Чёрная душа

– Винсент, какая приятная неожиданность! – вежливо улыбнулась Мортиша, выходя вперёд. Её супруг последовал за ней, с искренним удовольствием приветствуя человека, которого видел в жизни от силы пару раз. Винсент Торп улыбнулся не менее вежливо, чем хозяйка дома. – Благодарю, Мортиша. Гомес, всегда приятно тебя видеть. Мистера Торпа тут же проводили в полутемную гостиную и усадили в кресло, предложив чаю, от которого тот, знающе прищурившись, отказался. Супруги Аддамс, впрочем, не обиделись. – Что привело тебя к нам в столь ранний час? – широко улыбаясь, вопросил мистер Аддамс. – Дело, друг мой Гомес, дело, – ответил гость, – дело, к сожалению, не особенно веселое… хотя, впрочем, вам это, скорее всего, придётся по душе. Это ведь ваши чудесные дети, верно? Он перевёл взгляд с сияющего Пагсли на безразличную Уэнсдей, даже не смотревшую на него. Во всяком случае, не открыто. – Именно, – с гордостью кивнула Мортиша, – это наша дочь, Уэнсдей, и сын, Пагсли. Наши мрак и боль, наше самое величайшее несчастье! – Не сомневаюсь, – махнул головой мужчина, – собственно, как раз об одном из ваших несчастий я и пришёл поговорить. – Не обо мне, да? – тут же сник Пагсли. Винсент Торп добродушно усмехнулся. – К сожалению, нет, мой мальчик. Однако я тебя заверяю, тебя должно это радовать, поскольку речь пойдет о довольно тяжелых событиях. Не в хорошем смысле, – добавил он, очевидно осознавая, с кем разговаривает. – Мы тебя слушаем, Винсент, – с легким интересом взглянула прямо ему в глаза Мортиша. На секунду в гостиной воцарилось молчание. – Я думаю, вам всем хорошо известно, что я – личность медийная, ко мне прислушиваются слишком многие люди, чтобы я мог не дорожить своей репутацией, – на слух вполне миролюбивым тоном начал мистер Торп. Впрочем, Уэнсдей моментально уловила в его голосе нотки натянутого раздражения. – Ну да, – с умным видом закивал Пагсли. – Ну вот, – царственным движением чуть склонил голову Торп, – а тот факт, мой дорогой мальчик, что твоя сестра подбросила моему сыну улики и прилюдно обвинила его в серии убийств, даже если потом и выяснилось, что он был ни при чем, мою репутацию по головке не погладил. Уэнсдей сжала зубы покрепче. Вот оно как. Стало быть, речь «не в хорошем смысле» пойдёт о Ксавьере. Не то, чтобы она была сильно удивлена, зачем ещё Винсент Торп мог просто так заявиться к ним, они с родителями едва знакомы, но… Уэнсдей неслышно выдохнула, сохраняя спокойствие. Она все же надеялась, что полным официальным оправданием друга дело и закончится. Стоило догадаться, что так просто ничего не будет. Конечно же, пока он был основным подозреваемым, первое, что должен был сделать шериф Галпин – это оповестить директрису Уимс, а та, в свою очередь, обязана была немедленно сообщить страшные новости отцу Ксавьера, который, по заверению последнего, душевное здоровье (точнее, отсутствие такового) сына воспринимал, как пиар-проблему. Не более чем. – О, – задумчиво протянул Гомес, – мы, сказать по правде, прежде не слышали о данном аспекте этой истории, – он обернулся к дочери, глядя на неё с искренним любопытством, – ты отправила человека в тюрьму, гадючка моя? Уэнсдей поджала губы. – Это была досадная ошибка, – сухо пояснила она, – в окрестностях школы бушевал монстр, который убил человека у меня на глазах. Этот человек, правда, пытался меня убить, но красоты загадки это не отменяло. Ваш сын, мистер Торп, вёл себя крайне подозрительно, в связи с чем он и попал в мой список подозреваемых. Впрочем, я признаю, что допустила оплошность: я позволила настоящему убийце узнать, что подозреваю Ксавьера, а значит, дала тому причину подставить его, и убийца прикончил его психотерапевта. И своего тоже, впрочем, она у нас у всех была общая, но это к делу уже не относится. Винсент Торп слушал её с холодным спокойствием, но на последних словах его брови чуть дернулись, лишь на мгновение – другой бы и не заметил… Уэнсдей, естественно, заметила. И еле сдержалась, чтобы не поморщиться. Черт, Ксавьер же не афишировал свои встречи с Кинботт… Конечно, её убийство не могли не упомянуть при обсуждении этого дела с отцом подозреваемого, но информация могла ограничиться тем, что он увидел её смерть и решил её предупредить, о том, что его сын тайком искал у специалиста помощи, мистер Торп мог и не знать… И, судя по всему, если не знал, то узнал сейчас. С каких пор ты разучилась следить за тем, что говоришь, Аддамс? Куда делось идеально отточенное умение взвешивать каждое слово? – В принципе, примерно так эту ситуацию описал мне и мой сын, – наконец с легким, покалывающим холодком в голосе произнёс мистер Торп, – у него весьма сильный дар, и потому опасный. Его видения, вкупе с привычкой их зарисовывать, привели к катастрофическим последствиям… Но?.. – Но я не могу не заметить также и то, что мой сын не оказывался бы с завидной регулярностью рядом с Вами, если бы не желал Вас защитить. – Я его не просила, – тут же отбрила Уэнсдей. Гомес попытался было что-то вставить, но Мортиша мягко положила руку ему на плечо, призывая к молчанию. Сама она тоже внимательно слушала, но не вмешивалась, будучи уверенной в том, что Уэнсдей сама разберётся. – Не сомневаюсь в этом. Хотя о помощи, я знаю, просили… В общем, Вы, я вижу, девушка разумная… – Вы правильно видите, – холодно перебила Уэнсдей, – так чего конкретно Вы от меня хотите, мистер Торп? Винсент Торп пожал плечами. – Я хочу, чтобы Вы оставили моего сына в покое, мисс Аддамс. Девушка поморщилась, на этот так, чтобы было видно, сама не зная, что раздражает её больше – слова или четко взвешенные, показные эмоции, с которыми эти самые слова были связаны. – Мистер Торп, Вы действительно считаете, что Вам к лицу плетение дешевых интриг из мыльных сериалов обычных людей? Я начинаю ощущать себя героиней бульварного романа. Вы же должны понимать, что наше общение зависит не только от меня, но и от Вашего сына? На этот раз мистер Торп улыбнулся куда шире, как будто и ожидал от неё подобного ответа. – Разумеется, понимаю. Можешь не сомневаться, Уэнсдей, Ксавьер больше не будет с тобой общаться. Я лишь прошу, чтобы ты ответила ему взаимностью. Так будет лучше, в первую очередь, для него самого. Я понимаю, что тебя едва ли заботит его благосостояние, и, полагаю, что для тебя не составит труда отказаться от его компании… Улыбка мужчины стала совсем уж ядовитой, в очень, очень плохом смысле. Нет, Уэнсдей, в общем-то, нет особого дела до Ксавьера Торпа, она уж точно не умрет, если перестанет с ним общаться, но то, как о нем говорил его собственный отец… Нервировало. А Уэнсдей очень не любила лишние нервы. Свои, по крайней мере. Вот чужие, это пожалуйста… – Так что в следующий раз, когда кто-то будет тебе угрожать, и ты будешь снова играть в детектива, пожалуйста, не втягивай моего мальчика в свои расследования. А вот это уже интересная фраза. Как интересен и её тайминг – не так уж давно ей на новый номер пришли угрозы: вкупе с фотографиями Тайлера… и Ксавьера. При том, что телефон был новый, купленный, скорее всего, лично Ксавьером, а вот на чьи деньги… Были ли у него собственные, и, даже если да, не отслеживаются ли они его отцом? Так-то при определённой степени влияния Винсенту Торпу не составило бы труда узнать её номер… А с другой стороны, не слишком ли палевно получается? Мистер Торп не идиот, это невооруженным глазом видно, да и методы его, судя по тому, что она наблюдала последние несколько минут, предполагают мирные переговоры, а не угрозы. По крайней мере, поначалу… – Хорошо, – спокойно ответила Уэнсдей, – если Ксавьер не захочет со мной общаться, я тоже не стану. Нет, над всем этим стоит подумать. Очень хорошо подумать. Только несколько дней назад сам Ксавьер сидел в тюрьме, потому что она подумала, а информацию не перепроверила, доверившись своим подозрениям. Нет уж, даже когда она найдёт доказательства, теперь будет осторожнее. Обжигались уже, причём не обычным огнём – это было бы куда приятней, а осознанием совершенной ошибки. Сказав свою часть, Уэнсдей развернулась и, даже не прощаясь, поднялась наверх, к себе в комнату. Издали она услышала, как мать и отец провожают гостя, и, кажется, ещё что-то у него спрашивают… Вот ведь любопытные! Впрочем, сейчас не до родителей. У неё есть дела поважнее. Так или иначе, а они с Ксавьером расстались друзьями, и с её стороны было бы неправильно не сообщить ему о произошедшем на случай, если он не знает. Уэнсдей достала телефон и написала краткое: «К нам приходил твой отец». От дальнейших сообщений она воздержалась, остаток дня ожидая реакции друга. Но Ксавьер не ответил. И сообщения не прочитал. Да и вообще в сети его не было ни в этот день… Ни на следующий… Ни после.