Спустя полтора месяца.
Селена снова включилась в работу, которая была ее отдушиной, ее страстью. Будни пробегали для нее практически незаметно. Почти все было по-старому, но кое-что важное успело измениться. Она стала несколько мягче в отношении к своим подчиненным, пусть и оставалась строга в вопросах проектирования и строительства мостов. Малейшая ошибка могла привести к трагедии, поэтому точность расчетов и четкое следование планам было обязательным для всех и каждого.
Прошло немного времени, прежде чем Селена привыкла к тому, что в ее жизни был новый человек. Она помнила — должна была помнить — обо всем, что происходило в трех мирах. Нахождение там научило ее многому, заставило начать жить, искупив свои грехи прошлого, наслаждаться простыми моментами и не спешить жить. Она наняла няню, которая забирала Приму из школы и приглядывала за девочкой в то время, пока Селены не было дома. Мать и дочь охотно проводили время в месте. На выходных они обязательно куда-то ходили, искали что-то, что могло бы интересовать их обеих. И говорили, постоянно говорили.
Прима делала успехи как в учебе, так и во внеклассной деятельности. Учителя, с которыми Селене удавалось пообщаться, делились с ней своими восторгами. Прилежная, старательная и способная, активная, умная, добрая — такими прилагательными сыпали они в адрес Примы. И это, разумеется, не могло не радовать.
Роб Штицхен неоднократно навещал Селену в ее офисе, иногда посылал ей своих подчиненных. Они обсуждали многие аспекты мероприятия, решив сделать что-то вроде уличной выставки, но она должна была сопровождаться многими прочими мероприятиями. Картины им поставлял Лиам, с которым Селене удалось пообщаться лишь дважды. Их разговоры были сухими и сугубо деловыми. Парень соблюдал субординацию. Но Селена верила, что сумеет растопить его сердце…со временем.
Все налаживалось — так думала Селена. Она была счастлива, что все выходило, пусть и не без некоторых проблем. Но, как оказалось, она знала далеко не все.
Селена вернулась домой с двумя большими пакетами, полными покупок. Она хотела приготовить что-нибудь вместе с дочкой, провести вечер весело. Прима обычно встречала ее с большой радостью, выбегала из своей комнаты, обнимала, разбирала пакеты, и потом они обсуждали то, как у кого прошел день. В этот раз девочка, сопровождаемая няней, вышла к матери, но выглядела то ли уставшей, то ли расстроенной.
Селена отпустила няню домой, поблагодарив ее за работу и отдав ее зарплату за предыдущие две недели. Потом занялась готовкой. Прима сидела за столом, смотрела мультфильмы, что шли по телевизору, безо всякого интереса. Она казалась уж очень задумчивой.
— Как дела? — осторожно спросила она, вымешивая тесто для будущей пиццы. Ей не хотелось каким-либо образом давить на девочку, но докопаться до того, что с ней происходило, было необходимо.
— Да, мам, — вяло ответила она, катая по столу яблоко, что только недавно лежало на блюде с остальными фруктами. — Сделаешь чай?
— Конечно, — Селена вытерла руки полотенцем и поставила чайник на плиту, мельком взглянув на дочь. Ее состояние удручало.
Скоро она тоже включилась в готовку, стараясь скрыть от матери свое настроение. Смеялась и шутила, а глаза ее излучали грусть. Селена пыталась как можно аккуратнее узнать хоть что-то, что могло объяснить настроение и поведение дочери, но она упорно молчала, а после еды почти сразу скрылась в своей комнате.
Селена поспешила за ней, но не успела. Дверь в комнату Примы уже была заперта. Впервые за те полтора месяца, которые она прожила с матерью. Селена, настороженная и взвинченная, настойчиво постучала. Ответ поступил не сразу.
— Уходи! — послышался тихий голос Примы. — Я не хочу никого видеть!
Селена закрыла глаза, громко вздохнула и приложила руку к груди, пытаясь успокоить бушующее сердце. Она понимала, что им предстоял тяжелый разговор. Видимо, ее дочь все-таки унаследовала некоторые особенности характера ее матери, что могло бы доставить проблем. “Теперь я немного лучше понимаю своих родителей. Досталось же им…счастье.”
И в памяти снова возникла картина из Королевства Теней.
***
Родители обнимали Лолу. Селена смотрела на эту картину, а внутри нее будто что-то умерло. И она изо всех сил старалась не разрыдаться, пыталась себя сдержать, но не вышло. Предательские слезы катились по щекам, падали на землю, что была пропитана кровью. “В этот раз, Таролог, ты перешел все грани!” — кричала она в собственной голове, отчего-то будучи уверенной, что тот ее услышал.
И Селене пришлось сидеть за ужином с “чужими” родителями, давить из себя улыбку и рассказывать свою историю, которую она выдумывала на ходу. И Агнесс внимала ее разговорам, говоря, что любой путник для нее интересен после их деревни.
Селена не выдержала ее внимания и вышла из дома. Сослалась на то, что ей было дурно, что, на самом-то деле, не было ложью. Ее разрывало изнутри, и она гораздо лучше поняла фразу о том, что сердце чувствуешь, когда оно болит, а в другие дни не замечаешь. Болело так, что словами передать бы не получилось.
Девушка умостилась на ступеньках и уже не сдерживала рыдания. Она много раз просила, чтобы родители вернулись, когда была маленькой, но теперь жалела о своих словах. Видеть их живыми, зная, что все это — ложь, было больно, видеть их чужими родителями — еще больнее.
Лиам, словно бы ощутив, как сильно Селена в нем нуждалась, вышел и присел рядом. Сначала он молчал, поглядывая на девушку сочувствующе, но потом все-таки решил заговорить с ней.
— Что случилось? — спросил он напрямик.
— Ничего, — начала Селена, а потом продолжала и продолжала, закрываясь от Лиама и всячески пытаясь скрыть свои чувства.
Лиам повернул возлюбленную к себе лицом и заставил ее глянуть ему в глаза. Он бережно погладил ее по щеке, читая в ее глазах истинные эмоции. Она пыталась отвернуться, но он не позволил. Не грубо, но мягко и осторожно.
— Расскажи мне все, — попросил он ласково. И она рассказала. Сквозь слезы выложила все, что терзало ее душу, а потом не могла не признаться в любви. Ведь Лиам терпеливо выслушал ее, поглаживая по спине, пытаясь успокоить и поддержать.
***
Селена опустилась на пол у комнаты дочери, решив дожидаться, пока она не вышла. Прима была заплаканная. Она бросилась в объятия матери и разрыдалась снова, а та нашептывала ей добрые слова, почти убаюкивала. Со временем это помогло.
Когда же девочка окончательно успокоилась, она призналась своей маме, что же ее так расстроило. По ее же словам, она стала первой во всем в своем классе. Учителя (все без исключения) хвалили ее, ставили в пример одноклассникам. И это привело к настоящей травле. Ее обзывали, портили ее вещи, рвали тетради, подкладывали кнопки и много всего другого, до чего додумались их умы.
И теперь Селене предстояло с этим разобраться.
“Хотела быть матерью — получай по полной!”
