Влечение

      Какаши с Сакурой медленно шли по узкой освещенной улочке. Мужчина провожал бывшую ученицу в сторону её дома, они будто специально огибали главные проспекты безлюдными переулками, идущими вкривь и вкось, удлиняя свой путь. В действительности было совершенно не понятно, кто из них вёл, потому что и Какаши, и Сакура порой украдкой в растерянности оглядывались по сторонам, но ни один из них не признавался, что впервые видел эти места.       — Но это всё такие мелочи, вы лучше расскажите, где вы были всё это время? — с интересом спросила девушка, закончив рассказ о своём бытовании на посту главного врача.       — Ну какие же это мелочи, Сакура, ты многого добилась, пока твой сенсей бездельничал, — Какаши тепло улыбнулся девушке.       Сакура смущенно улыбнулась в ответ, поймав его мягкий взгляд. Она надеялась, что он продолжит говорить, но тишина уже порядком затянулась. Тогда девушка слегка нахмурилась и покачала головой, опустив глаза:       — Значит, вы не расскажете… Пусть так, — улыбка на губах Сакуры обрела печальный оттенок, — вы вернулись, и это главное.       Они некоторое время продолжали идти молча. Девушка пыталась вспомнить их с Какаши прошлые разговоры. Кажется, не было ни одного дня, когда он говорил о себе. Почти всё из того, что она знала о нём, она услышала от кого-то другого.       — Мне много где удалось побывать. И всё это время я выдавал себя за другого человека, представляешь? — непринуждённо заговорил сенсей.       Сакура, широко раскрыв глаза, посмотрела на мужчину. Её удивление было вызвано не его словами, а тем, что он на самом деле решил заговорить с ней об этом. В её голове разом возник десяток вопросов, но она была не так глупа, чтобы прерывать его всевозможными дотошными уточнениями.       — Я решил, что так будет спокойнее. А сейчас я думаю, что, наверное, я просто хотел побыть кем-то другим, — привычный мягкий и плавный тон изменился, в нём почувствовались сомнения, в речи появились прорехи, пропускавшие его неровное дыхание.       Сакура же затаилась и пыталась не выдавать своего волнения. Находясь в напряжённом ожидании того, что сенсей вот-вот опомнится и решит замолчать, она ловила каждое его слово, скользя, как лодка по реке, глазами по теням переулка.       — Однажды я кое-что понял. Чем дальше я уходил от Конохи, чем больше времени я проводил в чужой коже, тем меньше мне хотелось вернуться.       Как Сакура и думала, конец наступил скоро, а последняя фраза осталась без продолжения.       Огорошенная смыслом этих слов, желающая добраться до сути, девушка всё же понимала, что это гораздо больше, чем Какаши мог ей рассказать. Но от одного вопроса Сакура всё же не удержалась:       — А сейчас?.. Сейчас вы тоже хотите стать кем-то другим?       — В данный момент? Что ты, Сакура, конечно нет! Разве я смог бы в таком случае сопровождать тебя в поздний час не рискуя быть отправленным к Шинигами?       Сакура улыбнулась, смерив мужчину снисходительным взглядом. Какаши отшутился, и мог ли он ответить по-другому? Разумеется, нет. Это было абсолютно в его стиле. Девушка была благодарна, что его ответ хотя бы не оставил после себя вязкую тишину, утопившую бы собой всё, что было сказано до этого.       — Знаете, мне бы тоже хотелось уехать и попробовать стать кем-то другим… так что это нормально, наверное, — невесело усмехнувшись, в шутку проговорила Сакура, Какаши обратил на неё внимательный взгляд.       Девушка задумалась и поняла, что шутка вышла неудачная. Да и шутка ли это? В любом случае, теперь настала её очередь сменить тему как можно скорее.       — Какаши-сенсей, а Наруто говорил, что ему от ваших звонков продыху не было, а мне вы ни разу так и не позвонили! За три-то года! Неужели я хуже Наруто? — скрыв неподдельное негодование за шутливым тоном, стала возмущаться Сакура.       Какаши засмеялся:       — Уж точно не хуже. В своё оправдание могу сказать, что я всегда спрашивал у Наруто, как там поживает самая способная куноичи всех пяти стран.       — Славно, так а причём тут я?       Удивлённый взгляд мужчины встретился с задорными глазами девушки, сдерживающей улыбку. Какаши понял, что раньше не замечал за ней самоиронии. И он находил эту её новую черту весьма привлекательной.       «И чего он так смотрит», — Сакура смущенно отвела взгляд, не в силах выдержать пристальный взор Какаши, и заметила, что они уже подходят к её дому.       — Уже пришли, кстати, — сказала она, замедляя шаг, — подождите, вы же так ничего и не рассказали! Шизуне говорила, что у вас ко мне какое-то важное дело.       — Да это так, пустяк.       — Может, зайдёте? У меня там есть ужин, Сарада сейчас у Наруто.       — Уже поздно, да и тебе нужно отдохнуть.       — От вас что ли? — улыбнулась девушка.       Увидев сомнение во взгляде учителя, она сделала твёрдый шаг к нему и заговорила:       — Какаши-сенсей, мы не видели друг друга три года… Я буду очень рада, если вы составите мне компанию за ужином и расскажете, что у вас там за дело.       После, изобразив отстранённость, Сакура поднялась на крыльцо и открыла дверь, продолжив уже через плечо:       — Если конечно вы не устали от меня, ведь я не ваш любимый Наруто.       На последних словах девушка с улыбкой закатила глаза, изображая фальшивое раздражение.       Мужчина вздохнул.       — Ладно, ладно. Хоть ты и не Наруто, — сдался Какаши и шагнул за порог вслед за ней.       В доме Сакуры было прохладно и тихо. Пока девушка доставала ужин, мужчина по памяти нашёл ванную и ополоснул в горячей воде подмёрзшие на мартовском ночном воздухе руки. По пути он заметил, что на стенах, где раньше висели семейные фото, сейчас было пусто. Из кухни раздалось монотонное урчание микроволновки, и через минуту коридор наполнил запах еды, заставивший желудок мужчины испытать волнение от предвкушения чего-то очень вкусного.       — Я положу вам с собой, выбирайте, что хотите, — Сакура поставила большой контейнер с отсеками на край стола, когда Какаши вернулся в комнату.       В центре стола были разложены тарелки с разными угощениями на любой вкус. Девушка взяла в руки палочки и как приличная хозяйка приготовилась отложить мужчине лучшие кусочки. Она знала, что он никогда не ест на людях.       — Я сам, спасибо, Сакура.       Пожав плечами, девушка передала ему палочки и села напротив.       Рука мужчины потянулась к краю маски, пальцы стянули ткань вниз, и он, как ни в чём не бывало, принялся за ужин.       Сакура в изумлении уставилась на него, выронив на стол рис, зажатый между палочек.       — Я… э… я дам вам тарелку, — девушка поднялась, неловко задев стол, и достала из буфета плоскую тарелку, поставив её перед мужчиной.       Сакура потеряла всякий аппетит, единственное, что её сейчас заботило — это лицо сенсея. Даже не так. Она усердно пыталась понять, почему он сделал это именно сейчас? Почему, отказавшись говорить о себе, он сделал то, что было ещё более странным для него. И почему именно ей он позволил увидеть себя? Это не на шутку смутило Сакуру. Теряясь в догадках, она мыслила быстро, будто потом, когда маска снова окажется на лице учителя, она уже никогда не найдет ответы на эти вопросы.       Закончив ужин в тишине, Какаши, игнорируя задумчивый пристальный взор бывшей ученицы, молча взял свою тарелку и направился к раковине. Девушка всё еще ломала голову над тем, что же всё-таки изменилось, и не поспешила остановить его, как сделала бы в любой другой вечер. После мужчина ушёл в ванную комнату, а когда вернулся, на нём уже была маска. Увидев прежнего Какаши, Сакура будто по щелчку пальцев пришла в себя. И в это мгновение она с ужасом обнаружила, что уже не может вспомнить, как же в действительности выглядело лицо сенсея.       — Огромное спасибо, Сакура, было очень вкусно!       — Пожалуйста, — тихо ответила она, теперь уже отчаянно пытаясь вспомнить его черты под маской, но в её голове не возникало ничего, словно это был кто-то другой.       — У меня, кстати, кое-что есть для тебя, — сказал мужчина, запустив руку во внутренний карман куртки.       Какаши достал слегка потёртую тонкую книгу в мягкой обложке и передал её девушке. На заглавной картинке светло-голубого цвета выделялась выпуклой печатью ветка сакуры, усыпанная мелкими нежно-розовыми цветками. Ниже, ближе к краю книги, лежала горстка опавших лепестков. Сверху на обложке белыми витиеватыми иероглифами вырисовывалось, как пушистое облако, название книги — «Сны под весенней сакурой».       — Я купил её, потому что на ней было твоё имя, и обложка была красивой. Если честно, я даже не знал, стану я её читать или нет, — заговорил мужчина, словно оправдываясь, и в сомнениях потёр затылок, — но в итоге я прочитал и решил почему-то, что тебе бы она понравилась. Я долго носил её с собой, даже перечитывал несколько раз, поэтому её вид немного…       — Всё в порядке, Какаши-сенсей, — нежно улыбнулась девушка, прижав книгу к груди, — я уверена, что это замечательная книга.       Какаши улыбнулся в ответ и немного расслабился после её слов.       — Я пойду, Сакура. Увидимся завтра.       Девушка не стала его останавливать.       — Спасибо, Какаши-сенсей, — еле слышно произнесла Сакура с легкой улыбкой, когда дверь за мужчиной закрылась, выпустив его в прохладу весенней ночи.              По пути домой Какаши много размышлял. Оказалось, что Сакура, выбрав единственный из тысячи возникших в её голове вопросов, попала в самую точку. Хотел бы он сейчас быть кем-то другим? Прежде чем ответить, он должен был понять кое-что. Кто он? Он — сын Белого Клыка Конохи, ученик Четвертого Хокаге, первый учитель Команды №7, бывший Копирующий ниндзя, Шестой Хокаге… Всё это он — Какаши Хатаке. Но что ему эти должности, роли и прозвища? Отец, друзья и учитель погибли, ученики выросли и погрязли в бытовых делах, искалеченные физически и морально товарищи постарели на 20 лет вперед, шарингана Обито он лишился, а титул Хокаге только добавил ему хлопот да накинул несколько лет в мешки под глазами. Он словно выпал из этой жизни. Отъезд из Конохи был жизненно необходимым для него. По крайней мере так он думал, пока не вернулся.       Войдя в двери своего дома лишь второй раз с момента приезда, мужчина впервые остановился у входа и втянул носом запах оставленной больше чем на три года квартиры. Он узнал в нём старое дерево, из которого был сделан пол. Мужчина подумывал поменять его задолго до отъезда, но дело так и не сладилось. А вот другая нотка — пыльные занавески, тоже очень и очень старые. Их он купил ещё когда только перебрался в эту маленькую квартирёнку — во времена служения в Анбу. Среди всех прочих запахов Какаши услышал и запах чернил, которые он пролил на деревянный стол перед самым отъездом, когда писал письмо Сакуре. Он хотел отдать его вместо прощания перед отъездом как наставление на тридцатый день рождения. Однако трогательные сцены никогда не были его фишкой. Как и письма, впрочем. И тот лист бумаги улетел в мусорку.       Какаши стоял на пороге и вдыхал затхлый воздух своего забытого дома. И ничего не чувствовал. Вернее, почти ничего. Где-то на задворках сознания уже ютился страх того, что всё продолжится, как раньше. И он будет жить, как живут некоторые его товарищи, в одиночестве, со своими неизлечимыми травмами, делая вид, что всё в порядке.       Какаши прошёл в комнату, цепочка мыслей привела его к Саске. У него с ним было больше общего, чем казалось на первый взгляд. Но отличие было в том, что Саске, казалось, все устраивало. Он выглядел так, будто принял верное для себя решение. На его лице не было ни тени сомнения, когда их глаза встретились там, у выхода из Конохи. А цепочка всё ковалась и ковалась в голове мужчины. Следующим звеном стали слова Сакуры о том, что она тоже хотела бы уехать далеко-далеко и пожить чужой жизнью, и его губы непроизвольно искривились от отвращения. Но не к Сакуре, а к себе. Он с тоской подумал, что всё это время звонил Наруто с короткими докладами только чтобы хоть как-то оправдать свои скитания и существование в общем.       Войдя в ванную комнату, мужчина попытался скинуть с себя эти уродливые мысли вместе с одеждой. Оказавшись полностью голым, Какаши взглянул на своё лицо. За пределами Конохи он не жалел чакры на перевоплощение и совсем отвык от своего привычного облика. Что в маске, что без неё он теперь казался себе чужаком. Тогда он спросил у чужака в мутном зеркале, будто он мог знать больше:       — Хочу ли я стать другим человеком?       Так и не дождавшись ответа, Какаши встал под острые струи горячего душа, постепенно ощущая, как по всему телу расходится расслабление. Навязчивые мысли будто стали глуше и поплыли мимо него своим чередом. Ответ пришёл к нему неожиданно, словно он наклонился к течению, наощупь провёл рукой по воде и поймал край сети с золотой рыбкой внутри.       Почему он всё же снял маску за ужином у Сакуры?       Потому что хотел стать кем-то другим.       Оказавшись в постели, Какаши ещё долго ворочался в беспокойной бессоннице. Его мучил ворох вопросов, ответы на которые лишь тянули за собой другие, ещё более сложные и противоречивые размышления.