Лицом к лицу

Прошло секунд пятнадцать до того, как я нашла в себе силы пошевелиться. Правда, исключительно глазами, но в такой патовой ситуации это уже успех. Периферией наблюдаю, как длинные, тонкие, я бы даже сказала изящные пальцы продолжают накручивать прядь моих волос. Цены бы им не было, да в другой сфере применения. Бачира молчит, стоя вплотную к моей спине. Дышит уже не в ухо, а в затылок. Он успел выпрямиться и теперь попадает в самое темечко. У нас небольшая разница в росте, сантиметров шесть, но так даже удобнее. Было. Было удобнее. Собираю волю в кулак и приоткрываю рот, чтобы хоть что-то ответить, но слова застревают в горле. Не выходят наружу, не сглатываются обратно. Вообще ничего. Чувствую себя, как пятиклассница на школьном концерте. Но какой же это концерт, если рядом нет зрителей, верно? Другие члены команды Z подходят на расстояние чуть больше вытянутой руки, занимая места в первом ряду. Это не менеджеры, с которыми взаимодействие ограничилось только вступительным этапом. С ними придется видеться и общаться каждый день. Раз дам слабину и рискую получить не команду, а стаю необузданных, диких зверей, для которых любое мое слово все равно, что пыль. Бачира продолжает стоять и трогать мои волосы, пока я на выходе из транса невнятно произношу: — Я… я… «Я не кошу под тебя, полудурок», — хотелось бы ответить, но Мегуру прерывает меня на полуслове смачным хлопком по плечу. — Ха-ха, напугал? Прости. Не заикайся только. Рад тебя видеть, кстати, — на бегу к остальным членам команды произносит он, как ни в чем ни бывало, оставляя меня в полнейшем ступоре. Не понимаю, как ему удается так быстро переключаться с одного настроения на другое. С одного человека на другого. Бачира занимает место между зубастым парнем и Исаги, который занят тем, что с завидной сосредоточенностью пересчитывает травинки у себя под ногам. Увы, никакие подсчеты ему уже не помогут. Контракт на рекламу мужской депиляции спит и видит исполнение в лице Йоичи, об этом я как-нибудь позабочусь. Мельком осматриваю толпу и, кажется, теперь все готовы слушать. Тогда как репетировали: холодный взгляд, непроницаемое лицо, ровный тембр голоса и властный тон. Чтобы никому и в голову не пришло меня ослушаться. Пусть боятся, пусть уважают. И пусть Мегуру смотрит, что я тоже времени зря не теряла и выучила пару новых трюков: — Рада приветствовать. Признаюсь честно, я еще не до конца запомнила вас всех по именам. Так что первое время буду просто показывать пальцем, — слежу за реакцией, держу зрительный контакт с каждым и, заключив, что все идет неплохо, продолжаю: — Как вы уже знаете, у каждой команды Синей Тюрьмы есть менеджер, который отвечает за позиционирование игроков в глазах зрителя, а также за общий настрой в группе. Курировать вас буду я. Меня зовут Сато Рин. Пока никто не рискует вставить ни слова. Игроки команды Z внимательно слушают, впитывая, как губка, любую мою фразу. Даже Бачира выглядит предельно сконцентрированным, и я смело перехожу к сути: — Я внимательно изучила ваши карточки, но мне понадобится пару дней, чтобы понять, при какой стратегии поведения вы будете смотреться выигрышно в глазах СМИ. Когда все будет готово, мы соберемся здесь снова и вы будете делать то, что я скажу. Надеюсь, это понятно. Вопросы? Как же я молюсь, что их не будет. Одно дело с лицом-кирпичом произносить заученный текст, а другое — импровизировать. Тем не менее, от игроков команды Z не слышно ни согласия, ни возражения. Они обдумывают. Переваривают. Пытаются примириться с мыслью, что девчонки тоже умеют командовать. Я почти боготворю себя за то, что все прошло гораздо легче, чем ожидалось, когда раздается это. Смех. До того звонкий, режущий перепонки, что я невольно вздрагиваю и это не остаётся незамеченным. Перевожу взгляд на источник шума вместе с остальными игроками: Мегуру сгибается пополам и заливается до того истерическим хохотом, что у него слезы фонтаном брызжут из глаз. — ЧТО… Кхм… Что смешного? — выпаливаю я, чуть было не выдав свой истинный темперамент, но вовремя осекаюсь. — Я фнематильна изусила… Када фсе будет гатова… Будите слуфать МИНЯ! — передразнивает он, вертя ладонями вокруг лица, а потом снова смеется. Я передумала. Я не буду вечером дезинфицировать душу вином. Я буду делать куклу-вуду. Бачира не унимается. С трудом выпрямляется, утирая мокрые следы в уголках глазниц, пока его дежурная рука все еще покоится на животе в ожидании нового приступа неконтролируемого смеха: — Ха-ха-ха! Спорим, Рин-чан, ты эти карточки даже не открывала? — Могу тебя заверить, Мегуру. Открывала и уже сделала первые выводы о каждом из здесь присутствующих, — чуть-чуть блефую, зато с нажимом. Конечно я ни черта не открывала, я же смотрела двухминутное видео с отборочных по десятому кругу! Бля! Откуда он только знает? — Да ну? А есть что сказать о здесь не присутствующих? Его недвусмысленный намек на Киру грубо перебивает зубастый парень: — Я щас не догнал, вы что, знакомы? Откуда? Этот человек — грозный и агрессивный. Мне такое не нравится. Но еще больше мне не нравится, что этот вопрос был адресован не мне. Человек-пиранья обращался к Бачире, а, значит, и отвечать по правилам хорошего тона будет он. Мать моя, только не это. Только не на этот вопрос. — Знакомы, да-а-а… — Мегуру с прищуром поглядывает на меня исподлобья. На каждом слоге его губы расплываются в хитрой улыбке. Так смотрит охотник на свою добычу. Так смотрит кукловод на свою марионетку. Так смотрит тот, кто хочет сказать — сейчас ты в моей власти, и это я контролирую ситуацию. И самое неприятное здесь то, что охотник и кукловод делают это осознанно. Мегуру Бачира — нет. Он живет инстинктами. Он не понимает своего влияния и не может взвесить, что в определенной ситуации будет хорошо для другого человека, а что плохо. Он делает так, как он хочет, не задумываясь о последствиях. Что-то ляпнул и тут же забыл. Ушел петь песни и считать ворон, а ты потом разгребай. Пиранья, кажется, теряет терпение и произносит злобно, сверкая острыми клыками: — Мне че, каждое слово из тебя вытягивать? Я спросил откуда вы знакомы. Внутри себя я взмолилась только об одном: «Молчи, молчи, молчи. Бачира, пожалуйста, молчи. Не отвечай или соври что-нибудь. Я знаю, ты можешь». Прошло чуть больше года с тех пор, как я разговаривала с ним в последний раз. На первый взгляд, где-то в глубине души, он все еще кажется мне беззаботным ребенком. Солнечным лучиком, который тебя либо согреет, либо в пепел сожжет. Просто потому, что солнце не знает меры. Оно не знает, как правильно. Оно никому не подчиняется и никому не принадлежит. Но я верю, что даже солнце рано или поздно научится видеть границы. Начнёт чувствовать, когда следует убавить температуру, если дожди пойдут не скоро, а когда требуется наоборот поднажать. Я не теряю надежды увидеть, как вырос Мегуру за это время. И, может быть, тогда я смогу ослабить броню, чтобы вновь попробовать дотянуться до солнца или хотя бы просто взглянуть на него без очков. — А, это Рин-чан. Мы когда-то встречались. Это конец. Все пропало и ничего не изменилось. Он выдал это таким повседневным тоном, в своей исключительной манере, будто его спросили «который час?» — прикрыв глаза, закинув руки за голову, качаясь из стороны в сторону, обнажая в широкой улыбке тридцать два белоснежных зуба. Вижу, как некоторые участники команды Z, очевидно те, которые уже успели сдружиться, начинают переглядываться между собой. Сильнее всех на фоне контрастирует Исаги, который, кажется, только что уловил для себя нечто важное. — Правильно сделала, что бросила его, — сейчас зубастый обращается уже ко мне. — Но будешь ему в кавычках подсуживать по постельному знакомству, учти, тебе несдобровать. Мы здесь всего сутки, а эта жужжащая пчела у меня уже в печенках сидит. Последние слова он выплевывает с подрагивающими на лице желваками. Однако, подозреваю, что катализатором его праведного гнева служит вовсе не Бачира. Просто он сам по себе такой. Копаться в чужих мозгах и тонкостях натуры сейчас вообще нет никакого желания, честно говоря. Потом почитаю рыбье досье и все для себя расставлю по полочкам. — Спасибо, только это он меня бросил. Как считаешь, буду я ему в кавычках подсуживать или нет? — произношу я обыденным тоном, уставившись в листки с пометками. Создаю видимость, что ни капли не заинтересована в этом разговоре, но на импульсе чувствую, как брови человека-пираньи от удивления образуют параболу. Продолжаю внимательно изучать свои рукописи. Вернее, делать вид, что изучаю. Буквы расплываются, настолько я сгораю от негодования внутри себя. Но главное, что внешне этого никак не прочитать, и Бачире это не нравится. Бачира не любит, когда фокус внимания смещается с него на что-то другое. Или на кого-то другого. Надо закругляться и бежать. Бежать, бежать, бежать к себе в комнату. — Хорошо, на этом знакомство окон… — увы, договорить мне не дают. — Зато смотри, как все здорово получилось, Рин-чан. Кстати, как у тебя дела с тем баскетболистом? Он что, издевается? Даже если так, главное, не отводить взгляд от листка. Какую бы ересь он там ни нес, меня это не волнует. А, нет, все-таки волнует. Не могу. Упоминаний о Кире в такой насмешке стерпеть не могу, и встречаюсь с Мегуру глазами. Уголки его губ подрагивают. Он еле сдерживается, чтобы не осклабиться, демонстрируя превосходство. Ему пора заткнуться. Его пора заткнуть. Сделать то, чего он не ожидает. Сказать правду. При всех. Не увиливать. Ответить, как есть, но держать себя в рамках образа: — Он футболист и ты прекрасно об этом знаешь. У нас все отлично, мы планировали съехаться, — а теперь правда. — До тех пор, пока вы с Исаги не вытворили то, что вытворили на отборе. Йоичи после этой фразы слегка позеленел, чего нельзя сказать о Мегуру. Его мои слова будто лишь раззадорили. — Аааа, так это был о-о-о-он… — наигранно округлив глаза, он притянул раскрытую ладонь к груди. — Ох, Рин-чан, прости, пожалуйста, я ведь не знал. Разумеется, все он, говнюк, прекрасно знал. Одного не понимаю — к чему это театральное представление? Но как бы то ни было, мне оно надоело: — На сегодня все. Собрание окончено. Приятно было (не совсем) со всеми (и не со всеми) познакомиться. Ровняю свои бумажки в руках в единую стопку и двигаюсь к выходу. Уже собираюсь пересечь порог, как слышу глухое бурчание Исаги в сторону Мегуру. Клон Кагеямы резко поворачивается к оппоненту и призывает к ответу: — Так ты что это специально сделал? То, что случилось на отборочных? Да или нет? Кажется, запахло жареным, поэтому я ненадолго замедляю шаг. — Никак нет, Исаги-кун, ну что ты такое говоришь, — Бачира обезоруживающе улыбается и, размахивая руками, уходит прочь. Исаги долго смотрит в пустоту прежде, чем мы встречаемся глазами. Да-да, Йоичи. Ты даже не представляешь, какие демоны живут в этом мальчике.