***
Дальше ему уже некуда было бежать, некуда идти. Сердак дошёл до самого края своих погибших надежд, до последней своей точки. Он прекрасно понимал, что сам себе создал этот ад, но по-другому он не мог, не мог примириться со своей судьбой и с самим собой. Здесь находился последний приют для зарождающегося зла. Если бы он был волком, то, наверное, сейчас выл бы во весь голос, а его сородичи подхватили бы его жалобный вой раненого зверя. Он действительно был ранен, но раны эти были не на теле, а на его душе. Они за всё ответят. За всё. Парнишка сжался в углу, обхватив руками ноги, и обдумывал свой коварный, жестокий план, который должен был всё расставить по своим местам. Всё так, как оно должно было произойти, а не так, как захотели они. Один в поле — не воин, значит, нужно искать соратников на стороне. Слова, сказанные старейшиной племени, глубоко ранили его и осели в потаённом уголке разума, в самом тёмном, сокровенном и недоступном даже для него самого. Раны на его душе кровоточили, отчего хотелось выть, а чувства, вызванные этими словами, обернулись хищной птицей, которая с каждый днём всё глубже и глубже вонзала когти в свою трепыхающуюся жертву. Он верил, надеялся, старался! А они… А что они? Они даже не допустили его к испытанию, не дали показать ему, на что он способен! Они поплатятся за это. «Хочет показать, какой он слабый», «Ты же понимаешь, что тебе не выжить, не справиться. Что ты ни за что…» Довольно! Он положит этому конец. Конец всему его племени! Если он не нужен своему племени, своему городу, своей стране, а значит, они не нужны ему, и нет смысла в их существовании. Они должны быть уничтожены. Они все! Так думал Сердак в порыве исступления, накатившего на него в эту минуту. Сердак чувствовал холод глиняной стены за своей спиной. Чёрные мысли разъедали его изнутри, оставляя пустоту, уничтожая его, недавно полного надежд и веры в себя. Багровый луч солнца проскользнул в его тёмную хижину с занавешенными шторами через дыру в грязных тряпках на окнах и осветил искажённое обидой и злостью лицо юноши. Царящая в доме тишина будто насмехалась над ним, олицетворяла одиночество, в котором ему предстояло провести остаток своих дней. Ненависть, презрение, злость, сопротивление, чувство одиночества и позора — всё смешалось внутри него. Сила сонной дремоты заливала его комнату лучами красного заката, погружая его разум в ещё больший хаос. Так зарождается чистое зло. Он мечтал о том, что люди увидят его талант и навыки, отточенные старательными тренировками, с полной отдачей. Он буквально видел крики ликующей толпы, крики, славящие его и его удивительный талант. Однако своим глупым упорством он только ещё больше опозорил себя. Не стоило метать бисер перед свиньями. Всё это тщетно, только он этого не понимал. Казалось бы, разве может быть хуже? Но Сердак отличался тем, что умел пробивать дно. Он уткнулся лицом в колени и глухо зарычал, царапая ногтями ноги. У него не осталось желания стараться над чем-то и продолжать своё жалкое существование здесь. В накатившем на него исступлении, граничившим со слепым бешенством, он начал бить кулаками по голове. Во всём виноваты они — люди, безмозглые люди, с которыми он был обречён жить в одном поселении. Соплеменники, что должны были стать ему братьями, а стали ненавистными врагами. Вот бы они смогли прочувствовать его боль. Нет, он хотел, чтобы они умерли в муках. Племя давно прогнило до корней, от него надо избавиться, такие люди не достойны видеть свет. Вдруг бледное лицо юноши налилось кровью, а глаза резко вспыхнули во всепоглощающем гневе. — Я покажу им, покажу! — вскрикнул Сердак гневно, вскочив с пола и заметавшись по своему логову. — Они поплатятся за то, что сделали! Я уничтожу их, заставлю умолять о пощаде, которую они не заслуживают. Докажу, что я тоже был достоин звания воина. Худорождённый начал впопыхах собирать вещи в холщовую, протёртую до дыр сумку. Другого выхода, кроме как сбежать в джунгли, не осталось. Юноша захватил с собой несколько буханок хлеба, финики и сухарики в деревянной коробке, кожаную флягу с запасной водой и шерстяной плащ на случай непогоды. Вот и вся провизия. Безусловно, он понимал, что недолго продержится с таким запасом, но сейчас ему было совершенно всё равно, что его ожидает впереди. А ждало его очень мрачное, туманное будущее. Он не боялся ягуаров, чёрных медведей, ядовитых полозов, анаконд, пиявок, клещей, москитов, скорпионов, тарантулов и других опасностей, поджидающих его в непроходимых джунглях. Он боялся себя самого, того, что он может сделать с собой по пути или с другими людьми, которые встретятся на его пути. С голоду ему не умереть, ведь он всегда найдёт себе еды. Природа дарует человеку всё, что ему нужно для жизни, как и другим жителям этой прекрасной голубой планеты. Тем более, что он научился жить и выживать в джунглях. Отец научил его до того, как его закопали в сырую, холодную землю на глубину двух метров и поставили гранитную табличку с его именем и годами жизни. «А как же Мирра?» — подумал Сердак, остановившись на мгновение и потупив взгляд. — «Ведь она меня всё это время поддерживала, в отличие от других. Она не заслуживает наказания. А впрочем, стоит ли мне за неё переживать? Сейчас мне стоит побеспокоиться о своей жизни, о своём незавидном положении. Хы… Женщины, они ведь такие… Хитрые. Когда я буду тонуть, она будет сидеть в лодке и оплакивать мою судьбу. Ну, нет уж». Даже Мирра сейчас ему казалась хитрой змеюкой, хотя в глубине души он понимал, что это — не так, что она — хороший человек. Но сейчас разум его был затуманен обидой, злостью и отчаянием. Собрав всё необходимое, Сердак выскользнул из дома и побежал что есть мочи в сторону высокого бамбукового забора.Глава III. Разочарование
28 сентября 2023 г. в 20:24
Мирра чувствовала себя разбитой и потерянной. Что она скажет своей семье, что скажет им всем? Может быть, соврать? Сказать, что всё прошло так, как было предначертано ей судьбой? Ведь они так надеялись на неё, а она… А что она? Не смогла убить того бедолагу ради спасения всего города. Стоила ли жизнь того воришки десятков, сотен тысяч людей?
Чтобы поддержать ликующую толпу, Мирра собрала последние свои силы, встала, подняла медный барабан над головой, и тогда народ стал ещё громче хлопать в ладоши и улюлюкать. Им нужно было во что-то или в кого-то верить в эти нелёгкие для её народа времена.
Над Танной нависла угроза, способная стереть в порошок всех, кого она знала, всех, кого любила, и этой силой была вражеская армия, перемалывающая кости целым странам. Вражеская армия, пришедшая с другого континента. Только избранный мог остановить эту сокрушительную силу.
Танна бросила барабан и с видом победительницы зашагала к своему дому. Люди, окружавшие её, расступались, поздравляли, радовались, а дети подбегали к ногам и задавали вопросы, на которые девушка сейчас была не в состоянии ответить. Ком отчаяния подступал к её горлу, когда она видела эти детские глаза, полные надежды и восхищения.
Какая-то женщина перегородила ей дорогу и надела на шею бусы из оранжево-красного сердолика — полудрагоценного камня матери богов. Все с нетерпением ждали от неё проявления магической силы. Какого же будет их разочарование, когда она скажет, что не обладает никаким даром.
Подобный ритуал проводился раз в пять лет, а Танна может уже не дожить до появления нового избранного воина — мага. Война разрасталась и уничтожала всё на своём пути по ту сторону джунглей. Оказавшись дома, в своей комнате, сидя на коврике, девушка попыталась сконцентрироваться, нащупать внутри себя ту самую магическую силу — всё бесполезно.
Закрывшись в ванной комнате, Мирра попыталась поднять тяжеленный резной комод из слоновой кости, в котором хранились её туалетные принадлежности — безрезультатно. Лёжа на кровати в своей спальне, на втором этаже, она пыталась выйти за пределы своего разума, стен своего дома, проникнуть в головы горожан, узнать — что они думают — пустота.
Пустота и темнота окутывала её сердце и заставляла сжиматься. Смысла в её жизни больше нет. Что будет дальше с ней, с её семьёй, с её городом? Она не сможет защитить их. Однажды перемалывающая на своём пути всё живое машина смерти настигнет и их. Небо не могло ответить на её вопросы. Звёзды не могли утешить её разгорячённый отчаянием разум. По щекам потекли слёзы. Мирра уснула.
Утро встретило её лучами яркого солнца. С неба через приоткрытое окно лился пьянящий аромат цветущего жасмина и пение лирохвоста. За дверью послышалось скрипение половиц. В дверь кто-то постучал.
— Ты уже проснулась? — послышался голос отца. — Спускайся. Мать уже накрыла на стол.
— Да. Я встаю, — ответила сонным голосом Мирра. — Тело всё ломит.
— О, это неудивительно, — успокаивал её отец, вошедший в комнату. — Ведь ты вчера прошла непростое испытание. Сегодня будет праздничный завтрак, после которого ты сразу отправишься в храм — знакомиться со своим новым учителем и постигать азы колдовства…
— Отец… Я должна тебе сказать… — сев на кровати, неуверенно произнесла девушка. — Праздничного завтрака не будет…
— Не надо скромничать, — запротестовал сразу вождь. — Мать уже накрыла на стол.
— Но…
— Ничего не хочу слышать. Скорее просыпайся. Умывайся. Тебя уже ждут не дождутся в храме.
Отец довольно хлопнул в ладоши, потирая их друг о друга и улыбаясь, как будто задумал подлую шалость. Таким воодушевлённым Мирра никогда не видела своего отца, и у неё язык не поворачивался признаться в том, что у неё нет никаких колдовских способностей.
«Ладно», — тяжело вздохнув, подумала девушка, направляясь в ванную. — «Скоро вы сами обо всём узнаете».
Ведь она ещё не знала, что у богов были на неё планы. Не ведала, что вскоре мечты свои она проклянет. Ведь самое страшное наказание для человека — это когда Бог исполняет все его мечты. Путь ей предстоял нелегкий, опасный, выложенный костями и кровью друзей и врагов. За всё приходится платить.
Когда она спустилась на кухню, мать бросилась обнимать её в слезах, отчего девушка впала в ступор. Такого проявления эмоций, такой радости она не ожидала, тем более, что сама не испытывала.
— Ты молодец, доченька! — причитала Мать. — Я знала, что ты справишься. Ты ведь у нас такая умница.
— Я… — тихо сказала Мирра. — Я не получила дара.
— Садись-садись за стол, — как будто не слыша её, сказала мать. — Учитель уже ждёт тебя в храме. Тебе нужно хорошенько подкрепиться и набраться сил перед тренировками.
— Вы слышите меня? — повысила голос девушка. — У меня нет никакого дара!
— Что ты говоришь, доченька, — нахмурившись, пробубнил отец, поглаживая взволнованно бороду. — Ты сама не знаешь, что говоришь. Конечно, есть. Ведь единственная прошла испытания, а значит….
— Это ничего не значит! — закричала Мирра. — Простите меня, я не оправдала ваших надежд.
Наступила тягостная тишина. Мирра буквально видела боль на лицах родителей. Чтобы не видеть их перекошенные от непонимания, растерянности и страха лица, девушка выбежала из дома, распахнув одним ударом дверь, и побежала вниз по дороге. Вслед ей доносились их крики, но это уже не имело значения. Всё было кончено.