Разрушительница мифов об алхимии

— Что такое телескоп? — Михайло, ну Вы же не считаете, что сейчас лучшее время для интеллектуальной беседы? — сказала я, смотря в затылок алхимика. — Да, Вы, конечно, как всегда правы, Ваше высочество, — ответил Михайло каким-то слегка потерянным голосом — Михайло, а можно Вас попросить об отдолжении? — Для Вас, Ваше высочество, что угодно, — ответил верховный алхимик чуть более бодро — У меня нет одежды, — и, чтобы Михайло опять не взбесился на тему «бабьих дел», быстро зачастила, — моя одежда у Вашей бывшей крепостной Глупой, позовите её пожалуйста? Она осталась у обсерватории Вопреки ожиданию, Михайло артачиться не стал, а направился к выходу, сказав через плечо: — Хорошо, Ваше высочество. Ждите. Дождавшись, когда Михайло выйдет, я подошла к двери храма, и заперла её на засов — сразу решила, что нечего всяким гнусным шарлатанам, называющим себя первосвященниками, на меня глазеть, и потом распускать мерзкие сплетни. И точно, через минуту раздался стук в дверь: — Софий, Ваше высочество, откройте, пустите в храм скромного служителя Единого — Нет уж. Подождёте. Я тут голая, тебе, преосвещенство, глазеть на меня не положено! — Так превращение свершилось? Не напутали с Луной? — Не знаю, напутали или нет, но я теперь девушка! Как и должна была быть всегда! — Ой, ваше высочество, не лукавите ли? Помните, лукавство грех, — и добавил, сменив тон голоса на приказной, — именем Единого, откройте, Ваше высочество. Пустите скромного служителя назад в его обитель. — Нет, жди преосвещество, не сломаешься, постоишь на ногах, — ответила я, догадавшись, что дедок хочет, видимо, сесть на своё кресло перед алтарём. Устал. Стресс. — Епитимью наложу! — Да хоть десять, — сказала я скучающим голосом, и добавила зло и мстительно — А продолжишь нудеть, я скажу Хану, что ты хотел меня видеть голой до нашей с ним свадьбы Последняя угроза угомонила того, кого я определила в шарлатаны. Читатель может задуматься, что это вдруг я стала такой злой и уверенной в себе? Честно говоря, я и сама не знаю, что на меня нашло. Возможно, дело в моей нелюбви к конспирологам, разгоняющим в Паутине, в моём мире, всякий бред вроде магии или религии, или вреда от вакцин. А может быть, дело было в том, что мой уровень уверенности в себе, когда ушла гендерная дисфория, вырос до невероятных высот. Я с интересом и восхищением изучала своё новое тело — разглядывала тонкие руки, длинные, изящнейшие пальцы, осматривала изящную, точёную ножку, ощупывала тонкую талию, и высокую грудь. Отмечала ставшую вновь тонкой кожу, сквозь которую видны жилки. То, что я видела, мне очень нравилось. И, кажется, теперь моя фигура лучше той, что у меня была в моём мире — я всё же слишком недоедала в детстве, и мои кости не росли как должны расти у здорового человека. Нормальное питание после 13 лет и женские гормоны сформировали какую-никакую фигуру, а, главное, достаточно красивое лицо, чтобы я могла зарабатывать блоггингом, но теперь моя фигура куда лучше! Нестирпимо захотелось посмотреться в зеркало… Но ни Михайло, ни Глупая всё никак не возвращались. От скуки я решила рассмотреть храмовый инвентарь. Я подошла к вращающейся конструкции, которая изменила моё тело несколько минут назад, и начала её разглядывать. Лавка, к которой я была привязана, находилась внутри круга с символами планет и спутников Земли — общими с теми же, что использовались в моём мире астрологией последние пару сотен лет назад — теми, кто всё ещё в неё верил — да и астрономией, по традиции. Впрочем, этот круг, кажется, был декоративный. А вот другой, с какими-то пиктограммами, среди которых я узнала символы инь и янь, а так же значёк эльфа, находились рядом отверстиями для вливания жидкостей. Откуда из памяти всплыло название «алхимический круг» — наверное, это он? Внутри круга были многочисленные и сложные дорожки для каких-то жидкостей. Как это работает — решительно не понятно. Наверное, и если бы местным алхимикам и любителям астрологии показали под микроскопом микропроцессор, они бы поняли из увиденного не больше меня. Фрустрируя от того, что ничего не понимаю в устройстве, я ещё раз перевела взгляд на небо: «Видимо, не имело значения, на какую из Лун меня нацеливать? А вообще функциональна ли тут астрология, или она лишь часть местного фольклора и выдумка, как и в моём мире? Кажется, есть доказательства, что Петр Глобе не владеет настоящими знаниями об этом мире, а лишь иллюзиями… А жаль, гоблин, и его умный взгляд мне понравились. Что бы Михайло не говорил, не такой уж Пётр и страшилище!» В дверь храма постучали, и отвлекли меня от размышлений. Я подошла, и спросила: — Глупая, ты? — спросила своим женским голосом — Да. Вы ли это, Ваше высочество? У вас какой-то другой голос теперь, очень… Звонкий. — Да, я принцесса Софья. Ты одна, Глупая? — Когда подходила к храму, прочь уходил Первосвященник. Я его боюсь, подождала, пока он уйдёт. — Отлично, сказала я, — отворяя дверь, и затаскивая служанку — заходи Глупая приоделась — на ней было простое, без каких-то узоров ситцевое черное платье, теперь без латок. В руках у неё была тряпичная сумка, с, видимо, моей одеждой. Служанка уставилась на меня, открыла рот в шоке, и сказала: — Так это правда всё что Вы мне рассказали, Ваше высочество? — Ну конечно… — Но как же… Вы обещали мне, что я могу не идти сюда… — и добавила тихо — к колдунам Единого, и всё-таки приказали придти… Думала, вы обманываете свою Глупую... — Прости… И, смотри — первосвященника тут нет, я его выгнала — Как выгнали? — удивилась Глупая — А вот так, принцесса я или кто? — задорно ответила я, и добавила логических аргументво — что, уже забыла, как он сам ушёл? Как он может прятаться в храме, если ты сама видела, как он ушёл? Глупая взглянула на меня как-то по-новому, уже во второй раз. Не знаю, что больше её удивило - первая ли часть, кураж над первосвященником Единого. Или указание на нелогичность её страхов. — Ну что, давай доставай, что ты принесла, — сказала я служанке. Орчанка засуетилась, и разложила на лавках, предназначенных для верующих, слушающих проповеди оба платья. Я приложила каждое из них по очереди к себе, и выяснила, что мой новый рост стал ниже сантиметров на 5, чем был ещё полчаса назад, но и выше на те же сантиметров 5, чем у меня был до переноса в этот мир. Глупая помогла отпороть часть подола с обоих платьев… Нда, как-то не очень аккуратно выглядит! Но тут служанка снова меня удивила — она достала скрепку, подколола ей край шва платья, а потом вынула пробирку, побрызгала ей шов, и он… исчез! — Ах ты моя умница, — похвалила я зардевшуюся девушку, — напомни мне одарить тебя ещё одной сербрушкой Орчанка кивнула, не поднимая на меня глаз. Её коричневые щёки немного посинели — видимо, от смущения. И шерсть на теле и голове как-то всклокочилась. Я попыталась вспоминить, что мне это напоминает, и вспомнила — такое бывает у котов, когда они выпрашивают еду. По крайней мере, было у кота моей подруги Матильды. Или не подруги, судя по сну, где она была с Джоном… Хотя нет, подруги, то ведь всего лишь был сон… Я примерила оба платья. Так как моя фигура изменилась, теперь бирюзовое платье наоборот сидело хуже, чем атласно-синее. Его я и оставила на себе надетым. Рассматривая бижютерию, и надевая себе на шею аккуратные бусы из как бы мелкого жемчуга — на самом деле подделки, выбирая браслетик на руку, я вдруг вспомнила, что мы совершенно забыли об обуви! А ведь я была до сих пор в своих кедах из моего мира — единственном, что осталось мне из вещей моего мира. Нда… С другой стороны, подол до пола, и скрывает обувь. Ладно. — Дорогая, а отведи меня в приёмные королевы, — решила я не тянуть кота за хвост, и начать первый день моей новой жизни с самого неприятного… *** Я сидела в приемных покоях уже, судя по солнечным часам на полу, не меньше трёх часов. Королева всё не выходила. Меня всё раздражало. Хотелось закинуть ногу за ногу, но тогда бы фрейлина, оставшаяся в приёмном покое, заметила, что что-то не то с моей обувью. Сама фрейлина пафосно сослалась на то, что её Величество занята, и посмотрела на меня осуждающим взглядом. Я пыталась рептировать свою речь перед королевой, но как-то сцена нашей встречи у меня не складывалась в голове, и я решила, что буду импровизировать. А королева всё не шла и не шла. Видимо, и не придёт. Я поднялась, оправила платье, и направилась к выходу. Фрейлина, сидевшая за соседним столиком, и читала свиток, время от времени улыбаясь, — кажется, это было развлекательное чтиво, — тут же нервно дёрнулась, достала какую-то пробирку из ящика стола, и капнула из неё в стоящую там же склянку. Раздался сдвоенный шипяший звук, причём повторившийся звук шёл из кабинета королевы. Открылась дверь, в ней показалась баронесса Идриль, одетая в новое платье — теперь зелёное. Баронесса продекламировала: — Её величество, Королева Черноруссии, герцогиня Вирлинская Анаэрель! Я встала, и попыталась сделать книксен — так, как его делали дамы местного высшего света. Судя по тому, как я это сделала, я сделала что-то не то. Либо, может, королеве не понравилось то, что она увидела… Я успела посмотреться в зеркало в дамской комнате в приёмных покоях, и всё на мне сидело нормально… Ну разве что, всё же это платье было дешёвым, да и украшения… Я опустила глаза, и сказала: — Ваше величество, — и замолчала, ожидая реакции королевы — Ну здравствуй Софий… Софья, — и посмотрев на обеих фрейлин, бросила им, — оставьте нас. Анаэрель взобралась на трон, стоящий посредине покоев, и взглянула на меня сверху вниз — как я выяснила, я была на пару сантиметров выше её, и, видимо, стерве хотелось надо мной доминировать в том числе и по росту. Разумеется, присесть она мне не предложила. — Ну, что молчишь? Что хотел… Или хотела, чёрт знает как тебя теперь называть, — подала голос жена короля — Я хотела извиниться… За своё неподобающее поведение. Простите меня, Ваше величество… Я просто, я просто не знала обычаев Черноруссии. И не знала, в чём можно ходить и в чём нет — Да что ты мне заливаешь, извращенец, — зло ответила королева, как-то совсем не по-королевски, — а руки-то, рукоблудие, что это было? — Не было ничего, клянусь, — ответила, покраснев от чувства унижения я — И на крови поклянёшься? — Да, и на крови… — ответила я. Кто его знает, работают вообще эти клятвы или нет, но ведь я не делала того, что приписал мне извращенный разум этой сумасшедшей подстилки местного людоеда-диктатора! — Ну-ну… Ладно, это всё лирика. Ты понимаешь, сын ублюдка, зачем ты мне? — Да, Ваше Величество. Вы хотите выдать меня замуж за Хана "нда, пытается уязвить.. Как я могу быть дочерью незаконнорожденного, если он имел права на трон и претендовал на него?" - отметила я — А ещё, ты должен… Ну или ладно, пора привыкать тебя называть по новому — рожать ему детей. И учить его нашей культуре. Чтобы он защитил престол державы и права на него моих детей, поняла? — Да, более чем. Вы меня прощаете? — Прощаю ли я тебя? Пожалуй, прощаю. Для извращенца и дикаря ты вполне почтительна и скромна. Прощаю условно. Смотри у меня, — грозит пальцем с массивными перстнями с разноцветными и массивными камнями. Наверное, у неё прямо в перстне спрятаны алхимические эссенции? — слушайся во всём Катьку. Анариэль щёлкает пальцами, и из её покоев показывается клыкастая голова Катьки. «Как они тут понимают, кого из них позвали? Прямо загадка. Может, щелчки как-то отличаются?» — задумалась я — С завтрашего же дня принцесса Софья приступает к учёбе. Мы должны её подготовить, чтобы она не упала в грязь лицом перед посольством хана! Хан уже ведёт к Саурон-граду своё кочевье, он собирается прибыть на наш ежегодный праздник смотрин невест для иностранных послов и делегаций. Прибудет через три месяца — Как через три месяца? — Охает Катька — Мы же не успеем! Сделать из такого чурбана неотёсанного настоящую леди! — Нужно успеть. Ты ведь хочешь баронство и крепостных душ, Катенька? — сощурила на ту свои глаза Анариэль, и повысила голос, — А впрочем... Ты права, одна ты не справишься. Ариэлла, Цирелла идите к нам! Из покоев королевы показываются, как мне сперва показалось, двойняшки-эльфийки, одетые, каждая, в одинаковые, нежные кремовые платья. Королева продолжает: — Дочери, это Софья. Он… Она ничего не умеет. Приказываю вам, не как ваша мать, а как ваша королева, научить софью тому, чем пристало владеть знатной даме Черноруссии. Чтобы наш трон, наш дом не ударил в грязь лицом перед Ханом. — Да маменька, мы наслышаны уже, — отвечает за «двойняшек» та из сестёр, которая показалась чуть старше, когда я к ним пригляделась, и продолжила, — я Ариэлла. Я буду контролировать твоё обучение вышиванию гобеленов — самому достойному занятию знатной дамы, а так же искусству дипломатии и риторики. — А я — Цирелла, — ответила младшенькая принцесса, — буду следить за твоими успехами в изучении языков, этикете, танцах — Ваше величество, Маменька, — обратила на себя внимание Ариэлла, дёрнув своим правым эльфийским ухом, — Орки ценят силу, умение за себя постоять. Софье нужно обучаться боевым искусствам — Зачем? Это позор. Не пристало женщине. Да и умеет она, наверное… — замялась королева, уточнив, — как бывший мужик — Ничего я такого не умею, и учиться не хочу, я пацифистка. Мне моя этика запрещает убивать людей, — ответила я, и добавила — и эльфов. И орков. И гоблинов с гномами, всех-всех — Паци… Что? — переспросила Ариэлла — Софья, не дури, — покачала головой Анариэль, и опять повысила голос, — Элидор, подойдёшь к маменьке и сёстрам? Из королевских покоев вышел принц Элидор, одетый, по местной мужской моде, в белую манишку сверху сюртука, черные штаны, подпоясанный шпагой с рукояткой, инкрустированной драгоценностями. — Да, маменька? Вы звали? — спросил принц — Тебе нужно научить принцессу Софью сражаться, чтобы она понравилась оркам. Подберёшь ей учителей — сказала королева — Девчонку? Учить сражаться? Вы чего? — удивился цесаревич — А она не совсем девчонка, — задорно улыбнулась, подмигнув сестре, Цирелла — Да что ты такое говоришь, сестричка, — удивился наследник престола, ощупывая глазами мою слегка выглядывающую из платья ложбинку груди, тонкую талию, а потом жадно вглядываясь в моё лицо. Я тут же подумала, что как же хорошо, что местные так и не изобрели корсет, в отличие от истории моего мира. Я выгляжу, кажется, выгоднее многих местных дам, и мучиться от этого, судя по историческим описаниям, пыточного инструмента не нужно. — Элидор, это приказ. Самому тебе этим заниматься не обязательно. Но принцесса Софья должна уметь за себя постоять. Приказ твоей королевы. Это важно в интересах трона, — нажала на своего сына королева — Ну хорошо, хорошо… Я знаете что, я буду сам, лично обучать Софью, — вдруг добавил принц, мазнув по мне маслянным взглядом. Сестры переглянулись с друг другом и маменькой. *** После встречи с королевой, я попыталась попасть к казначею, и не смогла его застать. Пришлось опять занимать денег. Впрочем, хорошо быть принцессой — кажется, никто не смеет мне отказать, и никто не сомневается, что я отдам — я проверила на Катьке, и даже она не решилась меня как-нибудь отшить, так что, отдала серебрянную монету Катьки служанке Глупой. Потом я пошла за моим сержантом — Михайло передал мне записку о том, что всё уладил, и горе-вояку отдали в мою милость. Король передал через Михайло — на письме стояла подпись короля и его штамп, что изложенная в нём информация о намерениях короля верна, — что я могу делать с ним что угодно, что не опозорит его дворянскую честь — казнить могу, разжаловать в солдаты, лишить чина тоже, а вот продать в рабство, или подвергнуть телесным наказаниям нет. Так же Михайло приглашал меня на ужин с Павлом Глобой этим же вечером. Прибыв в тюрьму, увидела, что меня в ней уже ждут. Тюремщики выстроились вдоль стены, вперёд вышел начальник тюрьмы, нервно поправил свои эльфийские уши, и сказал: — Ваше высочество, для нас большая честь принимать Вас на нашем месте службы Короне! Чтобы Ваши прекрасные ушки — главный тюремщик ещё раз поправил собственные уши, и пошарил тяжелым, мужским взглядом по моим, а так же по груди, фигуре — не слышали стонов недостойных, содержащихся тут за свои злодеяния, мы хорошенько их поколотили, а потом засунули каждому кляп в его поганую пасть! Надувшись, с помощью мыслимого аутотреннинга королевским достоинством, я гордо кивнула, как, мне кажется, должна кивать принцесса, и веско приказала: — приведите сержанта Галадриэля Начальник тюрьмы прижал кулак к своей груди — видимо, так у них тут местные силовики отдают честь — и, развернувшись на каблуках своих железных сапог, пристально посмотрел на одного из стражников. Тот сорвался с места, и резво побежал. Через какое-то время донеслось громыхание цепей, и в помещении появился сержант. Я не знала, как себя дальше вести и держать. Но подумав, решила скопировать стиль королевы: — Подонок! Ты знаешь, на кого ты поднял свою руку? — произнесла с истеричным пафосом я Сержант бухнулся на колени, склонил свою голову, на которой было множество гематом, а одно ухо было надорвано и в запекшейся крови, и сказал, смотря в пол: — Да, простите, Ваше Высочество. Моему поступку нет прощения. Я не знал, что Вы принцесса, по королевскому приказу заколдованная в парня, и решил, что Вы извращенец-воришка. Нет мне оправдания. Когда Вы велите меня казнить? Могу ли я отписать прощальное письмо братьям, одни мы остались, и… невесте? «Ох, жаль, что у него невеста " — подумала я. Если бы он за мной ухаживал, получилось бы его привязать лучше? Впрочем… Посмотрим. — Солдат, ты торопишься умереть? — зародила надежду я — Нет. Но разве король помилует меня? Разве это возможно? Я поднял руку на члена королевской семьи… — произнес подавленно избитый местными «обротнями в погонах» - вот вам и не унижать дворянское достоинство, мда — Что ж… Держи, — сказала я, и протянула солдафону письмо Михайло — всё равно там никаких секретов не было Галадриэль взял скованными кандалами руками письмо, и начал его читать. С каждым словом к бледному, еле живому эльфу словно возвращались краски. Сержант поверил, что останется жив. Дождавшись, когда он дочитает, сказала: — Твоя жизнь в моих руках. Ты согласен присягнуть мне лично? Согласен, если потребуется, пожертвовать своей жизнью, для спасения своей принцессы? — Разве я достоин? — спросил сержант, делая вид, будто бы он ещё не поверил в своё спасение. — Ты нет. Но твоя офицерская честь, твой дворянский род, твои предки, да, они достойны служить мне. Не подведи их. — понятия не имею, откуда из памяти я вытащила такие пафосные слова. И совсем удивительно то, что они действовали и на притихших стражей тюрьмы, и на сержанта, — Так что ты выбираешь, казнь или присягнуть мне? — Присягнуть Вам, Ваше высочество. Моя госпожа. Разрешите служить Вам? — солдафон первый раз поднял глаза, показав мне синяк на половину своего красивого эльфийского лица. — Хорошо, — сказала я, и, продолжая отыгрывать королеву, кивнула одному из солдат, показав глазами на его длинный нож, а так же кивнула стражнику, который привёл приговорённого к казни. Последний стражник загремел ключами, освобождая сержанта от кандалов, а первый солдат подскочил ко мне, и передал мне с поклоном свой нож, вернувшись в строй у стены — Сержант Галадриэль, на колени, — продолжила чудить я, вспоминая сцены из исторических игровых фильмов в Паутине, забыв, что объект моей ментальной атаки уже на них стоит. Дворянчик удивлённо на меня взглянул, но тактично сделал вид, что так и должно быть, заработав от меня в свой рейтинг плюсик. — властью, данной мне королём, я нарекаю тебя своим рыцарем — пафосно произнесла я, и, заметив по недоумённым взглядам охраны, что я говорю что-то не то — наверное, рыцарь в этом мире это синоним рядового? — и произвожу в лейтинанты своей стражи Донёсся гул и перешёптывания. Кажется, никто не ожидал, что сержант получит новое звание! Хотя я ничего такого и не собиралась делать… Просто пытаюсь выкрутится и действовать, делая вид, что я знаю, что творю. Сразу несколько эльфов уставились на клинок, а Галадриэль протянул к нему руку. Я не очень поняла, что именно собирается делать новоиспечённый лейтенант, и застыла в недоумении, но последний сделал всё сам — он взял лезвие и прочертил им по своей руке. Выступила кровь. К моему первому личному солдату подошёл глава тюрьмы, и передал ему какую-то пробирку. Галадриэль произнес нараспев: — Клянусь защищать, не щядя своей жизни, честь, жизнь, интересы принцессы Софьи! Клянусь выполнять любые её приказы, — и вдруг, хитро на меня посмотрев, добавил, — если они не подвергают риску её честь, не создают угрозу её жизни, до тех пор, пока она не выйдет замуж, обретя мудрость не девушки, но взрослой женщины. Так же клянусь защищать её детей, когда она их родит, так, как будто бы они мои собственные! Нда, немного всё пошло не по плану… Ну ладно, хотя бы можно рассчитывать, что он меня не предаст. И что будет защищать от покушений, если такие будут. Начальник тюрьмы сделал руками магические пассы, нарисовав в воздухе пальцами руны, и вылил на порез присягающего эссенцию из принесённой пробирки. Вокруг меня и лейтинанта появилось сияние. Собрашиеся солдаты рявкнули: «да здравствует король!», и "сила! Честь! Верность!" а Галадриэль озвучил другое: «Да здравствует принцесса Софья!». Я кивком разрешила ему подняться, после чего вручила нож, сделав вид, что я не помню, что он принадлежал одному из стражников. Я направилась к выходу, поманив за собой первого солдата моей личной армии.