Чёрная душа

Лежа в кровати после возвращения из гостей, Уэнсдей готова была шипеть от ярости на саму себя. Урок, полученный в прошлом семестре, следовало бы усвоить – детектив из неё пока что получается гораздо хуже, чем её же собственная Вайпер. Кажется, ею она себя и возомнила, забыв, что загадки в книге она придумывает сама, как и логические цепочки, ведущие к разгадкам. Чем она вообще занимается? Сколько времени прошло с её рождественского видения, а она лишь сейчас осознаёт, насколько ничего ей не известно! Что она узнала за это время? Как называется травка, которая, возможно, сдерживает где-то Бьянку? Превосходный результат, ничего не скажешь… Выдохнув и попытавшись успокоиться – эмоции есть слабость, особенно, когда речь идет о мыслительной деятельности. Нужно думать, а не злиться, раз уж судьба подкинула ей такую внезапную руку помощи в лице болтливой, любвеобильной тетушки. Прокрутив её длинную повесть о первой любви (или двадцать первой, Горгона её знает…) у себя в голове, Уэнсдей постаралась сосредоточиться на значимых фактах, некоторые детали сочтя достойными выбрасывания из головы к чертям собачьим. Не признаваться же, даже самой себе, что от рассказа о тайном пикнике и первом поцелуе её чуть не вывернуло. Плавали, знаем. Впрочем, Логан Ласлоу, скорее всего, не был Хайдом, устроившим это свидание ради того, чтобы его подельница обыскала пустую комнату и чуть не убила Вещь… Завершив эту мысль, Уэнсдей резко одернула себя. Хватит. Еще не хватало тратить пространство в голове на воспоминания об этом… этом… Важнее другое. Лепестки, летавшие вокруг тети Офелии когда-то давно… Она, сама того не ведая, сообщила племяннице крайне важную вещь. Лепестки летали. Летали, потому что «Логан это умел», а значит… Могла бы догадаться и сама! Разумеется, Логан Ласлоу был телекинетиком. Мать Роуэна была предсказательницей, но от кого-то же он унаследовал способности, с помощью которых швырял её спиной в дерево! Телекинетик… А ведь, теоретически, если поднять камеру в воздух, перенести, и сделать фото, не приближаясь… Это заметить будет сложнее, чем человека с камерой. Нет, бред какой-то. Или? Да не, вряд ли. Если рассуждать логически, в академии он ещё мог это провернуть, но ведь фотографии были и до, а главное, и после, у неё дома, где фотограф оставил лоскут одежды на заборе. Телекинетик бы не полез через забор, зачем ему? Да и статус у мистера Ласлоу не тот, чтобы самому такой ерундой заниматься. Ещё Ксавьер говорил про босса фотографа, имея в виду, что он – лишь наемник… Ксавьер… Уэнсдей вздохнула, оглянувшись на мирно спящую в своей отвратительно не чёрной кровати Энид. В чем была её основная ошибка? Допустим, в том, что выбрала себе одного подозреваемого, дальше отталкиваясь от этой гипотезы, вместо того, чтобы допустить его невиновность и рассматривать все возможные варианты. Значит, больше такой ошибки допустить нельзя. Записали Логана Ласлоу в список подозрительных личностей – и двигаемся дальше, не упуская никого… Кроме, разве что, друзей. Её прежнее недоверие едва ли можно назвать ошибкой – в конце концов, Тайлер тоже считался её… другом. Однако… Если так подумать, она, при всем своём отстранении ото всех, доверяла и тогда. Вещь всегда был её помощником, дяде Фестеру она без колебаний рассказывала все, что знает… Отца и мать не посвятила не из-за недоверия, и даже не из-за их всплывшей тайны… Иными словами, семье она доверяла. А теперь, после всего, у неё появились и друзья. Как минимум Энид и Ксавьер оба искренне пытались спасти ей жизнь… Не будет ли смысла не просто размышлять самой, но поделиться мыслями? Все же это касается не только её, слежка коснулась и их… А Ксавьеру так и вовсе грозит опасность от когтей Хайда, который может быть совсем не Тайлером. Хайд… Уэнсдей тихо выдохнула, поймав ускользающую мысль за хвост. Так, а вот теперь точно спать. Времени терять нельзя.

***

Когда Ксавьер оказался в одной комнате с Уэнсдей, рядом с пробковой доской с кучей пришпиленных к ней белых стикеров с чёрными надписями, он даже не особо удивился. Реалистичные сны никогда не были для него чем-то новым, и к этим, с Уэнсдей, которая ощущалась, как живая, он тоже начинал привыкать. Хотя, кажется, теперь эти сны выходили на новый уровень. – Садись, – велела ему Уэнсдей, не отрывая взгляда от схем из стикеров на доске. Куда? – подумалось на мгновение, но мысль эта быстро ускользнула. Логика снов работала исправно. Оказавшись рядом с Уэнсдей, Ксавьер на мгновение залюбовался её сосредоточенным лицом, темными глазами, взгляд которых скользил по доске. – Ксавьер, нам нужно увидеть второго Хайда, – сообщила Уэнсдей, – мне кажется, что следить за нами может он. Юноша вздрогнул. – Почему ты так решила? – выдавил он, игнорируя вспышку страха от упоминания своего убийцы. Откуда взялось? Он ведь решил для себя, что не боится смерти… – Я думала о том, что рассказала нам тетя Офелия, – негромко пояснила Уэнсдей, – пришла к выводу, что директор Ласлоу – телекинетик. Роуэн явно унаследовал свои способности от него. Задумалась о том, что, возможно, он причастен к шпионажу и фотографиям, но эту гипотезу пока забраковала. Тогда мысли и перешли на Хайдов, – она наконец удостоила Ксавьера ответным взглядом, – Я, кажется, не упоминала, но после того, как мне пришло фото нас с Энид у меня дома, Вещь и Ларч все вокруг обыскали, и нашли обрывок одежды. Простой человек на наш забор бы не влез, да и из изгоев далеко не каждый смог бы. Если у нас в картине преступления есть неизвестный Хайд – странно было бы его не учесть. В твоих видениях не мелькало ничего нового? Ксавьер медленно покачал головой. – Нет. Я даже рисовал его или её, отчасти опираясь на воображение, – он вздохнул, мысленно собираясь перед следующей фразой, – я могу попробовать сосредоточиться на этом. Не знаю, получится ли… Он покрепче сжал зубы. Получиться может, но состоянию его после этого не позавидуют даже мертвые. Нарочно нарываться на реалистичные кошмары – такая себе перспектива. А затем либо они сведут его с ума, либо он снова начнёт рисовать, пусть хотя бы карандашами на бумаге – и он рискует снова оказаться расцарапанным собственным творением, если не справится с силой. Он машинально потер рукой шею, вспоминая, как нарисованный Тайлер полоснул по ней когтями, а затем торопливо отдернул руку, осознав, что одноклассница за ним наблюдает. Уэнсдей нахмурилась. – Это для тебя опасно? – прямо спросила она, буквально пронизывая его взглядом. Ксавьер нервно пожал плечами. – Не смертельно, – надеюсь, – я попробую. Это важно, Уэнсдей. Ведь твои видения, как я понимаю, ничего не дали? Девушка покачала головой. – Нет, не было такого. У меня ведь видения возникают от абсолютно рандомных прикосновений… Лоскут ткани и забор ничего не рассказали. Самой жаль было, – она коротко выдохнула, – Ладно. Пробуй. Но будь осторожен, Ксавьер, хорошо? В груди разлилось тепло, такое нежное, как прикосновение солнечных лучей поутру. И тут же пропало. Уэнсдей убрала руку. – Тебе что-то нужно? – спросила она, кажется, ещё резче, чем обычно, – У тебя ведь больше нет мастерской… Торп задумался на мгновение, затем неопределенно мотнул головой. – С мастерской было бы лучше… Но я переживу. Я, конечно, тот ещё элитарный сноб, – он искренне усмехнулся, припоминая давний разговор, – но без мольберта рисовать умею. Уголки губ Уэнсдей чуть дрогнули – не смотри он не неё, не заметил бы. – Прекрасно, – отметила она, – значит, ждём результатов. Сообщи, когда увидишь что-то осмысленное. Потребуется помощь – можешь обратиться. Ксавьер кивнул, расплываясь в улыбке. Разумеется, пока ему не станет совсем плохо, обращаться за помощью он не собирался – не хватало ещё выставить себя полным слабаком. Уэнсдей и так местами многовато о нем знает. Но одно только то, что она сама предложила… Он открыл рот, чтобы поблагодарить её, но девушка уже пропала вместе со всем антуражем, растворившись в белесой дымке. Ксавьер открыл глаза, в первую минуту не вполне осознавая, где он вообще. Потом вспомнил – дом доктора Лейна. За окном было ещё темно, небо только-только начинало светлеть над самым горизонтом. Ксавьер тряхнул головой, в которой было ещё мутно после сна, а затем, тихо пробравшись мимо другой комнаты, из которой доносилось похрапывание психолога, выскользнул на улицу. Уходить ночью, не попрощавшись, он не планировал, но на свежем воздухе дышалось легче. Нужно было собраться – Уэнсдей из сна права. Им необходимо узнать как можно больше о втором Хайде. Может, и о местоположении Тайлера что-то станет известно – они наверняка связаны. Плюс хозяин второго Хайда – Лорел-то взаперти, а вот второй… должен же где-то быть… Чья-то рука тронула его за плечо, и Ксавьер дернулся, оборачиваясь. … … … Позади него громко хлопнула дверь, и на пороге появился заспанный доктор Лейн. – С добрым утром, Ксавьер, – непринужденно улыбнулся он, – прохлаждаешься? Юноша моргнул. Вокруг было светло. А когда он выходил, как будто ещё не было? Или было? Как надолго он задумался? Кажется, здесь был кто-то ещё? Или нет? Нет, ему, должно быть показалось. Он долго думал… о чем? Ах да, разумеется, о том, что ему следует поберечь себя и ни в коем случае постараться не допустить новых кошмаров с Хайдами. Да и вообще по возможности держаться от всей этой истории подальше, ему от этого только хуже становится. Подумав так, Ксавьер Торп удовлетворенно кивнул и зашёл обратно в дом. Его ждал завтрак и возвращение в Невермор.