Лицом к лицу

— Рискованный выбор, — давит Эго. Не надо уметь смотреть сквозь стены, чтобы понять, что сейчас он надменно ухмыляется и привычным жестом поправляет очки. — Хорошо подумала? — Да, — коротко отвечаю я и бубню под нос: — Это лучшее, что я смогла придумать за отведенные мне несколько секунд… — Ход твоих умозаключений прозрачен до безобразия, — его тон сквозит пренебрежением. — Я будто зашел пятки помочить на мелководье, когда задал тебе вопрос. Решила схитрить и выбрала игрока, который присоединился к команде победителей, чтобы балластом проскочить за ним в третий этап и побыстрее узнать свои результаты отбора? — Нет же! Возмущение с примесью раздражения срывается с губ раньше, чем я успеваю сообразить и накрыть трясущейся ладонью рот. Перебивать властителя Синей Тюрьмы карается смертью, и мысленно я уже взбираюсь по крутой лестнице на спутанных ногах навстречу удавке. Однако, Джинпачи моих необдуманных выпадов словно не замечает и невозмутимо продолжает: — Соглашусь. Это лучше, чем топтаться на месте с проигравшими бездарями. Но я спешу напомнить нашим зрителям и только потом уже тебе, Сато, о правилах отбора на втором этапе. Если менеджер сделает выбор в пользу одного игрока и выяснится, что никто из спонсоров не заключил с ним контракт, футболист пройдет дальше. Ему ничего не грозит, неограненные алмазы находятся под моей исключительной защитой. Чего нельзя сказать о менеджерах, которым за свой выбор придется отвечать. И ты либо сорвешь куш, либо сгинешь с моих глаз без шанса на возвращение. Так скажи мне, Сато Рин, — он делает паузу, выбрасывая в атмосферу вокруг колючее напряжение. — Настолько ли ты уверена в Исаги Йоичи, как в предмете своей работы, чтобы пойти ва-банк? Исаги, стоя на разодранных коленях, поднимает на меня размазанный взгляд, в котором так и читается: «Не надо». Словно ему стыдно. Словно он не оправдывает возложенных на него надежд: ни своих, ни чужих. Сегодняшний позор на поле его явно надломил, и я искренне ему сочувствую, но еще искреннее я на него за это злюсь. Если первый вызов, красной перчаткой брошенный под ноги Итоши Рину, был неоправданно импульсивным, эгоистичным решением зазнавшегося Йоичи, то просьба о реванше — нет. Мы все были уверены в победе. И на этот раз — небезосновательно, но что-то пошло не так. Чего-то не хватило. И кому, как не Исаги, по силам это понять? А наматывать сопли на кулак — извините, уже моя прерогатива. Не забыть бы на досуге поведать Йоичи, что отбирать чужой хлеб — неприлично, и я обязана пройти в третий этап как минимум ради того, чтобы отвоевать свою корку. — Сато! — требовательный голос Джинпачи не оставляет права на раздумья. — Прием! — Я уверена! И готова узнать результаты. Удивительно. Даже если учесть, что мне слабо верится в удачный исход событий, сказать это было проще, чем казалось. Мне совсем не страшно услышать, что с Йоичи контрактов никто не заключил. Совсем не страшно вылететь из Синей Тюрьмы, так и не показав никаких достижений. Совсем не страшно оставить Бачиру здесь, одного, без должного присмотра и женского внимания. Мне совсем не страшно, пока есть вещи пострашнее — ожидаемая реакция Эго, если с выбором я прокололась. Вспомнить хотя бы, как он на собрании пропускал через терку элементарный вопрос о том, что будет, если менеджер решит пойти за одним игроком, и становится очевидно — легко я не отделаюсь. Более того, по сравнению с ожидаемым потоком едких проповедей, убраться отсюда будет просто подарком. Поэтому, когда Эго берет слово, я не сразу понимаю, что происходит: — Ясно. Ты прошла. Кудо Исао, ты тоже. Топайте дальше. — Ч-что? — неуверенно произношу и ловлю на себе такой же ошарашенный взгляд синих глаз. — Да ладно? — Сходи в медпункт, прочисти уши. Я не повторяю дважды. — Это значит, что с Исаги кто-то согласился сотрудничать? Кто? На каких условиях? Как это узнать? И что мне делать дальше? — Сато, — Эго брызжет ядовитой слюной прямо в микрофон, вызывая помехи связи. — Я могу и передумать. Либо ты молча уходишь с поля, либо я пересмотрю протокол условий отбора для менеджеров в кратчайшие сроки. Имей терпение. Всему свое время. — П-подождите, последний вопрос! Вы обещали, что если менеджер пойдет за одним игроком, который «окажется с приданным», то под его опекой останутся и участники проигравшей команды, так? Наги, Чигири и Баро… я все еще их менеджер? — Да, — сложно разобрать, глитч это или натянутый скрип зубов Джинпачи так неприятно отравляет слух. — Что-то еще? Не хочешь узнать, какая на улице погода или почему пингвины не летают? — Нет, но… хочу узнать другое, извините. Дополнительным бонусом была возможность забрать игрока команды победителей. Я могу сделать это прямо… сейчас? — Быстрее! — Бачира Мегуру! — на одном дыхании выпаливаю я, стараясь не выдать разбушевавшуюся дрожь во всем теле. — Я забираю Бачиру Мегуру! Наши с ним взгляды пересекаются. В первый раз я видела, чтобы Бачира тепло улыбнулся во время этого матча, когда предводитель команды «красных» решил забрать Йоичи, а не кого-то другого. Сквозь пелену горечи поражения в тот момент мне было нелегко разобрать детали, но одну я точно уловила — это крупные слезы, собравшиеся в уголках его ресниц. Во второй раз он так улыбается сейчас. И, наверное, я слишком сильно себя выдаю, когда несдержанно улыбаюсь в ответ. — Какие счастливые лица, чудесно. Я мог бы даже на мгновение забыть, что мне плевать, но, увы, мне все еще плевать. До скорого, эгоисты, — произносит напоследок Джинпачи и отключается. Когда невидимое глазу присутствие Эго перестает оседать в пространстве кислотным дождем, я, наконец, нахожу в себе силы сделать вдох. Жуткая судорога вынуждает тело сложиться пополам, легкие изнутри будто обжигает клубами горячего дыма, как после крепких сигарет без фильтра. Пару секунд я жадно глотаю воздух, упираясь руками в колени. Просто немыслимо! — И-Исао… — жду, пока третий менеджер слегка приподнимет бровь, и из полусогнутого положения спрашиваю: — Что это было? — Перфоманс, — безучастно отвечает он и движется на выход вслед за командой победителей. — Пошли. Я заставляю прилипшие к земле ноги оторваться от излюбленной поверхности и на автомате шагаю вперед, отставая от остальных, наверное, на добрых пятьдесят ярдов. Исаги тоже уходить не спешит. Вертится вокруг Наги, Чигири и Баро, что-то нашептывает им вполслуха, но столкнувшись с сопротивлением, искажающим их лица, меняет маршрут и направляется к дверям. В попытках нагнать его торможу на пятках возле ребят и осторожно спрашиваю: — Ну вы как? — Выдохлись, — отвечает Чигири, едва не валясь с ног. — Поздравляю с прохождением второго этапа. Рука сама ложится на его плечо, которое содрогается от перегрузки. Ткань спортивной формы насквозь пропитана потом, хоть выжимай. Им и вправду нехило досталось. Когда победа была почти в кармане… Не могу представить, какие чувства терзают их изнутри. — Жду не дождусь, когда смогу поздравить с тем же и вас, — мягко улыбаюсь и большим пальцем указываю на удаляющиеся спины команды «красных». — Я пока пойду с ними, к вам зайду вечером. Идет? — Да свалите уже отсюда все! — несдержанно рычит Шоей, а затем, утыкаясь в грудь подбородком, добавляет: — Достали! Дважды повторять и не требуется. Я зачем-то все равно киваю им на прощание, хоть на меня уже никто и не смотрит, и бегу к дверям, ведущим в длинные коридоры Синей Тюрьмы. Мощные ставни закрываются и делят пространство за спиной на две секции: ту, в которой царит запах триумфа; и ту, которую омрачают печальные крики и звуки рухнувших на траву тел. — Ты чего застыла? — раздается голос Исаги где-то над ухом. — Да так… — вынужденно отмахиваясь от поводов для грусти, я перехожу к более приятной теме для обсуждений: — Думала, какие слова подобрать, чтобы поблагодарить тебя за билет в третий этап. На его щеках проступает ярко-розовый румянец. Исаги неловко почесывает затылок и, прикрыв веки, произносит: — Да я же ничего для этого не сделал… И удивился, правда удивился, когда ты решила идти за мной. Могу я спросить… почему? — Почему я выбрала тебя? — Да, — он с интересом разглядывает шнурки на своих бутсах. — Взять того же Наги… Он куда лучший футболист, чем я. Чигири… О Баро и говорить нечего… Просто это так… Я не знаю… Ты же, когда пришла, меня ненавидела… Из-за ситуации на отборочных… С Кир… — Йоичи, стоп! — я резко подаюсь вперед, чтобы закрыть ему рот ладонью и остановить этот бурлящий поток мыслей вслух. Боязливо заглядываю за его плечо, оцениваю расстояние до других игроков и уже шепотом добавляю: — Во-первых, ни слова о Кире, если Бачира находится в зоне досягаемости, умоляю! Это важно! Во-вторых, Исао буквально «за секунду до» разложил мне все по полочкам. Если вкратце, спонсорам не столько нужен гениальный футболист, сколько нужен беспроблемный. Понимаешь, о чем я? Исаги с широко раскрытыми глазами — ни то от удивления, ни то от испуга — послушно кивает, позволяя мне продолжить: — В-третьих, я не тебя ненавидела, я себя ненавидела. Потребовалось время, чтобы это понять, но все же… То состояние, в которое ты меня окунул, было выходом из зоны комфорта. Разумеется, я была недовольна, и, казалось, проще найти виноватого на стороне, чем искать его в себе… В этом мы с тобой кардинально различаемся, Исаги. Даже если произойдет землетрясение, ты забьешься в угол и добровольно наденешь на себя наручники, сожалея, что утром слишком громко чихнул и привел в движение тектонические плиты. Я вижу, как ты паришься из-за каждого проигрыша, мешая себя с дерьмом, и, прошу, заканчивай с этим! Но раз уж мы откровенничаем… Хочешь поделюсь мудрой психологической истиной, за которую я заплатила кучу тысяч иен? — Д-да? — отвечает он, убирая мою руку с лица. — Если где-то что-то пошло не так, это не всегда твоя ошибка. Так говорил Марудэ-сан. В какой-то момент я поняла его фразу слишком буквально и спихивала любые трудности, а особенно одну, на действие, так сказать, непреодолимой силы. Видишь, в чем беда? Я эту мудрость использовала как оправдание. А ты используй как маятник, указывающий кораблю правильный курс, если вдруг снова вздумаешь рвать на себе волосы из-за шокирующих цифр электронного табло. Исаги, пораженный внезапными откровениями и твердостью моего голоса едва заметно отшатывается назад, а затем неуверенно заключает: — Я понял. — Вот и славно. На сегодня нравоучения закончены. Теперь моя очередь задавать вопросы. Ответишь на один? Йоичи утвердительно кивает головой, не подозревая, что очень скоро об этом пожалеет. — Когда Сейширо пробегал рядом со мной и Кудо, он взял на себя смелость сказать кое-что за вас двоих, — я подхожу к нему практически вплотную и слегка наклоняю шею набок, вынуждая Исаги нервно сглотнуть. — Если бы мы победили, ты бы правда отказался от Бачиры в пользу Итоши Рина? — Я не… С чего бы… — Не мямли и ответь мне нормально. Я не буду тебя бить, Исаги, даже при всем желании. У меня слабые руки! — чтобы не быть голословной, я в доказательство упираюсь ладонями в плечи эгоистичного форварда. — Чего ты так боишься? — Ты можешь отомстить по-другому… — Йоичи стыдливо прячет глаза под челкой и глухо бубнит: — Я не хочу потом сниматься в рекламе подгузников для взрослых или средства для потенции. — Не надо подкидывать мне идей, у меня своих навалом, — пальцы аккуратно перекатывают складки его формы, образовавшиеся в районе груди. — Но я обещаю так и оставить их просто «идеями», если ты скажешь мне правду. Исаги шумно выдыхает и смиряется с неизбежным, принимая условия уговора. — Я не уверен до конца, поэтому и не могу дать тебе точной правды. Могу лишь сказать, что чувствую, что… Выбрал бы Бачиру. В любом случае я бы выбрал его. Но не потому, что рядом с ним я расту. А потому что обещал. Из чувства долга… И потом бы очень долго об этом жалел. Прости... — Не прощаю. Однако, и осуждать не могу, потому что Бачира бы, наверное, не осудил. Расстроился, но не осудил. Футбол есть футбол, а дружеские отношения… В общем, просто помни о своем обещании, ладно? Его напряженное дыхание щекочет нос. Впервые мы с Исаги стоим настолько близко, не считая того конфуза возле мужского туалета. Йоичи открывает рот, чтобы что-то ответить, как вдруг из-за его спины раздается задорное: — О чем болтаете? — Мегуру огибает нас и проходится оценивающим, как сканер, взглядом сначала по Йоичи, а затем по мне. На его лице вдруг проступает хитрая ухмылка, выдающая игривое настроение с потрохами. — Вот значит как, Рин-чан? Ни на секунду тебя оставить нельзя, сразу бежишь охмурять Исаги! — Завидуешь? Или ревнуешь? — И то, и то! Но с небольшой оговоркой… Попробуй угадать. — Легко! Завидуешь — мне, а ревнуешь — Исаги. — Какая ты догадливая, Рин-чан! — Не волнуйся, я не собираюсь уводить у тебя Исаги. Но предлагаю сделку: поделим приставания на дни недели. С понедельника по среду я беру их на себя, с четверга по воскресенье за все отвечаешь ты. Согласен? — Хм… — Мегуру наигранно почесывает подбородок, глядя в потолок. — Нечестно получается. Предлагаю лучше делить сутки: утро на тебе, вечер на мне. А ты что скажешь, Исаги? Йоичи вскипает и, обнажив зубы, пятится назад, сбрасывая с себя мои руки. — Заткнитесь оба! Я в ваши игры не играю! — скрипя челюстями от негодования, он разворачивается и широкими шагами уходит прочь. — Поторапливайтесь! Рина и остальных уже почти не видно! Переглянувшись, мы с Мегуру пожимаем плечами и спешим за ним. Стоит нам поравняться, а Йоичи отбиться от приветствий Арю и Токимицу, Бачира принимается забрасывать друга вопросами, не давая тому перевести дух: — Исаги. Ты обещал, что заберешь меня, а получилось наоборот… — Ага, прости. Как-то глупо вышло… — Да нет. Все в порядке… Ведь теперь я научился сражаться без тебя… И пока Мегуру продолжает говорить, я стараюсь не дышать, лишь бы не спугнуть момент его откровений. С одной стороны обидно, потому что мне эти откровения приходится выпрашивать и довольствоваться сухим «разынтересуйся обратно». С другой стороны, не повлиял ли, часом, на его внезапно открывшийся кран наш вчерашний разговор? Как бы то ни было, теперь я хотя бы понимаю, что произошло на поле. Бачира уверяет, что научился играть один, без Йоичи, но… Только ли речь идет о Йоичи, а не о монстре — его проблемном спутнике и одновременно якоре, не дающем течению одиночества снести его шаткую лодку? — Чоп! — говорит Бачира, и звук треснувшего, как орех, черепа Исаги вырывает из раздумий. — Ньяха-ха! Купился! Что ж, надеюсь у меня будет возможность расспросить Мегуру чуть позже. Тем более, нормально поговорить под назревающие жаркие споры между Исаги и Рином все равно не выйдет. Краем уха я слышу лишь их главную часть: — Чего мне не хватило в этом матче, чтобы обыграть тебя? — Ха! Это и ежу понятно… — самодовольно заключает Итоши. — Тебе не достает «удачи». Ох, Эго-то не слышит. Думаю, он был бы в восторге. — Приветик, мои драгоценные… — под напором его внезапно раздавшегося голоса я в ужасе вздрагиваю, невольно ища взглядом жучки на форме игроков. Джинпачи подозрительно вовремя решил вклиниться в разговор, и это настораживает. — Я смотрю, вы тут обсуждаете удачу. М-м-м… какая интересная тема. Что ж, заходите. В награду за ваши старания я расскажу вам, как устроена удача в футбольном мире. Очередные тяжелые двери распахиваются, заманивая футболистов внутрь, как крыс в мышеловку. Первым заходит Рин. Следом за ним — Исао, Арю и Токимицу, именно в таком порядке. Исаги возбужденно перебирает ногами, словно в этой маленькой комнате, по форме напоминающей пятиугольник, находятся ответы на все его вопросы. Мы с Бачирой завершаем шествие. Я неловко дергаю его за рукав и вполслуха спрашиваю: — Ты что, плакал? — Когда? — удивляется он. — Когда Рин решил забрать Исаги. — А-а-а. Ага! — Какой же из тебя теперь дамский угодник и гроза девчонок по ту сторона экрана, если ты такой сентиментальный? — Ха-ха, Рин-чан, ты обиделась? — насмехается он, сцепляя пальцы на затылке в замок. — А как ты хотел? То есть из-за Исаги ты аж сопли распустил, а меня с прохождением в третий этап даже не поздравил! Конечно, все это шутки. Нисколько я на него не обижаюсь. Но и смолчать о некоторых недовольствах не могу. По-моему, в иерархии доверия и ценностей Бачиры сначала стоит Йоичи, и только потом уже я. Как так, черт возьми, вышло? — Не переживай, — протяжный шепот раздается прямо на ухо, обдавая скулу горячим дыханием. Бачира растягивает слова, заставляя буквально попробовать на вкус его монотонные речи. — Я зайду перед сном и поздравлю тебя, как полагается. На мгновение земля уходит из-под ног, пространство начинает вращаться, как ветряная мельница в непаханом поле, а пробегающие по телу мурашки неприятно покалывают кожу изнутри. Мегуру ухмыляется над моей растерянностью, довольствуется выступившим на щеках румянцем и ускоряет шаг, врываясь в комнату, где остальные игроки уже приготовились слушать назидания Эго. Кое-как поборов оцепенение, я переступаю порог и занимаю место рядом с Кудо. Как можно дальше от Бачиры. — Какое может быть устройство у удачи? — вопрошает Исаги. — Это же обычное везение! — Заткнись и слушай меня! Сато, — обращается Эго ко мне, отчего нервы стягиваются в плетеный жгут. — Раз уж ты так любишь меня цитировать, расскажи Йоичи и остальным, что я говорил про удачу. Я шумно сглатываю и инстинктивно приближаюсь к Кудо, который лишь щелкает языком и отшатывается в противоположную сторону. — Ч-что это удел слабаков. — Подробнее. — Удача — универсальное понятие, которое придумали слабаки, чтобы дешево оправдывать собственную ничтожность! — принимая стойку смирно, на одном дыхании выдаю я. — Верно. Но для начала я задам моим неограненным алмазам один вопрос. На вас когда-нибудь срали голуби? От его провокационного вопроса глаза всех присутствующих округляются до невообразимых диаметров. Даже выбитый из камня Итоши Рин, кажется, находит эти сравнения абсурдными. Эго, не смущаясь, продолжает доказывать теорию о том, что случайность — это вовсе не случайность. Ее можно предсказать. Ее можно поймать за хвост. Более того, ее и нужно поймать за хвост. Буквально почуять, чтобы фортуна тебе улыбнулась. Рин не остается в долгу и давит на Исаги своим видением ситуации, вынуждая Йоичи скрипнуть зубами и заставить извилины работать до изнеможения. Мне сложно понять, о чем они толкуют, но то, что произносит Джинпачи, когда у него заканчиваются запасы яда в железах, я понимаю отчетливо. — Что ж, вы успешно прошли второй отбор. Научились использовать и быть использованными. Теперь вы знаете, как рождается химическая реакция… Как и обещал, вы будете тренироваться на новом уровне. Пришло время третьего отбора. Для начала вас ждет матч «пять на пять» с лучшими игроками мира. Ну что, мои тепличные таланты? — он угрожающе подается вперед и бросает: — Настало время увидеть белый свет. Матерь Божья, что задумал этот очкастый выродок? *** Как только Джинпачи закончил свой хищный монолог, а футболисты в преддверии нового вызова возбужденно переглянулись, я рванула в спальню на всех парах. Не забыв о своем обещании, по пути проведала Наги, Чигири и Баро, но особо поболтать с ребятами не довелось: их ждала вечерняя тренировка, а меня — очередной внеплановый сюрприз. Пока мы еще стояли в комнате-пятиугольнике, властитель Синей Тюрьмы не упустил возможности при всех отметить, что у Сато Рин — бестолкового менеджера и его излюбленной груши для битья — есть игрок без контракта и даже попыток нечто подобное составить. Эго с барского плеча выделил мне ночь, чтобы набросать для Бачиры предложения и поутру вручить готовый вариант Анри. С учетом того, что мой планшет конфискован и невесть когда вернется обратно, придется вкусить все прелести кропотливой работы на маленьком дисплее мобильного и вновь пожертвовать здоровым сном. Обязательно скажу Исао за это спасибо, как только в нашем плотном графике выдастся свободная минутка на распри. Насколько я могу догадываться, если бы третий менеджер хоть чуть-чуть почесался, и с Бачирой согласились бы сотрудничать, мне бы досталась лишь лирика: вести диалог, подписывать документы, держать в курсе дела игрока. По крайней мере, так я себе это представляю. Но правды не знаю до сих пор. Поэтому на ощупь, лежа на кровати, ковыряюсь в телефоне, чтобы найти для Мегуру что-то подходящее среди производителей энергетических батончиков, брендов яркой, вызывающей одежды, владельцев парков аттракционов и в качестве бреда — организаторов мистических квестов. Портит обстановку не только незнание того, что ему предложить, чтобы не услышать в ответ на свои старания скудное: «Фу, Рин-чан, как скучно», — но и другие спорные обстоятельства. Предстоящий матч с игроками мировой сборной — одно из таких. — Менеджер-сан? — второе спорное обстоятельство не заставляет себя долго ждать и поразительно вовремя молотит кулаком в дверь, нетерпеливо перебирая за ней ногами. — Ты тут? Мне нужна твоя помощь! Я уже приподнимаюсь на локтях, чтобы подойти и впустить незваного гостя, как вдруг вспоминаю о недвусмысленной угрозе «поздравить меня, как полагается» и цепенею в полусогнутом положении. — Какая? — Важная! Открывай! — Бачира, пожалуйста, я очень занята, давай в другой раз… — Менеджер-сан! — перебивает он, на ходу выдумывая небылицы: — Это по работе. У меня проблема с контрактами. — У тебя нет контракта, не держи меня за идиотку! — А его и не будет, если ты меня не выслушаешь! — нотки паники, звучащие в его голосе, наталкивают на мысль, что, возможно, Бачира и не врет, и это я зря нагнетаю. — Менеджер-сан, открой, и я все тебе объясню! Размеренно вдыхая через нос, я позволяю любопытству взять верх. Медленно, на носочках — так, чтобы Мегуру и в голову не пришло, что я сдвинулась с места, — приближаюсь к двери. В ожидании, пока он снова начнет бросаться аргументами о том, почему разговор не терпит отлагательств, молча стою и прислушиваюсь. Стараюсь даже не дышать, лишь бы ничем себя не выдать. Однако, молчание тянется слишком долго, а нервная возня в коридоре постепенно стихает. Я с недоверием смотрю на щель над полом: ни его обуви, ни хоть какой-то тени на горизонте не видно. Едва мне доводится настороженно поднести ухо к поверхности, как резкий, почти истеричный стук по ту сторону проема выбивает из горла приглушенный крик. — Менеджер-сан! Скорее! Толком не оправившись от испуга, с трепыхающимся в груди сердцем я звонко цокаю языком. Не поддающимися пальцами щелкаю замком и приоткрываю дверь на небольшое расстояние, чтобы хватило места только высунуть голову. — Ну что у тебя? Мегуру боязливо вертится вокруг, мечет глазами из угла в угол, словно не знает, откуда ждать нападения. Инстинктивно я повторяю его движения, выискивая дикого зверя, притаившегося в тени, но коридор по направлению спальни пуст. В нем ни души: только звенящая тишина, ослепляющий после долгого пребывания в темноте искусственный свет и монохромные стены. Я поднимаю на Бачиру непонимающий взгляд и содрогаюсь от осознания того, что опять глупо, до идиотизма глупо повелась на его уловки. Не заметила, что хищник все это время ловко прикидывался добычей. И хищник этот, безумно довольный собой, расплывается сейчас в хитрой улыбке от уха до уха. — Помнится, Рин-чан была недовольна, что я ее не поздравил, — он напирает всем весом и буквально проталкивает меня назад в комнату, пока черти в его темных радужках отплясывают ритуальные танцы. — Предлагаю это исправить. Отбиваясь от ловких рук, пытающихся пленить моё тело, я на повышенных интонациях произношу: — Обойдусь! Что не так с контрактом? — Каким? — искренне удивляется Мегуру, отстраняясь на полшага. — С твоим! О какой проблеме ты говорил? И почему есть риск того, что с тобой никто не захочет сотрудничать? Бачира сначала в недоумении приподнимает бровь, а затем до слез, собирающихся в уголках ресниц, заливается хохотом. Гулким, басистым хохотом, от которого уши в трубочку сворачиваются. — Над чем ты смеешься?! — Рин-чан, не тупи, — он наклоняется и щелкает меня по носу перед тем, как двинуться вглубь спальни. Поднимая вверх указательный палец, гордо заключает: — Это была конспирация! Скрипнув зубами, я широкими шагами устремляюсь к двери, чтобы запереть ее на замок. На всякий случай снова выглядываю в коридор, желая удостовериться, что ни у кого из присутствующих на этаже, не отличающихся глухотой, наша «конспирация» вопросов не вызвала. — Очень убедительно! Но спешу тебя огорчить — конспирация бы не понадобилась! Почему нельзя было просто на цыпочках пробраться сюда, не привлекая внимания, а не вышибать мне дверь тараном? — Так ты не открывала! — Так ты изначально не пытался быть тихим! — пряча искаженное возмущением лицо в ладонях, я даю себе шанс успокоиться. — Так, все. Вот стул, вот стол. Займи себя чем-нибудь и, умоляю, не мешай мне работать. Бачира рывком запрыгивает на столешницу, усаживаясь на ней, как на троне. Подогнув под себя правую ногу, скучающим взглядом наблюдает, как я судорожно обыскиваю кровать с целью найти телефон, который опрометчиво швырнула под изголовье перед тем, как впустить Мегуру на порог. — Да куда, черт возьми, он запропастился? Прогнувшись до неприятного натяжения в области поясницы, рукой и коленом упираюсь в пружинистый матрас и тянусь к другому краю постели, попутно переворачивая подушки и одеяло, как вдруг позади раздается: — Я сегодня отказался от монстра, — говорит Бачира так обыденно, словно это нечто само собой разумеющееся. А меня от его брошенных невпопад откровений бьет разрядом тока, превышающим все допустимые нормы и грани. — Ч-то? — замерев на месте в пикантной позе, боюсь даже сглотнуть. — Вот так. Думаю, пришло время. Дальше я хочу играть один. — Продолжай. — Да что продолжать, Рин-чан? — Мегуру выдерживает паузу, и я слышу, как он задумчиво начинает болтать ногами, словно скучающий ребенок на детской площадке. — Монстр был моим напарником, но стал оковами, которых до этого матча я и сам не замечал. Мне… нужно было освободиться. И освободить свой футбол. Вернуть вольный стиль игры-одиночки. Только он выведет меня на вершину. Поэтому я поблагодарил монстра за все те годы, что мы играли вместе и… отпустил. Все тело затекло. Стоя на прямых руках, я стараюсь незаметно, по очереди переносить вес с них на согнутую в колене ногу, но ничего не помогает. А липкий страх малейшим шорохом спугнуть речи Бачиры только подливает масла в огонь. По-моему, у меня даже внутренние органы дрожат. Не только туловище. — И… кхм… что теперь будет с монстром? — Все просто! — судя по изменившемуся тембру голоса, Бачира облегченно улыбается во все тридцать два. — Я сам стану монстром! — Звучит совсем непросто. Объясни мне, пожалуйста, что ты имеешь в виду, Мегуру? Но Бачира ответов давать не спешит, погружая комнату в глухую тишину. А я впервые в жизни жалею, что у меня нет глаз на затылке, позволяющих увидеть его лицо и с натуры прочитать, о чем он думает. Однако, кое в чем я все-таки была права. Игра в одиночку — это не история про Мегуру и Исаги. Это история про монстра, который когда-то стал его опорой и поддержкой. Причиной жить и выживать не только на футбольном поле. Служил маяком, освещал выход из пучины одиночества, но… Осознал ли Бачира, что монстр не нуждался в благодарности и извинениях? Что монстр был лишь плодом его воображения, защитной реакцией, иммунитетом от горестей и невзгод, вроде моей парамнезии? Осознал ли он, что монстр никогда не был живым? Мне о многом хочется его расспросить, но для первого откровенного разговора, инициатором которого выступил сам Мегуру Бачира, сказано, наверное, было достаточно. На этом можно и нужно остановиться, как бы ни колотилась в крышку закрытого гроба жажда ответов. Главное, что начало положено. Остальное — дело практики и времени. Я осторожно подтягиваю уставшие конечности ближе к себе, чтобы вывернуться из неудобного положения, но внезапно чужая рука скользкой змеей обвязывает таз. — К-когда ты… — голос от испуга поднимается на октаву. Не успевает происходящее уложиться на полочки, как свободной ладонью Бачира требовательно надавливает мне между лопаток, вынуждая звездой распластаться на постели. — Т-ц! Что ты задумал?! Вопрос подвисает в воздухе, пока его кисть плавным движением перемещается вверх по линии позвоночника. Бачира останавливается, только когда добирается до затылка. Запуская тонкие пальцы в волосы, он с нажимом вдавливает мое лицо в матрас, чтобы утопить в простынях нарастающие возмущения. — Ничего плохого, Рин-чан. Просто хочу устроить тебе церемонию посвящения в менеджеры Синей Тюрьмы. — Не поздновато? — бубню я, пробуя на вкус хлопок. — Я уже сто лет как менеджер. — Но на третий этап прошла впервые, — плотнее обхватывая меня за таз, Мегуру нагло тянет его на себя, пристраиваясь ближе. Близко настолько, что его приподнятое настроение ощущается даже через два слоя ткани наших флисовых пижам. Блеющий тон и нахально забирающиеся под кофту ловкие пальцы с изломами на фалангах не оставляют шансов на сопротивление. Бачира прощупывает выступающие косточки, с интересом проходится по ребрам. Едва задевает кожу шероховатыми подушечками, но как ни парадоксально, его невесомые касания несоизмеримы с металлической тяжестью беспощадного жара, охватывающего тело изнутри. Стоит Мегуру добраться до кружевного бюстгальтера и сжать грудь, с губ срывается первый несдержанный стон, который я тотчас спешу скрыть в недрах постельных принадлежностей. И Бачире это не нравится. Стоны же не возмущения. Хотя и то, и другое — лишь прямая реакция на его действия. — Так не пойдет, Рин-чан, — властным рывком он переворачивает меня, как блин на сковороде. Затем нависает сверху, любуется бегающими в предвкушении зрачками и, облизнувшись, наклоняется к уху так близко, что его дыхание опаляет перепонки. — Раз уж я «изначально не пытался быть тихим», то и тебе не судьба. В доказательство своих слов Бачира тут же ныряет рукой под резинку моих пижамных штанов, и отодвигая край нижнего белья, бесцеремонно вводит палец до упора. Одно только это заставляет выгнуться в спине до хруста и хлопнуть ладонью по лицу, чтобы не дать удовольствию вырваться наружу на радость соседям по этажу. Мегуру, в отличие от меня, потерей репутации не сильно обеспокоен. В такт поступающим движениям он проходится носом по скуле, спускается ниже и принимается прокладывать влажную дорожку вдоль пульсирующей венки на шее. Втягивает, кусает, зализывает — в таком порядке. В горле до жадности пересыхает. Хочется пить и поцелуев. Бачира добавляет второй палец, задевая самые чувствительные точки, и я ощущаю, как стенки понемногу начинают содрогаться. Не знаю, что служит катализатором — запредельная усталость или запредельное возбуждение, но так быстро к финалу я еще никогда не приближалась. Возможно, этой ночью нам не суждено составить контрактов, но суждено поставить наш личный, новый рекорд. Преждевременное ликование сменяется разочарованием, как только Мегуру отвлекается на тугой воротник моей флисовой кофты, препятствующий свободе его действий. Он невнятно рычит и, тряхнув головой, раздраженно выпрямляется на постели, оставляя меня в полном замешательстве. — Руки вверх, Рин-чан! Я безмолвно повинуюсь, мало отдавая отчет своим действиям. Разум уже потихоньку отказывает. Словно завороженная наблюдаю, как Бачира под непристойнейшие хлюпающие звуки возвращает из плена свои пальцы, не оправдавшие моих надежд, и медленно стягивает с меня сначала кофту, а затем и бюстгальтер. Когда все лишнее летит на пол, он замирает, упираясь коленями по обе стороны от моих бедер. Заглядывает прямо в глаза, а то и глубже. Затем с легкой улыбкой кладет ладонь на мою левую щеку и принимается издевательски поглаживать ее большим пальцем. — Так забавно… — Что именно? — Я еще ничего не сделал, а ты уже вся красная. От того, с какой нескрываемой иронией он это произносит, мне вдруг становится до ужаса обидно, а желание буйствовать обгоняет планету. — А сам-то! — указывая на выступающий бугорок на штанах, я приподнимаюсь на постели и под его ошарашенный взгляд приближаюсь практически вплотную, решительно требуя: — Попробуй-ка теперь ты не покраснеть. Уже мои руки лезут под резинку его штанов. Как только ладони голой кожей нащупывают крепко стоящий член, Бачира застывает, как вкопанный. Мне чудом удается выхватить момент, чтобы свободной рукой приспустить его брюки и боксеры. Потому что в следующее мгновение Мегуру со звоном обрушивается на мои бедра. Вес чужого тела давит, но сейчас мне на это плевать. Сейчас это хороший знак. Я плотно обхватываю его рукой и неумело, насколько могу и чувствую, начинаю двигать кулаком вверх-вниз, не разрывая с Бачирой зрительный контакт. Полюбуюсь зрелищем внизу в другой раз. А пока есть дела поважнее. С каждым плавным движением он дышит все чаще, но упорно старается это скрыть. На его переносице изредка собираются довольные морщинки, выступающий кадык с потрохами выдает миг, когда он глотает сгущающуюся слюну. Ресницы подрагивают, как колосок на ветру. Член в ладонях начинает пульсировать, и благодаря обильно выделяющейся смазке скользить по нему становится чуть легче. Бачира на пике. По сбивчивому дыханию, натянутым мышцам и выступающему румянце на щеках вижу. Понимая, что миссия выполнена, неожиданно для него отстраняюсь и серьезно заключаю: — Руки вверх, Бачира Мегуру! Вынуждена признать — Бачира приходит в себя гораздо быстрее, чем ожидалось. Но это не отменяет того факта, что выглядит он теперь слегка расстроенным. Довольствуясь собственными проказами, я хватаю нижний край кофты и пытаюсь стянуть ее через голову. Не знаю, какие метаморфозы происходят с Мегуру за эти ничтожные несколько секунд, но когда его лицо вновь оказывается напротив, от былого разочарования на нем не остается и следа. — Ну как? — с хищным прищуром ухмыляется он. — Отомстила? От резкой перемены настроения я не нахожу слов, чтобы чем-то парировать, поэтому Бачира сам разрывает тишину: — Я тебя обломал и ты меня тоже? Так, что ли? — он подается вперед и утыкается лоб в лоб. Затем приподнимает мою голову за подбородок, требуя еще глубже заглянуть ему в глаза, от беснующегося азарта в которых получается только нервно сглотнуть. — Счет все равно будет в мою пользу, Рин-чан. Повластвовала и хватит. В ту же секунду его губы жадно накрывают мои. Прыткий язык скользит по небу, вырисовывая незамысловатые узоры и дальше все, как в тумане. Не понимаю, как я вновь оказываюсь до отказа вжатой в пружинистый матрас. Не понимаю, в какой момент с меня вслед за пижамными штанами слетают последние элементы нижнего белья. Не понимаю, когда Бачира успевает раздеться сам и устроиться между моих ног. Я не понимаю. Но титульный, резкий, плотный толчок, отзывающийся где-то под ребрами, заставляет вернуться в реальность. — Ох, вот же черт! Мегуру только хмыкает и сразу берется наращивать амплитуду. Топить стоны больше не представляется возможным, и теперь уже меня не сильно заботит, что о нас подумают соседи по этажу — настолько сознание отказывается воспринимать происходящее. Я нещадно впиваюсь в его подтянутую спину, не заморачиваясь, что на ней еще долго будут красоваться содранные ногтями красные полосы. А с учетом того, что душ у парней — общий, в секрете это не останется. Чуть позже мне будет не наплевать. Тем не менее, пока ужас последствий и непонимания, что с ними делать, не обрушился на нас лавиной, я не хочу об этом думать. Бачира, как назло, двигается рвано, совершенно непредсказуемо: ускоряется и замедляется, когда ему вздумается, только сильнее раззадоривая желание. Простынь под нами насквозь промокла. Если бы не мужская крепкая хватка, я бы скользила по ней, как фигуристка на льду. Его бедра со звоном отскакивают от моих, одаривая комнату неприлично гулкими сонатами. Вновь предвосхищая скорый финал, я крепче впиваюсь в его плечи, как вдруг раздается то, что никак не должно было раздаться в такой интимный момент. Звонок потерянного телефона. Где-то со стороны правого уха. — Кто это? — нисколько не замедляясь, сбивчиво говорит Бачира, обжигая дыханием ямочку между плечом и шеей. — Не знаю, не отвлекайся! Вызов прерывается, но сразу за ним следует второй. Мегуру ощетинивается и сбавляет темп, приподнимаясь на локтях. — Тебя кто-то очень настойчиво хочет, Рин-чан. — Понятия не имею, кто, зачем и почему! Сосредоточься на другом! Судя по всему, должного эффекта на Бачиру мои слова не производят. Он совсем перестает двигаться и заинтересованно буравит взглядом место, где все это время прятался проклятый телефон. А когда раздается уже третий по счету звонок, Мегуру резко оттягивает край простыни, чтобы утолить свое любопытство быстрее, чем я вновь заведу шарманку о необходимости соблюдать личное пространство. — Ого… — мимолетное удивление на его физиономии сменяется на свирепый оскал, от которого кровь стынет в жилах. Он по слогам тянет каждое слово, пробуя буквы на вкус. — Какие люди! Мне становится искренне наплевать на просьбы не трогать мой телефон и не лезть не в свое дело, которые не были услышаны. Ледяной тон Мегуру до того страшит, что внутри трепещет только одно — желание узнать: — К-кто это? — Кира. Ками-сама, какого дьявола? Предвосхищая последствия, дрожащими пальцами тянусь в сторону поющего мобильного, борясь с желанием схватить и швырнуть его в окно, как бейсбольный мяч. Надеюсь, у меня хватит самообладания просто сбросить вызов и отключить звук. Жаль, убедиться в этом мне никто дает. Почувствовав малейшую реакцию под собой, Бачира решительно перехватывает мои запястья и поднимает их над головой, одновременно хватая свободной рукой телефон. Он привстает на постели с праздным видом, поворачивает мобильный экраном ко мне и под мой ошарашенный взгляд заносит палец над сенсорной кнопкой «ответить». — Не надо, — говорю я не своим голосом, понимая, что угрозы здесь бессильны. Остается только взмолиться. — Бачира, нет! Янтарные глаза издевательски сверкают в темноте, и Мегуру переключается на игривое настроение. Дразнится. Улыбается так задорно. Ему весело. Ему смешно. А мне сквозь землю хочется провалиться. Особенно, когда я нечаянно дергаюсь под ним, и Бачира от неожиданности эту самую кнопку жмет. — Алло, Рин? Привет, как ты? Мегуру сияет пуще прежнего, радуясь, наверное, что ему даже делать ничего не пришлось. Что я сама, своей неловкостью навлекла на себя проблем. Он чуть кивает, как бы подталкивая меня дать собеседнику ответ, но я только сжимаю губы в трубочку, чувствуя, что пот со стыда начинает заливать брови. — Рин? Меня слышно? Мегуру смотрит в упор, едва сдерживая хмык. Усиливает хватку на запястьях и плотнее вжимает их в матрас, когда сталкивается с заранее обреченным на провал сопротивлением. — Ау? — теряет терпение Реске. — Ты здесь? Я закусываю щеку изнутри и зажмуриваюсь. Когда в трубке раздаются помехи, с облегчением, почти бесшумно выдыхаю, радуясь, что опасность миновала, но Бачира полностью выходит и с силой толкается вперед, выбивая из горла стон вперемешку с хриплым мычанием, чем-то отдаленно похожим на: — Да! — Ох, я уже подумал, что со связью какие-то проблемы. Как твои дела? Ничего, что я звоню в такое время? — Н-ничего, — сама не понимаю, что несу, и в наказание получаю новый толчок. — Ч… Ч-что ты хотел? — Просто узнать, как ты поживаешь… вот и… — Реске, быстрее, я очень занята! — Я думал, твой рабочий день уже окончен, разве нет? — Н-нет, — успеваю промямлить до того, как Мегуру снова входит по самое основание. Даже его длинная, хаотично рассыпавшаяся по лбу челка не помогает скрыть насмешки во взгляде. Эта пытка не закончится, пока Реске висит на проводе. — Поторапливайся, Кира! Что тебе нужно?! — И-извини, похоже, я действительно не вовремя. Перезвонишь, как будет удобно? Бачира напрягается, всем своим видом демонстрируя, что так не пойдет. В доказательство — толкается сразу дважды и зажимает между зубов затвердевший сосок. Глотая стоны, от которых уже саднит горло, я почти срываюсь на крик: — Говори сейчас! В двух предложениях! — А, д-да, — Кира сомневается, но переходит к сути: — Я видел новость, что завтра к вам приезжает мировая пятерка… Ты не могла бы… попросить… для меня автограф? Ну так как-нибудь, под шумок. Хочется рвать и метать. Не могу поверить, что по уши влипла в комичную ситуацию из-за такой глупости! Бачиру притянутый за уши повод для звонка тоже заставляет усмехнуться. Его дыхание слегка щекочет кожу, отчего запоздалые мурашки рвутся в бой. Не могу больше. Я так долго не выдержу. Поэтому, когда Мегуру нарочито медленно двигает бедрами назад, настраиваясь на очередное, по ощущениям, сквозное проникновение, я на одном дыхании отчеканиваю: — Все будет, если ты сейчас же скинешь трубку! Грубая вендетта за неповиновение не заставляет себя долго ждать. От того, с каким натяжением и скоростью Бачира вонзается внутрь, на уголках ресниц даже собираются слезы. Радует только, что Реске, наконец, сдается и коротко бросает, прежде чем нажать отбой: — Спасибо! Прошу, не забудь. И извини, что отвлек. До скорого! Только теперь я чувствую, что матрас подо мной промок настолько, что спать, по-видимому, придется на полу. Бачира приближает лицо вплотную, касается кончиком носа и несдержанно улыбается, наслаждаясь скрипом моих зубов. — Ты… Ты… Ты просто… — грязные эпитеты рвутся наружу, но договорить уже не успеваю. Мегуру утягивает нас в несдержанный поцелуй, звонко посмеиваясь прямо в губы. Будто ничего и не было вовсе, будто это не он виноват в том, что у меня жизнь перед глазами пролетела — возвращается к делу. Выхватив момент, когда Бачира немного отстраняется, чтобы перевести дыхание, риторически заключаю: — Иногда я тебя так сильно ненавижу. — Ха-ха! — он заливается хохотом и, смахнув капли пота со лба, с вызовом заглядывает в глаза. — Дай мне пару минут, и ты влюбишься снова. Под мои алеющие цветущим маком щеки он вновь принимается наращивать амплитуду, стремительно приближая этот вечер к долгожданному, финальному аккорду. *** — Можно войти? — предварительно постучав, спрашиваю я, топчась у кабинета Эго. Выгляжу и чувствую себя после бессонной ночи просто ужасно. Из наспех завязанного на голове греческого пучка выбиваются непослушные пряди, отчего тот больше напоминает кактус, нежели прическу. Чигири бы на пару с Арю от одного взгляда на это волосяное мракобесие утрамбовали в карету скорой и увезли с инсультом. Синяки под глазами проступают даже через два слоя корректора, а трясущиеся от изнеможения ноги только добавляют образу неряшливости. Чтобы стать хоть немного похожей на живого человека, пришлось впервые за долгое время подкрасить брови и ресницы. Не сказать, что это сильно спасает ситуацию, но я хотя бы пыталась. И дело не только в том, что Бачира вчера до победного отказывался уходить, ожидая, что Кира вновь позвонит с какой-нибудь дурацкой, по нашему общему мнению, просьбой, нет. Мегуру вызвался сам контролировать составление предложений о сотрудничестве. Не знаю, в чем заключалась необходимость держать на мушке что, кому и куда я собираюсь отправить, но факт остается фактом. Если я наивно полагала, что секс, пока Реске висит на проводе — это что-то сродни пытке, то как только Бачира забраковал все мои наработки и принялся предлагать свои, поняла, что выводы были ошибочны. Часы показывали далеко за полночь, когда после изнурительных споров и таких же изнурительных примирений мы пришли к соглашению и остановились на картинге. По крайней мере, гоночный спорт был единственным вариантом, от которого Мегуру просиял, а не скривил губы, заключая: «Какой отстой». Дежурные варианты — энергетические батончики и бутсы — я составила уже после его ухода и сейчас намерена вручить черновики Анри и Эго. Если, конечно, они соизволят мне открыть. — Есть тут кто-нибудь? — я опускаю ручку и нагло толкаю вперед дверь, не дождавшись ответа. Кабинет пуст. Даже мониторы выключены. На столе царит хаос, как после землетрясения. В воздухе неприятно пахнет застоявшейся жижей от лапши быстрого приготовления, и я нахожу это странным. Обычно Тейэри с раннего утра наводит порядок в этой обители зла, но сегодня обстановка вокруг выглядит нетронутой. Неужели что-то случилось? Где-то в глубине коридора раздается нервный стук каблуков, обрывая мои преждевременные переживания. — Рин? — шустро перебирая ногами, кричит запыхавшаяся Анри с расстояния нескольких метров. — Ты что-то хотела? — Доброе утро, Анри-сан! Пришла показать вам свои наброски контрактов для Бачиры Мегуру. Но они у меня в телефоне, как нам в таком случае быть? Его необходимо оставить, как и планшет? — С контрактами придется повременить, — отмахивается Тейэри, пулей влетая в кабинет. — У нас большие проблемы. — Что случилось? — Не могу сказать, — трясущимися пальцами она перебирает папку за папкой, хватая под локоть целую кипу бумаг. — Сходи, позавтракай перед матчем. Мы с Эго-саном позовем вас, когда будут новости. — Вам помочь? — я кошусь на щедрую стопку макулатуры в ее руках, но Анри будто не здесь. Приходится немного переформулировать вопрос: — Помочь донести? — А, если тебе не сложно, то… да. Когда Тейэри передает мне часть ноши, меня едва не припечатывает к полу от нагрузки. Не представляю, как Анри собиралась переть такие тяжести в одиночку. — Тут недалеко, — закрывая кабинет на ключ, сбивчиво произносит она и широкими шагами направляется вдоль коридора. — В зал для переговоров. Сейчас налево, затем на этаж вниз и… — Анри-сан, я помню. Мы же недавно туда ходили. — Когда? — искренне удивляется она, почти запинаясь. — Когда к нам пожаловали представители японской футбольной ассоциации. — Точно, прости. Я уже и забыла. Потеряла счет дней в этом круговороте. — Да, понимаю… — заключаю я куда-то в пустоту. Дальше мы идем молча. Я изредка поглядываю на Тейэри и удивляюсь тому, как ей удается пахать, как лошади, но выглядеть при этом шикарно? Ее слегка подкрашенные ресницы с благородным завитком на конце отбрасывают тень, отчего цвет глаз кажется в разы глубже, чем есть на самом деле. Одежда каждый день новая, чистая, выглаженная, немного пахнет стиральным порошком. Я невольно стыжу себя за то, что моя чистая одежда почти закончилась, но я ничего не пытаюсь с этим сделать. Просто сваливаю поношенные штаны и кофты в кучу на пол ванной комнаты, обещая когда-нибудь обязательно добраться до прачечной. Собственно, по этой исключительной причине сегодня меня можно увидеть в платье. Ничего такого — желтоватый сарафан в форме трапеции с оборкой внизу и длинным рукавом. Я не особо ношу его в городе — шифоновая ткань просвечивает при дневном свете, но откуда дневному свету взяться в Синей Тюрьме, ведь так? — Сегодня они снова здесь, — прерывает тишину Анри, замирая возле дверей переговорной. — Кто они? — Представители… Нагрянули без приглашения ни свет ни заря. Это не к добру, — Анри забирает у меня свои папки и ласково благодарит, прежде чем скрыться за железной перегородкой. — Спасибо тебе. Будьте начеку, ладно? — Да, обязательно. Я остаюсь в полном замешательстве. Радует одно — телефон не забрали, гаджет при мне. Думаю, это знак. Судорожно набираю номер Кудо, пока возвращаюсь на наш этаж. Исао отвечает не сразу, спустя шесть-семь гудков. В своей излюбленной, бурчащей негодованием, как лавой, манере отрешенно произносит: — Что? — И тебе доброе утро! — Не помню, когда оно в последний раз было добрым. — Разделяю твой оптимизм. Чтобы ты не расслаблялся, накину еще. Кажется, у нас беда, Исао. — У нас или, как обычно, у тебя? — На этот раз и вправду у всех нас. Ты где? — Ем. — Дождись меня, скоро буду. — Я уже заканчиваю. — А я уже возле столовой, — говорю я, стоя в проходе, и кладу трубку. Исао нехотя оборачивается и с недовольным видом вслепую продолжает накалывать на вилку салатные листья. — Что, не получилось слиться? — Бальный зал в другой стороне. Требуется время, чтобы понять, к чему это было сказано. Я прохожу вперед и по пути хватаю поднос с едой. Затем усаживаюсь рядом с чавкающим Кудо, сосредоточенном на пейзаже в плоской тарелке. — Не к лицу мне платья, да? — Оно едва задницу прикрывает, — третий менеджер шумно отпивает утренний кофе, и от столь мерзкого звука у меня пропадает и без того слабый аппетит. — С нудистом поругалась и решила поиграть в ревность? — Не представляю, как можно вызвать ревность, находясь среди парней, у которых крепко стоит только на футбольный мяч, — с ноткой иронии заключаю я. — Раз так, я бы пришла в костюме игровой площадки или нацепила бы на спину ворота вместо рюкзака. — Пока у них не начнет стоять друг на друга, лучше прикрывай ноги. — Спасибо за заботу о моих чести и достоинстве, Исао, только с этим ты немного опоздал. — Не плачь потом и не говори, что я не предупреждал, — небрежно складывая приборы на стол, безучастно отвечает Кудо. — Что там у тебя? Я пересказываю Исао наш с Анри незамысловатый диалог. С виду кажется, что ему совершенно плевать, и размазывать упавшую каплю кофе по столу куда интереснее, но чем больше я говорю, тем чаще Кудо поднимает прямой взгляд куда-то перед собой. — Похоже, Джинпачи пригвоздили к стенке, — в его голосе чувствуется натяжение. — Большие шишки никогда не приходят просто так. — И-и чем нам это грозит? Неужели все скоро… закончится? Исао открывает рот, чтобы ответить, как вдруг динамики начинают шуршать. Железный, монотонный тембр автоматической системы приветливо сообщает: — Первую команду и менеджеров игроков просим пройти на площадку и приготовиться. Матч начнется через пятнадцать минут. — Идем, — Кудо поднимается со стула и направляется к выходу. — Мировая пятерка ждать не будет. — Да, — я отрываюсь от нетронутого завтрака и слегка приглаживаю платье. — Идем.