Лицом к лицу

В самый разгар моих извинений заговорили динамики, суровым баритоном сквозь помехи оповещая, что матч откладывается на пятнадцать минут. Мегуру такой новости несказанно обрадовался и быстро перехватил инициативу, чтобы показать, как сильно он меня прощает. В моменте, когда страсть взяла верх над разумом, я и думать забыла о последствиях. Забыла, что мы находимся в Синей Тюрьме у целого мира на виду. Забыла, что еще недавно целовала на прощание другого человека и убеждала себя: так правильно, так надо, так мне будет лучше. Забыла, что проклинала Бачиру триста шестьдесят пять дней в году, а сейчас, прижатая спиной к холодной стене мужского туалета, обвиваю его ногами за талию и впиваюсь в крепкие плечи до кровавых отметин, пока он ладонью затыкает мне рот, не давая громким стонам вырваться наружу. Я забыла. Но когда все закончилось, к сожалению, вспомнила, поэтому стою на ватных ногах возле раковины и ополаскиваю лицо проточной водой. Даю себе слово, это была моя первая и последняя импульсивная выходка в пределах Блю Лока. Легкий стыд за содеянное находит отражение в алом румянце на щеках. И хочется верить, что подрумянилась здесь не только я. Краем глаза поглядываю в зеркало: Бачира хитро улыбается собственным мыслям, поправляет спортивную форму и, судя по сытому выражению лица, моих целомудренных идей не разделяет. Предвосхищая поток игольчатых комментариев с его стороны, я без лишних раздумий выбираю играть на опережение, когда наши взгляды встречаются: — Заткнись. Ничего не говори. — Я молчу, — Мегуру делает вид, что увлечен переодеванием, но звучащие в голосе нотки ехидства выдают его истинный настрой с потрохами. — Тебе очень идет. Продолжай в том же духе. — И ты, — он подходит ближе и наклоняется, чтобы оставить легкий поцелуй на моей напряженной шее. — В Рин-чан тоже живет монстр. Монстр-извращенец. У меня желваки норовят треснуть под давлением стиснутых зубов. Игнорируя его издевательский хохот, я нервно закрываю кран и поворачиваюсь: — Не паясничай и просто смирись с тем, что на войне все средства хороши. — А с кем мы воюем? — он почти касается кончиком носа моего лба, и с близкого расстояния его дыхание оседает на коже, как первый снег на сухом асфальте. — И за что, если твоя честь уже захвачена? — Еще одно слово… — я подношу указательный палец к его губам и шепчу на ухо, огибая жилистую шею: — …и придется объявлять план-перехват. Доступ к чести будет ограничен, если ты и дальше собираешься вести себя, как балбес. Пустые угрозы на Бачиру не действуют. Он обнажает зубы в хищном оскале и ожидаемо кусает меня за палец. Ожидаемо, но все равно вынуждая вскрикнуть и одернуть руку: — Тц, больно. Зубы у тебя давно не молочные, — взгляд вдруг цепляется за неумолимо бегущие стрелки наручных часов. — Нам пора идти. Но Бачира идти не спешит и упирается руками по обе стороны от меня, впиваясь ладонями в холодную кафельную плитку. Всю дерзость и желание проказничать из него будто разом выкачали, оставив на месте задорного мальчишки иссушенную переживаниями мумию. Мегуру виновато опускает голову и на мгновение вырвавшиеся из его уст слова выбивают почву из-под ног: — Интересно, кого они выберут? От прямоты вопроса я проглатываю тягучую слюну, стараясь взять себя в руки и не выдать смятения. Ладонь сама находит его затылок, пропуская сквозь пальцы пряди каштановых волос. — Рано загадывать. Команде Рина вы еще не проиграли. — Но ты ведь тоже думаешь о предстоящем матче именно в таком ключе? Думаю ли я об этом? Конечно, черт возьми, думаю! С момента, как мы с Исао враз определились с командами и забрали под опеку «первых выживших», стало очевидно: играть нам предстоит друг против друга. С момента, как самоуверенность Исаги потоком бурлящей воды прорвала плотину разумного, стало очевидно: мы встряли по полной, и назад пути нет. С момента, как я разглядела номера на форме соперников, стало очевидно: эту битву нам даже с божьей помощью не выиграть. Но насколько никчемным менеджером и уж тем более никчемной девушкой я должна быть, чтобы осмелиться произнести такое вслух? Бачиру редко можно застать с поличным за переживаниями о высоком. Обычно он держит их при себе, удостаивая общественность лишь бессмысленными дебатами в духе: «Если бы вы могли перевоплощаться в любое животное или млекопитающее, то кто бы это был и почему дельфин?». И всякий раз, когда на его лице проскакивает гримаса беспокойства, я теряюсь и не могу подобрать иных слов, кроме правды. — Думаю. Не буду врать, с самого начала думаю. Но это не значит, что я должна перестать верить в вас и надеяться на лучшее. И ты не вешай нос. — Если они выберут меня, ты пойдешь за мной? — его вопросы и вызов во взгляде хлещут по щекам не слабее косого дождя, не давая времени передохнуть. — Или останешься с Исаги и Наги? Выдержав паузу и череду бесконтактных ударов, я сдавленным голосом оправдываюсь за свою нерешительность: — Не знаю… Я не знаю, Бачира. Ставка на одного игрока для менеджера — большой риск, Анри нас заранее предупредила и… — Боишься вылететь вслед за мной? Пять слов, но сколько же в них прозвучало эмоций: насмешка, издевка, разочарование и обида. Обида из-за того, что я в него совсем не верю. Не знаю, сколько должно пройти времени, чтобы Бачира научился смотреть на житейские трудности так же, как он смотрит на футбольное поле: со всех ракурсов. Когда-нибудь я дождусь, а пока могу только медленно выдохнуть и терпеливо пояснить очевидное: — Боюсь, что это работает и в обратную сторону. Ты можешь вылететь вслед за мной, — из-за разливающегося по телу волнения слова дробью срываются с губ, оставляя на них привкус пороха. — Звучит сладко, Мегуру, но это не игра в благородство. Эта ответственность меня душит, а ты знаешь, как я ненавижу ответственность. Взять хотя бы наш разрыв… Спихнула все беды и провалы на тебя, и ни на секунду не задумалась, что сама приложила к этому руку. Я просто… — Что просто? — …не умею прощать себе ошибок. Все-таки не умею, как бы ни старалась. Не думать о них двадцать четыре часа в сутки — да, не лить слезы ночи напролет — да, отряхнуться и идти дальше — да. Но разочарования в себе, своем выборе и поступках не проходят бесследно. И пока в моей голове хоть иногда продолжают властвовать сожаления давно минувших лет, я не готова добивать себя новыми. Либо долгие признания в душевных слабостях все-таки находят отклик в сознании Мегуру, либо его просто утомляют мои нудные разговоры. Как бы то ни было, он постепенно смягчается: медовые глаза снова наливаются теплотой, а усмешка принимает очертания мягкой улыбки. Пока я пытаюсь развязать тугой узел грехов прошлого, мертвой хваткой сдавливающий горло, он аккуратно проводит ладонью вдоль моей спины. Тонкие пальцы пересчитывают выступающие позвонки, будто играют минорные аккорды на клавишных. Бачира набирает воздуха в легкие и ткнув меня в левую грудь, выпаливает, как на духу: — Ну и ладно. Не очень-то и хотелось. — Я еще ничего наверняка не решила. — А я решил. Если меня выберут, оставайся с Исаги. Не видать тебе легких путей, чтобы подобраться к «красавчику». — По-моему, ты совсем меня не слушал. Сдался мне твой «красавчик», — немного хмыкнув от его уже наигранной ревности, я упираюсь ладонями в ключицы Мегуру, требуя отстраниться. — Теперь нам точно пора. План такой: ты высунешься первым, я подожду в кабинке. Если коридор чист, дашь мне знать, постучав по двери. Сам в это время пойдешь к остальным, а я выйду, когда досчитаю до десяти. Как понял, прием? — Рин-чан, я вообще-то тоже хотел умыться. — Что тебе мешало сделать это раньше? — вопросительно приподнимаю бровь, не сдерживая скрежета зубов. — Ты. Загородила раковину и начала болтать. Если бы я перебил, стала бы ругаться. — Допустим. Но все равно выгляни в коридор, и если там никого нет — я пойду. А ты подтянешься, когда закончишь. — Идет, — Бачира приоткрывает дверь и высовывает нос в узкую щель, мельком оглядывая пространство, пока я торопливо забегаю ему за спину. — Все чисто! — Я же сказала, что сначала мне надо спрятаться в кабинке. А вдруг там толпились бы люди? — Но не толпятся же, — он тянет ручку на себя и направляется к раковине. — Иди давай. Футболку поправь только, она у тебя на спине скомкалась. Я судорожно начинаю вертеться перед зеркалом и испытываю неловкость, когда обнаруживаю на одежде заломы, полученные при довольно пикантных обстоятельствах. Образу, увы, без утюга ничем не помочь. Как бы сказал Арю: «Совсем не фэшн». Главное, не поворачиваться затылком к объективам камер, иначе мой дебют в прямой трансляции матча рискует накликать на себя тонну гневных комментариев о неряшливости менеджеров. Потупив взгляд и задумавшись о том, как избежать позора, я уверенно выхожу за дверь. Однако, когда перед глазами мелькают чьи-то ступни, понимаю, что позор оказался гораздо ближе, чем я предполагала. — Рин, ты не видела Бачиру? — обеспокоенно спрашивает Исаги, пока я рывком захлопываю дверь и подпираю ее спиной. — Нет. — Странно, нигде не могу его найти, — он оглядывается по сторонам, но на поиски не спешит. — Матч начнется уже через пять минут. Не понимаю, куда он делся. — А, Бачира… — я легонько пинаю дверь пяткой, чтобы привлечь внимание Мегуру и намекнуть, что выходить ни в коем случае нельзя. — Извини, я немного переволновалась из-за предстоящей игры и не сразу поняла вопрос. Бачира куда-то туда убежал, в конец коридора. Буквально только что пролетел тут, как истребитель. Уверена, ты успеешь его догнать, если пойдешь прямо сейчас. Йоичи благодарно кивает, но потом его взгляд задерживается на табличке, где черным по белому написано: «Мужской туалет». — А что ты здесь делала? — Руки мыла. Вода за стеной перестает шуметь, и я предпринимаю очередную попытку выстучать сигнал «SOS». — Просто это комната для мальчиков… — Чтобы смыть микробы, не обязательно снимать штаны. А в штанах все равны. — Проверь, закрыла ли ты кран. Мне показалось, там вода лилась, когда я подошел. — Да, так и сделаю, спасибо, — повышая тон, снова бью ладонью по поверхности. — Ты тоже времени даром не теряй и, пожалуйста, поищи Мегуру. Мы и правда рискуем опоздать и взбесить Эго, если он не объявится. — Да… — неуверенно заключает Исаги и в последний раз косится на дверь. Как только Йоичи разворачивается и делает шаг в сторону, я с облегчением выдыхаю. Но облегчение заканчивается также внезапно, как распахивается дверь мужского туалета, а я тем временем лечу вперед и буквально впечатываюсь в Исаги, удивленно обернувшегося на звук. — Рин-чан, чего стучишь так громко? — Мегуру, прикрыв глаза, старается выгнать воду из уха. — Сказала не привлекать внимания, а сама барабанишь, как на концерте. Усилием воли заставляю себя поднять глаза на Йоичи, который по очереди буравит взглядом Бачиру и табличку с буквой «М». Мегуру не сразу понимает, что находится у проницательного форварда на прицеле. Но когда понимает, не теряется: — О, Исаги-кун! Как дела? Готов к матчу? Исаги-кун, кажется, готов взлететь в стратосферу, но никак не к матчу. Осознание происходящего медленно складывается в его голове в единый пазл. Он заливается румянцем, и словно кобра в засаде, выпрямляется по стойке «смирно». Я наяву чувствую, как искрит негодованием все его тело, поэтому отступаю на полшага и силюсь вырулить ситуацию: — Я не… Мы… Мы не… Все не так… — вспомнив, что врать я не умею, и делаю это откровенно плохо, сдаюсь: — В общем, да. Зажмуриваю веки до непроницаемой черноты и пересчитываю хрящи на переносице. Это же надо было так! — Вы… Вы… — Исаги сжимает кулаки до белых костяшек и оглушающе рычит сквозь зубы: — Вы, вашу мать, нашли место! — Тихо! — я резко подаюсь вперед и зажимаю ему рот ладонью. — Не ори ты так. Думай о нас, что хочешь. Можешь даже обзываться, я не обижусь, Бачира тем более. Только прошу тебя, Исаги, держи язык за зубами. Жизнь на кону. — Да делайте вы, что хотите! — он высвобождает рот из цепкой хватки, однако следует моей просьбе и понижает голос: — Но не в местах общего пользования. Ясно вам? — Предельно. — Как скажешь, Исаги-кун! Заново вспыхнув, Йоичи в два шага преодолевает расстояние до выхода. Как только его силуэт скрывается из виду, из меня вырывается протяжный стон. — Какой-то обвал невезения, не находишь? — Да просто у Исаги синдром мамочки. Был бы на его месте кто-нибудь другой, вместе бы посмеялись, — закидывая руки за голову, простодушно отвечает Бачира. — Пойдем. Команда Рина ждать не будет. Если Итоши Рин положит глаз на Бачиру, когда мы проиграем, мне предстоит нелегкий выбор, с какой стороны ни посмотри: ставка «все на одного» или опека над оскорбленным Исаги и совершенно непредсказуемым Сейширо Наги. Вытяну ли я? Знать не знаю. Собирая оставшуюся уверенность и надежду на лучшее, смотрю перед собой и согласно киваю: — Да. Пора открывать дорогу во второй этап. *** — Гол! Глядя на электронное табло, я до боли закусываю губу. Команда «красных» с завидной легкостью вколачивает нам уже четвертый мяч. Не скажу, что ожидала чего-то другого от них, но явно ожидала от нас. Однако, перед первой тройкой монстров Синей Тюрьмы оказался бессилен даже непризнанный гений Наги Сейширо. Чем ближе мы подбираемся к концу матча, тем крупнее становится бегущая по телу дрожь. Перетаптывающийся с ноги на ногу Кудо и его нервная возня только подливают масла в огонь. Стоит Итоши Рину пробежать где-то рядом, Исао словно магнитом тянется вслед за ним. — Исао, — шиплю я, отодвигая перевозбужденного третьего менеджера назад за белую линию. — Заступ на поле. Если моя команда продует, я буду использовать это против тебя. — Не если, а когда. — Благодарю за поправку, — роняю и смотрю на Кудо, который мечется глазами из одного угла поля в другой, синхронно выстукивая зубами и тощими конечностями тревожные сонаты. — Да сколько можно трястись! Тебя в прямом эфире показывают, между прочим. — Бесят эти камеры, вот и трясусь! — Они здесь давно. С первого дня, если быть точнее. Кудо мой сарказм по вкусу не приходится, но на секунду он отрывает восхищенный взгляд от виртуозной игры Рина и неодобрительно косится на меня. — Ладно, остынь. Я тебя о другом спросить хотела. — Бывают моменты, когда ты меня ни о чем спрашивать не хочешь? Дай знать, я отмечу это событие в календаре, как историческое. — Помнишь, тогда… на балконе? Ты сказал, что усвоил урок, и не станешь впредь зацикливать свою жизнь на единственном человеке, — игнорируя его выпады, я нахожу свою «зацикленность» под номером «шестнадцать» и натянуто сглатываю. — Но ты выбрал эту команду, потому что в ней играет Рин, я права? — Ближе к делу. — Разумеется, права… Но, так и быть, поздравления за проницательность приму позже. Мне интересно, как бы ты поступил, если бы после матча Итоши забрала другая команда? Пошел бы за ним, наплевав на все, или отпустил с миром, поставив в приоритет других игроков? — Чтобы тебя забрала другая команда, нужно проиграть. Рин не проигрывает. — Не будь таким категоричным. На каждую рыбу найдется рыба покрупнее. — Не найдется. — Да, но если допустить… — Недопустимо. — Даже гипотетически? — Даже гипотетически. Не выдержав безрезультатных словесных дебатов, я с раздутыми ноздрями смотрю на крайне сосредоточенного третьего менеджера. Мне кажется, Кудо и капли пота, и травинки под ногами Рина успел пересчитать. Лишь бы потом землю целовать не пошел. Говорить о своих опасениях вслух я, конечно же, не собираюсь. Вместо этого обреченно вздыхаю и бурчу себе под нос: — Ты совсем не помогаешь. — Чем я тебе помогу? — раздражается он. — Если твоего заберут, а в тебе вдруг проснется непреодолимое желание почувствовать себя преданной собачкой на короткой цепи, чеши за ним. Если хочешь чего-то стоить сама по себе, не прячась за спину более-менее знакомого человека среди сотни незнакомых, топай другим путем. Я ответил на твой вопрос? Не успеваю я открыть рот, чтобы возразить, как из динамиков раздается гулкий свист, предзнаменующий начало конца: — Гол! Победители — команда «красных»! — Итак… От голоса Арю сердце пропускает удар. От вида раздавленного в бесформенное месиво Исаги Йоичи — сразу два. Приходится завести руки за спину, чтобы никто не заметил моих окаменевших пальцев. — …кого же нам забрать? К моменту, когда команда «красных» заканчивает спор, я уже не в состоянии ровно стоять: покачиваюсь из стороны в сторону, будто балансирую на канате над непроглядной пропастью. Вложив остатки сил в глубокий вдох, надеваю на лицо непроницаемую маску и готовлюсь, в случае чего, принять удар. — Иди сюда, Бачира Мегуру. Но бывают удары, которые пробьются даже через самый отточенный блок. Руки невольно тянутся к искривившимся губам, в голове фабричным конвейером прокручиваются возможные варианты развития событий. Всего два: идти за ним или остаться с командой. И оба несут непредсказуемые последствия. — Очень хорошо, мои неограненные алмазы, — разносится по площадке голос Эго, сопровождаемый громкими хлопками. — Ты все слышал, Мегуру Бачира. Поздравляю со вступлением в новую команду. На бурные овации нет времени, нас ждет следующий матч. Так что скажите мне… Как поступят менеджеры? Твой выход, Сато Рин. Мы ждем. Все взгляды на игровой площадке вдруг обращаются ко мне, отчего дышать становится в несколько раз труднее. Все, кроме одного: Бачира сверлит глазами тренировочное поле, скрывая лицо за длинной челкой. Ему нелегко покидать друга, опрометчивые решения которого и привели к катастрофе. Йоичи сейчас приходится не лучше. Груз ответственности сдавливает его, вгоняя в землю по самую шею. Правда в том, что Исаги сделал выбор — бросил вызов команде Рина, не боясь заранее ошибиться. А я боюсь. Боюсь подвести Мегуру. Боюсь подвести себя. Заранее боюсь. Наверное, мне есть, чему у него поучиться. Если проблемы надо решать по мере их поступления, лучшее, что я могу сказать, это: — Я остаюсь. С Исаги Йоичи и Наги Сейширо. — Ясно. Что ж, желаю удачи, — заключает Эго и прерывает связь. Не опуская подбородка, я смотрю на удаляющиеся спины игроков команды «красных» и борюсь с раздирающими изнутри эмоциями. Бачира сокрушенно семенит за ними и что-то бросает напоследок в сторону Исаги, но я его уже не слышу — знойный гул, стоящий в ушах, перекрикивает любые звуки. — Ты ведь присмотришь за ним, правда? — произношу изломанным голосом, поворачиваясь к Исао вполоборота. Хочется, чтобы он закинул руку на плечо, как в старых драматических фильмах, и ободряюще произнес: «Конечно, положись на меня». Такие сцены всегда вызывали во мне особую теплоту. Потому что в них показательно, насколько едва знакомые люди на самом деле могут быть родными друг другу. Но когда речь идет об Исао, широких жестов ждать не стоит. Вместо них только гулкое, пренебрежительно-раздражительное: — С чего бы вдруг? Когда-нибудь мои мечты о главной роли в дешевой мелодраме сбудутся, я верю. Когда-нибудь, но не сейчас. — С того, что это ты, между прочим, надоумил меня остаться с этими двумя: бесталанным пай-мальчиком и аморфным гением, — цежу я, впрыскивая яд в каждое слово. — Когда это я успел, интересно? — Когда сказал, что я сама по себе должна чего-то стоить. Ты был прав, но договорить мне не дал. Передай от меня искреннее «спасибо» за это Итоши Рину, — подавив злобу в голосе под убийственным взглядом третьего менеджера, я скрываю пелену тоски в глазах за густыми ресницами. — Мегуру, как форвард, многого добился. Без чьей-либо помощи годами пробивал путь к победе и достиг успеха. Конечно, его амбиции и юношеский азарт не позволяют ему почувствовать потолка, и это к лучшему. Зато я свою поверхность чувствую отчетливо, Исао. И это не потолок, а дно. Я, как менеджер, ничем похвастаться не могу. А отставать я не намерена, я намерена идти в ногу. Не знаю, сколько ценности ты вынесешь из моего словесного бреда, но, пожалуйста, не дай ему загрустить, пока я не вернусь. Цепкий взор Кудо тонким скальпелем проникает под кожу. Он не произносит ни слова, но его молчание говорит красноречивее тонны пышных слов. Исао выжидает некоторое время и идет за остальными. Когда его фигура скрывается за пределами игрового поля, я следую в комнату ожидания и подхожу к сломленному Исаги, давая себе волю: — Ну что, как сыграли? Как тебе видеть Итоши Рина в команде? Я бы на твоем месте выбрала Арю. Очень подмывает узнать, каким кондиционером для волос он пользуется. Может, еще не поздно передумать? Ты только скажи, один звонок Эго и дело в шляпе. От выплеска накопившейся желчи легче не становится, только хуже. Йоичи и бровью не ведет, утопив лицо в трясущихся ладонях. Внутреннее чутье подсказывает, что Исаги тоже из тех, кто не прощает себе ошибок. И его никто никогда не накажет с той же жестокостью, с какой он способен наказать себя сам. Я натужно выдыхаю носом и считаю до десяти, чтобы успокоиться, а затем присаживаюсь рядом. — Ладно, прости. Я просто злюсь и мне нужен виноватый, но по отношению к тебе это несправедливо. — Так что будем делать? — встревает Наги, прерывая повисшее в воздухе молчание. — Тут есть место, где можно отдохнуть. Посмотрим, что там? — Сейчас не время отдыхать… Я не такой, как ты. Я ничего не смог сделать против тройки лучших… Сейширо старается его поддержать, убеждая, что гол Исаги забил своими силами, но Йоичи не готов принимать подачки. Обстановка накаляется, когда они оба начинают давить на больное: Наги — на Бачиру, Исаги — на Рео. Пока они таскают друг друга за волосы, я мечусь между желанием достать поп-корн и исповедаться в храме о том, как мне на самом деле повезло с командой Z и как зря я это время не ценила. Дождавшись, пока игроки закрепят перемирие «на кулачках», вступаю в разговор: — Вот и славно. Наги, не знаю, как у вас было построено общение с менеджерами, но у нас все проще простого: на равных, но с уважением. — Никогда такого не было, — запоздало бубнит Исаги в ответ на мои выпады. — Не слушай его, он не в себе. Может, по началу и не было, это правда, но нам удалось к этому прийти. Общими усилиями, сквозь череду обид и недопониманий, но удалось. И мне хочется, чтобы так было и дальше. Ты не часть команды Z, однако, я надеюсь, что мы сработаемся. Напоминаю, меня зовут Рин. Я протягиваю вперед руку с благожелательной улыбкой. Наги сухо сжимает ее в своей огромной ладони и многословно отвечает: — Ага. Что ж, возможно, найти подход к Наги Сейширо будет немного сложнее, чем я себе представляла. Я была бы не против поразмышлять над этим подольше, но ворота за моей спиной распахиваются, а тело буквально тлеет от ощущения нарастающей угрозы. — Неужели тут нет никого по-настоящему сильного? Этот грубый голос можно узнать из тысячи. Баро Шоэй. Паника внутри кричит: «Не надо», — и я судорожно ищу глазами поддержку. Да только глядя на восставшего из пепла Исаги не приходится догадываться, что на порог комнаты ожидания только что ступил наш будущий соперник. *** До матча с Баро и, как выяснилось позже, с Нарухаей должно пройти двадцать четыре часа, поэтому вчера мы сразу разошлись по комнатам. Футболистов переселили в новый корпус, а менеджеров оставили довольствоваться старым. Не удивлена ни на секунду. Придется побегать на дальние расстояния, пока не закончится второй этап, но оздоровительное кардио еще никому не навредило. Ночь я потратила на изучение записей с матчами Шоэй, игнорируя непрекращающиеся телефонные звонки от мамы и Чи. Ничего толкового, увы, для себя не нашла, кроме очевидного: игра будет строиться вокруг Баро. Исао был менеджером его команды, потому я надеюсь, что Кудо прольет свет на эксцентричную натуру «Короля» и даст мне пару дельных советов. Как только в Синей Тюрьме официально наступает утро, я запрыгиваю в кроссовки и собираюсь застать третьего менеджера за завтраком врасплох. Уже стоя на пороге своей спальни, достаю из кармана телефон, чтобы проверить, был ли Кудо в сети, но вместо разблокировки случайно отвечаю на звонок: — Черт! — И тебе доброе утро! — радостно восклицает Чи. — Я звонила вчера весь вечер! Почему не берешь трубки? — Прости, занята была. — Чем же это? Или, вернее спросить, кем? — не скрывая едкой иронии в голосе, она продолжает: — Я вчера смотрела трансляцию! Когда ты собиралась мне сказать, что делишь один угол с «Рин-ча-а-а-а-ан’ом»? — Я думала, что ты в курсе, — вру и не краснею. — На официальном сайте есть вся необходимая информация, даже нарезки записей: с момента начала отборочных вплоть до матчей второго этапа. Ты бы не упустила возможности поглазеть на накаченных спортсменов, разве нет? — Ой, больно мне охота в этом копаться, Рин. — Сдаешь позиции. — Ни разу не заходила на ваш сайт целенаправленно, а вчера выбора не оставили. Мы с Рю сидели у него и искали что-нибудь интересное по телевизору для фона… ну ты поняла. И каково было мое удивление, когда на экране замелькала моя подруга и ее забавный бывший! — Стой, ты сказала по телевизору? — Ну да. Канал так и называется: «Blue Lock». — А можно поподробнее, что конкретно там показывают? К горлу неумолимо подкатывается ком. О существовании целого канала, посвященному проекту, я слышу впервые! Однако, радуюсь, что это перестало быть тайной, равно как и причина, по которой мой сотовый вчера разрывался от входящих вызовов. В таком случае, разговор с Чи рискует стать лишь разминкой. Впереди меня ждет убийственный диалог с Сато Иоши и ее эмоциональными всплесками, но благодаря длинному языку подруги у меня будет время подготовиться. — Да матчи какие-то. Говорят, в прямом эфире, но раскадровка уж больно хороша, поэтому сомневаюсь. В перерывах крутят нарезки, видимо, старых записей. Кстати, о том, что это Бачира вышиб Киру из проекта, ты мне тоже сообщать не собиралась? Беспредел, Рин… Я молча жду, пока Чи выскажется. Чи ненавидит секреты, и в списке ее жизненных ценностей на первом месте стоит искаженное правило пяти секунд: делиться происходящим надо здесь и сейчас, иначе ты от нее что-то скрываешь. — … чувствую себя обманутой. С Рю мы, кстати, расстались. Он перебивал и мешал мне смотреть, выбесил. Но да ладно. Так ты расскажешь, что у вас там происходит? — Слушай, Чи, — я переключаюсь на громкую связь и вновь лезу в общий чат, чтобы узнать, проснулся ли Кудо. — Это долгая история. Обещаю поведать ее от начала до конца, но чуть позже. — Знаю я твои «позже»! — пока она требует, возле контакта «Третий менеджер» загорается долгожданная зеленая галочка, и я пулей вылетаю из комнаты. — Ответь мне на один вопрос: вы спите или нет? — Тихо! — на бегу переключаюсь с громкой связи на обычную и прикладываю телефон к уху. — Мне пора идти, все. — Я не отстану. Да или нет? Дойдя до комнаты Исао, я несколько раз дергаю ручку, но та не поддается — дверь заперта. Значит, Кудо уже в столовой. Развернувшись на пятках, бегу на запах еды и хлестких осуждений со стороны Исао из-за того, что сегодняшний день для него вновь не станет историческим. Однако, если он мне поможет, дам обещание встречать его по утрам с тортиком, свечкой и глазурной надписью: «Дней без вопросов Рин — один», и так по нарастающей. — Да или нет? Совсем забыла, что Чи до сих пор на проводе. Шумно выдохнув через ноздри, я пасую перед ее напором: — Мы… помирились. — Я не об этом спросила. — Как-раз об этом ты и спросила. — Дублирую вопрос: да или нет? — Мы вместе, Чи… — Да или нет? — …этим все сказано. — Нормально мне ответь, — не унимается она, и я взрываюсь. — Да, мать твою, мы спим! Еще как спим! Ты не представляешь, насколько классно, часто и в каких экстремальных местах и позах мы спим! Довольна? — срываюсь на крик, но замираю под тяжелым взглядом четырех пар глаз. Прикрыв телефон ладонью, оглядываюсь по сторонам и понимаю, что давно стою на территории столовой. Менеджеры вымышленного «пятого блока» отвлекаются от пережевывания салатных листьев и неодобрительно смотрят на меня. Особенно на их фоне контрастирует Кин — по утрам язык не повернется назвать ее хотя бы «симпатичной», а уж тем более «красивой», какой она сама себя считала. Реске явно не доводилось просыпаться в компании этой барышни, иначе он бы давно сбежал, сверкая пятками. — Что? — раздраженно спрашиваю я. — Подруга вчера посмотрела трансляцию и была сбита с толку моими мешками под глазами. Пришлось жаловаться, что я выматываюсь, как крепостная, и засыпаю, даже сидя в туалете. Как будто вы так не делаете? На том конце провода раздается ехидных смех Чи: — Упс, спалили. В целом, я поняла, но жду подробностей! Так и быть, за сокрытие состава преступления я тебе уже отомстила. — Это каким таким образом? — глухо рычу в трубку в ответ на ее подстрекательства. — Заскринила и поставила на заставку твое понурое лицо, когда Бачиру украла другая команда. Сейчас скину. — Обойдусь. До скорого, Чи. Облегченно выдохнув, жму «отбой» и подсаживаюсь к помятому Кудо. Он шумно отхлебывает горячий кофе, но вступать в диалог не спешит. — Угадай, зачем я здесь. — Пришла донимать меня вопросами о том, как там твой благоверный? — Не угадал. Но об этом тоже хотелось бы послушать. — Он знает, что такое одежда? — От его обреченного тона и точечного описания причуды Бачиры из меня вырывается легкий смешок. — Знает, но не всегда этим знанием пользуется. Ты привыкнешь. — Надеюсь, нет. — Он не сильно… расстроен? Не видно, что… обижается на меня? Хоть Мегуру и сам дал мне установку оставаться с Исаги, затаить обиду будет как раз в его духе. Загляну перед матчем с командой Баро в их корпус, иначе двух поводов для переживаний одновременно не вынесу. — Откуда мне знать? Я с ним почти не общался и желанием не горю. Слишком шумный. «Слишком шумный» — это не показатель. Мегуру может звонко смеяться в голос, а за спиной точить ножи. Задумавшись о том, как Бачире приходится в окружении команды Рина, я почти забываю, зачем изначально пришла. Стоит мне собраться с мыслями и приоткрыть рот, чтобы спросить Кудо о его бывшем подопечном, как в обеденную зону влетает запыхавшаяся Анри: — Срочно! Нам с Эго-саном нужны два менеджера. Составите нам компанию на встрече с членами японской футбольной ассоциации и инвесторами. — Мы пойдем! — без раздумий кричу я, хватая Кудо за руку. — Через пятнадцать минут в переговорной! Анри спешно удаляется, и Исао не успевает возразить ей напрямую. Поэтому ловить пули приходится мне: — Ты меня спросить не забыла? — Не бубни, Кудо. Не каждый день выпадает возможность посмотреть на живых инвесторов, это во-первых. Во-вторых, если мы хорошо себя зарекомендуем, вслед за нами они обратят внимание и на игроков. А там тебе и деньги, и контракты, и все в таком духе. — Это не так работает, — упирается он. — Предлагаешь чересчур линейный путь. — Именно. Напролом, помнишь? Давай, Исао, ноги в руки и побежали! Исао с грохотом ставит недопитый кофе на столешницу и с недовольным лицом выходит из-за стола. В гробовой тишине мы добираемся до зала собраний, откуда вовсю доносятся бурные разговоры. Заметив нас, Анри спускается с небольшого выступа над полом и обращает внимание остальных: — Подошли менеджеры. Можете задать им все интересующие вас вопросы напрямую. Она жестом приглашает нас сесть по обе стороны от Джинпачи. Эго, закинув ногу на ногу, испепеляющим взглядом буравит приглашенных гостей и инвесторов. Первым заговаривает Бурацута Хитороши — председатель японской футбольной ассоциации: — Предвидя заслуженные жалобы, спрошу. Все-таки главное — это талант? Гений, как ни крути, гений. Так какой смысл в Блю Локе? — Верно. Нам нужна звезда, — подхватывают остальные. Анри пытается отбиться от нападок, но тщетно. В этот момент за дело берется Джинпачи и его злобный язык: — Хотите звезду? Старичье, ваши головы забиты только деньгами… Сколько гениев уже сломалось из-за вас? Пока они яростно спорят, обещая не простить друг другу ошибок, я обливаюсь седьмым потом под тяжестью разливающегося по комнате давления. Эго твердо стоит на своем, инвесторы недвусмысленно угрожают в случае провала закрыть проект и пустить участников по миру. Обратная сторона Синей Тюрьмы еще никогда не была так близко. И никогда она не была настолько пугающей. Я планировала излучать уверенность и располагать к себе, но на деле оказалась не способна вынуть голову из песка. Лицо давно посерело, слившись с обстановкой вокруг. Поэтому, когда неожиданно наступившую тишину прерывает незнакомый голос, я не сразу понимаю, что его владелец обращается ко мне: — Вы менеджер, так? Представьтесь, пожалуйста, — вежливо произносит статный брюнет, который выглядит моложе своих коллег на несколько десятков лет. — Сато Рин, — неуверенно начинаю я. — Рада знакомству. — Взаимно. Акайо Уэда. Вы только так не волнуйтесь, я не кусаюсь. — Простите. Он мягко улыбается краешком губ, и этот мимолетный жест поддержки помогает внутреннему напряжению слегка рассеяться. — И не извиняйтесь. Мы уже обсудили все, что касается проекта и игроков. Хотелось бы обсудить еще и менеджеров, на привлечении которых сами когда-то настояли. Скажите, Рин, вам нравится здесь работать? — Да, нравится. Спасибо, что интересуетесь. — Под чьим руководством вы работаете? — По большей части мы взаимодействуем с Анри-сан, но и Эго-сан вкладывается в менеджеров, стараясь эффективно построить их работу. — Правда? Не ожидал этого услышать, — с наигранным удивлением произносит Уэда. — Дело в том, что Джинпачи всегда был против нашей затеи. Думаю, это и для вас уже не секрет. Тем не менее, я и мои коллеги считаем, что должность менеджера важна и необходима для полноценного функционирования проекта. Я беспокоюсь о том, как с вами обращаются в этих стенах. Не хотелось бы, чтобы рано или поздно менеджеры начали сбегать отсюда из-за невыносимых условий работы или несправедливого руководства. И вы бы очень помогли, Рин, если бы сказали, как есть. — Именно так я и сделала. К сожалению, больше ничем помочь не могу. Сама не верю, что защищаю Эго, который, к слову, мог бы хоть как-то проявить благодарность. Вместо этого Джинпачи предпочитает источать еще большую агрессию, чем до нашего с Кудо появления. — Что ж, благодарю вас за ответ. Если вам что-нибудь понадобится, обязательно дайте мне знать. Желательно напрямую. Анри поделится с вами контактами, верно? — он устремляет на Тейэри пронзительный взгляд, и она согласно кивает. — Вообще-то есть кое-что, — вновь заговариваю я, заранее об этом жалея. — Я слушаю. Не смотря на то, что Акайо Уэда выглядит довольно доброжелательно, мне отчего-то становится неловко. Однако, с момента моего прибытия в Синюю Тюрьму в воздухе висит вопрос, который изводит меня изо дня в день. Если быть точнее, из ночи в ночь. Не найду смелости озвучить его сейчас, рискую навсегда остаться без ответов. Собирая волю в кулак, я требовательно произношу: — Когда нам дадут пижамы? — Что? — глаза Акайо и других присутствующих, включая Эго, немного округляются, и продолжать мне приходится уже не так требовательно. — Ночи становятся холодными. Не поймите меня неправильно, просто… Игроки с головы до ног укомплектованы, им выдали все необходимое: спортивную форму, спальные комплекты, кружки, даже зубные щетки у них фирменные. А мы ходим и спим в том, что привезли с собой почти месяц назад. Домой нас не отпускают, возможности сменить гардероб нет. Да и картинка на телевидение станет смотреться лучше, если менеджеры будут соблюдать айдентику, — я перестаю считать пальцы и поднимаю взгляд на шокированного Уэду, а затем на разочарованного Исао. — Ладно, извините. Это мои заморочки, я как-нибудь разберусь… — Хах! Вы меня напугали. Я думал будет что-то действительно серьезное… — усмехается Акайо. — Хорошо, Рин. Я вас услышал. — Спасибо вам. И еще раз извините. — На этом встреча окончена, — заключает Анри. — Менеджеры, далеко не уходите. Анри, позови остальных. Проведем отдельное собрание, — Джинпачи нервно поправляет очки и ядовито выплевывает по слогам каждое следующее слово. — Обсудим пижамы. *** Я буквально заваливаюсь в свою комнату и с силой хлопаю дверью, не забывая запереть ее на замок. По количеству персональных разочарований этот день рискует затмить все предыдущие. Я не сделала ничего из того, что планировала. Не поговорила с Мегуру. Не произвела впечатления на инвесторов и председателей японской футбольной ассоциации. Не нашла никакой ценной информации о Баро и не передала ее команде. Да и в этом больше нет необходимости — матч уже окончен. Победа за нами, но разделить радости с Исаги и Наги я не могу. Нарухая выбыл. Бывшие члены команды Z начали исчезать: из проекта, из жизни, но не из памяти. Его сокрушенный вид и собравшиеся на ресницах слезы до сих пор стоят у меня перед глазами. К слову, мои слезы тоже рвутся наружу. Сил сдерживать их и дальше не осталось, но у Синей Тюрьмы другие планы: — Менеджер-сан, — произносит Бачира, в своей манере агрессивно барабаня по двери. — Можно войти? Наскоро протерев рукавом влажные следы на щеках, я щелкаю замком и с опущенной головой пропускаю его вперед. В ночной тишине пространство и время ощущаются по-другому, потому мне чудится, что Мегуру давно занял привычное место возле письменного стола. Однако, когда я поворачиваюсь и делаю шаг навстречу, неожиданно утыкаюсь лбом в его грудь и замираю, лишь бы не поднимать взгляд. — Ревешь? — Есть немного. — Зачем? — Ты слышал новости? О нашем матче. — Да, — он раскрывает руки для объятий и прижимает меня к себе за затылок. — Я бы тоже ревел, если бы играл в одной команде с Баро. — Я про Нарухаю… Первый пошел, как говорится. Остается только гадать, кто станет следующим. — Проще гадать, кто останется последним. Один победитель — один футболист. Сосредоточься на этом, чтобы каждый раз так не грустить. Даже от его шуток и осознания того, что Бачира на меня все-таки не обижается, легче не становится. Я кусаю изнутри щеки, чтобы загнать слезы обратно. Мегуру это словно чувствует и успокаивающе проводит ладонью по голове, перебирая тонкими пальцами пряди волос. — Когда хочется плакать, надо плакать, Рин-чан… Только сильно не увлекайся, у меня закончились чистые футболки. — Ну спасибо! — восклицаю я, наигранно всплескивая руками. — Как я должна плакать, зная, что до кучи за этот поганый день могу испортить еще и твою футболку? — Никак, в этом и смысл, — Мегуру растягивает губы, и от его лучезарной улыбки на сердце вдруг становится теплее. — Лучше расскажи, как ты справляешься с Исаги и Наги? — Никак, если откровенно. Слишком мало времени, чтобы заводить дружбу. С Йоичи благодаря утреннему конфузу мы, конечно, сблизились, но Сейширо… Пока я даже представить не могу, что он из себя представляет. Теперь еще и Баро… Боже. Ты там как? Исао с утра на тебя жаловался. — За отсутствие штанов? — За отсутствие штанов. — Ну и ладно, — фыркает Бачира, отодвигая меня за плечи чуть назад. — Зато Арю оценил! С ним весело. Вчера мы… Пока Мегуру увлеченно рассказывает о том, как провел время с новыми товарищами, я невольно улыбаюсь. Тяжелое чувство глухой тоски понемногу отпускает, уступая в сердце место радости. Удивительно, что за пределами Синей Тюрьмы ему никогда не удавалось расположить к себе людей за такое короткое время. А тут и Исаги, и Арю… Мне кажется, даже Исао возмущался, просто чтобы возмутиться. Мегуру, наконец, оказался в своей тарелке, и его сияющее от восторга лицо не дает и шанса остаться равнодушной. — … а потом легли спать. Давай с тобой тоже немного полежим и я пойду? — Хорошо, — оставляя на кончике его носа невесомый поцелуй, я жестом указываю на постель. — Умоюсь и приду. Мегуру резво запрыгивает на кровать и забирается под одеяло. Все-таки, этот день еще можно спасти, если поторопиться. Я открываю кран в ванной и подставляю лицо под струи холодной воды. Надеюсь, она смоет оставшиеся горести и невзгоды, и канализационные трубы под их кислотностью не заржавеют. — Рин-чан, у тебя телефон звонит! — Кто там? — приоткрытые от удивления глаза начинает щипать из-за мыльного раствора и я тут же закрываю их обратно. — Мама. — Сбрось, я перезвоню. Черт возьми, этого не хватало. Наверняка она видела то же, что и Чи, и теперь у Сато Иоши куча вопросов, отвечать на которые мне не хочется. Сначала нужно составить список: что и в какой последовательности она постарается разузнать. Затем подготовить ответы — по три варианта на каждый вопрос, чтобы наверняка. Перечитать, отрепетировать и только потом перезванивать. Таков был мой план, пока из комнаты не раздалось бойкое: — Салют, Иоши-сан! Как поживаете? Хуже и быть не может.