Убейся

      Возможно, эти почти три недели были одни из самых ярких за последнее время. Казалось, будто это вовсе не его жизнь, просто сладкий сон, когда не хочется просыпаться. В чем же дело, Дима?       Антон. Этот лучик света вышел из серых туч и озарял его будни практически ежедневно. Немного неловко и несвойственно для него он подходил поговорить на переменах, иногда звонил и изредка звал гулять. Антон не любил холод и оказался таким домоседом на самом деле. Часто после школы он говорил, что ему нужно от всех отдохнуть, но потом сам же звонил Диме. Побрацкий пытался говорить ему, что ничего страшного, если он не уделит Диме внимание после школы, но тот настойчиво искал встречи или возможности поговорить.       Каким же тёплым он был. Часто улыбался так сладко, глаза вечно искрились, не смотря на внешнее спокойствие, тихо и мягко смеялся, прикрывая рот ладошкой, почти над каждой шуткой Димы, даже не смешной. Всё чаще Побрацкий приходил домой с улыбкой и румянцем не только от мороза, но были у этого и минусы.       Дом становился всё более невыносимым. Чем выше тем больнее падать, от чего воодушевленное настроение после прогулок с громким треском разбивалось об эту гнетущую атмосферу, осколками глубоко пронзая. Каждый раз он старался быстрее сделать уроки и заснуть, лишь бы не находиться здесь, лишь бы не трогали. Там, в фантазиях перед сном, наедине с собой, Антон опять рядом, обнимает его на прощание. Там он может не стесняясь погладить его волосы, обвить талию руками, уткнувшись в изгиб плеча, чего не мог в реальности.       Руки каждый раз желали к нему прикоснуться. Быстрое объятие на прощание, что непонятным образом вошло у них в привычку и было странно, ни с кем такого больше не было. Лёгкое касание плеча, когда Дима стоит сзади и слушает Антона, можно задержать руку подольше и кожа будто плавилась, так непривычно касаться кого-то, тем более такого важного. Их общение шло так легко и приятно.       Это что-то нереальное. Есть же подвох. Должен быть. Это жизнь Димы, когда же всё скатится? Вселенная специально даёт всё больше надежды, чтобы сделать в конце больнее? Настолько, что не совместимо с жизнью. ***       - Да твою ж на лево, мы гуляем полчаса, а ты уже замёрз! - Дима всё возмущался на Антона, пока тот старательно кутался носом в шарф. - Одеваться теплее надо, хотя бы шапку, а то ходишь как летом, потом жалуешься.       - Ну, прости... - Они уже шли в сторону школы, где обычно расходились по домам. Нет, это просто невыносимо, Дима не хочет домой, от одной мысли рука, которая чешет запястье другой, начинает прилагать больше усилий. Это происходило будто на автомате, синяки и кровоподтёки от злости, он не хотел, даже не помнил и не понимал зачем, но всем всё равно плевать. - Может, у меня посидим?       - Оу, а типо... Ладно, если хочешь. - Такое доверие?       - Давай, родителей сейчас часа два не будет ещё, и... Ну, я не навязываю, прости, ты наверно просто хотел погулять? - Снова он меняет решения.       Побрацкий в последнее время стал всё чаще замечать подобные ситуации. Антон будто вечно не уверен во всех решениях, редко даёт однозначные ответы, особенно в общении с Димой. Звёздочка часто переводил фокус на желания других, на вопрос о том, чтобы прогуляться отвечал "Не знаю, а ты как хочешь?". Эта его некая неуверенность и зажатость сильно контрастировали с первым впечатлением, он будто вечно переживает о чужом неудобстве, стараясь для друзей создать максимально комфортные условия.       - Да, давай, я тоже замёрз пиздец, а так может скомунизжу у тебя еды. - Дима хитро улыбается на свою шутливую наглость, слушая тихие смешки, которые продлились возможно чуть больше, чем следовало. ***       - Разувайся здесь, но аккуратней, не выходи за коврик. - Антон быстро снял обувь, пока Дима копошился со шнурком на ботинке со сломанной молнией.       Побрацкий справился с обувью, снял шапку, чувствуя как наэлектролизовались волосы, расстегнул куртку и неожиданно почувствовал руки на плечах. Дыхание перекрыло, Антон по-джентльменски снял с него верхнюю одежду, пока от Дима не сопротивлялся от ступора.       - Вау, а вы джентльмен. - Решение перевести всё в шутку появляется в любых ситуациях уже само собой. Такое внимание пусть и смущало своей неуместностью, но на самом деле даже льстило, хорошо, что щеки ещё красные от мороза.       Они прошли в комнату. Чистая, аккуратная, а главное - собственная. То, о чем Дима только мечтать мог, полное спокойствие и уединение от людей, которым всё равно плевать. Может его и не замечали, но следить за тем, как стены между самыми близкими становятся всё толще больно, отгородиться от всего это мира было бы спокойнее.       Раз уж его ничего не ждёт, почему он ещё не отброс?       - Ох, ебать, у тебя комната? Ахрененно, почему не пользуешься? - На самом деле комната не подавала признаков жизни. Мёртвая и застывшая во времени она была как белый лист, словно хозяин давно умер. Стены голые, просто нагнетающе бежевые, столько пространства для плакатов, картин или фото, хоть какая-то деталь личности владельца. На столе лишь учебные пренадлежности аккуратно лежали словно и не пользованные. Лишь одно выделялось - блокнот в углу, покрытый тонким слоем пыли.       - Да ладно, мне лень как-то пространство организовывать. Живу и живу, большего и не надо. - Антон невесомым движением подталкивает Диму внутрь. Парню страшно чего-то касаться, вся эта мёртвая нетронутость давила на мозг.       Антон принёс чай, попутно разговаривая о чём-то. Было ощущение, что ему тоже страшно, он сидел рядом на кровати, сведя чуть дрожащие колени, руки его слегка потряхивало от напряжения, но голос звучал ровно.       - Я ей тогда всё сдал, столько этот учебник и другую литературу прошерстил, а она "четыре"! Говорит, если расскажу про все события первой половины двадцатого века, при чем не просто, а подробно - поставит пять. Бред, ей настолько всё равно? - Звездочкин водил взглядом по комнате, повернувшись в профиль. Черты его лица завораживали, и пусть не было в них ничего необычного для прохожего, узнавая этого человека всё больше, Диме становилось всё сложнее отвести взгляд.       - Ага, я однажды опоздал, она директора подняла, ну что за пизда из полотенца.       После тихого смешка, диалог затихает. Он шёл так живо, но молчание даже не вызывало неловкости, было приятным и стояло на своём месте. Дима наслаждался моментом, скользя взглядом по фигуре друга, по растрепанным после шапки волосам и красным полосам и ранкам на лице и руках.       Парень погрузился в мысли, словно завороженный он медленно протянул руку, касаясь щеки Антона самыми кончиками пальцев. Губы Звёздочкина задрожали, он не дергался, как обычно, смотрел в пустоту и часто дышал.       - А че с лицом то? - Господи, как плохо звучит. Только сейчас Побрацкий понял, что делает, костяшками пальцев поглаживая тёплую слегка залитую румянцем щеку. Чувствовались кровавые корочки на изнеженной коже, только Дима хотел убрать руку, как Антон потянулся, будто на автомате, касаясь тыльной стороны его ладони подталкивая обратно, но тут же себя осадил.       - А.. Я это... Шрамы от прыщей.       Дима медленно отклонился назад, смотря на свои колени. Антон всё так же смотрел в пустоту, он никогда не смотрел в его глаза.       Как же хочется просто обнять его... Может...?