30 марта
1 апреля (2:43)
Заснуть не получилось. Ещё бы. Сегодня я встретилась с Какаши-сенсеем! После трёх лет его отсутствия. ТРИ, МАТЬ ЕГО, ГОДА не верится даже. Как сон какой-то. Время — ужасный негодяй. Ты думаешь, что оно будет с тобой всегда, а оно однажды просто помашет тебе ручкой и скажет «сам дурак». Если бы я не вела дневник, то точно стала бы возмущаться, что кто-то живёт мою жизнь за меня, а я так — нужна только чтобы открывать глаза по утрам, а по вечерам снова закрывать, как занавески на окнах. Что-то меня потянуло на длинные прелюдии, ты тоже заметила, да? В общем, лёжа в кровати, я почему-то стала вспоминать, как узнала, что сенсей ушёл. Я тогда ещё не вела дневник, поэтому в записях этого нет. Я позвонила Наруто и спросила, не выделит ли господин Седьмой Хокаге пару часов в своём плотном графике в честь моего дня рождения. А ещё сказала ему, что собираюсь пригласить Какаши и Цунаде, и даже пошутила про то, что можно использовать Эдо Тенсей и собрать вообще всех Хокаге: гулять, так гулять! Но Наруто был так занят, что не оценил эту шутку (да, она совсем никуда не годится, но для Наруто — то что надо). А потом этот дурак сказал что-то вроде: «Сакура, это всё, конечно, круто, но Какаши-сенсей уехал в путешествие, а я еще спрошу у Шизуне, что у меня там по времени, и напишу». И бросил трубку. Путешествие? Недоумение. Удивление. Обида (на Какаши — за то, что не сказал, на себя (еще больше), за то, что не спросила). Это были первые эмоции. Я не думала, что его не будет так долго, и представляла себе, как он приедет через месяц или два, а я, не в силах скрыть обиду, говорю ему: «какой же вы сенсей, раз ушли, не предупредив и не попрощавшись!», немного злюсь, как подобает Сакуре1 апреля (13:39)
Обычно я не беру дневник на работу, но в этот раз решила захватить. Какаши-сенсей приходил сегодня утром. Как я и предполагала, его возвращение в Коноху было вовсе не случайным. Он рассказал мне, что в последний год он стал часто терять сознание, появились пробелы в воспоминаниях. — Может, у вас раздвоение личности? Я хотела сказать это, но не стала. Когда он рассказывал о том, что три года жил в чужом обличье, я почувствовала в его голосе растерянность. Так что вряд ли ему было бы смешно. — Вероятная причина может крыться в Шарингане. Точнее, в его отсутствии. — Я тоже так подумал. — Однако прошло много времени, почему именно сейчас? Могу предположить, что необходимо проводить эксперименты с исследованием активности мозга и выяснить, что именно приводит к сбоям. Это займёт некоторое время, так что вам нужно будет оставаться в Конохе. Я назвала срок примерно в месяц. Но он мог увеличиться. Во-первых, прежде чем проверять работу нервной системы и мозга, нужно было сделать все анализы, исключающие простые и более частые причины, во-вторых, все материалы когда-либо проводившихся исследований Шаринганов и их носителей строго засекречены, разрешения одного лишь Наруто не хватит на то, чтобы поднять эти архивы. В-третьих, я не очень-то хорошо разбираюсь в том, что касается Шаринганов и работы мозга в частности, но дело в том, что — Я согласен на эксперимент. Однако у меня есть условие. — Какое? — Я хочу, чтобы лечением занималась только ты и больше никто. Такую задачу мне задал сенсей. Я, конечно, описала ему примерные зоны своей компетентности, а также намекнула на этическую составляющую, но он такого там наговорил — Сакура, послушай меня. Сколько раз ты лечила меня? Сколько подбирала под мой организм пилюли и лекарства? Я уже молчу о том, как часто ты спасала мне жизнь на заданиях. Если я скажу, что ты знаешь моё тело лучше, чем я, это не будет лестью. Я верю, что у тебя это получится лучше, чем у других. И я доверяю тебе. Я согласилась, хотя не должна была! Тогда я чувствовала, будто у меня за спиной выросли крылья, а сейчас я едва могу писать все это из-за дрожи в руках. Что мне теперь делать? Он, конечно, дал разрешение консультироваться с другими специалистами, но…1 апреля (23:19)
Шизуне просто золото! Она взяла на себя добычу архивных записей по медицинским исследованиям, связанным с Шаринганом, и напомнила мне, что Ивагакуре согласилась дать Конохе новейшее приспособление для исследований мозга, его как раз можно проверить в лечении, Шизуне обещала поторопить их с отправкой и ещё раз прислать мне труды по его разработкам и использованию (она говорила, что отправляла ещё несколько месяцев назад, видимо, я напрочь забыла об этом). А я сделала пару звонков коллегам, чтобы взять рекомендации по книгам, и пошла в библиотеку больницы. Я не буду расписывать, какие материалы изучала и что нашла, скажу только, что пока начало хорошее. Кажется, мы на верном пути. У меня уже появились мысли насчёт того, как можно организовать лечение. Я как раз только что вернулась домой после встречи с Какаши. Я поделилась с ним своими идеями, он одобрил и согласился начать, как только всё будет готово. Это, конечно, интересно, но я не буду превращать свой дневник в научную работу, все это я занесу в дело Какаши. А вот побольше я как раз хочу рассказать о том, что происходило вечером. Странность № 1 Я позвонила Какаши-сенсею на домашний и предложила обсудить детали. Но он сказал, что предпочтёт встретиться и поговорить обо всём лично, хотя в былые времена его приходилось вытягивать на встречу уговорами, и то не всегда успешно. Странность № 2 Он сам выбрал место встречи — и это была чайная! То есть это здорово, я обожаю чай и знаю, что Какаши тоже его любит, но он никогда не назначал встречи в местах, которые в целом работают для подачи еды или напитков. Странность № 3 Какаши был одет иначе, не так, каким я привыкла его видеть. Чаще всего он одевался в спортивном стиле, носил черные мешковатые кофты и свободные тёмно-синие штаны из той же ткани и, конечно же, маску. Наверное, его не отпускала привычка с тех времен, когда опасность могла застать прямо на пороге дома. Одежда не должна была мешать. В этот раз он слегка изменил гардероб, отошёл от спортивного стиля в сторону повседневного. На нём были тёмно-зелёная водолазка с высоким воротом и черные брюки из джинсовой ткани, маска всё ещё была при нём, но уже со всем этим он выглядел куда свежее и интереснее. Да, показалось, что он зашёл в первый попавшийся магазин (но неплохой магазин) и купил это всё сразу, пытаясь экспериментировать, но не слишком много. По чуть-чуть. Но мне всё равно очень понравилось. Сказать честно, я не могла оторвать глаз, так необычно было видеть его в новом образе. Может быть, таков был образ человека, которым он представлялся те три года? Странность № 4 Когда я пришла, он уже был там. Странность № 5 Очень любопытный и приятный момент: он встал, как только увидел меня, подошёл и помог снять пальто (он сделал это немного неловко, и я уверена, что ужасно покраснела, раньше со мной никто так не делал), отодвинул для меня стул и предложил сесть. Я будто почувствовала себя более лёгкой, чем обычно. Это было… волнительно и интересно. Странность № 6 Он спросил у меня, какой чай я хочу, и заказал его мне и… себе. Этого я никак не ожидала. Когда нам принесли пиалы, возникло небольшое напряжение, наверное, я слишком прямо пялилась на него, поджидая, когда он снимет маску и отхлебнёт глоток ароматного чая. Он не пил чай, но иногда касался пиалы, водил пальцами по её краям, и тогда по поверхности разбегались маленькие круги. Когда мы ушли, его нетронутая пиала с остывшим чаем так и осталась стоять на столе.12 апреля (22:38)
Валюсь с ног от усталости в последние дни. Нет времени ни на что. Перестала готовить дома, пропадаю на работе, а когда прихожу домой, ныряю в книги до утра, и так по кругу. Не буду уже упоминать, что конец месяца — начало следующего — это один из самых напряжённых и загруженных периодов (кто вообще придумал это выражение? Говоришь «не буду упоминать», а потом всё равно упоминаешь). Сарада сама управляется со всем по дому и даже иногда умудряется вставать раньше меня, чтобы приготовить мне завтрак. Я очень горжусь ею. Она недавно сказала, что я стала сама на себя не похожа, а потом заулыбалась так хитро, что я не удержалась и спросила, о чем речь. — Глаза горят, раньше я не видела, чтобы ты так чем-то увлекалась. На работе что-то интересное попалось? Интересное, не то слово. Я и сама теперь задумалась. Перечитала вот свои последние записи и поняла, что давно не писала так много и подробно. Так и жила в этом «режиме занавески»: проснулась, что-то делала, уснула. А что делала? зачем делала? Даже в дневнике толком не написала. В общем, да, ничего не записывала все эти дни, потому что не было ни времени, ни сил. Сейчас я на работе, жду, когда придёт Какаши. Немного волнуюсь, как раз из-за этого и решила сесть, написать что-нибудь, чтобы расслабиться. Сегодня у нас будет первая практическая попытка в нашем эксперименте. Я отпустила Шизуне домой, но она обещала быть на телефоне, если нужна будет помощь, хотя я всё тщательно подготовила и изучила, поэтому думаю, что не будет проблем. Я знаю, что не надо превращать дневник в ежедневник или, ещё хуже, в архив историй пациентов, но ты же понимаешь, что здесь немного другая сиуация? Поэтому я всё равно вкратце опишу, что мы собираемся делать: Какаши прошёл комплексное обследование, я выявила несколько проблем, но с тем, что мы искали, это не имеет никакой связи. Шизуне (я не устану говорить какая же она замечательная! не зря Цунаде, а потом и Наруто так не хотели её отпускать) связалась с Камнем, и уже через несколько дней их изобретение было у нас в руках. Я заранее досконально изучила все инструкции и рассчитала необходимую дозу микроэлементов-проводников, которые надо было поместить в сосуды головного мозга, и дала поручение создать такие таблетки, которые смогли бы доставлять нужное количество прямиком по назначению, не распыляя по всему организму. Команда ребят из отдела замечательно с этим справилась. Какаши принял достаточно, чтобы уже сегодня мы смогли попробовать подключить к его голове аппарат с тонкими минеральными иглами, которые улавливают импульсы из любой части мозга. Сперва мы посмотрим, что происходит в голове Какаши, когда он погружается в естественный сон. Я буду наблюдать за ним из соседней комнаты, у меня будет компьютер, на котором отобразятся все сигналы с прибора, а его самого я буду видеть через окошко. Если не удастся найти ничего аномального, будем пробовать другие способы «усыпить» мозг.13 апреля (2:18)
Естественный сон не подходит для эксперимента. Какаши-сенсей так беспокойно спит, но засыпает куда хуже. Мы вошли в кабинет, почти не разговаривая. Оба были напряжены. Он переоделся в бельё для процедуры, сел на кровать спиной ко мне. Я подключила датчики к его голове. За это время мы не обменялись ни словом. И только перед тем, как я закрыла за собой дверь, наши глаза встретились. И я клянусь, что увидела растерянность и смущение в его взгляде. Мне стало стыдно, будто я случайно застала его без одежды. Я отвела глаза, а он произнёс моё имя — Сакура оно повисло в воздухе. — Ничего. он так и не сказал того, что хотел. Я подумала, что могу сказать что-то успокаивающее, но промолчала, погасила свет в палате и прошла в кабинет для наблюдения. Часа полтора Какаши ворочался в больничной кровати, часа два я сидела перед экраном и пыталась понять, что к чему. Слишком много процессов в его голове, накладывающихся друг на друга, я веду запись, и после мы детально будем разбирать результат, но, судя по получившейся картине, он много и напряжённо думал перед тем, как заснуть. Несколько раз сон одолевал его, но он снова просыпался. Будто нарочно. Мне сейчас кое-что произошло, и мне вспомнилось вспоминалсь одна деталь одно Меня кажется трясёт Сердце стучит бешено в груди будто что-то шевелится такое горячее жжётся невозможно дышать Встала походила ту-да сю-да. Надо унять дрожь а я не могу. Не — мо — гу. Вдох Выдох Я должна написать об этом но сначала я расскажу о том, что произошло 16 лет назад. Не могу не рассказать. Я слишком долго держала это внутри. Должно стать легче. После нападения Пейна на Коноху осталось много раненых, даже с техникой, которой Нагато вернул к жизни всех убитых. Я днями и ночами пропадала в госпитале, помогая лечить шиноби. Какаши-сенсей восстанавливался там после серьезнейших ранений, и я часто забегала к нему между делом, проверить, как идут дела. Каждый раз, когда я заглядывала, он, в основном, спал, а иногда делал вид, что спит, но даже при этом я никогда не решалась его беспокоить. Его «смерть» стала ударом для меня несмотря на то, что я узнала о ней уже после того, как увидела его в палате — потрёпанным, но живым. Он, как обычно, улыбнулся сквозь маску, а у меня по спине пробежал холод, и упал где-то в пятках. Я могла больше никогда его не увидеть. Эта мысль сжала мне горло, и тогда я отвернулась, потому что по щекам побежали слёзы. Он умер, а потом воскрес. И это навсегда изменило моё отношение к сенсею. Я стала к нему более внимательной, трепетной в действиях и словах. И вот одной глубокой ночью, когда уже близилось утро (где-то часа 4) и не осталось никаких серьёзных дел, Цунаде отпустила меня домой раньше обычного. Я была невероятно уставшая, но всё равно решила заглянуть напоследок к сенсею. Он спал, но его сон был очень беспокойным, я могла видеть открытую часть его лица в лунном свете. Брови были сдвинуты, он шумно и часто дышал. Я постояла у приоткрытой двери, вслушиваясь в его рваное дыхание, первое, что я хотела — это разбудить его, прервать кошмар. Но я сдержалась и шагнула назад, в коридор. Как только я выпустила ручку двери, я услышала приглушенный голос из палаты. Не раздумывая, я скользнула внутрь, плотно закрыв двери, чтобы голос Какаши никого не разбудил. Его трясло. Я в растерянности села на край кровати. Вдруг он снова заговорил Рин, Обито, Рин, Рин Он повторял это, как заклинание. Тогда я еще не знала, что это имена его товарищей. Я не понимала, что делать. Дрожащими пальцами я стала отодвигать набок намокшие от пота пепельные волосы. И тогда он открыл глаза. Я замерла. Было плохо видно, но, кажется, он посмотрел на меня, но не узнал, точнее, принял за другого человека. Я поняла это, когда он снял мою руку со лба, крепко сжал её трясущимися мокрыми пальцами и зашептал, словно в бреду. Мне пришлось наклониться к его лицу, чтобы всё расслышать, но я запомнила каждое слово. — Рин, Рин И я, не думая, ответила — Это я Он сжал мою руку еще крепче, будто боялся, что я ускользну — Ты злишься на меня — Нет, я не злюсь. — Нет, ты… прости Рин, я подвёл — Все хорошо, я прощаю — Подвёл тебя… Прости, прости Он весь трясся, его лицо было влажным от пота, и, наверное, от слёз. От его, и от моих. Я никогда, никогда в жизни не видела его таким. И мне было так жаль. Я не знала, что произошло между ним, Рин и Обито, я безумно хотела ему помочь. И я продолжала шептать у самого его лица — Ты не виноват, я прощаю, прощаю — Рин, Рин — Я буду с тобой, всё будет хорошо — Прости, прости меня Так он продолжал сжимать мою руку и бормотать имена своих друзей. А я отвечала ему и, не прекращая, убеждала его, что всё будет хорошо. Я не заметила, как уснула. А потом встрепенулась, разбуженная мягким касанием. Я подняла голову с плеча сенсея, его пальцы выскользнули из моей ладони. За окном уже занимался рассвет, розоватые лучи проникали сквозь прорехи между пластинами жалюзи и мягко рассеивали сумерки в палате. Я вдруг поняла, что лежу на краю больничной кровати, рядом с Какаши, остатки сна покинули меня, и я испуганно всмотрелась в его лицо, но с облегчением выдохнула. Он мирно спал. Только потом я заметила стояющую рядом Шизуне, она приложила палец к губам и жестом велела мне подниматься и идти за ней. Когда мы вышли в коридор, я смутилась и уже готовилась объясниться, но вместо расспросов Шизуне лишь неодобрительно покачала головой и строго (насколько она умела) сказала, что это никуда не годится и я должна как следует отдохнуть. С той ночи я не могла смотреть на сенсея так, как раньше. С самой первой нашей встречи он казался мне каким-то неправильным. Я не сомневалась в его способностях, но его временами чересчур расслабленное и безответственное поведение не на шутку раздражало меня, хотя в глубине души я знала, что это только маска, точно такая же, как та, которую он носит на своём лице. Узнав его тайну, я чувствовала, что, вероятно, мне одной во всём мире удалось так приблизиться к сенсею, словно мне довелось увидеть его лицо, только мне, и больше никому. Эта тайна привязала меня к нему, я чувствовала свою важность, вернее, не свою, а важность тех слов, что я сказала ему в палате. Я ужасно гордилась этой тайной и одновременно боялась её. В первое время я старалась не попадаться на глаза сенсею, а когда мы снова увиделись, я невольно представила, что он вот-вот нахмурится и скажет, что я обманула его, что я не имела права прикидываться Рин, и больше никогда не должна сувать нос в чужие дела. Конечно, ничего такого не было, и мои страхи стали постепенно растворяться с каждой его улыбкой и с каждым печальным, немного отстраненным взглядом его серых глаз. Все это привело к тому, что я захотела стать ближе к Какаши, во мне поселилась уверенность, что я та, кто может помочь ему. И однажды я попыталась заговорить с ним об этом. Случайно встретив его на улице, я предложила ему прогуляться (до сих пор не знаю, как у меня тогда хватило смелости), и, к моему удивлению, он согласился. С интересом расспрашивал, как у меня идут дела с Цунаде. И вот предметы для дежурных разговоров вроде бы иссякли, наступил тот момент, когда правильно выбранная тема могла открыть второе дыхание беседы, а неподходящая — полностью убить то тонкое состояние. Я много раз представляла себе этот разговор, но в тот момент все заготовленные мною фразы и вопросы сразу показались до ужаса нелепыми. В итоге, пока я перебирала в голове слова и предложения, он сказал, что ему нужно идти, и попрощался со мной. После этого я больше ни разу не пыталась заговорить с ним об этом. Я ничего не сказала, но мне всё же было очень стыдно за все эти мысли. Со временем я запрятала всё это подальше, вглубь себя, и доставала всё реже и реже. Бывает, я вспоминаю об этом, но как только это происходит, я испытываю странные чувства. И мне думается, что не нужно это ворошить. Но сегодня Сегодняшняя ночь будто вернула меня в тот момент. так отчётливо он возник в памяти. и всё те же чувства они захлестнули меня с ещё большей силой Я сидела в комнате наблюдения, описывала данные, как вдруг показатели из относительно статичного состояния перешли к более активному, доли мозга, отвечающие за сны, выдавали наибольшие скачки. Я вошла в палату Какаши. Ему наверняка снился дурной сон, и я побоялась, что он может случайно поранить себя или повредить аппаратуру. Я включила прикроватный светильник и подошла ближе. Я чуть склонилась над его лицом, вглядываясь в нахмуренные брови и глаза, резво бегающие под дрожащими веками. Я не думала делать этого, но опомнилась, когда кончики моих пальцев уже сдвинули все мокрые от пота волосы с его влажного лба. Он дышал часто и немного хрипло, я даже хотела снять с его лица маску, но не решилась. К тому моменту мной будто овладело то воспоминание. Так странно я себя чувствовала… Присев на край кровати, я не отрывала глаз от напряжённых бровей сенсея. Мне казалось, что ещё мгновение, и он откроет глаза и сожмёт мою руку. А потом станет называть именем той девочки. Сейчас я понимаю, что ждала этого, желала, чтобы он сделал это. Но он молчал, а я продолжала слушать его беспокойное шумное дыхание. Спустя несколько секунд, словно под гипнозом, я отняла руку от его лба и осторожно накрыла ею его раскрытую ладонь. Вздрогнув, когда его горячие влажные пальцы сжали её, я поймала его взгляд из-под приподнятых век, в этот раз он посмотрел мне прямо в глаза. А потом почти неслышно сказал — Сакура Я наклонилась к нему и в напряжении стала вслушиваться. Его дыхание тем временем становилось ровнее, рука стала расслабляться, а потом и вовсе выпустила мои пальцы. Когда я встала, мои руки била дрожь, ноги и всё тело перестали слушаться. Я выдернула шнур лампы из розетки и поскорее убралась в комнату, пока Какаши не проснулся и не увидел, во что он меня превратил.