Лицом к лицу

— Я не понял, — ядовито отрезает Эго, не удостаивая менеджеров даже поворотом головы. — Где мои инвесторы? Не помню, когда в последний раз наши собрания начинались со стандартной переклички или хотя бы мимолетного приветствия. Но у меня и нет сил вспоминать. Девятнадцать дней, прошедшие с момента завершения второго отбора, выжали из нас все соки. — Вы чем все это время занимались, бездельники? — Эго-сан, прекратите! — вступается за нас Анри, которая тоже едва держится на ногах. — Если мы не сидели с вами за одним столом, это не значит, что мы ничего делали! Все работали, не покладая рук: перетрясали архивные записи матчей знаменитых игроков, проводили мастер-классы для футболистов, занимались рекламой, приглашали зрителей… Мы даже сами ездили в город и раздавали флаеры! На улице! В тридцатиградусную жару! Четыре дня подряд! Мы сами это делали, потому что в нашей статье расходов, как вы выразились, не предусмотрены затраты на промоутера! Тейэри делает паузу, чтобы отдышаться. Не дождавшись сочувствия, она хмурит брови и указывает пальцем на полумертвых менеджеров позади себя: — Взгляните на них, они едва дышат! Что правда, то правда. В моих мешках под глазами можно укрывать преступников, и не по одному экземпляру — влезет целая бандитская группировка. Исао исхудал до такой степени, что смахивает на полупрозрачную одушевленную мантию из какого-нибудь фантастического фильма. Пока что одушевленную. Третий менеджер сидит напротив и, по логике вещей, должен мешать обзору, но я отчетливо вижу костлявую спину Джинпачи из-за Кудо. Даже Кин отказалась от мейкапа, а это показатель. Теперь ее лицо украшают лишь следы титанического труда и опасного для жизни недосыпа. — «Создавать видимость работы» не значит «работать». «Работать» значит «приносить результат». Так скажи мне, Анри, — плоскими ступнями Эго отталкивается от пола и вертится на стуле. Упершись локтями в угловатые колени, он поправляет очки и охватывает демоническим взглядом все пространство комнаты. — Где их результаты? — В отчете, на который вы поставили свою тарелку! — напряжение между Анри и Эго растет в геометрической прогрессии. — Они заполнили трибуны, все билеты — проданы! Пригласили съемочные группы и провели инструктаж, чтобы репортеры знали, кого и с какого ракурса снимать. Как мы и разбирали: дриблеры — ноги, вратари — перчатки… Они даже технических специалистов, которые будут следить за работой внутренних камер, сами собеседовали! Хотя это и близко не похоже на работу менеджеров! — Надеюсь, они не сильно переутомились, пока занимались ерундой? Зеваки и рабочие лошадки найдутся всегда. Меня интересует иное. Мы выделили десять мест в первом ряду, в вип-зоне, из расчета, что посадим туда десять важных шишек с набитыми карманами и произведем на них такое впечатление, что мой проект обскочит по вложениям крупнейшую финансовую пирамиду. И что я вижу? — Эго-сан… — Я вижу… — перебивает Эго не терпящим возражений тоном. — …кучку пустоголовых идиотов, разводящих руками, мол: «Виноваты! Нашлось только семь, но ведь и так сойдет, правда?». Менеджеры, давно выработавшие иммунитет к оскорблениям, и бровью не ведут. Тем не менее, нервно сглотнуть все равно хочется. — Неправда. Не сойдет, — слова Джинпачи опутывают шею веревкой, на которой подвязан булыжник. Голова сама виновато склоняется к полу. Акцент на одной невыполненной задаче махом обесценивает другие наши труды, но спорить бессмысленно. — До матча U-20 осталось два дня. Либо вы закроете эту брешь и приведете мне недостающих инвесторов, либо вам в Блю Локе нет места. Собрание окончено! Джинпачи возвращается к поеданию лапши и подглядыванию за своими неограненными алмазами в реальном времени. Анри буравит глазами его бритый затылок, едва сдерживая крупную дрожь. А затем, разочарованная и обессиленная, впервые за долгое время не прощается с нами и покидает кабинет, шаркая по полу видавшими виды кедами. Мне кажется несправедливым тот факт, что должность менеджера Эго навязали инвесторы, а он попросту спихнул свои обязанности на Тейэри. И теперь ей приходится головой отвечать за чужие провинности: и перед вельможами, и лично перед ним. А если Джинпачи преисполняется в своем сознании и отчитывает нас напрямую, Анри все равно воспринимает это близко к сердцу. Такая уж Анри Тейэри по своей природе. Бачира бы поставил ей диагноз с громким названием «синдром мамочки». Черт, Бачира… Мы так давно не виделись в нерабочее время, что он, наверное, меня проклял. Предстоящий матч перемолол и продолжает перемалывать в центрифуге все, что попадается у него на пути: силы, энергию, свободное время, мысли, чувства… Всякий раз, когда Мегуру вылавливал меня в коридоре или прибегал вечером в комнату, я отмахивалась дежурным: — Не сейчас. — Мне некогда. — Позже. — Я занята. — Давай в другой раз. — Поговорим потом. — Оставь меня в покое, черт тебя дери! Последнее прозвучало лишь единожды, когда я была совсем не в духе. Бачира заявился в разгар моей бурной деятельности. Тарабанил по двери, как умалишенный. Сбивал с мысли, мешал работать, и я сорвалась. А он лишь посмотрел на меня с досадой и протянул какой-то сверток со словами: «Я только зашел отдать тебе это». Яблоко, неаккуратно замотанное в кучу бумажных салфеток. Очищенное. Без кожуры. Когда я осознала, что он поставил заботу превыше одного из главных правил Синей Тюрьмы: «Не выносить еду из столовой», — было уже поздно. Коридор оказался пуст. И с тех пор Бачира не приходил. Как давно это было? Вчера? Позавчера? Неделю назад? — Ты чего расселась? — глухой голос Исао вырывает меня из раздумий. Я оглядываюсь по сторонам и вижу, что менеджеры давно расходятся, потупив голову. Зал собраний пустеет. Кудо щелкает пальцами возле моего носа и кратко уточняет: — Ау?! — Не могу встать. — Не паясничай. — Я серьезно, Кудо, — истерически расхохотавшись, почти брызнув слезами, говорю я. К горлу подкатывает плачь, отчего слова звучат рвано. — Пятки б-будто к полу при-иросли. П-приклеились. — Тихо! — Исао косится на Джинпачи и намекает мне сбавить речевые обороты, чтобы не нарваться на грубость. Затем чуть тише добавляет: — Пятки — к полу, а задница — к стулу? — Да. — Не льсти себе, — Кудо хватает меня за запястье и рывком тянет на себя. — От твоей задницы осталось одно только воспоминание. Да и от моей тоже. Идем, помянем следы былых выпуклостей за завтраком. — Что такое завтрак? — Прием пищи перед обедом и ужином, которые мы тоже обычно пропускаем. Обменявшись сарказмом, мы с Исао покидаем кабинет Джинпачи. В коридорах Синей Тюрьмы, на удивление, пусто. Ребята уже поели, приняли душ, и сейчас вовсю тренируются. Купаются в негласном одобрении четырехглазого властелина Синей Тюрьмы, пока мы тонем, захлебываясь упреками, словно гниющим болотным илом. — Почему у футболистов лагерь, а у менеджеров — концлагерь? — воплю я, запрокинув вверх подбородок. — Таков путь. Привыкай. — К чему?! К голоду, унижениям и нервному истощению? — Да, — бросает Кудо и открывает дверь в столовую. — Лавры и хорошее отношение достаются тем, кто мелькает на поле. Закадровая деятельность, да и само по себе менеджерство, скорее, похоже на рабский труд и не ценится по достоинству. — Это нечестно, — я подхватываю поднос трясущимися пальцами и наблюдаю, как посуда на нем заходится в пляске. — Жизнь — это не просто мешок с дерьмом, — усевшись за стол, Кудо накалывает на вилку кусочки маринованных овощей и, не глотая, делает щедрый глоток крепкого чая. — Он еще и дырявый. Скривив губы от чавкающих звуков и пищевых привычек третьего менеджера, я тоже приступаю к трапезе. — Золотые слова. Ощущение падающей в желудок еды возвращает к жизни. По телу от удовольствия проходится разряд тока. Никогда еще цукэмоно не были такими вкусными. Я без разбора сметаю все, что разложено по тарелкам. Надеюсь, с непривычки это не аукнется мне изжогой или, что хуже, расстройством кишечника, но, Ками-сама, как я счастлива! Жаль, что счастье заканчивается, как только на подносе остается одно только яблоко. Красное. Наливное. Не очищенное. И почистить его некому. На глаза вновь наворачиваются тоскливые слезы. Безжизненно опустив руки вдоль тела, я пищу: — Я скучаю по Мегуру. Тихое признание слетает с губ само собой и просто растворяется в комнате. Стоило только свободному времени проклюнуться сквозь череду срочных задач, как все «отложенные на потом» чувства булыжником рухнули на спину. Я ведь даже не извинилась перед Мегуру за ту историю. Каждый день обещала себе, что зайду завтра, когда буду: не такая уставшая, не такая растрепанная, не такая злая, не такая никакая… Счет этим оправданиям потерялся в стенах Синей Тюрьмы, как потерялся и Бачира. — Славно, — разрывает тишину Исао и, протерев рот салфеткой, многозначительно интересуется: — А кто это? У меня глаза округляются до невиданных ранее размеров. У Кудо, очевидно, едет крыша — чего только стоит его поредевший на колкости язык. У всех нас она едет, но не настолько же? — Не смотри на меня так, будто я забыл про годовщину нашей свадьбы, — обороняется он. — Ты про нудиста? — Да, представь себе, про него самого! Про нудиста, именно так! Про которого я трещу тебе уже не первую неделю! Который был в твоей команде, который выбежал из душа голым, который… — Отставить истерику, — третий менеджер обрывает мой вот-вот разыграющийся на эмоциях плач. — Он же не вылетел из проекта, если я ничего не пропустил. Сходи повидайся и дело с концом. — Мы немного повздорили. К тому же, нам еще нужно где-то отыскать трех недостающих спонсоров… Держу пари, опять сутки провисим на телефонах, и на закате дня мой речевой аппарат уйдет в отказ. Не думаю, что нечленораздельное мычание сойдет за полноценные извинения. — До заката дня еще надо дожить, — Кудо встает из-за стола и направляется к выходу. — Пошли. Быстрее начнем, быстрее закончим. И то верно. Я хлюпаю носом, загоняя расстроенные чувства в дальний угол, и легонько бью ладонями по щекам. Даже если сегодняшний день выпотрошит нас без остатка, я все равно приду и попрошу за это чертово яблоко прощения. Да только… Едва я успеваю выйти за порог, как чья-то тяжелая рука ложится на мое плечо. У Синей Тюрьмы на все, как всегда, свои планы. *** — Здравствуй, Рин, — вежливо начинает Акайо-сан. — Признаться, я тебя даже не сразу узнал. Ты не заболела? — Нет, я теперь всегда такая. И в здравии, и в хвори, — я даю застывшему впереди Исао отмашку, чтобы он меня не ждал. Кудо звонко цокает языком и закатывает глаза до мозга, но не выступает и просто уходит. Я поворачиваюсь к Акайо. — Рада вас видеть! — Взаимно. Заехал узнать, как продвигаются дела с подготовкой к предстоящему матчу, — он задумчиво озирается по сторонам. — Смотрю, народу у вас поубавилось. — Да, второй этап внес свои коррективы в наш молодой и дружный коллектив. — Точно! Я забыл поздравить тебя с прохождением отбора… — Акайо Уэда досадно ухмыляется. — Прости, совсем из головы вылетело. Выходит, зря ты столько переживала. Как все прошло? — Честно говоря, я сама не поняла… Рельефная напольная плитка кажется невероятно интересной, пока я зачем-то пересказываю Акайо-сану все ключевые моменты второго этапа. Он внимательно слушает и кивает в такт. Гладкая ткань его идеально выглаженного пиджака переливается в искусственном свете ламп, а запах дорогого парфюма забивается в ноздри, сбивая с мыслей. Из уложенной гелем челки иногда выбиваются непослушные пряди, и когда волосы благородными сосульками спадают на лоб, Акайо складывает губы трубочкой и дует на них. Тогда локоны беспрекословно возвращаются на свое законное место. С таким талантом Акайо Уэда мог бы открыть еще один успешный бизнес — бесконтактную парикмахерскую. Не понимаю, почему он до сих пор этого не сделал. — …в итоге, я прошла, но так и не узнала, какая из компаний, которым я отправила предложения, заключила контракт с Исаги Йоичи, — на этой ноте мой рассказ плавно подходит к концу. — Обидно, конечно, что взаимодействие со спонсорами поставили на паузу. Столько усилий канули в лету… Я уже успела рекламные слоганы набросать, но против капризов Джинпачи не попрешь. Однако… куда обиднее не знать даже имени спасителя твоей задницы. Видимо, эту информацию Эго собрался унести с собой в могилу. — Ха-ха! Тебе так не терпится его похоронить? — с иронией уточняет Акайо. — На постоянной основе — нет, но я совру, если скажу, что подобные идеи никогда меня не посещали. — Становись в очередь, — Акайо большим пальцем указывает через свое крепкое плечо. — За его головой выстроилась вся японская футбольная ассоциация. — Что ж, тягаться с ними я пока, пожалуй, не рискну. Между нами повисает неловкая пауза. Акайо то и дело поправляет манжеты с золотыми запонками, будто хочет что-то сказать. Или ждет вопроса от меня? — Знаете, что-то мне подсказывает, что ваше чутье бы не обмануло… Если кто и обратил внимание на Исаги Йоичи, то это явно были «Diamond Crown». — Ну еще бы. Это же моя компания, — как нечто само собой разумеющееся выдает Акайо Уэда, пока я роняю челюсть на пол. — В чем дело? Неужели не догадалась? — Н-нет, я об этом… Даже не подумала! Плакала моя хваленая внимательность и умение складывать детали в цельную мозаику! — Ха-ха! Зато смотри, как ты сразу подрумянилась, — он прикладывает ладонь к своим щекам, призывая повторить за ним этот жест. — Выброс адреналина еще никогда не был так полезен. Разум отказывается свыкаться с происходящим, поэтому я лишь механически киваю и трогаю алеющее лицо. Акайо продолжает: — Я думал, ты первым делом пойдешь мониторить ключевые имена из совета директоров. — Увы, я досконально изучила специфику деятельности «Diamond Crown» и ее топ-менеджмент, но заглянуть в «верхушку» не догадалась… — Ничего, главное, что со своей задачей ты справилась. — Тем не менее, некоторые вопросы остались без ответа… — бурчу я и резко оживляюсь: — Акайо-сан, могу я спросить, почему вы выбрали Исаги? Чем, по-вашему, он заслуживает внимание? Эта информация могла бы мне очень пригодиться, когда или если работа с заключением контрактов возобновится. — Между прочим, я выбрал не только Исаги. Я поручил топ-менеджменту заключить контракты со всеми твоими игроками, — Акайо простодушно разводит руками, невзирая на мои ползущие на лоб брови. — По правде говоря, я не особо вникал в таланты футболистов. Мне достаточно знать, кто их менеджер, чтобы принять решение. — Простите, что? — Чему ты удивляешься? — он расслабленно улыбается над моей растерянностью и, не дождавшись от меня хоть какой-то реакции, переходит к сути: — Хорошо, я попробую объяснить по-простому. Футболисты для спонсоров лишь способ продать товары или услуги. Они наденут форму с логотипом компании, подарят ей узнаваемость и принесут фирме продажи, так? — Так, но… — Но они лишь верхушка айсберга. Пока действует контракт, я увижусь с ними напрямую пару раз, и это в лучшем случае. Обсуждать детали, вносить корректировки, продумывать изюминки и прочее мне предстоит с тем, кто скрывается под толщей воды — с менеджером. Если я знаю, что закадровый герой этой истории в будущем — толковый и талантливый специалист, который сделает для моей компании информационную бомбу, — почему я должен отказывать себе в удовольствии поработать с ним? Это я-то «талантливый и толковый специалист»? Возможно, эпидемия, разыгравшаяся в Синей Тюрьме в последние несколько недель, заразна, и теперь Акайо-сан тоже не в себе. Противоядие еще не изобрели, зато благодарность давно придумали. Я открываю рот, чтобы сказать Акайо «спасибо», как вдруг динамики начинают предупредительно шипеть. — Как жизнь, мои драгоценные? — баритон Эго вынуждает каждую клеточку в теле содрогнуться. — До финального матча осталось чуть меньше двух дней, поэтому между первой и второй — перерыв небольшой. И это я сейчас о ваших адских тренировках. Даю вам полчаса, чтобы принять душ и пожаловаться маме, а потом жду всех на поле. Менеджеры, вас тоже касается! Надеюсь, вы не забыли о нашем утреннем разговоре. Черт, недостающие инвесторы! Нет у меня времени языком чесать! — Акайо-сан! — я испуганно пячусь назад и кланяюсь на ходу. — Спасибо вам огромное, за все спасибо, но мне надо бежать! До свидания! — Стой, — он аккуратно хватает меня за запястье. Как-то слишком… бережно? Нежно? Не знаю, как это описать, но паника немного рассеивается. — Расслабься, я провожу. А пока расскажи мне, о каком утреннем разговоре шла речь. — Эго выделил десять мест для потенциальных инвесторов, но нам удалось привлечь только семерых, — говорю я и ускоряю шаг. Акайо не отстает. — Мы все перепробовали: звонили, рассылали официальные письма, обивали пороги офисных зданий в надежде наткнуться на весомые фигуры, но без толку… О Блю Локе никто и слышать не хочет — японская футбольная ассоциация постаралась на славу. Теперь наша и без того хрупкая репутация трещит по швам. Уверена, даже эта семерка согласилась прийти лишь для того, чтобы поглумиться. Джинпачи негодует. Нет, не так. Он просто в ярости. — Я могу кое-чем помочь. — Не согласуете ему закупку электрических стульев? Эго спит и видит нашу казнь. По такому случаю, он не побрезгует и свою личную копилку распотрошить. Затарится лапшой, а на сдачу — вот, дорогие менеджеры, присаживайтесь, пожалуйста… — нездоровый сарказм срывается с губ против моей воли. Язык мой — враг мой. — Простите за это… Я сегодня сама не своя. — Это я уже понял, — с сочувствием произносит Акайо. — Но я действительно могу помочь. Помнишь, я как-то предлагал тебе поучаствовать в приеме, организованном в честь выхода одной из наших дочерних компаний на международный рынок? — Да, я… что-то такое припоминаю… — Прием будет завтра. Конечно, сценарий мероприятия уже расписан «от» и «до», но, думаю, мы можем позволить себе включить в программу пятнадцатиминутное выступление. Сможешь подготовить небольшую речь и сказать пару слов о проекте перед важными шишками? — Что? — я буквально торможу на пятках. Ноги от нарастающего ужаса наливаются свинцом и отказываются нести меня дальше. Однако предложение Акайо-сана и впрямь звучит как выход из патовой ситуации, в которой мы оказались. — Я не уверена, что успею… Чтобы выступление получилось запоминающимся, нужно составить план презентации, сделать саму презентацию… Сформировать предложение о сотрудничестве, прописать условия… — Не нужно копать так глубоко. По крайней мере, в этот раз. Живая презентация — лучшая реклама. Расскажешь о Блю Локе своими словами, ответишь на пару вопросов и дело с концом. — Мне сложно принять решение сходу. Понимаете… Сделать ставки на этот прием для меня и других менеджеров — значит пойти ва-банк. Матч U-20 состоится уже на следующий день после нашего выступления. Времени слишком мало. Да и к тому же, Джинпачи вряд ли нас отпустит. Дезертирство в этих стенах недопустимо либо наказуемо. — Не любишь рисковать? — Ненавижу. — Я считаю… — задумчиво тянет Акайо, а затем победно заключает: — Пора это исправить. Джинпачи я возьму на себя. Нам не нужно вывозить отсюда всех менеджеров — хватит и пары человек. Тогда мы сможем убить двух зайцев одновременно: одни продолжат обзванивать потенциальных инвесторов изнутри, другие будут привлекать спонсоров снаружи. Где-нибудь да выстрелит. — Звучит как план. Невероятно, насколько быстро этот мужчина находит решения для, казалось бы, нерешаемых задач. Я несдержанно улыбаюсь, и Акайо-сан улыбается в ответ. Впервые за долгое время на меня накатывает облегчение. Но улыбка стирается с моего лица, как только в трех метрах от нас раздается задорный свист. Из-за угла, за спиной Акайо-сана показывается знакомая макушка с прямой челкой. Уэда не обращает внимания, а у меня сердце готово выпрыгнуть из груди. Бачира бросает удивленный взгляд в нашу сторону, смолкает и замирает на месте. Затем оценивающе проходится сначала по хорошо сложенному стану Акайо Уэды, потом по мечтающей провалиться сквозь землю мне. Он наклоняет голову то к одному, то к другому плечу, словно оценивая расстояние между нами с Акайо на предмет недопустимого. — Все получится, — слишком тепло отвечает Акайо и, как на зло, одобрительно хлопает меня по плечу. Мегуру на заднем плане, стоящий до этого вполоборота, полностью разворачивается и, ухмыльнувшись, скрещивает руки на груди, всем своим видом демонстрируя, что дальше он идти не собирается. Меня от неловкости момента начинает бить мелкая дрожь. Не так я представляла нашу долгожданную встречу! Акайо–сан открывает рот, чтобы что-то добавить, но я не позволяю этому случиться. Только не сейчас. — Хорошо, тогда я сию же минуту отправлюсь на поиски второго менеджера. А вы пока спросите у Джинпачи, можно ли будет устроить нечто подобное. — Ха-ха! Как давно никто не давал мне указаний, что делать, — немного посмеявшись, он проходит вперед и напоследок говорит: — Договорились. Скоро вернусь и, уверен, с хорошими новостями! Бачира мысленно метает дротики в удаляющийся затылок Акайо-сана, пока его силуэт не скрывается в коридорах. Дождавшись, когда острая улыбка исчезнет с лица Мегуру, я делаю шаг навстречу. Он реагирует молниеносно — обиженно вздергивает подбородок и пружинистой походкой направляется в ближайшую комнату, не забывая оглушающе громко хлопнуть дверью. — Не поняла? — ошарашенно бубню я. — Я ожидала незамедлительной взбучки, но наигранный игнор — это что-то новенькое… И это «новенькое» мне совсем не нравится. На цыпочках подхожу к порогу, предупредительно стучусь и дергаю ручку. Благо, щелкнуть замком и запереться наглухо Бачире совесть не позволила. — Привет, — аккуратно начинаю я, наблюдая, как напрягаются его лопатки, пока он занят чем-то вроде небольшой разминки. — Как… дела? — Не сейчас. Бьет меня моим же оружием? Вот как? — Как… продвигается подготовка к матчу? — Мне некогда. — Ты, наверное, волнуешься? Все-таки игра в основном составе — это большая ответственность… — Позже. Не смотря на то, что в его голосе не слышно злости или откровенного упрека, у меня неприятно саднит горло. В душе словно плодятся морские ежи, а их колючки изнутри врезаются в кожу. Сглотнув кисловатую слюну, я пересчитываю пальцы и сквозь какую-то виноватую грусть продолжаю: — Исаги тоже переживает? — Я занят. Только теперь я замечаю, что на воротнике кофты Мегуру красуется небольшой мокрый след. Видимо, он успел по-быстрому заскочить в душ, когда Джинпачи объявил перерыв. По комнате разлетается запах шампуня с тропическими фруктами. Такой сладкий, привычный и родной запах. Как я прожила почти три недели, не вдыхая его полной грудью? — Понимаю… Мне бы тоже было нелегко на вашем месте. Игра U-20 обещает быть решающей… — Давай в другой раз. — Ничего… Я уверена, вы справитесь. Мы все справимся. — Поговорим потом. Тонна сарказма хлещет из Бачиры, как вода из пожарного гидранта. Облитая ею с головы до ног, я сдаюсь и дрожащим голосом произношу: — Бачира… Он оборачивается через плечо, довольствуясь собственной проказой. Видно, что хочет еще немного поиздеваться, но его медовые глаза вдруг округляются от испуга. — Рин-чан, ты чего? — он неуверенно отшатывается и выставляет перед собой раскрытые ладони. — Прости, я не хотел! Я просто шутил! Я не сразу понимаю, по какому поводу он так резко сменил гнев на милость, пока не ощущаю на щеках влажные дорожки. Расплакалась. И даже не заметила. Пелена слез размывает картину происходящего масляной краской по холсту. С губ слетает болезненный, жалкий, унизительный шепот человека, который так усердно старался, но везде сплоховал: и в работе, и в личной жизни. — Это были худшие три недели на всем гребаном свете. Мегуру ничего не отвечает, только кладет теплую ладонь на затылок и бережно прижимает меня к своему телу. Я до скрипа сжимаю в ладонях его кофту в надежде, что это поможет быстрее успокоиться. Но помогает не кофта. Помогает его присутствие рядом. Ощущение упоительной близости, которой, как выяснилось, мне так сильно не хватало. — Это Эго тебя так…? — Довел? Да. И не только он. Жду не дождусь, когда пройдет этот чертов матч и, честно, мне уже плевать, проиграем мы или победим. Лишь бы все это поскорее закончилось. — Победим, — заключает Бачира, сопровождая свои слова нежными поглаживаниями по спине. — Не зря же мы так долго готовились. Мы стоим в обнимку еще какое-то время. Иногда я чувствую мимолетные поцелуи в висок, иногда пытаюсь разгадать, какие узоры Мегуру вырисовывает на моих подрагивающих лопатках. В конце концов, меня отпускает, и, чуть отстранившись, вытерев сопли рукавом, я поднимаю на него размазанный взгляд. — Извини, что я так грубо прогнала тебя в прошлый раз. Мне стыдно. На твоем месте, я бы тоже больше не зашла… То яблоко… оно… было очень вкусным. — Да все в порядке, я не обиделся! — на его лице проступает широкая улыбка. Он игриво топчется на месте и задумчиво выстукивает пальцем по губам. — Точнее, сначала обиделся и даже рассердился, но Исаги-кун мне все объяснил! — Ч-что объяснил? — чуть настороженно уточняю я, предвосхищая неладное. — Ну-у… Что у девушек бывают такие периоды раз в месяц, когда они не хотят тебя видеть. Кричат, ругаются, плачут, ходят раздраженные и всем недовольные. Так что я решил просто переждать! — Это Йоичи-то спорол такую чушь? — Ага. — Поразительно. Здесь явно все сходят с ума. С другой стороны, а что я хотела? Людям, которые не чувствуют усталости, видимо, не объяснить, как сильно она сказывается на общем состоянии. В целом, спихнуть перепады настроения на гендерные особенности организма — не такой уж плохой вариант. — Кстати, кто этот мужик, который жался к тебе в коридоре? — Он ко мне не жался, — обреченно отрезаю я, ожидая подобного. — Его зовут Акайо Уэда. Он один из действующих инвесторов Синей Тюрьмы. — Ты ему нравишься. — Что?! Ками-сама, нет, конечно! — Это был не вопрос, а утверждение. — Мегуру, тебе опять мерещится то, чего нет! Прошу, не доводи меня еще больше. — Тогда что ему от тебя нужно? — непримиримо уточняет Бачира. Набрав в легкие кислорода, я пересказываю ему события последних нескольких дней и наш провал с набором спонсоров, а затем и детали предложения Акайо-сана. Мегуру вздергивает бровь и с умным видом почесывает подбородок. Будто анализирует все, что я говорю, хотя, на самом деле, Бачира уже сделал свои выводы. И никакие слова не способны его переубедить. Мне ли не знать. — И ты поедешь на этот «прием»? — чересчур спокойно спрашивает он. — Думаю, да. Захвачу Исао в качестве группы поддержки. Одолжу у Анри пару помпонов. Надеюсь, он оценит, а пока… — я кошусь на настенные часы и, выхватив минутку, тяну Бачиру на себя, чтобы поцеловать. — Я скучала. — Менеджер-сан, — он наклоняется так близко, что кончик его носа упирается в мой. Дразнится. Медленно, маняще выдохнув, он слегка облизывается и совсем не маняще шепчет прямо в губы: — Мы, вообще-то, под камерами. Я отталкиваюсь от него и нервно озираюсь по сторонам, мысленно роя себе могилу. Однако ни в одном углу камер не нахожу. На центральной сцене тихо висит выключенная видеопанель. Я прищуриваюсь, чтобы убедиться. Все так, панель выключена. На этом потенциальные угрозы спальни форвардов заканчиваются. Где-то в районе правого уха раздается спрятанный в кулаке смешок. — Обманщик! — обиженно воплю я и тянусь к двери, чтобы выйти за порог. — Ха-ха, да ладно, брось! — Мегуру кладет ладонь мне на плечо и сам открывает дверь. — Ребята скоро придут. Давай в другой раз. — Опять ты за свое, — не успеваю я стукнуть его за многозначительное подмигивание, как нас неожиданно накрывает чья-то тень. — Акайо-сан? Вы так быстро? П-познакомьтесь! Это — Бачира Мегуру, мой новый подопечный! Я вам о нем рассказывала. Акайо непонимающе переводит подозрительный взгляд с меня на Мегуру, который заметно ощетинивается. Чтобы не дать обстановке накалиться до предела, я судорожно перевожу тему. — Что сказал Джинпачи? — Дал добро, — Уэда потуже затягивает галстук вокруг шеи. Его голос заметно грубеет. — Я заеду за вами завтра. Потом привезу обратно. Уже решила, кого возьмешь с собой? — Да, со мной поедет Кудо Исао. С ним вы тоже сегодня пересекались. — Отлично, тогда до встречи. Акайо вежливо салютует и направляется к выходу. Ничего страшного не произошло. Я расслабляюсь и облегченно выдыхаю, но, как выясняется, зря. — Постойте, — окликает его Бачира к моему удивлению и всеобщему сожалению. Мегуру выходит вперед, оставляя меня за спиной. — Менеджер-сан рассказала мне о завтрашней презентации. У меня есть предложение. Акайо замирает на месте и, слегка обернувшись, спрашивает: — Я слушаю? — Вам не кажется, что будет куда веселее, если поедут не только менеджеры, но и футболисты? — Что?! — встреваю я, преодолевая немой шок. — Это лишнее! Вам надо тренироваться! — Мы этим уже кучу времени занимаемся, не проблема, менеджер-сан. Зато какой будет эффект, когда мы лично продемонстрируем свои таланты и скажем пару слов, — Бачира загадочно ухмыляется, перекидываясь раскаленными молниями с Акайо-саном. — Что думаете? Вызов брошен, и это кошмар. Сущий кошмар, но я уверена, что благоразумный до мозга костей Акайо Уэда ни за что подобного не допустит. — Я в деле. Пойду поговорю с Джинпачи еще раз, — он прячет руки в карманы, а я в который раз за сегодня соскребаю с пола свою несчастную челюсть. — В машине четыре свободных места. Два менеджера, два футболиста — идеальный баланс. Рин, тогда выбери себе компанию. Но, я так понимаю, один кандидат у нас уже есть. — Верно понимаете. — Что ж, еще раз до встречи. — Д-до встречи. Я еле дожидаюсь, пока пиджак Акайо-сана скроется из виду. Злюсь так, что зубы стучат. Ногти больно впиваются в тонкую кожу на ладонях. Сосчитав до десяти, я не терпящим возражений тоном заключаю: — Ты не поедешь. — Поеду, — весело сообщает Бачира. — Не поедешь. — Поеду. — Нет, не поедешь! — Поеду! Не боясь ни камер, ни слухов, ни их последствий, я приближаюсь практически вплотную и грубо тычу Мегуру пальцем в грудь. Так, чтобы смысл сказанного дошел до него как можно точнее. — Только… через… мой… труп! *** — Менеджер-сан, включи другую песню! — громко вопит Бачира с заднего сидения. — Эта дурацкая! Мы в пути всего час, а мои нервы уже стянуты в тугой канат. Мегуру не смолкает ни на минуту, вечно ерзает и не дает сосредоточиться ни мне, ни сидящему за рулем Акайо, ни кому бы то ни было еще в этой машине. — Менеджер-са-а-ан, — он протискивается между спинками сидений, невзначай пиная кресло Уэды. Терпению и выдержке Акайо-сана надо отдать должное. Он не теряет контроль, не ругается и не грозится высадить неугомонного пассажира. Только поглядывает в зеркало заднего вида, цокает под нос и продолжает уверенно вести автомобиль к пункту назначения. — Включи песню! — Я что, похожа на диджея? Нет. — Включи. — Нет. — Ну включи! — Нет! — Да включи ты ему, наконец, проклятую песню, и пусть он заткнется! — ругается вжатый в мягкую спинку сидения Исао, терпение которого, в отличие от Акайо, уже на исходе. — Ха-ха! — глухо посмеивается Исаги, сидящий за мной. — А мне и эта песня нравится… — Почему именно я должен был ехать?! — чертыхается заведенный третий менеджер. — Такова воля Эго, — отвечаю я на раздраженные реплики Кудо и уставляюсь в окно. — Ничем не могу помочь. Я не стала говорить, что на месте Исао мог оказаться любой другой менеджер. Вместо этого подошла к нему, висящему на телефоне, и поставила перед фактом: «Едем на светский прием, будем презентовать Блю Лок. Приказ свыше». Кудо, ожидаемо, не выразил восторга, но и сил препираться не нашел. Так что теперь он здесь. — Менеджер-сан… — Клянусь, я вытолкну его под грузовик, если ты сейчас же не переключишь песню, — сквозь зубы цедит Исао. — Хорошо-хорошо! — нехотя соглашаюсь я и переключаю радиостанцию. — Так лучше?! — Ага! Бачира довольно улыбается и насвистывает музыкальный мотив, а затем откидывается назад, задевая плечом униженного и оскорбленного столь близким контактом Кудо. Третий менеджер недовольно шикает. В поисках спокойствия я краем глаза наблюдаю, как плавно Уэда поворачивает руль. Так мягко и виртуозно, словно родился не головой, а ручником вперед. Его водительские навыки поражают. В особенности, когда сам ты с автомобилем на «вы» и в поклоне. — Акайо-сан, — интересуюсь я, разглядывая приборную панель. Стрелка спидометра колеблется в районе шестидесяти километров в час, бензина — почти полный бак. — Как долго нам еще ехать? — Минут пятнадцать, не больше. Что такое? Устала? Свист немного стихает, негласно сообщая, что кое-кто сзади греет уши. Я невозмутимо продолжаю: — Нет, но я сильно волнуюсь. Толкать пламенную речь на светскую публику мне еще не доводилось… — Тебе не о чем беспокоиться, — дает ненавязчивое напутствие Акайо. — Я буду следить, чтобы т… вас никто не обидел. — Да, не трусь, менеджер-сан! — встревает Бачира, перетягивая внимание на себя. — Мы тоже там будем, так что все пройдет хорошо! — Что ж, посмотрим… — заключаю я и принимаюсь прокручивать в голове заготовленные тезисы. За окном стремительно проносится пейзаж. Не монохромные стены цвета мертвеца, а живые деревья с мощными стволами и зеленой листвой. Не искусственный свет ламп, а яркое солнце, проклевывающееся сквозь пышные облака. Не бетонные напольные плиты, а растущая трава. Не узкие коридоры, а длинные дороги с привычным левосторонним движением. Все это — глоток такой необходимой нам свободы. Пускай мы и выбрались из нашей персональной тюрьмы по важному делу, всем эта внеплановая вылазка должна пойти на пользу. Проветрим мозги, наберемся нового опыта, я заработаю очередное нервное перенапряжение… Это ли не счастье? — Мы на месте, — сообщает Акайо и ищет свободное место для парковки возле массивного пятиэтажного здания. — Похоже, большинство гостей — тоже. Машин просто тьма. Вот что… Идите к центральному входу. Вас встретят и проведут в главный зал, либо подскажут, как добраться до него самостоятельно. Я догоню вас чуть позже. — Х-хорошо. Немного помешкав, я избавляюсь от ремня безопасности и выхожу из машины. Следующими выныривают Исаги и Бачира. Последним вываливается третий менеджер, сопровождающий каждое свое движение старческим кряхтением и отборной руганью. Как только дверь за ним захлопывается, автомобиль Акайо Уэды срывается с места и исчезает за углом. Я делаю глубокий вдох и резко выдыхаю в надежде, что вся моя неуверенность вылетит из легких и исчезнет в пространстве вместе с переработанным кислородом. — Вот это громадина! — восклицает Бачира и прикрывает ладонью глаза, чтобы солнце не слепило. Он бегло осматривается и, завидев главный вход, небрежно тычет пальцем в его сторону. — Нам туда! Мы пробираемся через дворовую аллею, взмываем по ступенькам и останавливаемся возле стеклянных дверей. Миловидная девушка-хостес при появлении, возможно, крайних на сегодня гостей заметно оживляется. — Добро пожаловать! — натянув на свое красивое лицо дежурную улыбку, она скользит глазами по списку приглашенных. — Пожалуйста, назовите ваши фамилии. — Сато, Кудо, Бачира, Исаги, — отвечаю я, негодуя от того, насколько контрастно аутфит нашего квартета выглядит в отражении этих чертовых дверей. Проглотив желание высказать ребятам пару ласковых здесь и сейчас, продолжаю: — Мы выступаем в конце программы, презентуем проект «Синяя Тюрьма». На упругих щеках хостес проступает неоднозначный румянец. Она резво вздергивает подбородок, переводит взгляд на Йоичи и сияет так, что ее вполне можно использовать вместо концертных софитов. В чем дело? — Точно! Вы — те самые футболисты с телеканала! Я безумно рада знакомству! Игнорируя меня, Кудо и наше существование в целом, красотка с осиной талией, перебирая изящными ногами, уверенной походкой приближается к Исаги. Не желая участвовать в зарождающихся любовно-фанатских историях, я делаю шаг вперед, но замираю на месте, как только из ее пухлых уст раздается: — Я за вас очень болею, Бачира-кун! Шея, скрипя, медленно проворачивается на сто восемьдесят градусов против моей воли — совы бы обзавидовались. Наглая девица, напрочь позабыв о рабочих обязанностях, проходит мимо Йоичи и мягко сжимает ладонь ошарашенного Мегуру в своих руках. Скованный смесью ступора и ужаса, Бачира потеряно косится с меня на хостес, с хостес — на уже не принадлежащие ему ладони и снова на меня. — Автограф — это платная услуга, — выдаю я в непривычных для себя интонациях. Пытаюсь исправить ситуацию, но в голосе все равно звучит скрежет холодного металла. — Мы немного бедствуем. А еще нам пора идти. — Конечно, — протяжно, прикрывая издевку пластом наигранной вежливости, пропевает девушка и отступает на шаг. — Следуйте прямо по коридору до лифта и поднимайтесь на последний этаж. Желаю вам приятного вечера! — Взаимно. Глядя на наши прерии, Бачира несдержанно прыскает с кулак и чересчур сыто ухмыляется. Кудо тоже не отстает. Раздраженно хмыкнув, третий менеджер опережает меня и открывает входную дверь. Только Исаги обезоружено почесывает затылок и из благих намерений разрядить обстановку благодарит любвеобильную мадам: — Огромное вам спасибо! Он бережно подталкивает Мегуру и не забывает захватить меня. Стеклянные ставни за нами, наконец, закрываются. До лифта мы доходим в глухом молчании. Живая музыка в холле, которую я так люблю, сейчас не в состоянии перекричать адский спектр нахлынувших чувств. Вот, значит, как Бачира ощущает себя всякий раз, когда кто-то отбрасывает сальные шуточки в мою сторону или трется рядом по какой-то причине или без? Я мысленно считаю до десяти, чтобы отвлечься. Однако сквозь гул поднимающегося вверх лифта проклевывается чужой праздный свист, щекочущий ухо. — Доволен? — отстраненно, признав поражение вполголоса шепчу я, чтобы Кудо и Исаги не услышали. — Видишь, и на твоей улице случился праздник ревности. Бачира не отвечает, но я затылком считываю, как едко и торжественно он скалится, обнажив зубы. Тяжелые железные двери разъезжаются перед нашими носами, пафосный шлейф церемонии проникает внутрь и лупит кувалдой по нашим далеко не аристократическим корням. В главном зале все выглядит с иголочки: и обставленные изысканными закусками столы, и велюровые мягкие стулья на прочных ножках, и пирамида из шампанского «Dom Perignon», и состоятельные леди и джентльмены в вечерних платьях и дорогих костюмах. Я смотрю на нас и раздосадованно заключаю — как бы мы не готовились и не подбирали гардероб за сутки до приема, за элитой нам не угнаться. Конечно, мы не рассчитывали произвести модный фурор, но всем из моих уст ясно было сказано: «Оденьтесь прилично». Исаги, как примерный ученик, нацепил однотонный мягкий джемпер поверх фланелевой рубашки и легкие брюки прямого кроя. Заменить бы свитер на пиджак, добавить галстук и пару аксессуаров, и Йоичи бы беспрепятственно слился с толпой манерных богатеев. Кудо в своей неизменной черной униформе вполне сошел бы за официанта, я в желтом платье и кедах — за гардеробщицу. А Бачира… А Бачира — за Иуду всей нашей шпионской операции по внедрению в высшее общество! Я просила, я умоляла, я сыпала угрозами, чтобы заставить его пойти на встречу в чем-то хотя бы приблизительно официальном. Но ответ был один: «Рин-чан, какая разница, как я выгляжу? Куда важнее ведь то, что я говорю. От того, что я напялю на себя смокинг и эту дурацкую бабочку, Блю Лок не станет лучше или хуже, прибыльнее или нет. Поэтому они либо поверят мне в спортивном костюме, либо не сдались нам такие инвесторы!» Я не нашлась, чем парировать. Собственно, поэтому Мегуру сейчас откидывает капюшон свободного желтоватого худи, чтобы получше разглядеть помпезную обстановку вокруг. — О-о-о, а что это? — он указывает на здоровенную тарелку, набитую закусками, которые я сама впервые вижу. — Нам тоже можно попробовать? — Разумеется, — голос Акайо-сана оглушает от неожиданности. — Присаживайтесь за любой свободный столик. Я должен заранее извиниться, что не смогу быть с вами в этот вечер. Мое место находится у самой сцены, придется постоянно ходить туда-сюда, но… Не обращайте на это внимания и чувствуйте себя, как дома! Веселитесь, отдыхайте, угощайтесь, пейте… Только не буяньте и голыми не танцуйте. Не стоит шокировать людей старой закалки. — Слышал? — цедит Кудо в адрес Бачиры. — Тебя касается. — Я тогда домой поехал, — с сарказмом отвечает тот и наигранно обижается. — Скатертью дорожка. — Вообще-то, — Бачира указательным пальцем оттягивает нижнее веко и показывает Исао язык. — Ты уже не мой менеджер! Теперь за меня отвечает менеджер-сан, и если она разрешит… — Не разрешаю. Мегуру злобно стреляет в меня взглядом, а затем, не дождавшись поддержки, скрещивает руки на груди и закатывает глаза. — Постарайтесь не подраться, — Акайо поднимает вверх раскрытые ладони и с легкой улыбкой удаляется. — Желаю вам удачи! До скорого! — Спасибо! И вам удачи, Акайо-сан! — примерив на свои связки максимально благожелательный тон, говорю я. Но, как только Уэда отходит на безопасное расстояние, стираю с лица даже малейший намек на благожелательность и поворачиваюсь к ребятам, усаживающимся за стол. — Не вздумайте меня опозорить! Этот вечер должен стать для Блю Лока и для вас в том числе билетом в хорошую жизнь, а не грандиозным посрамлением! — Хватит гундосить, менеджер-сан, — перебивает Бачира, запихивая мне в рот какую-то хрустящую палочку. — Смотри, сколько тут всего вкусного! Кудо кривится в отвращении, глядя, как Мегуру откусывает по кусочку от каждого блюда и ставит под сомнение существование такой важной штуки, как салфетки. Я смотрю на Исаги, который легким наклоном головы выражает сочувствие и, выпрямив спину, присоединяется к трапезе. — Извините, но без бутылки я этого не вынесу, — я тянусь к центру стола, чтобы взять шампанское, погребенное под толщей наколотого льда. Кудо реагирует мгновенно и с размаху бьет меня по запястью. — Ай! Сдурел?! — Выпьешь после нашего выступления! Или хочешь нарезаться, потерять контроль и мычать в микрофон о том, как тебя на самом деле достал Блю Лок? — Исао, мне не пятнадцать лет, — отвоевав заветную бутылку, я лью пузырящийся напиток в бокал на тонкой ножке. — Это для дела. Мне нужно немного расслабиться. — Не перестарайся. — Не волнуйся. Покончив с упрямыми переглядками, мы с третьим менеджером переводим взгляд на сцену в противоположной части зала. Не смотря на то, что наш столик находится практически у выхода, из-за яркого освещения можно разглядеть даже малейшие детали. Акайо-сан начинает выступление с приветственной речи. Вкратце проходится по истории компании, перечисляет их достижения и переходит к главному поводу, по которому и был организован прием — выход на международный рынок. Слайды на видеоэкране сменяются один за другим. Толпа гостей из высшего общества аплодирует в такт его слов так громко, что меня беспокоит, как бы их ладони после этого не стерлись до костей. Когда я осушаю уже второй по счету бокал, Уэда приглашает на сцену ведущего топ-менеджера «Diamond Crown». Благодаря молодому высокому парню с хорошо подвешенным языком и шелковой бабочкой, выступление обрастает новыми подробностями и красочными деталями. В бой идет уже третий с половиной бокал. Я пью медленно, поэтому алкоголь почти не спутывает сознание. Распознавать человеческую речь и разглядывать текст электронной презентации мне ничто не мешает. Исаги тоже завороженно слушает, периодически отвлекаясь на откровенно скучающего Бачиру. В его желудке закончилось место, язык и рот освободились, а, значит, проснулось и желание обратить на себя внимание. Исао, развалившись на стуле, нервно стучит ногой в ожидании нашего выхода. А я уже, признаться, и выходить никуда не хочу. Волнение улетучилось, тело полностью обмякло от давно забытого ощущения легкости, и все это закончится, как только Акайо-сан назовет наши имена. — Друзья, я благодарю вас за этот прекрасный вечер! Торжественная часть подходит к своему завершению, и скоро вы сможете прогуляться по залу, пообщаться друг с другом и угоститься шампанским с дальнего столика, — гости вслед за жестом Уэды поворачиваются к пирамидке из «Dom Perignon», расположенной буквально за нашими спинами. — А пока я хочу вас кое с кем познакомить и пригласить на эту сцену ребят, о которых вы наверняка много слышали, но ни разу не видели. Встречайте… Участники проекта «Блю Лок»! Прошу вас выйти сюда! Вот и все, плакало мое спокойствие. Ноги как по сигналу наливаются свинцом, все тело бьет крупная дрожь. Кое-как я поднимаюсь со стула и, рвано выдохнув, киваю остальным. Кудо вальяжной походкой следует к сцене, Исаги идет за ним. Только Бачира продолжает копаться возле стола и зачем-то натягивает на плечи рюкзак. — С ума сошел?! — шепчу я и дергаю его за рукав. — Оставь это! — Но мне надо! — Оставь! — Нет, Рин-чан! — Брось его, кому говорю?! — Нет! — он прикрывает набитую до отвала сумку собой. — Там кое-что важное! Для… демонстрации умений… Его сопротивление выводит меня из себя. Я грубо хватаю Мегуру за толстовку и толкаю вперед. Он досадливо косится на оставленный без присмотра рюкзак, но сдается и просто механически перебирает ногами в сторону арены, где Исао и Йоичи уже заняли места рядом с Акайо. — Как вы знаете, «Блю Лок» обещает стать прорывом в истории японского футбола и не только. Это — перспективный проект для инвестиций, в который я лично уже вложил крупную сумму. Я предлагаю и вам стать теми, кто вложится сейчас, чтобы получать восьмизначные дивиденды в будущем, гарантирую! Не упустите свой шанс, а пока… Я хочу передать слово, непосредственно, нашим особенным гостям. Прошу, поддержите их аплодисментами! Толпа, конечно, не может не ответить на просьбу Акайо Уэды, но их хлопки звучат до обидного вяло. Мы же слышали, на какие овации они способны, а тут? Будто чьи-то вспотевшие ляжки лениво бьются друг об друга, да и все. Акайо одобрительно хлопает меня по плечу, не давая преждевременному унынию вырваться наружу. Я забираю у него микрофон как раз в тот момент, когда на заднем плане девица-хостес заходит за порог и восторженно складывает ладони домиком, глядя на Бачиру. Прыткая особа. Ничего не скажешь. — Добрый вечер! Меня зовут Сато Рин, я — менеджер проекта «Синяя Тюрьма». Приятно с вами познакомиться, — скрывая за натянутой улыбкой неприятные чувства, я уважительно кланяюсь и продолжаю: — Сегодня я немного расскажу о том, что такое «Блю Лок» и почему ваша сегодняшняя поддержка обязательно принесет вам деньги в будущем. Помогать мне будут Кудо Исао — менеджер и мой коллега, а также Исаги Йоичи и Бачира Мегуру — талантливые футболисты и главная надежда японского футбола! Дождавшись, пока в зале стихнет гул, я выдыхаю и начинаю выступление. Как репетировала ночь напролет: с выражением, интонацией и уверенностью в голосе. Главное в этой жизни — самоубеждение. Правда, убедить руки в том, что им нельзя так сильно потеть, у меня никак не получается. С каждым предложением вероятность того, что микрофон попусту выскользнет и вырубит кого-нибудь из представителей элиты растет в геометрической прогрессии. Я прикладываю массу усилий, чтобы не заострять на этом внимание и не сбиваться, но, кажется, зря. На середине презентации я замечаю, что меня особо никто не слушает. А если и слушает, то не скрывает издевки, проступающей в ухмылке или взгляде. В большинстве своем, гости увлеченно перешептываются между собой или залипают в новомодные гаджеты. Сглотнув обиду, я стараюсь говорить по тексту и одновременно искать поддержки у ребят, но и тут — мимо. Исао злобно всматривается в толпу, хотя, думаю, это его обычное состояние на подобных мероприятиях. Даже если бы гости не вели себя по-свински, он бы все равно мысленно метал в них ядовитые дротики. Йоичи растерянно переминается с ноги на ногу, утопая в неловкости. Акайо явно видит, что что-то не так, но вмешиваться не спешит. Сильнее всех на фоне контрастирует Бачира. Закинув руки за голову, он незаинтересованно разглядывает потолок и разминает шею. Будто его вообще нет на этой сцене. Чем дальше, тем тише я говорю. Словно боюсь помешать присутствующим заниматься своими — куда более интересными — делами. — У меня есть вопрос, — перебивает меня толстопузый мужчина с сальной кожей, сидящий за с первым столиком. Не представляю, сколько человек помогали ему втиснуться в его на зависть прочный смокинг. Бедная центральная пуговица держит запах на честном слове. Надеюсь, когда она окончательно устанет, то выстрелит мне в глаз, чтобы я больше никогда не видела ничего подобного. — Скажите, а вы сами-то верите в успех этого проекта? А то «непобедимый нападающий», «перевернем умирающий японский футбол»… Звучит, как детская сказка, не находите? — Верю! — слишком эмоционально выдаю я, но, как только толпа начинает хихикать и подначивать жиртреста на еще более хлесткие подколки, смолкаю. — К-конечно, верю… — Что-то не похоже, — он подтягивает брюки и по-мужлански раздвигает ноги. Клянусь, этот человек явно польстил себе, когда занял один стул. Тут и трех маловато — его задница буквально стекает по обеим сторонам сиденья. — Грустно мне на вас смотреть. И слушать все это тоже грустно, понимаете? Бачира что-то нашептывает Исаги и, насвистывая какую-то мелодию, просто… спускается со сцены и уходит в конец зала. Я не нахожусь, что сказать. К горлу от полного провала, ощутимо наступающего на пятки, подкатывает плач. Мегуру не мог просто не выдержать и сбежать. Не мог! Тем не менее, когда он усаживается за наш столик, провозглашая себя лишь сторонним наблюдателем, я признаю — именно это он и сделал. — Ха! — толстяк с презрением тычет большим пальцем себе за спину. — И это — наша главная надежда? Серьезно?! Да это смешно! Игроки, которых вы сюда привели, дорогая, хотя бы знают, как выглядит футбольное поле? Мало они смахивают на спортсменов… Неужели вы наивно полагали, что я стану тратить свои деньги на содержание этих бездарных сопляков? Извини, Акайо, но, поверь моему опыту, никаким откатом от этого проекта и близко не пахнет… Грусть мгновенно уступает место гневу. Горящему гневу. Такому, что грудь изнутри дотла выжигает. Плевать на Мегуру, с ним я разберусь позже. Есть дела поважнее. — А что вас так смущает в моих игроках? — я сталкиваюсь прямым взглядом с хамоватым гостем. — На основании чего вы сделали такой неутешительный вывод об их способностях? — Вы удивитесь, но здесь все сделали такой вывод! Неужели вы сами не догадываетесь? — он небрежно взмахивает рукой. — У меня складывается впечатление, что вы не совсем поняли, куда пришли. Либо целенаправленно, что еще хуже, проявили к нам неуважение… Один разоделся, как первоклассник на линейку. Второй будто в угольной шахте побывал. Третий вообще заявился на официальное мероприятие в спортивном костюме! Да и вы… — Простите, но как это связано?! То, что мы не сверкаем тут дорогими запонками и не затягиваем на шее галстуки, никак не обесценивает наши навыки. — Возможно, но это показывает, что вы несведущи в элементарном — в манерах. «Встречают по одежке», — слышали о таком? И как, скажите мне, те, кто пренебрегает правилами хорошего тона, могут чего-то добиться? Если для вашего «Блю Лока» — это норма, то он обречен, уж простите мне мою откровенность. Я не хотел разрушить ваши наивные мечты. — Не прощаю, — холодно бросаю я и с силой сжимаю в руках микрофон. — Но, думаю, на этом наше выступление окончено. Гарантирую вам: уже завтра, когда мы утрем нос игрокам национальной сборной, вы очень пожалеете о своем решении. А пока, чтобы не терять время зря, вы можете собрать свои нелепые доводы, включая вынесенный модный приговор, и заколотить их себе в… Договорить мне мешает раздавшийся на весь зал оглушительный: «Бах!». Секунда, и в миллиметре от поблескивающей от пота лысины толстяка пролетает футбольный мяч. Йоичи без усилий принимает пас и, довольный, устраивает мяч подмышкой. — Выступление только начинается, менеджер-сан, — говорит Бачира и вальяжно следует обратно к сцене. Остановившись возле шокированного старика, он запредельно близко наклоняется к нему и с наигранным беспокойством спрашивает: — Ты как, дедуль? — Ты… ты… ты совсем оборзел, салага?! Ты мог мне в голову попасть! — Не-а, не мог! — Мегуру прыжком забирается на сцену, игнорируя сооруженные возле нее ступеньки. — Я же рассчитал, куда бить. Не парьтесь. Если бы я и попал, то только специально! Бачира широко улыбается и подмигивает мне. Я привыкла отчитывать его за выходки, но сейчас, будь мы наедине, я бы его расцеловала! Думаю, он это прекрасно видит, чувствует и поддерживает. — Ну что? Есть еще кто-то, на ком можно продемонстрировать наши футбольные навыки? Исаги-куну тоже не терпится мячик попинать, — обращается Мегуру к толпе, вертя отобранный у Йоичи мяч на указательном пальце. — Нет? Тогда дайте нашему менеджеру закончить. Она не любит, когда ей с этим мешают. А вот за эту выходку не грех и подзатыльник отвесить! Прозвучало чересчур двусмысленно, учитывая тот случай, когда позвонил Кира. Или запоздалое действие выпитого шампанского, наконец, ударило в голову, и теперь я вижу флирт и намеки там, где их нет? Не могу точно сказать. В конце концов, моя задача сейчас — закончить выступление. А там будь, что будет. *** — Ты как? — спрашивает Акайо-сан и провожает взглядом Кудо, который при его появлении уходит в неизвестном направлении. — Извини, начало выдалось так себе. Люди высокого положения — то еще испытание. Особенно, когда собираются вместе. — Все нормально, — привалившись к стене, я аккуратно беру бокал шампанского из пирамидки, которая за последний час уменьшилась меньше, чем на треть. — Мы смогли реабилитироваться после перфоманса Бачиры. Никто и слова вставить не рискнул. Нам даже хлопали. Думаю, это и есть успех. — Верно… Приняли вас за обычных мечтателей-энтузиастов, а теперь смотри, — Акайо указывает пальцем на сцену, где в окружении толпы Бачира и Исаги вытворяют с мячом нечто удивительное. — Проходу им не дают. — Это меня как раз и удивляет. Мужчина, с которым мы… повздорили, тоже там стоит, слюни пускает. Как это случилось? Почему нельзя было сразу так? — Не знаю. Наверное, гости просто расслабились и вспомнили, что это такое — не сковывать себя статусом, не подстраивать под него интересы и круг общения. Они формируют свое отношение к чему-либо на основании престижа, понимаешь? Финансы, акции, международные рынки — это престижно. А футбол — любительская игра для тех, кому в этой жизни нечем заняться. Поэтому вы и показались им… смешными. Не их поля ягодки или около того. — И что изменилось? — Изменилось то, что им показали другое поле, где смешны уже они. Не факт, что я прав, но все может быть. — Как думаете, — я делаю щедрый глоток, чтобы решиться озвучить вопрос, мучающий меня далеко не первый день. — Кто-то согласится стать нашим инвестором? — Можешь в этом не сомневаться, — улыбается Акайо и жестом предлагает чокнуться. — Выпьем за успешное выступление? — Да, — я поддерживаю тост и подношу бокал к губам. — Выпьем! Стоит мне почувствовать на языке искрящиеся пузырьки, как рев микрофона врезается в уши. Больно от этого звука не только ушам. Больно даже мозгу. — Упс! — звучит в динамиках голос Бачиры. Как специально, он еще трижды бьет ладонью по устройству, чтобы убедиться, что оно работает исправно. — Прием-прием! Меня слышно? Ха-ха, конечно слышно! Я хотел кое-что сказать… В общем! Мы, наверное, скоро поедем обратно в Блю Лок, потому что завтра нас ждет тяжеленный матч с действующими звездами мирового футбола, и… А ведь и правда… Уже завтра. Не верится. Совсем не верится. — Наконец-то будет весело! — он задорно улыбается во все тридцать два, заряжая атмосферу вокруг своим позитивом. Гости одобрительно переглядываются и готовятся поднять свои бокалы. — Я… Я хотел сказать, что нам будет приятно, если вы будете болеть за нас! От услышанного и увиденного у меня буквально плавится сердце. Крупные слезы застывают на ресницах. Йоичи тоже заметно краснеет — на контрасте с бледнолицым Мегуру это видно невооруженным глазом. — Но сильно не переживайте! — Бачира готовится поставить финальный аккорд в своей спонтанной, но такой искренней речи. — Мы уйдем с поля только с… победой! «Победой… победой… победой…», — повторяющимся эхом проносится в моей голове, и все прекрасное, что было в этом трогательном моменте, сразу перестает быть прекрасным. Черт, нет, не собирается же он…? Уголки губ Бачиры с ехидством ползут вверх. Я вижу, как он раздвигает пальцы треугольником и размеренно, как в замедленной съемке, подтягивает их ко рту. Мощный разряд паники проходится от макушки до пят. Нельзя этого допустить! Но как это предотвратить? Времени мало! Нужен отвлекающий маневр! Я бегло оглядываю пространство в поисках спасательного круга и наспех не могу придумать ничего лучше, чем… — Акайо-сан, — повернувшись к нему, глазами я заранее прошу, вымаливаю лишь одного — прощения. — Хотите фокус? Сейчас покажу. Я хватаюсь за уголок скатерти, на которой стоит пирамидка «Dom Perignon», ценою в несколько сотен тысяч иен, и дергаю его на себя. К сожалению, хотя, будто кто-то сомневался, ловко провернуть все, как в фильме, не получается — так, чтобы скатерть осталась у меня в руках, а бокалы без потерь приземлились на стол. Грохот битой посуды и льющейся на пол жидкости звучит особенно громко в воцарившемся в зале глухом вакууме. Состоятельные гости шокировано наблюдают за падшей пирамидой, и только Бачира сосредоточенно смотрит на меня и плохо спрятанную за поясом скомканную скатерть. Громкий смех разрывает рухнувшую на нас тишину. Мне не хватает смелости поднять взгляд на Акайо-сана, но что-то мне подсказывает, что завтра в Блю Локе станет на одного инвестора меньше.