Чёрная душа

Ксавьер слегка отодвинулся, подальше от психолога. Он не знал этого человека и не собирался ему доверять, тем более сейчас, когда он все ещё на эмоциях после встречи с отцом. К тому же, его нервировала улыбка этого странного человека, словно прилипшая к его губам. А потом тот с интересом посмотрел на него, склоняя голову набок, и перестал улыбаться. – Извини. Я понимаю, у тебя сейчас должно быть не самое радостное настроение, а тут я со своими ухмылочками. Ничего себе. – Нам с тобой положено о чём-то говорить, поэтому было бы неплохо выбрать тему. Одновременно нужную, и такую, чтобы тебе не было некомфортно. Ксавьер фыркнул. – То есть, предложения просто друг другу не мешать мне не поступит? Доктор Лейн понимающе улыбнулся. – Мисс Аддамс рассказала, надо полагать? Черт, нужно было молчать... – Можем поговорить о ней… – Нет! – резко оборвал его Ксавьер. Доктор Лейн, ни капли не смутившись, пожал плечами. – Ну нет, так нет. Ты, верно, боишься, что сболтнёшь лишнего, а я донесу на тебя отцу? Вообще, в таком ключе я на него не работаю, и информацию своих пациентов не разглашаю, но благоразумие похвальное. И правда, мало ли, незнакомый человек, от отца, которому ты, как я понял, не особо доверяешь… Почему, кстати? Как давно у вас усложнились отношения? Или так было всегда? Ксавьер обхватил плечи руками, будто непроизвольно защищаясь от пронзительного взгляда психолога. – Я не хочу об этом говорить. Доктор Лейн сочувствующие кивнул. – Понимаю. Надо полагать, это как минимум отчасти связано с последними событиями твоей жизни? Ксавьер вперился в него глазами с внезапно нахлынувшим ужасом. Доктор извиняюще улыбнулся в ответ. – Я – твой психолог, Ксавьер. Мне по долгу службы положено знать, если ты проходил лечение в специализированном заведении. Не обижайся. Насколько я знаю, ты был там из-за своих видений, которые в своё время убедили мисс Аддамс в твоей прямой причастности к множественным убийствам? Ксавьер коротко кивнул, сжимая зубы. Доктор Лейн кивнул в ответ, медленно, словно что-то обдумывая. – Верно… И, смею предположить, лечение оказалось менее эффективным, чем надеялся твой отец? Когда юноша снова не ответил, ограничившись очередным коротким кивком, психолог вздохнул. – Что же мне с тобой делать? – спросил он, – Я понимаю, что говорить о неприятных вещах мало кому нравится, но в этом весь смысл работы с психологом! Он задумался, а затем глаза его загорелись. – Есть ещё идея, – бодрым, чуть ли не заговорщицким тоном заявил он, – вчера у меня была девочка по имени Дивина, она поделилась со мной переживаниями по поводу своей пропавшей подруги, Бьянки Барклай. Насколько я знаю, она и тебе не чужая… Это достаточно безопасная тема? Если я окажусь крысой, которая все доносит твоему отцу, эта информация в его руках тебе как-то навредит? Ксавьер неуютно поежился. – Не думаю… – тихо протянул он, – это старая история, то, что было между мной и Бьянкой… А теперь мы с ней просто… приятели. Были… – А потом она исчезла в неизвестном направлении. Что ты чувствуешь по этому поводу? – мягким, почти медовым голосом спросил психолог. Юноша негромко выдохнул и закрыл глаза, откидывая голову назад. – Я беспокоюсь за неё, – тихо начал он, – у Бьянки всегда было много секретов, в том числе, и от меня, поэтому я не могу знать, что конкретно с ней случилось, и это… раздражает. Вроде бы я и хочу ей помочь, но я совершенно бессилен что-либо предпринять. Я не знаю ни где она, ни что с ней, я даже в своих снах её не вижу. – Это неудивительно, – произнёс Лейн, когда Ксавьер замолчал, – ты беспокоишься о той, кого когда-то любил… – Я не любил её, – покачал головой Ксавьер, – никогда. – Как так вышло? – Просто Бьянка…– юноша на секунду замялся, – она сирена. И она… внушила мне любовь к ней. Может быть, она мне и нравилась, но потом она начала использовать на мне свои силы, и с тех пор, как я вырвался из-под её контроля, я и сам с трудом могу отличить, сколько в тех былых чувствах было меня, а сколько её Песни. Однако, – он горько усмехнулся, – по-видимому, меня там было не то, чтобы много. Доктор Лейн помолчал с полминуты, то ли обдумывая сказанное пациентом, то ли давая ему самому собраться с мыслями, чтобы продолжать, а потом спросил: – Ты простил её за свершенное? Все же подобная манипуляция – серьезный проступок. В некотором роде даже преступление. Ксавьер лениво пожал плечами. Мягкий голос доктора словно обволакивал его, убаюкивая. – Наверное? Я никогда не хотел большого скандала, мы расстались довольно тихо, я даже сам удивился, что она не стала устраивать сцен. Потом она пыталась меня вернуть – не вышло, ревновала к Уэнсдей… А потом однажды я и сам в момент слабости попросил её о помощи. Попросил её помочь мне справиться с чувствами к Уэнсдей, забыть о ней, и она обиделась. Правильно сделала – это было глупо и жестоко с моей стороны. А потом начали скопом происходить все эти события… Нападение на Юджина, подозрения Уэнсдей, мой арест, Тайлер, Лорел, Крэкстоун… Там уж не до выяснения отношений было. – То есть, ты сам не уверен, что простил её, поскольку сначала был обижен, а потом стало не до этого, и ты просто запихнул обиду в дальний угол сознания, не проработав её? Глаза Ксавьера распахнулись. – Нет! Нет, не так… Я не желаю Бьянке зла, ни в коем случае… – Так ведь я этого и не говорил, Ксавьер. Ясные глаза доктора медленно, словно лениво скользили по лицу юноши, как будто пытаясь запомнить его черты. Странная мысль, с чего бы… Ксавьер дернулся, и доктор Лейн печально улыбнулся. – Наше сознание – сложная штука, Ксавьер. А моральные травмы делают все ещё сложнее, чем обычно, к сожалению. На самом деле, я думаю, что ты это понимаешь. У тебя ведь мелькает порой эта предательская мысль, верно? Что хотя вы и мирно расстались с Бьянкой после временного закрытия школы, ты все ещё в глубине души таишь боль, которую она тебе причинила, и именно она не даёт тебе увидеть Бьянку в пророческих снах и помочь ей? Ксавьер молчал, глядя прямо перед собой. Доктор Лейн удовлетворенно кивнул. – Что-то мне подсказывает, что в твоём случае молчание – знак согласия, как в поговорке. Ксавьер тяжело выдохнул. – Я хочу ей помочь, правда. Психолог ободряюще улыбнулся. – Я верю, Ксавьер. Но я вижу, что твоё подсознание не даёт тебе это сделать. Я понимаю, что ты не хочешь Бьянке зла, но, быть может… оно хочет? Или оно просто запуталось, и поэтому в глубине души ты сам не знаешь, что должен чувствовать? Ксавьер слегка расслабился, положив руки на колени перед собой. – Вы поможете мне разобраться? – спросил он, думая о пропавшей подруге и заодно отпихивая от себя мысль о том, что, занимаясь только Бьянкой, он не позволит психологу рыться в его чувствах к Уэнсдей и отвлечёт его. – Конечно, – улыбнулся доктор Лейн, – за этим я и здесь. Скажи, пожалуйста, как ты относишься к гипнозу? – Это ещё зачем? – тут же снова напрягся Ксавьер. Мужчина поднял руки в успокаивающем жесте. – Не переживай, это не обязательно, если ты не хочешь. Однако мне было бы легче разобраться в том, что с тобой происходит, если бы я смог, так сказать, пообщаться с твоим сознанием напрямую. Не бойся, это совсем не больно. А если ты боишься, что я, пользуясь властью над твоим сознанием, выспрошу у тебя что-нибудь лишнее… Давай я для безопасности запишу наш сеанс на диктофон, и ты сможешь прослушать и убедиться, что все в порядке. Идёт? Юноша пораздумывал ещё пару минут, а затем кивнул. Риск, конечно, был, но если есть шанс, что это поможет…

***

Той же ночью ему приснился странный сон. Никакой конкретики, если не считать знакомого присутствия неподалеку, как будто в его снах завёлся постоянный гость. А в самом сне не происходило ровным счетом ничего. Он просто стоял, чувствуя себя весьма необычно и как-то очень уж легко, окружённый зарослями странных колышущихся растений с длинными стеблями и желто-фиолетовыми цветами. Сон был настолько мирным и тихим, что когда он померк, Ксавьер даже не проснулся и едва сумел вспомнить его на следующее утро. Однако, вспомнив, растение все же зарисовал. Мало ли.