Лицом к лицу

— Нам нужно кое-что обсудить, — сдавленным голосом говорю я, еле облачив мысли в слова, и взмахом дрожащей руки приглашаю Мегуру войти. Все также дьявольски улыбаясь, он запирает за собой дверь, лишая пространство единственного источника света, который здесь и ни к чему: его глаза горят ярче тысячи ламп, и не позавидуешь тому, кто окажется в поле их зрения. Бачира заваливается на кровать, подогнув под себя правую ногу, и молча раскручивает на указательном пальце утерянную мной связку ключей. Не издает ни звука, будто и вовсе не дышит. Выжидает, как палач. Благородно дает право на последнее слово, заведомо зная, что никакие пламенные речи не в состоянии изменить исход. Револьвер заряжен. Дуло упирается в висок. Пуля возбужденно ждет выстрела. И это он решает, когда спустить курок. — Прежде, чем ты начнешь кричать на меня… — Я на тебя когда-нибудь кричал? — …или перебивать… — Я тебя когда-нибудь перебивал? — …пообещай мне, — набрав в легкие побольше кислорода, я пытаюсь вернуть звукам твердость. — Что мы сможем поговорить, как взрослые люди. Оба. Он только небрежно отмахивается, не скрывая насмешки. «Начинай, а я послушаю», — такой посыл. Приходится проглотить его поддразнивания, не разжевывая, иначе этот диалог точно ничем хорошим не закончится. Я подхожу к нему практически на цыпочках, бесшумно, словно он — дикий зверь, с которым нас заперли в одной клетке. Обвинить бы кого-то, да только дверцу я собственноручно захлопнула, когда попалась на крючок, с аппетитом заглотив наживку Киры. Голова виновато опускается под пристальным надзором Мегуру, и я начинаю пересказывать сегодняшний день. Скрепя сердце признаюсь в утреннем вранье, когда после завершения занимательного диалога между Бачирой и Сато Иоши на телефон пришло первое сообщение. Затем второе, третье… Раздался звонок… Не без надобности вытряхиваю, как пыльный ковер, не только их содержание, но и свои подавленные чувства: — …не хочу уйти отсюда из-за очередной пакости Кин. Если у нее хватило совести подговорить братьев Ванима влепить мне мячом по носу, то страшно подумать, на какие еще подлости она способна. Что, если она не ограничится мной? Что, если ее щуплые, грязные ручонки дотянутся и до тебя? Звенящая тишина вместо ответа. Попытка втянуть Мегуру в разговор отдает бесплодием, поэтому я продолжаю: — Если Реске может хоть чем-то помочь и подсказать, откуда ждать подвоха, я приму его помощь. Что касается наших с ним взаимоотношений в прошлом, то… Я не была к нему привязана, но и чужим для себя не считала. Да, я могла не любить его, но это не значит, что я плохо к нему относилась. Наоборот, мне казалось, что я все делаю правильно. В этот раз я точно все делаю правильно. Как по шаблону, по инструкции «Стань идеальной девушкой за десять простых шагов». Так легко быть идеальной, когда ты вовсе в этом не заинтересована… Но это моя точка зрения. Это для себя я была идеальной. А для него? Губы заходятся в нервной пляске, вынуждая прерваться. По-моему, меня опять заносит не в ту степь. Говорю о Кире, а вспоминаю Бачиру и то, что случилось между нами тогда, на тренировочном поле, чуть больше года назад. Интересно, видит ли Мегуру проведенную мною параллель так же отчетливо, как вижу ее я? — В общем, я хочу сказать, что не только Кира имеет право высказаться, но и я имею право знать, почему между нами все закончилось так, а не иначе… Почему, несмотря на мои старания и примерное поведение, вдруг появилась Кин? Почему он бросил меня здесь, одну, в самом начале? Почему врал и в каких масштабах врал: его чувства тоже были какой-то игрой? Мне важно услышать ответы, чтобы… понимать, где кроется моя вина, моя ошибка и не допустить подобного в будущем… — я поднимаю на Бачиру размазанный взгляд и проталкиваю битое стекло поглубже в пищевод перед тем, как озвучить главное: — В нашем с тобой будущем… Бачира упорно продолжает держать язык за зубами. Гнетущий вакуум только нагоняет страха, поэтому я так спешу его нарушить и возвращаюсь к объяснениям. Честным объяснениям. Как есть. Слова льются плотным потоком, призванным пробить плотину недоразумений и недоверия, которую я сама же возвела. Ногти до хруста впиваются в острые колени, но боль не отрезвляет. Когда моя исповедь, наконец, подходит к концу, я едва могу найти в себе силы посмотреть на него: — Прости, что я обманула тебя утром, Мегуру… Но за остальное я извиняться не должна. Это не я искала с Кирой встречи, он искал ее со мной. И теперь я тоже в ней заинтересована. — Разынтересуйся обратно, — впервые за вечер выдавливает из себя Бачира. — Нет такого слова. — Будет. — Мегуру, пожалуйста… Мы ведь договорились, что поговорим, как взрослые. — Я ни о чем не договаривался. — За что ты на меня злишься? — под давлением его красноречиво изогнутой брови я утыкаюсь носом в пол. — Помимо того, что я… соврала. Бачира игнорирует вопрос, будто надевая на голосовые связки железный замок без кода, и это медленно начинает действовать мне на нервы. Нельзя срываться, ни в коем случае нельзя! Мысленно сосчитав до десяти, я снова предпринимаю попытку завязать беседу, в которой, по-хорошему, должны участвовать двое: — Я рассказала тебе все, как есть. Теперь твоя очередь. Скажи, что ты об этом думаешь. — Ничего не думаю. — Так не бывает… — дождавшись, пока он закончит подкидывать связку ключей, отравляя атмосферу неприятным звоном, мягко прошу: — Я вижу, что ты расстроен, но не могу влезть в твою голову и найти ответы сама. Мне нужна твоя помощь. — Я не расстроен. — Да черт побери, Бачира! — ладонь с треском отскакивает от пружинистого матраса. — Почему из тебя все приходится вытаскивать клещами? Сколько времени и лет должно пройти, чтобы ты научился обмусоливать не только чужие, но и свои переживания? Я выжидающе впиваюсь в него глазами в надежде услышать за вечер хоть что-то существенное, и только сейчас замечаю, что жуткая ухмылка с его лица давно исчезла. Он продолжает терроризировать несчастные железки, но уже не для того, чтобы выбесить меня. Мегуру сидит, прислонившись к стене, будто в трансе. Закапывается в личных думах, погребает себя под ними, как под могильной землей, и, судя по опущенному подбородку, приятного в этом не находит. Но вместо желания утешить — ни то от груза усталости, ни то от цикличности ситуации — во мне просыпается потребность добить. Добить правдой, которая давно оседает на подкорке. И не важно, кому она нанесет больший урон — мне или ему. — Знаешь что, хватит на сегодня. Отложим этот разговор. Вернее, мой бессмысленный монолог, — я поднимаюсь с кровати и подхожу к столу, впиваясь в него ладонями. — Я уже смирилась с тем, что рано или поздно дерьмо годовой давности повторится. Ты, как обычно, будешь молчать и копить обиды. Я, как обычно, не буду о них знать, и стану действовать на свое усмотрение, пока тебя внезапно не прорвет от несправедливости и мы не расстанемся снова. Сорвавшиеся с уст откровения режут без ножа. Пальцы дико бьются по столешнице, чтобы заглушить хрипоту избитого дыхания, но все без толку. Мало возобновить отношения, закрыв глаза на обиды и провинности прошлого. Куда сложнее — принять, понять и исправить ошибки. С обеих сторон. — Я знаю, что была неправа, когда скрыла от тебя все это. Теперь знаю. Нужно было… Нет, я должна была рассказать об этом сразу. Должна была сначала посоветоваться, и только потом действовать. Твоя злость на меня вполне оправдана, Мегуру. Но если еще не поздно, если это хоть как-то поможет… Опять же, если только мои догадки верны, и в моем поступке мы недовольны одинаковыми решениями, то я прошу за них прощения… Извини меня, Бачира… — После недолгой паузы финальная просьба звучит минорным аккордом: — Пожалуйста, иди к себе. Я очень устала. Глаза беспощадно застилает непроглядной, влажной пеленой, обволакивающей роговицу. Ей-богу, для человека, который практически никогда не плачет, в Синей Тюрьме я балансирую на грани слишком часто. Смиряясь с рухнувшей на нас тишиной, даже не жду, что она прервется, как вдруг Мегуру ровным, тихим, сквозящим обидой голосом произносит: — Когда мы уже всем расскажем? — О чем? — Пальцы устало потирают виски в потугах осмыслить сказанное. — О том, что мы помирились. Тогда Кира отстанет. И никто другой не пристанет. Меня моментально прошибает током. Черт возьми, так вот, в чем дело! — Слушай, Бачира… — на втором дыхании я возвращаюсь на кровать и аккуратно беру его за руку, но он на прикосновения отвечать не спешит. — Мне надо тебе еще кое в чем признаться. — М-м? — Когда я делала презентацию для команды Z, я… прочитала все комментарии. Все, что пишут о тебе девочки, как ты и просил. — Понравилось? — неожиданно по-доброму издевается он. — Нет. Очень не понравилось. Очень сильно не понравилось. Настолько, что я расчесала себе всю шею до красноты, но… Но то, что они пищат от одного твоего вида, никак не должно отражаться на моем к тебе отношении, понимаешь? Я не могу обижаться на тебя за их действия. И ты на меня, пожалуйста, из-за чужих людей не злись. Реске мне даром не нужен. Да и никто другой, собственно, тоже, даже если настойчиво «пристанет». Я выбрала тебя и я останусь с тобой вне зависимости от того, знает об этом остальной мир или нет. Как только истекает таймер, отведенный для душевных признаний, меня до головокружения бьет новым разрядом грома. Выражать чувства словами — не мой профиль. Совершенно не мой. Однако, Бачира едва заметно проходится большим пальцем вдоль тыльной стороны моей ладони, как бы сообщая незамысловатым жестом: «Я услышал». Внутри гейзером плещется ликование, широкая улыбка озаряет лицо. Я готова кинуться навстречу и заключить его в объятиях, но радость, увы, оказывается преждевременной. — Ты не ответила на вопрос, Рин-чан. — Что ты за упрямец?! Я тебе только что, можно сказать, в любви призналась! — Румянец стыдливо заливает щеки и я отворачиваюсь, поскрипывая от негодования. — Это я и без тебя знаю, — насмешливо произносит Мегуру, обдавая горячим дыханием мой затылок. — Раструбить всему свету о том, что мы парочка — не значит оградить себя от проблем и внимания со стороны. — Откуда ты знаешь, если мы так никогда не делали? — И хорошо, что не делали! Дождавшись, когда я обернусь, стуча зубами от злости, Бачира начинает театральную постановку, вкладывая в действия столько артистизма, что и не счесть. — Конечно, у тебя же сначала эти твои принципы. «Ой, Мегуру, я не хочу никому ничего рассказывать, просто потому что не хочу!». — Не просто «потому что не хочу»! Господи, сколько раз я еще должна объяснить, что у меня на вынос отношений в массы свои взгляды? — Да-да. А потом: «Ой, Мегуру, злой начальник не одобрит! Под камерами рядом со мной не стой и среди ночи иди спать к себе!». — Ты закончил? — Так когда? — не унимается он, требовательно сверкая янтарными глазами. И я сдаюсь, поднимая к небу белый флаг. — Как только завершится Блю Лок и мы вновь станем свободными людьми… — глубоко вдыхаю и выпаливаю, заранее об этом жалея: — Я переверну Джинпачи вместе с его стулом, включу динамики и на всю Синюю Тюрьму прокричу, что мы вместе. Это тебя успокоит? — Обещаешь? — Его мизинец находит мой и застывает в ожидании. — Обещаю, — я с улыбкой сжимаю его палец в ответ. — Вот видишь, как полезно иногда разговаривать ртом! Хотя из полезного мы далеко не все успели обсудить. Я так и не знаю, что делать с Кирой и дал ли Бачира добро на «свидание» с прошлым во имя будущего. Как бы то ни было, выходных на горизонте пока не предвидится, как и необходимости лезть на рожон. — Ртом можно еще много чего делать, — Бачира резко напирает и тянется за поцелуем, не предвещающим спокойного окончания вечера. — Нет, не сегодня, — отбрыкиваюсь я, мешая его пальцам забраться под одежду. — Мне нужно составить и отправить коммерческие предложения на команду. Причем срочно! До решающего матча осталось меньше суток, если ты, конечно, об этом помнишь. — Ты же умная, успеешь. — Перестань! — Не хочу, — капризничает он, зарываясь носом в ямочку между плечом и шеей. Тело не хочет отталкивать, но перегруженный мозг и липкий страх не выполнить условий отбора второго этапа настаивают на обратном. После недолгой борьбы и осознания, что я и вправду настроена серьезно, Бачира закатывает глаза и нехотя поднимается на ноги. — Ладно, развлекайся со своими бумажками. — Спасибо за понимание. Он тянет дверь на себя, запуская в комнату ослепляющий после долгой темноты луч света. От болезненного прищура кожа на носу неприятно собирается в складки. Я стараюсь спрятаться от ламп за его удаляющейся спиной, когда Мегуру внезапно застывает в проходе. — Я пойду с тобой. — К-куда? — На встречу с Кирой. Только не это. — Нет. — Да. — Мегуру… нет. — Тогда ты тоже никуда не пойдешь. — Под каким предлогом ты собираешься занять стул между мной и Реске, если наша задача — сохранить примирение в секрете? Тем более от тех, кто точит зуб на тебя или на меня? Не забывай, что Кира может проболтаться, и плакала моя непредвзятость по отношению к игрокам. — Придумаешь что-нибудь. — Поговорим об этом в другой раз, — зажав переносицу между пальцев, я намереваюсь захлопнуть дверь, но у Бачиры другие планы. — И я скажу то же самое, — он поворачивается и жестко останавливает ее ладонью. — Ты же хотела узнать, что я об этом думаю? Вот, узнала. Его холодный тон не терпит возражений. Пугает. До мурашек на спине пугает. Был ли толк от нашего вечернего и, как мне казалось, откровенного разговора? Утопая в сомнениях, я упускаю момент, когда Бачира, как по звонку, переключается и по-детски щелкает меня по носу. — И вообще… Ты должна меня слушаться! — Это почему? — Потому что я главный. — Беспроигрышный аргумент. От его наигранно раздутых щек и не менее раздутого самомнения мне становится смешно. До теплоты смешно. — Все, — смахнув подступающие слезы в уголках ресниц, произношу я. — Спокойной ночи! — До завтра, Рин-чан! *** После ухода Бачиры усталость взяла свое и я тут же уснула, предусмотрительно выставив будильник на четыре часа утра. Режим последних нескольких дней — чистое безумие, но иначе никак. С момента раннего пробуждения мне хватило двух с половиной часов, чтобы прошерстить потенциальных рекламодателей и сделать скромные наброски. И теперь, когда утро судного дня наступило не только для загнанных в угол менеджеров, но и для игроков — я отправилась к ним за одобрением. — К вам можно? — на всякий случай заявляю о своем присутствии за дверью не только стуком, но и голосом. Вопрос повисает в воздухе, и я предупредительно откашливаюсь, прежде чем ступить на территорию своих подопечных. Теперь ясно, по какой причине они отказались говорить — спальня кишит полусонными, но крайне сосредоточенными на рутинных задачах футболистами. Наги утыкается в телефон, не успев продрать толком глаза. Баро отжимается на правой руке, вслух считая подходы: «Пятьдесят восемь, пятьдесят девять, шестьдесят…». Исаги всячески поддерживает его продуктивность завистливым взглядом и делает свою версию зарядки… по упрощенной системе. Чигири колдует над прической, чередуя массажную расческу и деревянный гребешок. Как выяснилось, пока мы еще были командой Z, первый парикмахерский атрибут улучшает кровообращение и питает фолликулы, помогая поддерживать густоту и плотность волоса; гребень же разделяет их на локоны и задает благородный рельеф. Мне, как человеку, который в течение дня расчесывается просто рукой и уже этому радуется, трудно по достоинству оценить его старания. — Доброе утро всем! — Доброе утро, менеджер! — Привет. — Здоров. — Восемьдесят! Теперь левая! Один… Два… Тяжело вздохнув от полного отсутствия синхронности в этой команде, я смотрю на две свободных кровати, гадая, на какую из них будет безопаснее присесть. Одна принадлежит Исаги, вторая — Баро. Было бы не лишним спросить напрямую, но чутье надо воспитывать. И чутью надо доверять. Интуиция еще никогда меня не подводила, поэтому я уверенно занимаю место на краю постели в правом дальнем углу от выхода… — Слышь, э? …и спешно ретируюсь на соседнюю койку. Уняв неприятную дрожь в коленках, спровоцированную собственническим заявлением Короля площадки, перехожу к сути: — Я к вам, в общем-то, по делу. Как вы знаете, Эго ввел систему отбора и для менеджеров. Смысл — в заключении рекламных контрактов для футболистов. Я кое-что набросала для вас. Вот, послушайте… Пересказ занимает около двадцати минут — по пять на каждого игрока. Что ни говори, а навыков тайм-менеджмента мне не занимать. Если, конечно, рядом не мельтешит одна небольшая оговорка по имени Бачира Мегуру. — Что скажете? — закончив с объяснениями, я бегло оглядываю футболистов. — Всех все устраивает? — Лично меня — да, — воодушевленно заключает Исаги и обтирает взмокшее от пота лицо полотенцем. — В любом случае, мы знаем, как применить наши таланты на поле. А тебе, как менеджеру, должно быть виднее, как применить их в рекламе. — Тогда давайте проговорим еще раз и я пойду. Наги, — стилус от планшета поочередно указывает на игроков, как маятник. — Тебе ищу контракты с разработчиками видеоигр, смартфонов и всего такого прочего. Баро, на тебе спортивное питание. Чигири… Так-так, где… А, нашла! Чигири, по твоей части… мы остановились на средствах по уходу за волосами, так? — Так, — утвердительно кивает Хьема. — Совсем не хочешь ортопедические товары, да? К примеру, наколенники? — Нет, извини. Подчеркивать травму пока не входит в мои планы. Может быть, позже. — Принято. Забракованный вариант вычеркнула. Волосы так волосы. Исаги, а тебе… — я вдруг вспоминаю о своем давнем обещании, и сгорая от коварства внутри, но с непроницаемым видом внешне блокирую планшет и произношу: — А тебе зубные протезы. — Что?! — Йоичи кривится в лице, звеня от негодования. — Ты же говорила про парфюмерию! — Что не так? Неужели ты не чувствуешь запах гола от моего нового предложения? — Скорее унижения! — Менеджеру виднее, сам говорил. — Не буду я носить зубные протезы! — Ну и зря. Вот Рин бы носил и не спорил. — Чушь! — Я не вру, — откровенно вру и уже даже краснею. — Спроси у Исао, он подтвердит. Исаги в недоверии сводит брови к переносице, плохо скрывая, что мои речи заставили его задуматься всерьез. Сил сдерживать смех почти не остается. Благо, Чигири переводит огонь на себя как раз в тот момент, когда первый смешок запредельно близко подкатывает к горлу. — Но как это относится к футболу? Спортивные товары для Баро вопросов не вызывают, а остальное? — Я посмотрела механику и выяснила, что спонсорство не обязательно должно быть связано с футболом. Достаточно нашить логотипы ваших рекламодателей на форму и дело с концом. Эго об этом, конечно, умолчал, но держу пари — специально. Сейчас все менеджеры ринутся атаковать очевидные варианты — бренды спортивной одежды, обуви и инвентаря, подсовывая им под нос своих подопечных. Не обижайтесь, но помимо вас есть другие, более выдающиеся… пока что игроки. Скорее всего, предпочтение отдадут им, другие же сядут голой задницей в лужу, — лоб от напряжения собирается в морщинки. — Эго дал нам по три попытки на человека. Конечно, я отправлю заявки производителям бутс и прочим, но рискнуть и затронуть другие сферы не помешает. Тем более, если они отражают ваши интересы. — Прикольно, — вступает Наги, бегая глазами вслед за игровым персонажем по ту сторону экрана. — Но если говорить про интересы, то производители пылесосов и бытовой химии подходят Баро гораздо больше, чем стероиды. И нашивку делать не понадобится — костюм горничной у него всегда наготове. Доля секунды — и из атмосферы вокруг Баро выбивается весь кислород: — Ты че, давно в нос не получал? — Давай, покажи менеджеру, что ты прячешь под подушкой. — Ничего я там не прячу! — грозно выплевывает Шоей. Король поднимается на ноги и в два шага преодолевает расстояние до Наги, покусившись на святое — телефон в руках Сейширо. Мощные ладони хватаются за гаджет с такой силой, что корпус угрожает не выдержать и разлететься в крошечные щепки, но и Наги не промах. Вальяжно развалившись на постели, он усиливает защитную хватку и продолжает дерзить: — А чей же тогда белый фартучек так приветливо выглядывает оттуда? — Заткнись, долдон! — Баро все же удается поймать момент и выхватить у товарища мобильный. — Прощайся со своими игрушками! — Дурацкое прозвище! — Наги резко откидывает одеяло и с вызовом смотрит на разъяренного Баро. — Верни телефон, иначе я буду каждое утро завтракать печеньем над твоей постелью. — Ха-ха! Интересная концепция, — забавляется Хьема, пока усердно накладывает тейпы на травмированное колено, игнорируя ситуацию. — В таком случае, Кунигами мог бы стать лицом сети тренажерных клубов. — А Арю — модного дома. — А Гагамару — аппарата МРТ, — подхватывает Исаги. — Зантецу мог бы рекламировать курсы повышения ума, — глухо вопит Сейширо из-под подушки, в недрах которой его заботливо топит Шоей. — Тогда Раичи был бы амбассадором успокоительных. Комнату разрезает звонкий смех всех присутствующих. Только моего не хватает. То, над чем они смеются, на секунду, — моя работа. Пока скупая слеза не скатилась по щеке, оставив после себя позорную влажную дорожку, я поднимаюсь с насиженного места и направляюсь к выходу. — Мне пора. До вечера, ребята. Увидимся на матче. Прощания, как и приветствия — кто в лес, кто по дрова: — До встречи, менеджер. — Пока. — Покеда. — Все еще в состоянии разговаривать, долдон? Сейчас мы это исправим! Досмотреть сериал «Баро, Наги и их натянутые отношения» мне уже не удастся, поэтому я спешно выхожу за порог и направляюсь в свою комнату. Иногда мне безумно не хватает собранности, единства команды Z и их фирменного: «До свидания, менеджер», — звучащего хором. Кто бы мог подумать, что начало Синей Тюрьмы, на тот момент кажущееся невыносимо сложным и богатым на переломные события, оставит после себя такую теплую ностальгию. К слову о ностальгии… Когда перед глазами предстает дверь в комнату команды Рина, я словно отдаюсь во власть какой-то неведомой силы. На цыпочках подкрадываюсь, прислоняя ухо к двери, чтобы услышать за ней хоть какие-то звуки, но увы — ничего, кроме непроницаемой тишины и неприятного осадка от вчерашней ссоры с Кудо. Меня подмывает зайти, поздороваться и с ним, и с Бачирой, но я вовремя одергиваю себя от этой бездарной затеи, заставляя прилипшие к полу ступни оторваться от земли и нести меня туда, куда и планировалось. Бачира последнее время довольно стабилен. В рамках стабильности, присущей, разумеется, Бачире. Куда больше вопросов вызывает поведение Исао, который еще пару недель назад бил себя кулаком в грудь, обещая отныне не падать к ногам Итоши, а сам взъелся на меня из-за одного упоминания его величества. Представлений не имею, как вести себя рядом с ним на финальном матче. И как он отреагирует, когда мы отвоюем у них Мегуру: выдохнет с облегчением или взъерепенится из-за того, что кучка плебеев посмела отобрать грушу для битья у его персонального Царя и Бога? Мрачные помыслы — лучшее реактивное топливо. Сама не замечаю, как добираюсь до спальни и упираюсь носом в деревянную перегородку. Планшет в руках раздраженно пищит от голода, требуя подзарядки. Я бережно укладываю его на стол и подключаю к питанию. Это не помешает работе, просто сидеть придется в не самой удобной позе. Уж не знаю, кто проектировал расположение розеток в комнатах менеджеров, но чувством комфорта его жизнь явно обделила. Едва мне стоит сосредоточиться на работе, а не на затекшей шее, как в кармане спортивных штанов начинает судорожно вибрировать мобильный. — Алло, — смело отвечаю я, не удосужившись посмотреть имя абонента. Для человека, который уже успел накликать на себя бед непрошенными звонками и кривыми руками, это было слишком безрассудно. Теперь остается лишь надеяться, что на проводе висит не Реске Кира, а за дверью не караулит Бачира Мегуру. — Здравствуй, Рин. Удобно говорить? — Добрый день, Акайо-сан! — радостное облегчение звучит неуместно для делового разговора, поэтому я стараюсь вернуть голосу серьезность. — Да, я слушаю. — Эго тебя еще не вызывал? — Нет, а должен был? Что случилось? Сколько времени у меня есть, чтобы собрать вещи? — Ха-ха, не паникуй! Дыши, дыши… Скажешь, когда я могу продолжить. — Смотря что вы хотите сказать. Имейте в виду, до медпункта я не добегу. И пить ксанакс на голодный желудок — так себе затея. — Ничего плохого, просто послушай. Возможно, я тороплю события, но если Джинпачи попросит тебя подойти — не пугайся, — на фоне отчетливо слышен гул автомобилей, так что, подозреваю, Акайо-сан сейчас за рулем. — Дело в том, что моя компания организует торжественное мероприятие в честь выхода одного из наших дочерних предприятий на международный рынок. Там будет много предпринимателей и бизнесменов. Я подумал, что это отличная возможность познакомить их с проектом «Синяя Тюрьма» и привлечь новые инвестиции. Мы договорились с Эго, что я заберу на вечер нескольких менеджеров, тебя в том числе. Пообщаешься с гостями, введешь их в курс дела. К тому же, я планирую выделить в программе время на полноценную презентацию, сможешь сказать пару слов? — Вы и правда торопите события… — О, если ты, конечно, не против! — Нет, дело не в этом, просто… я еще даже второй этап не прошла. — Точно! Я совсем замотался, извини. Как твои успехи с составлением предложений? И пока свежи воспоминания о том, что даже игроки высоко оценили мою рекламную стратегию, я выкладываю Акайо-сану все, как на духу. Его чувство такта в очередной раз тепло отзывается где-то под ребрами. Понять бы только, откуда растут ноги и откуда у меня столько подсознательного доверия к человеку, который появился в моей жизни буквально пару-тройку дней назад. Я наивно полагала, что просто заскучала в компании грубых, своенравных, лишенных эстетики футболистов, но теперь начинаю сомневаться. Одним своим именем Акайо-сан раскопал старую рану, сам того не ведая. Не в футболистах дело, а во мне. И в моей семье. Я просто скучаю по папе. По папе, которого у меня никогда не было. Вернее, биологически он есть и был всегда, да только этим все и ограничивалось. Мы не могли похвастаться ни хорошими, ни плохими отношениями. Они были никакими. «Привет-пока», — два избитых слова, на которых строилось наше хрупкое общение, и то рухнуло. Сато Акайо не позвонил мне ни разу за все то время, что я нахожусь здесь. Хотя мама, уверена, докладывает ему о каждом моем шаге, не смотря на жизнь порознь, хочет он этого или нет. Даже живущие под одной крышей, связанные кровными узами люди могут быть друг другу совершенно чужими. Кровь вообще ничего не значит, а утверждение «родственников не выбирают» — ошибочно. Семейное древо не перепишешь, но свое отношение к человеку ты имеешь право определять сам. Нельзя заставить себя любить кого-то только потому, что в вашей ДНК прослеживаются общие цепочки. «Рин, он же твой папа! Будь с ним помягче», — неустанно твердила мама, пока я в порыве негодования бросалась проклятиями из-за отцовского безразличия. И меня до сих пор вымораживает сама мысль о том, что я обязана делать кому-то поблажки на основании смеси эритроцитов, лейкоцитов, тромбоцитов и плазмы. — Идея отличная! — восклицает Акайо-сан, прерывая мои тяжелые думы. — Правда, Рин, ты молодец! Только… у меня есть небольшое уточнение. Могу я дать тебе совет? Я понятия не имею, что наговорила ему языком, пока думала о своем, поэтому неуверенно отвечаю: — Д-да, конечно. — Мне кажется, для такого хода слегка рановато. Имена футболистов Блю Лока сейчас не очень-то на слуху у общественности. Это ты проводишь с ними каждый день, знаешь об их увлечениях и хобби, в которых они могли бы преуспеть. Но давай представим, будь ты владелицей компании по производству, скажем, шампуней, кому бы ты отдала предпочтение? Знаменитой модели, с завидной регулярностью мелькающей на ковровых дорожках, или никому неизвестному мальчику, который участвует в проекте сомнительного содержания и весь день гоняет по полю мячик? — Я… я не думала об этом в таком ключе, — и теперь чувствую себя идиоткой в розовых очках, но вслух об этом, конечно, не говорю. — Твоя идея сработает, как надо, но чуть позже. А пока… попробуй знаешь что. Попробуй сосредоточиться на конгломератах. Они чем только не занимаются: от нижнего белья до производства беспилотников, но руководство у них одно. Составь предложения, найди головное предприятие и отправь их туда. Если промахнешься с конкретным товаром для рекламы, они наверняка смогут предложить другой. Такую рокировку правила не запрещают? — Такую рокировку правила не уточняют, — вздыхаю я, выводя на черновике слово «конгломераты?» крупными буквами. — Джинпачи ничего об этом не говорил. — Джинпачи и о том, что вы тут замерзаете ничего не говорил. Как видишь, все решается по ситуации. У меня есть на примете одна фирма. «Diamond Crown Group», начни с них. В их профиль входит и производство различных товаров и продуктов, и внедрение технологий, и инвестиции. Сколько времени у тебя есть, чтобы составить предложения? — Если верить циферблату — чуть меньше пяти часов. Потом начнется решающий матч, где мы, в общем-то, планируем победить и закончить второй этап. — Тогда не буду отвлекать. До связи, Рин. И подумай над моим предложением о вылазке в светское общество ради благой цели. — Хорошо. Спасибо вам, Акайо-сан. — Не за что. Удачного дня, — произносит он напоследок и кладет трубку. В его словах действительно есть смысл. Возможно, сейчас и правда не время рисковать, поэтому я послушно открываю на планшете черновые варианты коммерческих предложений и принимаюсь за работу, попутно ища в поисковой строке контакты «Diamond Crown Group». *** — Можно войти! — вопрос звучит как утверждение, когда я, запыхавшись, врываюсь в кабинет Джинпачи и на прямых руках протягиваю ему планшет. — Я все составила! Но не отправила, побоялась. Вы с Анри-сан говорили, что будете сами работать с обратной связью, поэтому скажите, что мне делать? Отправить предложения с ваших планшетов? Или со своего? Оставить его вам, пока не придет ответ? Как быть? В комнате воцаряется молчание. Настолько громкое, что слышно даже стук сердца, заблокированного ребрами. Глаза бегают из стороны в сторону, изучают пространство, цепляясь за монохромные стены и стильную мебель, пока не сталкиваются с непонимающим взглядом Тейэри. Я с надеждой ищу у нее поддержки, но из грязного рта властителя Синей Тюрьмы вдруг раздается безучастное, пышущее сарказмом: — Разве так принято приветствовать начальство? Где твои манеры? По телу пенной волной пробегает раздражение. Только не сейчас! Для словесных перепалок нет ни времени, ни сил! — Пожалуйста, — мольба обжигающе растекается по горлу. — У меня финальный матч начнется через пять минут. Можно я сначала закончу с работой, а потом вы меня поругаете? До боли знакомая формулировка, слетевшая с губ против моей воли, режет уши. Возможно, не так уж неправ был Исаги, когда предупреждал о том, что общение с Мегуру плохо отражается на окружающих. На мне в том числе. — Почему я должен страдать от недостатка уважения, если это ты не умеешь грамотно распределять свое время? Джинпачи остается непреклонен, и я не уверена, что смогу его переубедить. Анри, стоящая позади него, кажется, придерживается такого же мнения. По спине от скоростного забега струится пот, а пульс отказывается приходить в норму, мешая сформулировать контраргументы о том, что это задание, на секунду, менеджеры получили только вчера! И не все оказались в равных условиях: кто-то до сих пор топчется на ступени «два на два», а кто-то, не будем показывать пальцем, в шаге от финальной игры «четыре на четыре»! Терять драгоценные минуты попусту — непозволительная роскошь, поэтому я проглатываю обиду и принимаю условия, выдвинутые Эго. — Добрый вечер, Джинпачи-сан! — кричу в низком поклоне, едва не рассекая лбом пол. — Я составила предложения и выбрала рекламодателей, но не отправила, потому что не знаю, как поступить, чтобы обратной связью могли заниматься вы и Анри-сан. Пожалуйста, скажите, что мне делать дальше? Эго со смаком уплетает лапшу быстрого приготовления, растягивая удовольствие. Как назло, как рекомендуется в гастроэнтерологической методичке — медленно пережевывает, сминает в кашицу каждый кусочек, со звоном проталкивает их в горло небольшими порциями и только потом издевательски произносит: — А постучаться? Оцепенение от нарастающего гнева сменяется принятием. С перекошенным от злобы лицом я выбегаю обратно в коридор и молочу кулаком по двери, стараясь подавить нарастающую истерику. — Можно войти? Ладонь уже обнимает дверную ручку в ожидании утвердительного ответа, как вдруг Джинпачи, возомнив себя путешественником во времени, делает попытку исправить ошибки прошлого: — Нет. — Эго-сан, прекратите! — бросает спасательный круг Тейэри как раз в тот момент, когда подступающие слезы начинают разъедать слизистую. — Рин, заходи! — Спасибо! Умоляю вас, скажите, как мне поступить? — Оставь мне свой планшет, я все отправлю, — уверенно говорит Анри, усаживаясь за стол. — Только покажи наработки и открой список потенциальных спонсоров. — Все в этой папке, — трясущиеся пальцы судорожно бегают над сенсорной клавиатурой в поисках нужных файлов. — Что потом? — Планшет останется у нас до тех пор, пока спонсоры и рекламодатели не выйдут на связь. Сможешь пока поработать с телефона? — Да, смогу. Анри-сан, но какова вероятность, что ответ придет в ближайшее время? Финальный матч для моей команды начнется с минуты на минуты, и я не уверена, что он будет долгим. — Не могу загадывать. На моей практике, предложения рассматривают от двух часов до двух месяцев… — В таком случае, я только через два месяца смогу узнать, прошла я во второй этап или нет? Это что, шутка?! Из горла Эго вырывается ядовитый хмык, и мы с Анри как по сигналу оборачиваемся на звук. Не знаю, что его так раззадоривает: паника и изломы в моем голосе или перспектива еще целых шестьдесят календарных дней безнаказанно отыгрываться на одном из менеджеров. — Мы что-нибудь придумаем, — шепчет Анри и нервно машет ладонью, словно отмахивается от назойливой мухи. — А пока беги! Дважды повторять не требуется. Я буквально срываюсь с места, не забывая благодарно кивнуть ей напоследок. При всем желании и высоком уровне спортивной подготовки, если бы таковые у меня имелись, добежать до игровой площадки за оставшиеся полторы минуты — миссия, заранее обреченная на провал. Блю Лок до невозможности огромен. Чудовищно огромен. Пройдут годы, но я по-прежнему буду его за это уважать. И проклинать. Поэтому, когда я забегаю на поле, едва не перелетев за белую линию, арбитр уже открывает счет: — Гол забивает Чигири Хьема! Счет 1:0 в пользу команды «белых»! Требуется какое-то время, чтобы перевести дух и заставить усталый мозг обработать информацию. Как только до меня доходит, что Хьема Чигири, вообще-то, футболист из моей команды, я выпрямляюсь из полусогнутого положения и несдержанно визжу, собирая ладони у рта: — Так их, черт побери! Чигири едва заметно салютует и возвращается в игру. С первых минут матча становится очевидно: долго довольствоваться маленькими победами форвардам никто не даст. От заданного, рваного, неистово бешеного темпа в глазах троится, словно я смотрю запись в быстрой перемотке. Пробегающий мимо Мегуру вполслуха бросает: — Опаздываешь, Рин-чан! — Виновата, — с улыбкой отвечаю я, глядя на его стремительно удаляющуюся спину. На душе становится тепло. Даже в разгар смертельной битвы Бачира остается Бачирой — по-детски игривым, задорным, не скупым на подбадривающие комментарии. По содержанию, конечно, так сразу и не скажешь, но по тембру голоса — вполне. Прелесть момента портит лишь ощущение того, что кто-то тоже пристально смотрит на мою спину, мысленно кидая в нее пропитанные ядом дротики. — Что? — я раздраженно оборачиваюсь, пытаясь выставить щит. Кудо, резко сменивший сферу деятельности с менеджерства на дартс, отвечать не торопится. До тех пор, пока из динамиков не раздается: — Итоши Рин сравнивает счет! Счет 1:1. Тогда он приподнимает уголки губ в самодовольной ухмылке и победно скрещивает руки на груди. Я бы хотела отметить, что сегодня Исао выглядит иначе: чистые волосы, выглаженная одежда и завязанные, а не просто заткнутые за язычок шнурки ему к лицу. Но вместо этого лишь обиженно утыкаюсь носом в сторону поля и бубню: — Тц! Слюни подбери. — Чем тебе не угодили мои слюни? — Глупый вопрос. — Ну так блесни интеллектом и задай умный. — Исао! — Что? Критикуешь — предлагай. — Я вообще не собиралась с тобой разговаривать, поэтому, сделай одолжение — угомони течение либо построй для меня ковчег и стой молча. — Даже не хочешь узнать, что вытворил с утра твой благоверный? Чертов Кудо, знает, на что давить! Когда я веду ухом в ожидании очередной прекрасной истории, электронное табло озаряет новый счет — Арю забивает очко, выводя команду «красных» в лидеры. — Допустим, хочу… — Даже если бы не хотела, у тебя нет выбора. Я больше не в состоянии нести это бремя в одиночку, так что слушай и внимай. Мало того, что комната отдыха моей команды в свободное время больше напоминает нудистский пляж, потому что он посеял в головах других игроков сомнение о том, что одежда — это важная штука, так теперь еще и это! — с несвойственной себе эмоциональностью произносит Кудо. — Он пошел сегодня в душ, намылился и, с его же слов, вдруг вспомнил, что забыл зубную щетку! Как думаешь, что он сделал? — Вернулся за ней? — Именно. Через весь коридор. Голый. Я прикладываю невероятное количество усилий, чтобы сдержать смешок, но в это время Наги мощным ударом сравнивает счет. — Так тебе и надо! — чересчур радостно воплю я. — Принцип бумеранга всегда на стороне справедливости! В следующий раз будешь думать, прежде чем со мной ругаться! — Как это связано? — Никак, просто я могла бы вежливо попросить Мегуру держать свое… нутро в узде, так скажем. Но теперь за голое дефиле я буду его только хвалить и подначивать! — Просто забери его обратно, — рычит Кудо. — Я даже рекламное предложение на него составлять не стал. Понятия не имею, кому этот парень мог бы приглянуться. — И заберу. — Забери. — И заберу! Как только мы выиграем. — Размечталась! Кажется, Кудо хотел бы еще что-то сказать, но его взгляд вдруг устремляется на игровое поле. Я инстинктивно следую его примеру и замираю от увиденного. Бачира заносит ногу для удара и отправляет мяч в наши ворота. В наши ворота! Но промелькнувшее восхищение в глазах выдает страшную тайну о том, что я думаю никак не о победе. — Слюни подбери, — дразнится третий менеджер, на удивление, по-доброму и смолкает. Разговор с Исао дарит мнимое спокойствие, которое с треском разрывается, стоит мне вновь сосредоточиться на происходящем на поле. Цифры электронного табло меняются чаще, чем сигналы светофора. Арбитр надрывает гланды: — Гол! Мяч забил Баро Шоей! — Аут! Вбрасывает команда «белых»! — Аут! Вбрасывает команда «красных»! — Итоши Рин забивает очко! Счет становится 4:3! Он делает свою работу, и у меня нет права его осуждать, но я осуждаю! Любая похвала из его уст, звучащая в сторону команды соперников, воспринимается в штыки. Клянусь, этот матч рискует вытрепать мне оставшиеся нервы. От динамики и напряжения тело болезненно лихорадит. Поэтому, когда Исаги вколачивает четвертый за сегодня мяч в ворота соперников, я уже едва могу стоять на ногах. — Он хорош, — неожиданно выдает Кудо. — Впервые вижу, чтобы Рин так напрягался во время матча. — Да… Я… удивлена не меньше. Йоичи просто в ударе. — Надеюсь, ты составила на него контракт? — К-конечно, — неуверенно говорю я, слегка пошатываясь от воспоминаний о зубных протезах. — Но я, честно говоря, делала ставки на Наги. Думаю, его спонсоры точно не оставят без внимания. — Ошибаешься. — Объясни? — Сейширо удивительный игрок, талантливый самородок, этого не отнять, но… Как личность — отталкивает. Его инфантильность может однажды сыграть с рекламодателями злую шутку, и они это знают. Аналогично с Баро — взрывной характер звезды рискует обернуться конфликтом. Рано или поздно Шоей впутается в скандал, пресса не останется в долгу и раздует его до огромных масштабов, а это всегда отражается на репутации спонсоров. Никто не захочет добровольно пятнать свое имя. Чигири Хьема пока вызывает больше вопросов, чем ответов. Насколько я знаю, его травма — это бомба замедленного действия. Никогда не знаешь, когда его карьера рухнет вниз. А этот, — Кудо небрежно тычет тонким пальцем в сторону Йоичи, в синих глазах которого играет невиданный ранее азарт. — Я не вижу конечной точки его роста. Ни как профессионала, ни как личности. Он тот, кто пробивает потолки. Во главе компаний сидят не идиоты, поверь. И, держу пари, на фоне других игроков его они заметят в первую очередь. Пламенные речи Кудо плотно оседают на подкорке без шанса на избавление. С высоты его опыта, могу заверить — Исао знает, о чем говорит. И он чертовски прав. А я, кажется, жестоко ошиблась, когда чересчур сосредоточилась на физических навыках игроков и забыла о них, как о личностях. В особенности не учла, что потенциальные спонсоры будут уделять этому огромное внимание и смотреть на перспективу. Мне бы хотелось подольше над этим поразмыслить, но ситуация на игровом поле, где от победы команды отделяет решающий гол, приобретает новые грани. — Что-то не так, — обеспокоенно говорю я, вытягивая вперед шею. — Ты о чем? — Взгляни на Бачиру, он… — Играет, как потерянный слабак? — Более чем, — к горлу от одного его понурого вида подкатывает ком. — Что происходит, Исао? О чем они с Наги говорят? — Откуда я знаю? У меня уши, а не локаторы. Я слышу ровно столько же, сколько и ты. Словно по велению судьбы, которая подарком решает утолить наше любопытство, игроки стремительно проносятся рядом с белой линией, и теперь расслышать их разговоры не составляет труда. Но лучше бы я и дальше их не слышала, честное слово. Наги вслух озвучивает то, что витает в воздухе на протяжении всего матча. То, от чего ноги прирастают к полу. То, что заставляет тревожиться, а именно — их эгоистичное желание забрать в команду Рина, а Бачиру оставить позади. Как только смысл сказанного доходит до нас с Кудо, мы переглядываемся и вслух выпаливаем: — Вы что, обалдели там? — Рин останется в моей команде! — отдельно добавляет Исао. — Губу закатайте, сосунки! Уверенность в том, что третий менеджер и вправду не отдаст своего подопечного без боя, на мгновение помогает расслабиться. Допустим, в его одержимости Итоши Рином есть свои плюсы. Куда больше беспокойств вызывают метаморфозы Бачиры, который внезапно начинает играть агрессивно. Агрессивно настолько, что меня бьет крупная дрожь — предвестник чего-то нехорошего. Он обходит соперников одного за другим, с его губ неустанного слетают ругательства… Я никогда не видела его таким. Даже на пике ссор и обид, никогда не видела. И зрелище меня до одури пугает. Но равносильно страху в груди распаляется и другое чувство. Желание защитить. Прильнуть со спины, обхватить в кольцо и утешить. Плевать, что Итоши Рин тысячекратно превосходит его, как игрок. Как человеку ему Мегуру никогда не превзойти. Ноги сами тянутся все ближе и ближе к разделительной полосе, вылитой на искусственной траве белой краской, как вдруг чьи-то руки грубо хватают меня за загривок и оттягивают назад. — Сдурела?! — сквозь зубы цедит Кудо. — Потом вытрешь ему сопли, наедине! За нами наблюдают, не забывай об этом. Вернувшись в реальность, я поднимаю размазанный взгляд в сторону камер и, как назло, упускаю отрезок, разделивший время на «до» и «после»: — Матч окончен со счетом 5:4! Победители — команда «красных»! Игроки безжизненно падают на колени, разбивая в кровь тонкую кожу. Признаться, я и сама балансирую на грани, спасает лишь цепкий захват Кудо. Сознание вновь улетучивается куда-то за пределы Синей Тюрьмы, затуманивая разум. Вакуум поглощает пространство, обгладывает до белых косточек, выкачивая из атмосферы любые звуки и движения. Как же так… Как же, черт возьми, так! Мы же так хотели победить… Хотели забрать Мегуру и пройти дальше… Мы же так сильно этого хотели… — Пим-пом, мои неограненные алмазы! — гулом отдается в голове голос Джинпачи. — Ваше решение забрать в команду Исаги Йоичи мне вполне понятно, но вот что интересно… Что на это скажут менеджеры? Кудо Исао, принимаешь подачку? — Да, — отвечает он и выпускает из рук мою кофту, убедившись, что я более-менее ощущаю почву грубой подошвой кроссовок. — Сато, твои действия? Скатишься вслед за командой на предыдущую ступень «три на три» или на свой страх и риск попрешься в финал за одним игроком? Я в предвкушении, — растягивая гласные, Эго выставляет главную фигуру на шахматную доску. — Тем более, что ответы спонсоров на твои предложения уже в моих руках. — Я… — мямлю, будто вопрос был адресован отнюдь не мне. — М-мне нужно подумать. — У тебя нет времени думать. Я хочу услышать ответ здесь и сейчас. Чертов Джинпачи! Кто принимает такие решения на скорую руку? Я судорожно пытаюсь проанализировать все, что случилось за последние два дня. И условия отбора второго этапа для менеджеров. И бонус, обещанный за правильный выбор ключевого игрока. И рассуждения Кудо о потенциале Исаги в качестве лакомого кусочка для рекламодателей. Решение, будто бы, лежит на поверхности, и чутье рвет и мечет, указывая правильный путь, но разум противится. Так что мне делать: довериться интуиции, которая утром уже усадила меня не та ту кровать, доказав свою недееспособность, или отдать бразды правления уму и логике? Я встряхиваю головой и звонко ударяю ладонями по щекам, тихо нашептывая, чтобы только один человек мог услышать: — Исао… Если это дерьмо сработает, то я буду считать твои подсказки официальным извинением. — О чем ты? Затем молча делаю шаг вперед и задираю подбородок так высоко, как только могу. Мегуру будто догадывается о моих намерениях и обнажает зубы в праздной ухмылке. Я смотрю на него, как бы спрашивая согласия, и как только он едва заметно кивает, гордо заявляю: — Я выбираю пойти за одним игроком. Я пойду за Исаги Йоичи.