Позолоченные слёзы не растопят его сердце; Веришь рукам его, но взгляду не верь. Ты красива сегодня, ему никуда не деться, Твоё счастье там, где заперта дверь. Как улетают облака до весны, Ладно, до завтра, спокойного сна. Ладно, пока, просто стой и молчи. Видишь, нам всем пора.
Lissa — Мальборо
— Доброе утро, Какаши-сан! — Шизуне мягким шагом вошла в палату. Мужчина сжал пальцами затекшие после сна в неудобной позе мышцы шеи и вежливо кивнул ей в ответ, тут же ощутив, как провода от аппарата заскользили по его плечам. — Как всё прошло? — руки женщины потянулись к фиксаторам на его голове. Вместо ответа Какаши небрежно покачал головой и нырнул взглядом за плечо женщины прямиком в окошко на противоположной стене. — Разве Сакура не поделилась результатами? — Нет, Сакура ничего не говорила. Да и когда бы она это сделала? — жёсткими движениями снимая аппаратуру с головы мужчины, Шизуне вскользь прошлась по нему неодобрительным взглядом, — Какаши-сан, я бы рекомендовала вам найти ещё одного специалиста на ваше дело. Сакура старается не показывать этого, но ей очень тяжело. Вы не считаете, что требуете от неё слишком многого? У неё ведь и без вас забот хватало. — Я не тороплю её. Шизуне покачала головой. — Я не понимаю, почему так важно, чтобы делом занималась именно она? Не помню, чтобы у вас раньше бывало подобное недоверие к другим специалистам больницы. Тихий вздох выдал смятение Какаши. Но ответил он довольно скоро: — Сакура — лучшая из всех, кого я знаю. Шизуне не могла возразить и только шумно выдохнула, не сумев скрыть раздражение. Собрав, наконец, все приборы, она остановилась у выхода вполоборота и заговорила в прохладном тоне: — Сакура взяла выходной, поэтому сегодня вечером тестов не будет, приходите завтра в то же время. И захлопнула за собой дверь. Какаши вышел из больницы в теплеющее, залитое солнцем утро. Мужчина поднял взгляд вверх — светлая акварельная синева слепила глаз, и он легко улыбнулся. Но улыбка не была случайным очарованием голубизной неба и лучами, треплющими щёки нежной теплотой. Она появилась в ответ на внезапное озарение. Какаши вдруг вспомнил, что сегодня ночью ему снилась Сакура. Она сидела рядом с ним, он и сейчас почти мог осязать влажную прохладу её тонкой руки в своей ладони. И кончики его пальцев непроизвольно дернулись под влиянием сна, который вдруг разлился по телу ярким чувством. Или это был не сон? Какаши не мог сказать наверняка, потому что этот образ уже давно поселился в его голове. С тех самых пор, как он проснулся посреди ночи и почувствовал приятное успокаивающее давление на своей груди и тонкие холодные пальцы, расслабленно лежащие в его руке. Как необычно и умиротворяюще было наблюдать себя почти не дышащим, ловящим каждый стук сердца и тихое дыхание уставшей девочки. Он помнил свой сон, и помнил, как Рин наконец-то сказала ему заветное «я прощаю», и отпустила его. Лежа там, на больничной кровати, и отмеряя минуты до наступления рассвета размеренным сердцебиением Сакуры, Какаши вдруг ясно понял: его друзья, отец, учителя — они все прощают его и отпускают к тем, чьи сердца ещё бьются. И этот стук, слабый и хрупкий, он должен беречь любой ценой. Однако когда войны закончились, эта мысль стала более натянутой, уже сложно было черпать из неё силы к жизни, как он делал это раньше. Кошмары все еще тревожили Какаши по ночам, но он уже не чувствовал себя таким пустым при пробуждении. А ещё появились сны, где рядом с ним опускается на край кровати и берет его за руку Сакура, иногда вместо неё приходит Рин. А иной раз ему снится, как он лежит и наблюдает первые шаги рассвета за окном палаты, а лёгкий вес приятно давит на плечо, и по всему сну разливается аромат лавандового шампуня с розовых волос, разметавшихся по его подушке. Какаши бродил по улицам, погружённый в свои мысли и воспоминания. День обещал подарить свет и тепло; и ветер, что все никак не оставлял их бедную Коноху в покое, наконец стих. Поразмыслив над словами Шизуне, он испытал укол вины. Всё, что женщина сказала ему в палате, он отчётливо понимал. Вероятно, Шизуне догадывалась о том, что дело далеко не в профессионализме Сакуры, поэтому уже не скрывала упрек при взгляде на мужчину. Но едва ли она знала, как он нуждался в том, что делает девушка. Да, в чём-то он перегибал — это он чувствовал, но возвращение стало для него неожиданно болезненным, топило тысячами новых и старых вопросов, а Сакура, словно спасательный круг, оставалась той, кто все ещё привязывал его к этой реальности. Обдумав все как следует под струями горячего душа, Какаши вышел из ванной, потирая полотенцем мокрые волосы, взял домашний телефон и, набрав номер, подошёл к окну — ещё разок заглянуть за потертую ткань занавески, словно убеждая себя, что он сделал правильный выбор. — Учиха Сакура слушает, — жесткий тон ответа и недовольство в голосе намекнули, что её только что оторвали от важного дела. — Привет. — К-какаши-сенсей, это вы… — голос девушки дрогнул и смягчился, в словах не осталось и следа жесткости. — Шизуне сказала, что ты взяла выходной. — Да уж, если бы. Шизуне отправила меня домой и велела не возвращаться до завтра. Все нянчится со мной, — Сакура раздражённо выдохнула. — Может, это не такая уж и плохая мысль? Ты много работаешь. Планировала что-нибудь на сегодня, может, отдых с Сарадой? — Нет, Сарада недавно отправилась на недельную миссию с командой. А я как раз разбираю результаты вашего теста, а часа через два, когда закончится смена Шизуне, хотела сходить в нашу библиотеку, почитать разное по вашему делу. — Хм. Звучит очень убедительно и продуманно, но у меня есть идея получше. Сегодня ветер утих, ты заметила? Я собирался вечером прогуляться куда-нибудь, может, составишь компанию? — С-секундочку, — послышался скрип стула, отставленного прочь от стола, и шорох торопливых шагов. Взволнованная, она опустила телефон, подошла к окну и приблизила лицо к стеклу. Её распалившихся в румянце щек коснулся игривый поцелуй ласкового луча, пробивающегося сквозь ветви дерева с молодой сочно-зелёной листвой, и девушка в блаженстве прикрыла глаза, стараясь отогнать странные мысли. Произошедшее этой ночью что-то сделало с ней. Она чувствовала это, но пока не пыталась (или боялась) осознавать в полной мере. — Я не знаю… — когда Сакура вынырнула из-под тонкой занавески, её взгляд упал на стол, заваленный бумагами, — мне еще целую вечность разбираться с результатами теста и другими отчётами, а так хочется быстрее все закончить. — Сакура, я не буду против, если исследование займёт больше времени. Это всего лишь один вечер. — Может быть, но… — Выбирай, куда бы ты хотела сходить? Любое место. — Совсем любое? — девушка улыбнулась, и эта улыбка просочилась в интонацию, добавив ей юношеской кокетливости. — …да, пожалуй. — Может, тогда сходим в тот новый парк развлечений? — Сакура вся сжалась от напряжения в ожидании отказа. В ответ из динамика телефона послышалось невнятное мычание. «Ну и глупость», — тут же подумала она, мысленно хлопнув себя по лбу. — Ну, или не в парк, а… — Почему бы и нет? Значит, пойдём в парк. Сакура предложила встретиться через пару часов у трамвайной остановки, которая находилась как раз между её домом и квартирой мужчины. Этот парк был только в планах на момент ухода Какаши, поэтому он слегка растерялся, когда Сакура предложила отправиться туда. Она объяснила, что парк располагается на окраине Конохи, где больше свободного места под новые застройки — с равнинной стороны селения, в 30 минутах езды. Ближе к назначенному времени мужчина уже был на месте и ожидал Сакуру, купая взгляд в молодой весенней зелени, будто ставшей гуще и увесистее, стоило нескончаемому ветру перестать клонить её к земле и дать в полной мере впитать горячее солнце. Какаши испытывал приятное волнение и иногда украдкой посматривал на свое отражение в витрине магазина позади остановки. Ему нравилось то, что он там видел. Новенькая серая футболка отлично сочеталась с легкой курткой оливкового цвета и коричневыми брюками. Всё это он купил около часа назад в торговом центре неподалёку, решив, что больше не наденет ничего из своего шкафа, пропахшего затхлой сыростью. Неизменным атрибутом при нём оставалась лишь тонкая чёрная нательная безрукавка с удлиненным эластичным воротом, которую он надевал подниз и использовал в качестве маски уже на протяжение долгих лет. Когда подошёл трамвай, люди с остановки стали втекать внутрь, некоторые оборачивались в дверях и бросали взгляд на оставшегося вне толпы Какаши — его все ещё узнавали на улицах, но уже гораздо реже, чем до отъезда. Проводив взглядом удаляющийся вагон, мужчина осмотрелся: розовая макушка так и не появлялась на горизонте, он вздохнул и погрузился в свои мысли, однако спустя пару минут был бесцеременно вырван обратно в реальность знакомым звонким голосом: — Вы уже здесь! Какаши повернулся на оклик и увидел её. Нет, сначала он увидел ярко-красные вишнёвые губы, которые улыбались ему. — Я была уверена, что вы опоздаете. Прошу прощения, что заставила ждать. — Да ладно, что это, как не месть за все мои проколы из прошлой жизни? Красные губы снова растянулись в улыбке, но на этот раз промолчали. После губ были мягкие изумрудные глаза с нежно-розовым оттенком на веках, они тепло встретили взгляд мужчины и через мгновенье скромно ускользнули вниз. Потом как-то по-особенному открылись взгляду переливающиеся на ласковом апрельском солнце волосы с заправленным за ухо локоном. Светлее всего пряди были у самых кончиков, которые уводили к тонкой шее, переходящей в ложбинку между ключицами и, ниже, в декольте блузки цвета высушенной луговой травы, сочетающейся также хорошо, как зелёный чай с молоком, с тонким бежевый тренчкотом с полами до колен. Тут взгляд перехватывали лёгкие расклешенные брюки пастельного розового оттенка, опускающиеся на светлые лаковые сапожки с каблуком среднего размера. А после было это, невольно и трепетно сорвавшееся с губ мужчины: — Ты чудесно выглядишь. Смутившись, Сакура с улыбкой закусила нижнюю губу: — Признаться честно, я давно хотела поэкспериментировать с образом, но никак не выдавалось возможности. Вот, сегодня решилась, — девушка с задоринкой в глазах осмотрела себя с одного и второго бока, — Рада, что вам нравится. Да и вы, между прочим, не отстаёте! Если бы не маска, я бы точно вас не узнала. На остановку стали приходить люди, и Какаши, чувствуя, как на них с Сакурой собираются любопытные взгляды, только сдержанно пожал плечами. Вскорости подъехал трамвай и стал запускать пассажиров. Те, у которых была хорошая память на лица, расступались перед входом, пропуская Какаши вперёд. Вежливо кивнув, мужчина сначала позволил войти Сакуре, затем поднялся сам, попутно закинув в автомат у входа оплату проезда за двоих, за что потом получил гневный взгляд от Сакуры. Они сели рядом на парное место у окошка и поначалу ехали молча, с напряжением ощущая на себе взгляды почти всего вагона. Для девушки это было непривычно, и она старалась не отводить глаз от видов за окном. Однако желание показать Какаши новинки Конохи, проносящиеся за стеклом трамвая, победило стеснение, и к концу поездки Сакура уже болтала без умолку, забыв про излишнее внимание в их сторону. — Ну что за вечер… — в блаженстве протянула девушка, откинувшись на спинку стула в уютном кафе на терассе, — Только никому ни слова, что я здесь была. Сарада убьет меня, если узнает. — Она что-то имеет против парков? — поинтересовался Какаши. — Нет, просто я еще давно обещала ей, что мы сходим сюда всей семьёй, — Сакура опустила задумчивый взгляд в стакан с алкоголем. Щеки девушки раскраснелись, глаза затуманились и смягчились, вишнёвая глянцевая помада стёрлась, и теперь её губы стали прежнего бледно-розового оттенка. Рядом с ней на столе стояло три пустых бокала из-под коктейлей с тающими на дне льдинками. Еще один, недопитый, она держала в руках и иногда прикладывалась губами к трубочке, мечтательно поглядывая на очертания темных гор в сумеречном небе за спиной Какаши. Впервые за последние месяцы, или даже год (а то и больше) Сакура действительно чувствовала себя настолько умиротворённой и по-настоящему радостной. Ей сегодня было весело и спокойно, как никогда. И дело было даже не в том, что они с Какаши посетили почти все аттракционы (с инициативы Сакуры, разумеется), как наивные дети играли в те дурацкие игры за призы (но так ничего и не выиграли), а девушка даже сломала манекен, измеряющий силу удара (но