Чёрная душа

До его слуха донёсся странный звук. Тихий-тихий, чуть сипловатый… Вдох-выдох… Вдох… Выдох… Так медленно, будто следующий вдох вот-вот станет последним… Но кому принадлежало замедленное, нездоровое дыхание, Ксавьер не мог увидеть, как ни старался. Все загораживали заросли этих чертовых растений. Хотя сегодняшний сон был чётче многих предыдущих – дыхание он слышал впервые, как и вообще какие-либо звуки в этой обстановке – все равно он не мог понять ни где находится, ни даже как отсюда выбраться. Ксавьер протянул руку вперёд, намереваясь коснуться странного растения, и тут же откуда-то у него из-за спины выскользнула маленькая фигурка и уверенно шлепнула его по руке. – Не трогай, – велела Уэнсдей, – вдруг они ядовитые? Ксавьер опустил руку, не спуская глаз с девушки. Он не мог сказать, что был удивлён её нахождением здесь – нет, не был… Все эти дни он каким-то уголком подсознания чувствовал её присутствие рядом, хотя и не мог понять, с чего вдруг его пророческих сны стали смешиваться с обыкновенными… Хотя, быть может, ему суждено столкнуться с этим растением, а Уэнсдей просто тоже окажется там? Поэтому она здесь сейчас? Уэнсдей слегка наклонилась вперёд, пытаясь получше рассмотреть желто-фиолетовые цветы на длинных стеблях. – Ты такие видел когда-нибудь? Их ни в одном учебнике не найти… – с досадой сообщила она. Ксавьер покачал головой, продолжая смотреть на неё. Он не видел Уэнсдей с прошлых выходных, когда Тайлер чуть ни прикончил их обоих, и, говоря откровенно, успел соскучиться по её холодному присутствию. Уэнсдей вздохнула и слегка закусила губу. – Мда… А затем она вдруг замерла, прислушиваясь. Услышал что-то новое и Ксавьер – шаги, доносящееся откуда-то издалека, но явно приближающиеся к ним! Его рука сама собой схватила руку Уэнсдей, и юноша потянул её прочь от источника звука. Уэнсдей не сопротивлялась, а даже наоборот, перехватила его руку и взяла её поудобнее, переплетая их пальцы, отчего Ксавьеру внезапно стало ужасно тепло, хотя Уэнсдей была все так же мертвецки холодна, как и обычно… Громко хлопнула дверь, хлопок этот эхом зазвенел со всех сторон, словно надвигаясь и угрожая накрыть звуковой волной, и мир вокруг них рассыпался на осколки. Ксавьер открыл глаза. Вокруг него по-прежнему были лишь белые больничные стены и ночная тишина. К счастью, ненадолго – уже завтра с утра его должны были наконец-то отпустить. За ним должен был приехать кто-нибудь из школы – может быть, сам директор по поручению отца, а может, кто-то ещё…

***

Как ему сказали с утра, снаружи его должен был ждать доктор Лейн для очередной сессии уже после выписки, но до возвращения в Невермор, и Ксавьер непременно разозлился бы на это, но за время их разговоров на этой неделе психолог перестал казаться ему опасным, и даже как будто стал уютным и близким – странное тёплое, обволакивающее чувство, против которого Торп ничего не имел. Однако неподалеку от выхода из больницы его ждала крайне знакомая чёрная машина. Ксавьер слегка замедлил шаг, разглядывая её и думая, не кажется ли ему. С чего бы этой машине быть здесь? Но при его приближении дверь отворилась, словно только его и поджидала. – Запрыгивай, – велела Уэнсдей. От неожиданности Ксавьер послушался, не задавая вопросов. Уэнсдей захлопнула дверцу, как только он влез, и обернулась к водителю. – Поехали. Поторапливайся, Ларч, у нас не так уж много времени. Когда машина тронулась, Ксавьер уже пришёл в себя настолько, что смог нормально оглядеться и оценить обстановку. В салоне, помимо Уэнсдей, находились также Энид и Пагсли, поприветствовавшие его появление широкими улыбками. Так, стоп, это все, конечно, здорово, но что здесь происходит? – Не то, чтобы я был против, но, насколько мне известно, меня должен был забрать отсюда доктор Лейн… – Мне стало интересно, насколько доктор Лейн хочет, чтобы мы ему доверяли, – флегматично сообщила Уэнсдей, – поэтому я попросила его нас прикрыть. Ксавьер уставился на неё широко раскрытыми глазами. – Ты что сделала? – Попросила его нас прикрыть, – бесстрастно повторила Уэнсдей. – Ты не переживай, Ксавьер, – зашептал ему Пагсли, легонько махая рукой на сестру, – Уэнсдей иногда считает себя слишком умной, чтобы объяснять свои действия, но она не стала бы нарочно тебе вредить. И доктор Лейн согласился нам помочь… Уэнсдей смерила брата недовольным взглядом. – Ты же в курсе, что мы сидим в одной машине, и мне тебя слышно? Пагсли только плечами пожал, продолжая объяснять: – В общем, суть такова, что ты нужен нам в этой поездке, а с Уэнсдей тебя бы никуда не отпустили, сам понимаешь… Поэтому директор Ласлоу не знает, что ты здесь. Доктор Лейн скажет, что он тебя забрал, и вы были у него… – Директор вряд ли станет лично проверять, когда конкретно ты прибыл, у него других забот хватает, да и два дня выходных впереди, – нехотя подхватила Уэнсдей, – а если вдруг мы задержимся, и он начнёт беспокоиться, доктор Лейн скажет, что вы засиделись у него дома, и ты там заснул. Ты только из больницы, вряд ли это неправдоподобно прозвучит. А доктору Лейну Ласлоу доверяет. – Ясно… – протянул Ксавьер, – а куда мы едем-то, собственно? Уэнсдей достала из кармана сложенный вчетверо листок бумаги, развернула и протянула ему. – Видел такое когда-нибудь? Ксавьер взял листок у неё из рук, взглянул и почувствовал, как руки у него холодеют. На рисунке был в цвете изображён тот самый таинственный цветок на непропорционально длинном стебле. Юноша тяжело сглотнул. – Ты быстро учишься, – ляпнул он первое, что пришло в голову, – скоро станешь лучшим художником, чем я. Уэнсдей, кажется, на полном серьезе улыбнулась уголками губ, но тут же снова нахмурилась. – Так видел? Ксавьер кивнул. – Да. В своих.. снах. А ты… ты где его видела? Уэнсдей коротко вздохнула, и достала из другого кармана небольшой контейнер с мутноватой водой и растением внутри. – Вот, – произнесла она, протягивая сосуд ему, – оригинал. Или родственник оригинала. Обретается в лаборатории мисс Пейдж. Вчера после урока она расспрашивала меня, не забиралась ли я часом в её лабораторию… Ну, на тот момент ещё нет. Ксавьер не смог сдержать смешка. – А после этого разговора решила, что стоит. И – вот, – она указала рукой на плавающий в зеленоватой воде цветок, – унесла один, вряд ли она заметит… У неё там целые заросли… Но никто из нас не смог понять, что это конкретно такое. – Даже наша мама не знает, а уж она в травах разбирается… – добавил Пагсли, с интересом косясь на коробочку с цветком. Заросли… Заросли неизвестных растений, которые, если Уэнсдей из его сна права, могут быть ядовитыми… – Поэтому сейчас мы едем в гости к их тете Офелии, – бодро завершила Энид, и по её блестящим глазам Ксавьер понял, что бойкая девчушка давно ждала возможности вступить в разговор, – Она одна разбирается в странных травах лучше миссис Аддамс. Нас троих директор официально отпустил, поэтому за нами прислали Ларча, а ты – контрабанда, так что по возвращении мы все сделаем вид, что тебя с нами не было. Ага, ясно. Да, то, что быть другом Уэнсдей Аддамс не скучно, он, в принципе, уже давно уяснил… Уэнсдей снова вздохнула, ёжась (ёжась? Уэнсдей? Ничего себе!) и поманила собеседников к себе. – Так, а теперь слушайте внимательно. Энид, Ксавьер, я говорю о вас, потому что мой брат знает, с кем мы будем иметь дело. Итак. Когда мы приедем, категорически не рекомендуется прикасаться к тете Офелии, слишком много с ней разговаривать или длинно отвечать на её вопросы. Её вещей не трогать, еду… ну, можно есть, не отравитесь, скорее всего, но готовит она не ахти. Спрашивать буду я, а вы сидите рядом, как приличные дети. Всем все ясно? Энид с широко распахнутыми глазами закивала головой, как китайский болванчик. Ксавьер тоже кивнул – он мало знал об Офелии Фрамп, да и то, что знал, было лишь по слухам. А что было на самом деле, порой боялся себе представлять. И, когда они приехали, он очень быстро признал, что подобного даже предположить не мог. Вот даже в самых буйных фантазиях миленький бело-розовый дом, окружённый садом из обычных цветов у него не возникал. Уэнсдей морщилась, шагая по усыпанной персиковым гравием дорожке к дому, а Ксавьер с трудом скрывал улыбку. Видимо, тетя Офелия была страшнее остальных Аддамсов из-за любви к пастельным цветам? Или было что-то ещё? Уэнсдей без церемоний распахнула дверь и вошла. – Уэнсдей, деточка, здравствуй! – тут же приветствовал её высокий, похожий на колокольчик, но при этом слегка тягучий голос, – Как давно мы с тобой не виделись! Как быстро ты растёшь, скоро будешь вылитая мама! «Кто бы говорил», – промелькнуло в голове Ксавьера, пока он разглядывал светловолосую Мортишу Аддамс в бежевой робе и с венком ромашек на голове. Та обняла Уэнсдей, а затем обратила свой взор на него. – О, ты привела ко мне гостя! – радостно воскликнула она, – Какой чудесный юноша! Расплываясь в улыбке, она подплыла к нему семенящими шажками и протянула руку в приветственном жесте, на который Ксавьер машинально ответил, протягивая свою. – Ксавьер… – предупреждающе прошипела Уэнсдей, но было уже поздно. Рука Офелии Фрамп сжалась вокруг него, а в следующее мгновение она подняла его в воздух так, как будто он вовсе ничего не весил, крутанула вокруг себя и без церемоний опустила на пол позади себя, с размахом ударив затылком об пол. Ксавьер только удивлённо выдохнул и потерял сознание.