— Добрый вечер, — раздался мужской голос в трубке. Селена резко села, обнаружив себя в кровати. Не успела понять, когда она успела уснуть и как добралась сюда. Голова немного побаливала, и вся правая половина тела ныла. Видимо, она слишком долго спала на одном боку. Еще и переоделась! Удивительная ловкость для девушки, что наутро своих перемещений упомнить не могла. — Прошу прощения, что тревожу вас в столь поздний час, но возникли некоторые непредвиденные обстоятельства… — и тут Селену пробила мелкая дрожь, пробежавшая по спине и спустившаяся аж до самых стоп. Это точно был голос Лиама, чего она не расслышала сразу. Спросонья.
“Видимо, уже пора познакомиться заново.”
***
Шесть часов вечера. Обычно в это время у Селены вовсю шла работа и не спешила заканчиваться, но в тот день она уже выходила из здания офиса своей компании. В руках небольшая сумка и папка со всеми документами, выстраданными и уж очень ценными. Даже с большими деньгами сбор документов на удочерение требовало времени. И это ведь было далеко не все! Через неделю, когда Прима должна была бы немного попривыкнуть к новому дому, их должны были навестить представители опеки, чтобы оценить уровень жизни, предложенный ребенку, и проверить ее эмоциональное состояние.
Селене все это не очень нравилось, но она мирилась с этим, ведь ребенок действительно должен был иметь подходящие для него условия, находить контакт с родителем или родителями. И каждый раз, когда Селена начинала злиться, она вспоминала историю одной девочки из их приюта, которая попала, к несчастью, в ужасную семью и она не смогла никак рассказать о своем положении. Все это привело к большой беде и правда раскрылась вместе со смертью девочки. Такие примеры, подобные тому, что случилось с Вирджинией, показывали, насколько важно проверять приемных родителей на адекватность, на возможность обеспечить ребенка. “Уж лучше так!” — решала каждый раз Селена.
И вот она спешила в приют, чтобы, наконец, забрать Приму к
себе ним домой. Она буквально порхала, будучи невероятно счастливой. Вряд ли раньше она представляла себе, что однажды она найдет свою дочь и они сумеют стать настоящей семьей. Точнее сказать, у них хотя бы был на то шанс.
Стоя в холле приюта, слушая напутствие от директрисы и от представителей опеки, Селена невероятно сильно переживала. Ей было не к кому пойти за советом, если все пойдет плохо и будет полнейшим крахом. Ей нужно было полагаться только на саму себя и свои силы, вспомнить ошибки своих родителей и постараться не допустить подобного, но и не забывать, что не бывает “идеального родителя” — все люди допускают ошибки и без них нельзя обойтись.
Когда Прима появилась в холле, девочка была одета в старый, но довольно милый сарафан и катила за собой маленький чемоданчик. Она поздоровалась со всеми и подбежала к маме, обняла ее. Селена по-настоящему опешила. Ей было невероятно приятно, что дочь сразу сумела привязаться к ней. И все выглядело так, как будто бы в романтической картине мира. Но, увы, жизнь — не роман и не сказка. Впереди были суровые будни и становление родителем, которое бы просто не могло быть легким.
“Легко не будет, но меня так просто не возьмешь!” — думала Селена, покидая приют, держа дочь за руку. Селена вызвала такси, которое успешно доставила их домой. Уже стоя у самой входной двери, до того миновав своего рода проходную с невероятно строгой консьержкой и долгим объяснением ей причины появления Примы там, девушка так сильно мандражировала, что не могла толком ключ в замочную скважину вставить.
Прима заметила волнение мамы, но тактично промолчала. Директриса приюта сказала ей, что она и ее мать только попробуют свыкнуться к друг другу и это заставляло ее думать, что максимально тихое поведение, когда она буквально-таки не “отсвечивает”, будет лучшим выбором. Но она была десятилетней девочкой, которые ранили такие слова. Она действительно боялась, что они не смогут ужиться с ее мамой и она вернет ее обратно в приют.
Селена пропустила дочь в дом впереди себя. Прима юркнула в прихожую и там и замерла, внимательно оглядывалась. Она смотрела не без восхищения во взгляде. Ей по-настоящему нравилось окружающее ее пространство, пусть она еще и не успела увидеть весь дом. Впрочем, скоро Селена провела ей мини-экскурсию, оставив комнату девочки на десерт. Ей до безумия хотелось, чтобы Приме понравилось в этой квартире, чтобы она жила здесь с удовольствием, в уюте и комфорте.
Но Прима упорно молчала, не рассказывая о своих впечатлениях и только кивала или мотала головой в ответ на некоторые вопросы матери. Селене это показалось уж очень странным, ведь до этого, до ее появления в этой злополучной квартире, все шло отлично: у них установился хороший контакт, они по-настоящему поладили, пусть еще и не успели достаточно узнать друг друга. Девочка была с Селеной очень открытой и искренней, общалась с ней без стеснений и не держала обид.
Селене пришлось практически умолять дочь, чтобы та рассказала ей, где была зарыта мышь, в чем была суть проблемы. И после долгих уговоров и обещаний сохранить ее рассказ в секрете ото всех Прима сдалась. Она призналась в своем страхе быть снова ненужной, брошенной, неудобной. Сама же Селена готова была взвыть —это было так несправедливо! Директриса, быть может, и не хотела сделать плохо Приме, но даже без умысла на то, она сделала. Неосторожное слово в сторону взрослого, состоявшегося человека может быть обидным, но в сторону ребенка, подростка — ранящим или даже травмирующим.
— Прима, ты действительно должна понять, нравиться ли тебе жить со мной и решить для себя, готова ли ты жить тут, но я ни за что, клянусь, тебя не брошу! — произнесла она, стараясь разубедить девочку в словах директора. — Ты сможешь вернуться в приют, если пожелаешь, но я надеюсь, что тебе понравиться со мной и мы останемся вместе и станем семьей по-настоящему. Хорошо?
— Хорошо! — ответила она и бросилась маме на шею, крепко ее обнимая. Ей было важно знать, что она нужна, что ее хотят видеть рядом с собой. Но слова значили не так уж много и только поступки могли доказать правдивость Селены в глазах ее дочери.
Селене безумно сильно хотелось начать свое материнство на приятной ноте. Поэтому после экскурсии и примерки купленных заранее вещей она решила провести вечер вместе, всецело отдаваясь дочери на это время. Заказанную еду доставили в срок, так что Селена и Прима разместились в гостиной, сидели перед телевизором, на котором включили какую-то комедию, а на столе перед ними были вкусняшки. Им было действительно хорошо: смотрели фильм, пусть и часто отвлекались на болтовню, наслаждались ужином и обществом друг друга, хохотали и рассказывали о всяком разном. Селена в собственных мыслях удивлялась тому, как неловкость между ними сначала таяла, а после и вовсе пропала. Недосказанность все равно оставалась, но у них, впрочем, было достаточно много времени, чтобы обо всем поведать, полноценно раскрыться.
— Слишком идеально, аж тошнит! — бросила Прима как комментарий о поступке главного героя в фильме.
— Это же комедия, а не жизнь, — произнесла Селена и мягко улыбнулось. — Фильмам можно не быть полностью соответствующими реальности — это же всего лишь фильмы.
И они продолжили просмотр. Хотя Селена все чаще поглядывала на дочь, чем на экран телевизора. Она старалась увидеть в ней сходство с той Примой, что была в Тотспеле, Долине Наваждения и Королевстве Теней, но его словно бы не было совсем. Совершенно другой человек. И тут девушке подумалось, что, наверное, и ее друзья в реальности могут быть совершенно не такими, какими они были в трех мирах. И это наводило страх. Она не знала их настоящих.
И тут, словно бы по чьему-то заказу, экран ее телефона загорелся, и там высветились номер и имя. “Лиам”. Селена бросила быстрый взгляд на Приму — она внимательно следила за событиями фильма, поедая попкорн и беззаботно болтая ножками. Услышать звонок она не могла — у Селены телефон был на беззвучном. Но она не хотела отвлекаться от приятного времяпрепровождения, ведь вряд ли бы Лиам звонил ей, чтобы пригласить на свидание или просто и весело поболтать. А Селена зареклась, что сегодня ни за что не будет заниматься работой. “Я ведь могу позвонить ему завтра. Сошлюсь на то, что уже спала и не слышала его звонка.” Но парень был настойчив и позвонил не менее десяти раз. Девушка уже было порывалась ответить, но сдержалась, помня о своем обещании. Когда же он, наконец, сдался и экран телефона погас, Селена успокоилась и снова погрузилась в просмотр фильма.
***
День выдался долгим и напряженным. Дворцовые дела ужасно утомляли. Селена не могла себе представить, каким образом Маргарет, будучи больной и на смертном одре, все равно умудрялась со всем управляться и везде успевать. Это стоило уважения. Она была достойной своего титула по-настоящему.
Когда Лиам пригласил Селену на прогулку, то для нее это стало будто бы глотком свежего воздуха, и она не смогла ему отказать. К тому же, в Лиаме что-то поменялось. В его взгляде было что-то такое… Он смотрел на Селену не так, как раньше. “Неужели он вспомнил?” — думала Селена одновременно и радостно, и спокойно. Она ведь понимала, что он бы вспомнил не только хорошие моменты и приятное времяпрепровождение, но и то, как она всадила пулю в его грудь. И пусть она и сама не успела понять, как и почему это произошло, но вина на ней от этого не пропадала, а только висела еще более тяжким грузом.
— Все хорошо? — спросил Лиам, когда они проходили мимо фонтана, ставшего для Селены некоторым местом откровений. Ей очень захотелось спросить Лиама, помнит ли он ее, но подумала, что он сочтет ее сумасшедшей и начнет сторониться. “И правильно сделает, Селена!” — говорила она сама себе. “Ты ведь и сама не представляешь, на что ты способна.” Она не могла заставить себя забыть о том мгновении, когда лицо возлюбленного исказилось в безумной гримасе, когда с него была сорвана маска. И Селена была вынуждена стать убийцей.
— Да-да, — быстрее, чем стоило, ответила она. И Лиам это заметил. Покачав головой из стороны в сторону и смерив девушку взглядом, полным недоверия, он взял ее за руку и повел куда-то. Селена послушно поплелась за ним, немного вздрогнув от нежности касания. Лиам был с ней очень осторожен, будто бы она была хрупким цветком. Но она не была такой.
Лиам привел Лилит к реке. Они уселись на траву и в тишине смотрели за спокойной водной гладью. Хотела бы Селена, чтобы на ее душе тоже было спокойно. Она мечтала об умиротворении, но не получала его даже во снах. Ей снились самые страшные, плохие и грустные моменты ее настоящей жизни и жизни в Тотспеле.
— Выглядишь грустной, — точно подметил Лиам, до того бросив на драядку короткий взгляд. — Может, поделишься тем, что тебя тревожит?
— Извини, но нет. Не могу…
— Мне доверять? — спросил Лиам и как-то уж очень сильно поник. Селена мысленно обозвала саму себя идиоткой, пытаясь как можно быстрее сообразить, как правильно ему ответить, чтобы не обидеть неосторожно брошенным словом.
— Нет, что ты, дело не в этом, — затараторила она и бросилась обнимать его. Лиам приник к ней и приобнял в ответ. А затем тихо-тихо шепнул ей: “А в чем тогда, Лилит?”
И она была бы рада сама ответить, что сдерживало ее от честного рассказа, ведь уже было достаточно знаков, что он начинает все вспоминать, но как бы она рассказала о том, что в том, ином мире, она его убила? Неужто прямо так и заявить? “Слушай, Лиам, тут такое дело…я — твоя убийца. Живи с этим. Что, так и скажу, что ли? Идиотка, невероятная идиотка!”
Она смолчала, и позже Лиам вспомнил обо всем сам. Он пришел к Селене и прямо рассказал ей об этом, но не потребовал объяснений. Он и сам понимал, что его безумие не оставило ей выбора и винить за содеянное не смел. В тот вечер они были вместе. Говорили, смеялись. И оставили несколько новых ярких воспоминаний для следующих миров, в которых им предстояло побывать в скором времени. Но они, конечно, об этом не знали и не могли знать — просто наслаждались обществом друг друга, не нуждаясь во временных ограничениях.
