Посмертие

      Цзюнь У пришел в себя резко, будто из глубокого омута вынырнул. И первым, что он почувствовал, были осторожные теплые прикосновения к многострадальной спине. Эти касания, несмотря на всю их легкость, ощущались так, будто по коже водят зазубренным лезвием, и душу бывшего Владыки тут же затопили гнев, ярость и желание убивать. Кто посмел?! Он попытался сбросить с себя чужие руки… и не смог. Даже плечом не смог дернуть. Открыть глаза тоже не удалось. Издать горлом хоть какой-то протестующий звук — тоже. Да что же это…       Паралич? Заклятие? Где он, в конце концов?! Что с ним сделали?..       Отвратительнейшее чувство полной беспомощности затопило с головой. Цзюнь У думал, что уже никогда не испытает этого тошнотворного чувства. Ровно с того дня, как Гао-эр покинул его, испугавшись обезображенного лица и того, что он сотворил. Ровно с того дня, как он, оглушенный предательством и до смерти перепуганный, что вассал действительно уйдет навсегда, выбежал на улицу без маски… И первые же люди, увидевшие его, решили, что он — демон, заслуживающий справедливого возмездия. А «справедливости» у озлобленных жителей Уюна в то горькое время, к сожалению, накопилось предостаточно…       Цзюнь У внутренне зарычал. Не вспоминать! Не сейчас, Бездна все его забери! Ему нужно понять, где он и что со всем этим делать, а не сопли размазывать. Да, он хотел умереть, но то было под Тунлу, где он ушел бы спокойно, не теряя достоинства. Практически добровольно. Умирать же или страдать от рук ничтожных смертных точно не входило в его планы. В конце концов, только за одним из живущих он всегда признавал право лишить его опостылевшей жизни. И тот, надо отдать ему должное, справился на отлично.       Раздались тихие шаги, и в комнату кто-то вошел. Цзюнь У тут же оборвал внутренний диалог и прислушался, радуясь, что хотя бы слух пока еще на его стороне.       — А-Ли, он здесь, — тихонько шепнул кто-то над его головой. — Пришел, говорят, еще на рассвете, но очень устал и какое-то время отдыхал в гостинице. Я послал мальчишку, велел ждать, когда он спустится. И вот пришли, говорит, он готов осмотреть дагэ.       — Пусть заходит, — шепнул в ответ женский голос, и терзавшее спину чувство ушло. Тихо плеснула вода, что-то негромко стукнуло, и Цзюнь У сообразил, что ему, похоже, просто промывали или обрабатывали раны. Стало чуть совестно за свою необдуманную ярость — не будь тело скованно, он ведь и вправду мог убить эту… девушку? Женщину? Кто там вообще? В любом случае, подобное поведение было бы несколько… опрометчивым.       Ведь если так подумать, кто и когда заботился о его ранах? Разве что матушка, да слуги, да придворный лекарь. В совсем уж раннем детстве, когда еще не стал ловок и силен, как молодой дракон. А после всё и всегда сам. Сперва не нуждался, а после, когда поддержка не была бы лишней, окружающие слишком привыкли, что он не нуждается. И уже даже мысли не допускали, чтобы что-то предложить.       Рядом прошуршала ткань, дохнуло ароматом сухой лаванды, и женщина, судя по движению воздуха, поднялась с края постели, на которой он лежал.       — Проводи даочжана к дагэ, а я пока накрою на стол. Негоже не накормить гостя, тем более, если он пришел издали.       Цзюнь У воскресил в памяти свою странную дорогу через не пойми откуда взявшийся лес, вспомнил, как упал, дойдя до его края. И как его нашли какие-то люди. Судя по тому, что здесь уже неоднократно прозвучало «дагэ», и что сюда хотят пригласить какого-то даочжана, то речь идет о нем, это к нему ведут, видимо, целителя. Но откуда взялось это «дагэ»? У него отродясь не было ни братьев, ни сестер, ни, уж тем более, побратимов. Было бы крайне странно, если бы Небесный Владыка стал открыто выбирать кого-то, чтобы побрататься, пусть даже это и были бы другие небожители. Пускай даже сильные.       Впрочем… Одного из небожителей он и вправду всегда выделял особо.       Лицо Сяньлэ вновь встало перед внутренним взором, как живое, и Цзюнь У даже вздрогнул, когда за учтивым «Проходите, пожалуйста, даочжан», ему послышался знакомый вежливый голос, отвечающий хозяевам. Чего только не покажется в подобном странном состоянии…       — Нет, нет, никаких инструментов не нужно, это лишнее. Благодарю вас.       Не показалось!       …       !!!       Цзюнь У сейчас без раздумий заложил бы всю свою драгоценную коллекцию мечей, лишь бы оказаться как можно дальше отсюда. Что Сяньлэ здесь позабыл? Хотя погодите, а где «здесь»? Может, он сейчас в Призрачном городе находится, кто знает?.. Хотя в разговоре чуть ранее прозвучало, что даочжан прибыл на рассвете, и что он отдыхал в гостинице. Будь это Призрачный город, Собиратель цветов вряд ли позволил бы своему ненаглядному кантоваться в гостинице, ведь так? Так что, скорее всего, они все же где-то среди людей. Вот только где?..       Раздались знакомые мягкие шаги, и Цзюнь У внутренне заледенел. Что сейчас будет? У него больше нет духовных сил и, если Сяньлэ пожелает его убить, он даже защититься не сможет. Да черт возьми, он сейчас даже от смертных не в состоянии защититься!       Умирать почему-то отчаянно не хотелось, словно само тело сопротивлялось подобному исходу. Достаточно странно, если вспомнить, как давно уже он чувствовал смертельную усталость, и как давно хотел, чтобы вереница безумных дней, наконец, прервалась.       Чужой шаг запнулся и остановился рядом с его постелью, настолько рядом, что Цзюнь У почувствовал на лице движение воздуха, потревоженного колыханием чужой одежды. Он невольно задержал дыхание, ожидая бури, которая сейчас разразится…       — Кто его так? — тихо спросил Сяньлэ, и в его голосе не был ни ужаса, ни ненависти, только бесконечная грусть. Где-то за ним — возможно, в другой комнате — Цзюнь У различал тихие женские всхлипы и осторожный звон посуды.       — Мы полагаем, это клан Цао, — печально ответил мужской голос, который свергнутый император сегодня уже слышал, когда только очнулся. — Они здесь, вроде как, хозяева. Негласные. И они давно уже угрожали, что если дагэ не прекратит свою деятельность, то его, цитирую, «повесят на ремнях из собственной кожи». Мы никогда не воспринимали эти угрозы всерьез, думали, максимум, на что они сподобятся — попытки запугать. А потом, несколько дней назад, дагэ пропал, и нашли мы его уже… таким вот. Ровно так, как они и обещали.       — Чудовищно, — выдохнул Сяньлэ. — Хорошо хоть, повесить не успели.       — Уверен, не смогли справиться, — со странной горькой гордостью сказал мужчина. — Дагэ очень силен, вы бы видели, как он одной рукой поднимает толстенные бревна! Скорее всего, он или отбился, или убежал. Этот лес он знает лучше других.       — С такими ранами подобное — подвиг, — заметил Сяньлэ, склонившись совсем низко, и Цзюнь У внутренне подобрался еще сильнее. Что за странная игра? Сяньлэ хочет сделать вид, что не узнал своего злейшего врага? Для чего?       Прохладные пальцы коснулись его шеи, и бывший Владыка знал, что не заметить, как заполошно бьется у него пульс, попросту невозможно.       — Он не спит, — мягко сказал Сяньлэ после нескольких секунд тишины, во время которых вслушивался в течение ци в его теле. — Все слышит, но очнуться, видимо, не может. Этот господин…       — Су Юншэн, — подсказал хозяин дома (или кем он там являлся), и Сяньлэ послушно повторил:       — Господин Су Юншэн был заклинателем, верно?       — Д-да, — растерянно подтвердил мужчина. — Не очень сильным, но да. В основном, он использовал свои силы на стройке, чтобы зачаровывать готовые мосты. Скрепленные его силами, они никогда не ломались и не горели, даже если в них попадала молния. Даочжан Се, почему вы говорите, что дагэ заклинателем «был»? Это ведь не что-то, что можно отнять?       Сяньлэ виновато вздохнул и выпрямился, убирая руку.       — Увы, но лишиться духовных сил очень легко. Конкретно в данном случае от Золотого Ядра вашего брата не осталось практически ничего. У господина Су кровопотеря, с которой не живут. Даже сильные заклинатели не всегда выживают после подобных ран. А он не только выжил, но еще и прошел, судя по всему, немалый путь по лесу. И после, даже не приходя в сознание, попытался погрузить себя в исцеляющий сон. Его Золотое Ядро от подобной нагрузки попросту сгорело. И без того не очень сильное, оно истратило все запасы своей энергии на борьбу за жизнь. Большего от него требовать нельзя. Полагаю, господин Су не просыпается именно по той причине, что погрузить себя в исцеляющий сон у него сил еще хватило, а вот выйти из него самостоятельно он уже не может.       Сяньлэ снова вздохнул и, судя по движению воздуха, принялся закатывать рукава.       — Я исцелю его раны и помогу очнуться, но это все, чем я смогу здесь помочь, простите. Восстановить свое Золотое Ядро может только сам заклинатель. Но учтите, на это могут уйти годы. Не у всех хватает сил пройти этот путь заново.       Прохладные ладони остановились в *цуне от израненной спины, и в тело Цзюнь У живительным потоком хлынула энергия сильнейшего из ныне живущих небожителей.