Посмертие

      Мальчишка, как выяснилось при свете дня, жил в заброшенном похоронном доме на окраине поселения. Цзюнь У с минуту, наверное, скептически рассматривал хоть и обветшалое, но все ещё крепкое строение и буйную зелень вокруг. Похоронный дом, серьезно? Как-то это слегка чересчур, даже для беспризорника. Неужели, не могли впустить мальчишку хотя бы в какую-нибудь пристройку, в какой-нибудь сарай? Всё лучше, чем в этой обители для мертвых.       Мелкий дождь снова зачастил с серого, как пепел неба, и бывший Владыка, отбросив размышления, решительно шагнул к дверям. Что ему за дело, кто где живёт, в самом деле? Он сам десятки сотен лет обитал в месте, в буквальном смысле слова, выстроенном на костях. По сравнению с этим любой похоронный дом — прекрасная и мирная обитель. Более чем.       Внутри было сухо и очень тепло, пахло соломой и пылью. Дверь, отпущенная за спину, со скрипом проехалась по высокому порогу и оглушительно хлопнула. В воцарившемся полумраке раздались торопливые шаги, и из боковой комнаты высунулась взлохмаченная голова. Сигоу сонно — явно дрых без задних ног — моргнул пару раз, пытаясь опознать гостя, и, как только на лице проступило узнавание, тут же хлопнулся на пол, скорчившись в поклоне.       — Владыка!       — Ты перед господином Су тоже так падал? — поинтересовался Цзюнь У, заведя руки за спину. Мальчишка, не отрывая лба от пола, покачал головой.       — Нет, Владыка.       — Ну так будь любезен, и передо мной прекрати. Иначе вопросов не оберемся, если кто увидит. Для всех я сейчас — Су Юншэн. И хотелось бы, чтобы так это и оставалось… Да поднимись уже!       Сигоу, чудовищно полыхая лицом и ушами, вскочил и застыл, уткнувшись взглядом в пол.       — П-простите, — едва слышно пробормотал он. — Я никак не… Х-хотите чаю? У меня и сладости есть.       — Не откажусь, — кивнул Цзюнь У. — Мне о многом нужно тебя расспросить.       — Тогда прошу сюда, — Сигоу быстрым шагом пересек основную комнату и открыл еще одну дверь. — Простите, что здесь… так.       Цзюнь У хмыкнул и проследовал за хозяином нестандартной обители.       — Если ты о том, что это похоронный дом, то можешь не беспокоиться, я бывал в местах и похуже. А здесь сухо и чисто. Твоими стараниями?       — Порядок — да, — смущенно пробормотал мальчишка, выдвигая для гостя стул за вполне себе крепким и чистым столом. — И щели в стенах этот ничтожный сам заделывал. А вот с крышей помогли… гм… господин Су помог. Мебель и утварь местные жители пожертвовали. Кто что мог.       Цзюнь У опустился за стол и одобрительно оглядел помещение, отведенное под кухню. Крепкая мебель, хорошая, пусть и простая посуда, притом, в количестве. Много ли надо одному? И, тем не менее, местные не поскупились, поделились с беспризорником от души. По непонятным причинам это грело. Всё-таки местный народ был… сносным. Даже неплохим. И Цзюнь У это нравилось.       Чай Сигоу заваривал в смущенном молчании. Цзюнь У, мельком наблюдающий за его действиями, не мог не отметить, что действует мальчишка довольно уверенно и красиво. Словно успел где-то обучиться данному искусству. Сладостями оказались засахаренные фрукты, явно тоже из запасов местных — в тонком аромате чувствовалась рука умелой хозяйки. Поставив перед гостем угощение, мальчишка неловко замер, не зная, куда себя деть, и Цзюнь У жестом велел ему сесть напротив. Сам взялся за чайник, налив ароматного напитка и себе, и юному хозяину дома. А после коротко велел:       — Рассказывай.       — О ч-чем именно, В-владыка? — запинаясь, уточнил мальчишка. — О господине Су? Или о том, что случилось в… в том лесу?       Цзюнь У ненадолго задумался. В самом деле, о чем он хотел услышать в первую очередь?       Ответ на этот вопрос удивил и его самого.       — Расскажи мне о последних событиях в каждом из трех миров. Я очень давно удалился от дел и все эти годы пребывал в глубокой медитации. И, если бы вы с господином Су не выдернули меня, возможно, остался бы в ней еще лет на сто. Поэтому мне совершенно ничего не известно ни о том, что происходит сейчас на Небесах, ни о том, что творится в мире демонов. Так что начни с этого. Подойдут любые слухи и пересуды, что ты слышал. Меру правды и лжи в них я определю уже сам.       Его слова, кажется, немного расслабили Сигоу. Во всяком случае, трястись он перестал. Даже взял налитый ему чай, только отпивать не стал, так и задумался, тихонько баюкая чашку в руках.       — Слухи… Что ж, если верить слухам, то около полувека назад в Поднебесной появилось великое зло в белых одеждах. Его звали Безликий Бай, он был Непревзойденным Князем демонов, первым среди всех. Он нес смерть и разрушения, оставляя позади себя лишь мертвую выжженную пустыню. Безликий проник в Небесную столицу и, неслыханной дерзостью и хитростью, сумел обмануть благородного Небесного Владыку. Он ослабил его и заточил в недрах древней горы, полной неупокоенных чудовищ и первобытного зла. Сам же принял облик Владыки и попытался занять небесный трон. Но боги раскрыли обман. Была великая битва, во время которой боги сошли с небес и призвали смертных присоединиться к ним. В том сражении, бок о бок, встали и богатые, и бедные, и боги, и демоны, ибо нельзя было не объединиться против столь великой угрозы. Сообща жители Поднебесной сокрушили великое зло. Безликий был развеян прахом, а Небесного Владыку освободили. Но его раны, полученные в битве с Бедствием оказались столь серьезны, а силы, подорванные заточением в нечеловеческих условиях, настолько истощены, что он добровольно отказался от царствования и покинул небеса. С тех пор на Небесах нет Владыки и все боги считаются равными друг перед другом…       Сигоу рассказывал неторопливо и отстранено, словно пересказывал сакральную древнюю легенду. Хотя, учитывая возраст «легенды» и возраст самого мальчишки, наверное, так оно им и ощущалось. Цзюнь У даже заслушался. Что ж, чего-то такого он и ожидал. Было бы величайшей глупостью со стороны Сяньлэ и прочих во всеуслышание объявить, что Небесный Владыка и Безликий Бай — одна личность. Это могло обрушить всю преданность верующих, что, в свою очередь, наотмашь ударило бы по всему пантеону. Так что мудро обошлись малой кровью: и себя не очернили, и смертным почти не соврали. Разве что одну (но решающую) деталь утаили.       — Владыка?..       Цзюнь У настолько задумался, что не сразу понял, что к нему обращаются.       — Мм?.. Что?       Сигоу снова выглядел смущенным и испуганным.       — А… а это правда? Эта легенда правдива? Вы действительно…       — Сражался с Безликим и проиграл? Да.       Сказал, как отрезал, жестко и бескомпромиссно. И ведь даже не соврал. Сколько раз он надеялся избавиться от ликов, сбросить с себя их удушающую мертвую энергетику? Уже и не сосчитать. И каждая попытка оборачивалась провалом. А тот смехотворный поединок с самим собой? Он надеялся сделать его символическим, «победить» безликий образ и навсегда позабыть об этой своей стороне. Надеялся, что Сяньлэ вернется с ним на небеса, что они наладят отношения и с того момента он навсегда удержится в рамках мудрого и всепрощающего Владыки. Потому что больше не будет одинок. Но… не случилось. Безликий снова оказался сильней.       Сигоу от его тона сжался, словно испуганная пичуга, и Цзюнь У невольно чуть смягчился.       — Я не злюсь, не бойся. Просто неприятно вспоминать. Что ж, судя по твоему рассказу, все оказалось ровно таким, каким я и помнил. Кто из нынешних божеств тебе известен?       Сигоу начал перечислять, Цзюнь У внимательно слушал. Новым оказалось разве что имя Повелителя Земли. Старые же все были на месте. Даже Линвэнь.       — … а Се Лянь защищает мир от злых сил, так говорят. Но поклоняться ему нужно лишь вместе с Градоначальником Хуа. Иначе велик риск навлечь на себя неудачи. Им обычно возводят совместные храмы, и статуи тоже всегда ставят рядом.       Да кто бы сомневался.       — А в Ваших святилищах ищут успокоения сердца и высшей мудрости.       —…       —???       Сигоу, увидев потрясение на его лице, чуть оживился.       — Вы не знали? Владыка Шэнь У — единственный из богов, кто сумел отрешиться от мира и уйти в затвор. Учитывая Ваш статус и силу, это уникальный случай. Поэтому считается, что в нынешнем своем обличии Вы помогаете обрести спокойствие мудреца и отрешиться от всех мирских страстей. Вам обычно молятся монахи, аскеты и те, кто ищет свой Путь. Шифу тоже поклонялся Вам, потому что у него в жизни все было запутанно и неясно, и он не до конца понимал, кем является и куда идет. Говорил, после молитв на какое-то время становилось легче.       Потрясение, вызванное новостью о том, что он, оказывается, все еще действующее божество, напрочь перекрыло короткой оговоркой мальчишки.       — Шифу? — не веря своим ушам переспросил Цзюнь У, и Сигоу тут же виновато уронил глаза в пол. И даже охрип от волнения.       — Простите, Владыка. Этот ничтожный забылся. Господин Су действительно был для меня Учителем. И разрешал называть себя так. Я слишком привык, вот и… Простите, это больше не повторится.       — Нет, нет, ничего. Окружающие слышали, что ты обращаешься к господину Су именно так?       — Да. Я ведь практически везде ходил за ним.       — Хорошо, тогда сохраним это обращение. Это, в любом случае, лучше, чем если ты посреди улицы будешь падать на колени и восклицать «Владыка!» Вот этого точно никто не поймет.       Сигоу вскинул на него потрясенный взгляд, а спустя мгновение уголки его губ едва заметно дернулись. Цзюнь У с каким-то отстраненным удивление осознал, что только что попытался пошутить. Впервые за сколько… столетий? Он уже и сам не помнил. Удивительно. Определенно, тело марионетки слишком сильно влияет на него.       Чтобы скрыть собственное замешательство, он отпил немного чаю, и Сигоу, чуть помедлив, последовал его примеру.       — Ты рассказал мне о богах, — аккуратно вернул их разговор в первоначальное русло бывший Владыка. — Что насчет демонов?       Взгляд мальчишки снова стал задумчивым.       — О них известно меньше. Считается, что после Великой битвы божества и демоны поддерживают негласное перемирие. Мелкую нечисть уничтожают заклинатели, крупную — боги, но на самых высоких уровнях больше никто не враждует. Призрачным городом управляет Хуа Чэн, Черными водами — Черновод. Градоначальнику Хуа молятся, когда желают привлечь удачу, Хозяину Черных вод — насколько я слышал — когда необходима безопасность на воде. Среди богов нет Повелителя Воды, поэтому обычно обо всем, что касается рек и морей, просят Черновода.       Вот это, кстати, было интересно. Неужели, за шестьдесят лет не вознеслось никого, кто заменил бы Ши Уду?       — А Повелитель Ветра есть?       Сигоу снова задумался, а после покачал головой.       — Не слышал. Вот Повелителя Земли хорошо знаю — господин Су все время молился ему. И про Повелительницу Дождя знаю. Про остальных — только с чужих слов и мельком.       — Я понял тебя. А что насчет мира смертных?       Тут информации было немного. Сигоу, как ребенок без роду и племени, мог рассказать разве что о жизни на улице, однако, из его сбивчивого рассказа стало ясно, что после «Великой битвы» полвека назад Поднебесная застыла в относительном спокойствии. Битвы и сражения, конечно, случались, как и мелкие переделы границ, но до глобальных войн и уничтожения целых государств все же не доходило. Похоже, можно было только поаплодировать Сяньлэ и остальным, определенно, они отлично справлялись со своими обязанностями.       — Что ж, благодарю за рассказ, — кивнул бывший Владыка, когда мальчишка замолчал. — Ты довольно неплохо осведомлен.       Сигоу неловко улыбнулся.       — Господин Су рассказывал. Он много путешествовал и много знал. Много людей перевидал. Рассказывал даже, что немного дружил с одной из небожительниц.       — С Повелительницей Дождя?       — Откуда Вы…       — Нашел их переписку. В тех вещах, что ты мне оставил. Зачем, кстати, если уже тогда знал, что я — не он?       Мальчишка скованно повел плечом.       — Для всех Вы — это он. Было бы странно, если бы я начал шарахаться от собственного шифу. Или если бы не отдал его вещи. Рано или поздно кто-нибудь бы поинтересовался, начались бы пересуды, вопросы… А еще мне…       Он сгорбился еще сильнее и вздохнул.       — Я видел смерть шифу, Владыка. Долгую и мучительную. И знал, что его тело уже заняли Вы. Но увидеть облик родного человека снова целым, живым и дышащим… Простите этому ничтожному его слабость, я просто не смог устоять.       Цзюнь У молча и задумчиво рассматривал понурившегося мальчишку. Это было глупо, но он его отлично понимал. Сам-то сколько разыскивал по миру хотя бы тень своих родителей? Прекрасно осознавая, что это уже не будут они в полном смысле слова, но все равно надеясь хотя бы на тень, отголосок… Просто убедиться, что хоть этот отголосок теперь в безопасности и счастье, и успокоить уже вечно грызущую совесть.       — Что тебе известно о твоих родителях? Есть хотя бы малейшие догадки, откуда ты?       Сигоу, так и не поднимая глаз, скривил плотно сжатые губы, и бывший Владыка понял, что попал в цель. Мальчишка знал. Или хотя бы догадывался. В конце концов, трудно не догадаться, когда ответ буквально написан у тебя на лице.       Молчание затягивалось и, чтобы не быть непочтительным, Сигоу все же заставил себя заговорить. Голос его теперь звучал совсем не по-юношески, слова падали тяжело и вязко.       — Этот ничтожный помнит себя с рождения, Владыка. Помнит короткое и единственное прикосновение материнских рук, и ее категоричные слова о том, что сын «жеребца-осеменителя» всей Поднебесной ей не нужен. Уже не вспомню, велели ли меня убить, или все же она приказала избавиться иным способом, но в итоге я оказался в корзине, плывущей по течению реки. Было очень холодно — излом зимы на весну, но я почему-то совершенно не боялся. И не плакал. Была странная уверенность, что вода никогда не причинит мне вреда.       — Тебя кто-то подобрал?       — Да, рыбаки. И в первые годы жизни, которые я также отлично помню, я жил в местном приюте при храме. Там неплохо присматривали за несколькими сиротами и, в целом, мы были там счастливы. Но лет в пять у меня проснулся мой дар — видеть истинную суть людей, демонов, небожителей. Прошло еще буквально около двух лет, и я уже никогда не ошибался в том, кто передо мной, мог назвать уровень совершенствования и силы абсолютно каждого. И, конечно же, это не могло не привлекать внимания. Очень быстро нашелся бродячий заклинатель, который предложил приюту отдать меня ему в качестве ученика.       У Цзюнь У нехорошо подвело живот. Что-то в этой истории начинало ему категорически не нравиться.       — В семь лет? Не слишком ли рано?       — Рано, — дергано кивнул Сигоу. — Но ни мои воспитательницы, ни я тогда этого не понимали. Мы думали, это шанс для меня на лучшую жизнь. И согласились.       Он вздохнул и покачал головой.       — Я сбежал. После первой же ночи, когда этот извращенец попытался затащить меня в постель. Погода помогла оторваться от его преследования и удрать далеко — в ту ночь был настоящий ураган. Сперва я хотел вернуться в родную деревню, но вскоре понял, что после целого дня полета на мече понятия не имею, куда эта падаль меня притащила. Так что, в итоге, постарался убраться подальше и отправился скитаться по улицам. И однажды к ночи, когда погода совсем уж не радовала, забрел в храм. Хотел погреться. Именно там и увидел впервые статую. А заодно и узнал имя. Но тогда еще не связал воедино все детали, лишь запомнил, что этот небожитель очень красив, и что его, похоже, очень любят женщины.       Сигоу потер висок и устало усмехнулся.       — Понимание пришло позже. За несколько лет на улицах моя внешность стала для меня сущим проклятием: бесконечные попытки подкупить и уложить под себя, затащить к себе в гарем, запереть в весеннем доме… Только из последних я бежал раз пять.       — Ловко.       — Не моя заслуга. Каждый — не преувеличиваю, буквально каждый раз мне благоприятствовала погода: то ураган, то снежная буря, то еще что-то. До сих пор диву даюсь, как не сгинул в буйстве стихии, но каждый раз будто оберегало что-то. Возможно, отцовская кровь?..       — Возможно, — кивнул Цзюнь У, мысленно сделав себе зарубку понаблюдать за данным феноменом. Была велика вероятность, что здесь не только полубожественное происхождение имело место быть. — И когда ты догадался о том, кто твой отец?       — Лет в одиннадцать уже. Когда стало очевидным сходство. Тогда стал понятен и мой странный дар, и удачливость, и удивительная память. А заодно и слова матери о «жеребце-осеменителе».       Юная, в обносках и с жутким шрамом через пол-лица, копия Пэй Мина опрокинула в себя остатки чая и грустными, с поволокой, глазами взглянула на собеседника.       — Владыка, Вы же знали Генерала Мингуана, скажите, он всех своих детей бросает на произвол судьбы? Или это только я оказался бракованным?       Цзюнь У чуть помедлил с ответом, заново наполняя их чашки уже изрядно остывшим чаем.       — Буду честен, не бросает. Генерал Мингуан известен своим достаточно благородным обращением с женщинами. Он, конечно, птица вольная, но обычно те, кого он одарил ребенком, до конца жизни после этого ни в чем не нуждаются. Ни мать, ни ребенок.       Он взял чашку и внимательно взглянул на раздавленного его словами Сигоу.       — Но также ты должен понимать, что те, кто удостоился внимания Генерала — это первые красавицы, лучшие среди лучших. И, чаще всего, благородного происхождения. Твоя мать, вероятнее всего, должна была выйти замуж за очень высокопоставленного человека, и обстоятельство в виде незапланированного ребенка, пускай даже от небожителя, ломало ей все планы. Так что сомневаюсь, что она вообще сообщила Генералу о своем положении. Иными словами, твой отец о тебе, вероятнее всего, и не знает. Иначе точно не позволил бы скитаться по улицам и просить подаяние.       Погасшие было глаза мальчишки вновь воодушевленно заблестели, и Цзюнь У с уже ставшим привычным отстраненным удивлением отметил, что ему, оказывается, нравится быть тем, кто приносит надежду.       — Су Юншэн, судя по его письмам, был дружен с Повелительницей Дождя. Мы можем отправиться в те края, и ты лично познакомишься с этой удивительной женщиной. А уж от деревни Повелительницы Дождя до Генерала Мингуана — рукой подать, можешь мне поверить. Уверен, его заинтересует прямой потомок, не обделенный даром. Вопреки расхожему мнению, далеко не каждый ребенок небожителя перенимает от него хоть что-то — гораздо чаще побеждает смертная кровь.       У Сигоу был такой вид, словно он готов сию секунду кинуться Цзюнь У не то в ноги, не то на шею. К счастью, его порыв пресекли на корню, причем, самым бесцеремонным и грубым образом — заколотили во входную дверь. Судя по звуку, лупили сразу с нескольких ног. Небольшой похоронный дом сотрясся от грохота.       — Открывай, сучий потрох! — взбешенно проорал хриплый мужской голос. — Не заставляй нас выволакивать тебя за патлы!       Сигоу вскочил и шарахнулся к Цзюнь У, выглядя при этом настолько перепугано и затравленно, что тот понял все без слов.       — Они, да? Убийцы Су Юншэна?       Он одним долгим глотком выцедил оставшийся чай и неторопливо поднялся. Таким же плавным, даже ленивым движением обнажил Чжусинь.       — Хорошо, что пришли сами и не придется выискивать по норам. Побудь пока здесь, я разберусь.       Новый град ударов, и несчастная задвижка на двери все-таки не выдержала. В дом ворвалось несколько человек, вооруженных палками и длинными кинжалами. Цзюнь У толкнул дверь кухни и, не скрывая предвкушающей ухмылки, шагнул им навстречу.