночью дорога, окружённая лесом, привлекательной не казалась. Она отталкивала и в светлое время суток, но ночью — особенно. Сара поёжилась, сильнее кутаясь в джинсовую куртку, хотя холодно не было.       Джон Доу говорил смотреть страху в лицо, и по какой-то странной, иррациональной причине она доверяла ему. Боялась — но всё равно упрямо шла вперёд, хотя наткнуться на недоброжелателей в пятницу вечером было проще простого. Тёмное место, тихий город. Если её порежут на кусочки и прикопают в лесу, об этом вспомнят только в понедельник, потому что некому будет отчитываться за всю ту бумажную ерунду.       Мелькнула тень за деревом, почти не освещённая луной, но Сара сразу же поняла, кому та принадлежит. Не всматриваясь и не задумываясь ни на минуту — просто доверилась чутью.       Она сделала шаг вперёд и коротко вздохнула, рассматривая Джона Доу. Он был без маски, даже не проделал ту загадочную штуку, которая возвращает его лицу былую красоту, и Сара улыбнулась в ответ на этот жест. Было в этом что-то интимное. Что-то, что касалось только их двоих.       Джон протянул ей руку, и Сара тут же послушно вложила в неё свою ладонь. Он повёл её через лес по известной только ему дороге, потому что никакой тропинки под ногами и в помине не было, и ступал изящно, аккуратно, будто проделывал это сотни раз — впрочем, скорее всего так и было. Сара то и дело спотыкалась, раздражённо сдувая со лба лезущую в глаза прядь.       — Почему меня не покидает ощущение, будто то, что я увижу, подходит к категории «уберите от экрана детей и впечатлительных»?       Её новоявленный Вергилий ничего не ответил, только бросил на неё насмешливый взгляд и покачал головой. И поймал, всё ещё не говоря ни слова, когда Сара в очередной раз зацепилась за корень дерева и чуть не пропахала землю носом.       — Ну сколько… — начала злиться она, но Джон вдруг перебил её:       — Пришли.       Сара огляделась. Небольшая поляна, посередине — дуб средних размеров, хотя лес сосновый. Подошла ближе, но потом вдруг остановилась и подозрительно принюхалась.       Запах — странный, неуместный для леса. Приторно-сладкий, но знакомый аж до головной боли. Сара опустила взгляд: под ногами росли сотни фиолетовых цветов.       — Чёрный морозник, — подтвердил страшную догадку Джон Доу. — Не трогай руками и всё будет хорошо.       На всякий случай он сжал её плечо, готовый поддержать в любой момент. Сара судорожно сглотнула. Неужели она стоит посреди огромной наркофермы? Но потом лунный свет выхватил из тени несколько глубоких ям, расположенных близко друг от друга, и Сара подошла ближе.       Она много чего боялась. Больших пауков. Замкнутых пространств. Людей, берущих в кинопрокате порно-кассеты с категорией «беременные». Но вид изуродованных человечков, лежащих в земле безмятежно и расслабленно, вызвал у неё слишком большой приток эмоций. Голова закружилась, потому что в нос снова ударил тошнотворно-сладкий запах, а лица, тела мелькали перед глазами, как разноцветные карточки.       — Кто это? — глухо спросила она, когда нависшая тишина стала действительно пугающей.       — Мои чудики, — ответил Джон со странной нежностью в голосе. — Они не мертвы, всего лишь спят — ещё один эффект цветов. Наше время пробуждения — зима, но я немного поторопился. Не терпелось встретиться с тобой.       — Поторопился? — эхом переспросила Сара, не в силах оторвать взгляд от одного из чудиков. Его образ почему-то был ей отдалённо знаком. — Ты так же спал?       — Да.       — И давно вы… спите?       — Уже несколько сотен лет.       Сара поджала губы, и, как и всегда в напряжённых ситуациях, выдавила из себя дурацкую шутку:       — Я бы не дала тебе и восьмидесяти. Хороший увлажняющий крем? — Джон хмыкнул, но ничего не ответил. Сара ткнула пальцем в одно из маленьких тел. — Это лицо кажется знакомым.       Джон обошёл её со спины и сжал плечи.       — Наш с тобой общий секрет.       На осознание потребовалась лишь жалкая минута. К горлу подступила тошнота, и Сара прикрыла рот рукой. Это тот охранник; вот, значит, каким образом Джон наказал его.       Ей бы бежать без оглядки, но Сара не могла двинуться с места. Это она с ним сделала. По незнанию, конечно, но ведь это не освобождает от ответственности. Она склонила голову набок, провела языком по губе — там, где совсем недавно зажила трещина от пощёчины. С другой стороны, почему она переживает за него? Разве не этот тип травил её? Не он планировал воспользоваться ею?       — Он это заслужил, — заключила Сара совершенно искренне. И тут же почувствовала прикосновение губ к затылку.       — Верно.       — Как именно ты изменил его внешность?       — С помощью маски, сделанной специально для него. И цветов.       Сара закусила губу.       — Для меня ты тоже сделаешь маску?       — Не говори ерунды, — почему-то рассердился Джон Доу. — Ты такого не заслуживаешь.        «Заслуживаю», — подумала Сара. — «Заслуживаю больше, чем кто-либо из этих людей. Потому что знаю о том, что и с кем ты делал. Потому что могла остановить это. Могла кому-то рассказать. Как-то помешать. Могла пошевелить хотя бы пальцем. Ужаснуться, упрекнуть тебя в бесчеловечности, в том, насколько кошмарны твои эксперименты. Могла бы заставить себя испытать стыд или отвращение. Но я не стала. Бездействие — худший из грехов».       Джон терпеливо ждал, пока Сара каталась на каруселях самобичевания. Теперь всё складывалась: слова Бобби о цирке уродов, вся эта странная тема с масками. Забавный пазл получился. Такой же забавный, как телепередачи о маньяках-убийцах.       — Любопытное у тебя хобби, — в конце концов сказала Сара.       — Я расскажу тебе…       — Нет. Не сегодня. Прошу тебя, ещё один сюрприз, секрет или открытие я не выдержу. — Она отстранилась и дошла до места, где не росли цветы. — Мне нужно домой. Выпить ромашковый чай и посмотреть идиотский ромком, или я действительно сойду с ума. Провожать не надо.       Сара развернулась и пошла по лесу, не особенно переживая, заблудится или нет. Он не настолько огромный, чтобы можно было идти по прямой часами, так что плевать.       Может, эмоциональная усталость подтолкнула её, но она действительно быстро вышла к дороге, даже почти не падала по пути. Полная луна глумливо освещала всё вокруг, как бы намекая, что грязные секреты Сары не остались незамеченными; она поборола желание показать небу средний палец.       Захваченная собственными мыслями Сара не сразу услышала свист и пьяные крики. Но потом свернула обратно в лес, тщетно понадеявшись спрятаться среди стволов и веток.