Лицом к лицу

— Какой невероятный гол! — прильнув к микрофону, восклицает Тэрэаса Ацуто. — Во мне смешались восхищение и негодование… Зрители тоже в замешательстве! Я все еще боюсь оторвать глаза от пола, чтобы удостовериться, что он говорит правду. Однако глухие перешептывания, доносящиеся с трибун, косвенно подтверждают слова спортивного комментатора. После пробивного удара Сейширо фанаты, настроенные на легкую победу молодежной сборной, и впрямь пребывают в смятении. Потомственный экстрасенс Тэрэаса, считав их мысли, выдерживает паузу и озвучивает общие переживания: — Мы не можем сказать наверняка, кто главные герои этого матча! Ловлю себя на том, что неприлично злорадствую. Я надеялась услышать от Ацуто похожие выводы, но удивлена, что это случилось так скоро. От команды Синей Тюрьмы многого не ждали. И, думаю, это наше огромное преимущество. Абсолют японской сборной трещит по швам, потому что они допустили катастрофическую ошибку — они недооценили соперников. Не изучили их. Не потрудились даже запомнить имен. Что ж, если фортуна и дальше будет благоволить нам, звездам мирового масштаба не останется ничего, кроме как вытатуировать инициалы футболистов Блю Лока у себя на затылках. В гробовой тишине, поразившей футбольное поле подобно чуме, неустанно щелкают вспышки фотокамер. Любопытство притупляет чувство неловкости за инцидент с Акайо-саном. Усилием воли я заставляю себя перевести взгляд на центральный экран и не могу сдержать смешок. — Ой. В какой же глупой позе я сижу, — откровенничает Сейширо, рассекая небо воинственно поднятым вверх кулаком. — Стыдно-то как… Долго стыдиться ему не приходится. Ликующие Чигири и Исаги сшибают звезду первого гола с ног, на эмоциях вопя что-то нечленораздельное. Надеюсь, все в рамках приличия, потому что репортеры не отступают от них ни на шаг, а отдуваться за их предполагаемые провинности придется мне. — Интересный юноша… — элегантно сцепив руки в замок, произносит женщина с пепельными волосами. — Согласны? — Определенно, — соглашается с ней Кубо-сан. Другие спонсоры кивком демонстрируют, что разделяют его мнение. — Но ты говоришь это не только с точки зрения футбола, верно, Фукуи? Услышав знакомую фамилию, я резво поворачиваю голову в сторону статной женщины. Не может быть, чтобы это была она. — Разумеется… — Фукуи плавно откидывается на спинку стула и с хищным прищуром изучает Наги, медузой распластавшегося на газоне. Йоичи и Хьема наваливаются на него сверху, основательно вдавливая товарища по команде в рыхлую землю. Конец его спортивной форме. Пятна от травы входят в список трудновыводимых. — Необычно высокий рост для японца, крепкое телосложение, светлые волосы, большие выразительные глаза… Моему дому не помешают такие красивые лица. — Черт возьми, это она! — шепотом заключаю я, тут же накрыв рот ладонью. Масами Фукуи — модный дизайнер одежды, чьи наряды днем с огнем не сыщешь даже в самых дорогих бутиках. Каждая вещь из ее коллекций отшивается вручную. В единственном экземпляре. Она не работает на масс-маркет, не работает на заказ, и однажды публично отказалась подгонять эксклюзивный смокинг под параметры нашего премьер-министра, потому что «побойтесь Бога, синий — не ваш цвет». И такая высокоранговая особа положила глаз на простолюдина Наги Сейширо? Да будь я проклята! — Ха-ха, а тебе все мало, — подкалывает ее Кубо-сан. — Скоро утянешь всех симпатичных мальчишек в свои коварные сети, и другим ничего не достанется. — Ну не скажи! И пока они продолжают бурно обсуждать Сейширо и его победу в генетической лотерее, я испытываю острую необходимость вклиниться в их диалог вопреки собственным правилам и заветам. Не в моем характере перебивать взрослых. А взрослых, власть имущих, — тем более. Поэтому я не нахожу объяснений тому, что ноги сами несут меня поближе к Масами Фукуи. Окажись Йоичи в аналогичной ситуации, он бы оправдался тем, что «почуял запах гола, поэтому вот так». Похоже, я тоже чую запах, но не гола, а первого контракта, заключенного без посторонней помощи. В прошлый раз меня выручил Акайо-сан. Возможно, только по его милости я прошла в третий этап и сейчас стою здесь. Однако покровитель-инвестор не всегда будет рядом. Чтобы выжить в Блю Локе, мне нужно научиться обходиться без чужих подачек. — П-позвольте я… — заприметив, что бокал Фукуи-сан наполовину пуст, я на ходу хватаю бутылку Dom Perignon и услужливо предлагаю исправить это недоразумение. Она немного удивляется, что помощь поступает с противоположного угла стола, но подвигает свой фужер ближе к краю, пока я широкими шагами продвигаюсь к ее месту. — Мне до краев, — Фукуи приподнимает уголки тонких губ, щедро смазанных темно-бордовой помадой. Если я правильно помню, то ей давно перевалило за сорок. Но вблизи она выглядит еще моложе и эффектнее, чем на расстоянии. — Не люблю полумеры. Если уж пить, то так, чтобы весь следующий день страдать от похмелья. — Золотые слова, — вежливо отвечаю я, решая сохранить в тайне факт, что в отношениях с алкоголем придерживаюсь того же принципа. — Прошу вас. — Благодарю, — Фукуи берет шампанское и сразу отпивает глоток, не дожидаясь, пока из напитка выветрятся колючие газы. Не имея четкого представления о том, как грамотно завязать деловой разговор, я переминаюсь с пятки на пятку. Горло словно сковывает звенящей цепью. Но пахучий шлейф потенциального контракта становится ощутимее с каждой секундой. Перебирая в уме сотни вариантов, с которых можно было бы начать, я понимаю, что лучший из них — говорить прямо. — Сейширо Наги — мой подопечный, — как-то слишком виновато признаюсь я. Откашлявшись, стараюсь приправить речь твердостью. Но итог все равно далек от идеала. — Я… его менеджер. Меня зовут Сато Рин. — Правда? — воодушевляется Фукуи и отодвигает свой бокал. Подавшись корпусом вперед, она упирается локтями о стол и кладет острый подбородок на сцепленные замком ладони. — Это чудесно! Расскажите мне о нем! — Погромче, если можно, — вступает Кубо-сан. — Я бы тоже хотел быть в курсе. Оставшиеся спонсоры, следующие за Кубо-саном как за предводителем, переключают внимание с происходящего на стадионе и занимают пост слушателей. Последние капли уверенности, которой мне и так не достает, улетучиваются в никуда. Ощущая, как щеки мгновенно наливаются пунцовым румянцем, я цепляюсь умоляющим взглядом в Исао в надежде найти в нем поддержку. Но до сих пор оскорбленный моей нерасторопностью третий менеджер задирает нос и демонстративно скрещивает руки на груди. — Рин! — раздается в наушниках обеспокоенный голос Анри. — Рин, меня слышно?! Я дергаюсь от неожиданности. Жестом попросив у спонсоров дать мне минутку, встаю к ним в пол оборота и включаю микрофон. — Да, Анри-сан. Слышно. — Мы с Эго-саном видим, что у вас что-то творится. В чем дело? — Все в порядке, просто… Просто инвесторы заинтересовались Наги Сейширо. Спрашивают про него. — Серьезно?! Уже? — Д-да… А что, это плохо? — Наоборот, это отличные новости! И твой шанс принести нам первый контракт! Презентуй им Сейширо! — Но как?! — вопрос пронизан паникой и растерянностью. — Во всех красках! — Анри-сан, у меня нет опыта ведения переговоров. Я не знаю… — Зачем ты вообще подошла к инвесторам, если сейчас стоишь и мямлишь? — нападает Эго и перед тем, как оборвать связь, бросает напоследок мотивационное: — Хватит ныть. Сделай что-нибудь. Обреченно выдохнув, я смиряюсь с неизбежным и отключаю микрофон. Но побороть речевой паралич, увы, задача повышенного уровня сложности. Лицевые мышцы будто забетонировали. Максимум, который мне удается из себя выдавить, это очевидный, сухой факт: — Н-наги, он… талантливый. — Это мы в нем сразу разглядели, — Кубо-сан приглаживает распушившиеся от предвкушения усы. — Но нам бы хотелось узнать, что он за человек. Поэтому продолжайте… Прошу прощения, забыл ваше имя. — Сато. Сато Рин, — на автомате произношу я и, оттягивая момент, судорожно вспоминаю то, чему нас учили на лекциях. Макото-сан говорил, что любое свойство товара необходимо преподнести, как уникальное достоинство, иначе спроса на него не будет. Не до конца уверенная в том, что такой подход сработает, если речь идет о живом человеке, я пытаюсь импровизировать. — Наги… он… Амебный и ленивый. — Спокойный и усидчивый. Молчаливый. — Не конфликтный. Не увлекающийся ничем, кроме футбола и своих игрушек в телефоне. — Стабильный и… Разразившийся громом крик спортивного комментатора, а следом и хлесткий удар по мячу, оповещающий о продолжении матча, не дают мне договорить: — Игра возобновляется со счетом 1:1! Я по инерции уставляюсь в экран, позабыв о спонсорах, жаждущих ответов. Там, в широком разрешении, неутомимый Итоши Саэ перехватывает мяч и бросается в атаку. Тягаться с ним опасно — одна его аура заставляет сердце колотиться как сумасшедшее. Добавить к этому профессиональный опыт, прескверный, передающийся по наследству характер и, кажется, можно смело поднимать к небу белый флаг. По крайней мере, так поступила бы я. Итоши Рин придерживается иного мнения. Он перекрывает Саэ путь и буравит кровного брата гневным взглядом. Не знаю, по какой причине, но их отношения явно далеки от теплых, родственных и семейных. Судя по всему, на поле грядет новая битва, не имеющая ничего общего с футболом. — Сато и Кудо, — обращается к нам Эго по внутреннему каналу связи. — Проверьте, чтобы на столе у спонсоров стояло все необходимое и уходите. До конца первого тайма вы нужны в секторе «А». Последние ряды на трибунах на вас. Мы с Исао переглядываемся. Длинноногий третий менеджер в два счета преодолевает расстояние между нами и, толкнув меня плечом, властно командует: — За сумками. Кудо направляется к импровизированному штабу, где мы бросили наши термосумки с дешевым пивом в обмен на элитное шампанское. Помешкав, я сконфуженно склоняю голову перед инвесторами и отступаю на шаг. — Простите, я должна идти… Разочарование, изворотливой змеей проскользнувшее в их глазах, больно колет душу. Мне выпала редкая возможность произвести впечатление на важных шишек и зарекомендовать себя, как менеджера, а я ее только что упустила. — Хотя, знаете… — я одумываюсь и поглядываю на стремительно удаляющегося третьего менеджера. Исао, поняв на середине пути, что его верный падаван ослушался приказа, тормозит на пятках и укоризненно мечет в меня молниями. — Я догоню! — бросаю я, пропуская мимо ушей его раздосадованное цоканье. Набрав в легкие побольше воздуха, я упираюсь кулаками в стол и тараторю на одном дыхании: — Послушайте, Наги — отличный парень и сильный игрок, но, при всем уважении, Фукуи-сан, лицо модного дома из него так себе. Это на поле он — сама грация, но в обычной жизни запинается о собственные шнурки. Если такой неповоротливый шкаф, как Сейширо, улетит с подиума — первым рядам придется не сладко, и показ фешенебельных нарядов для несчастных гостей закончится в кабине неотложки. Вряд ли их страховка покрывает подобные случаи. Очерченные брови Масами Фукуи изгибаются дугой. Не притормозив на красный сигнал, я продолжаю: — Наги, он… Он больше по всяким технологическим штучкам, понимаете? Игровые приблуды — вот его стезя. Сейширо может сутки напролет рубиться в приставку, потеряв счет дней, ночей и смены сезонов. Потому что ему это нравится. А то, что не входит в область его восхищений, автоматически попадает под определение «скучно». И никакими угрозами и шантажом его не возьмешь. Поэтому если вам есть, что ему предложить из сферы технологий — он ваш. Если нет, то и пытаться не стоит. При виде широко распахнутых век Масами Фукуи до меня доходит смысл всего, что я наговорила. Держу пари, если Джинпачи это слышал, он уже влюбленно целует гвозди, которыми планирует заколотить крышку моего гроба. — Я не… я не хотела, чтобы это прозвучало так… дурно. — Хах! — отсмеивается Фукуи, оправившись от потрясений. — Да нет, как раз наоборот. Это было… честно. Спасибо вам. — Правда? За что? — За то, что сэкономили мой самый ценный ресурс. Время. «И лишили себя первого контракта», — так и просится добавить в конце. Не знаю, как реагировать. И помогла, и облажалась. От противоречивых ощущений меня вот-вот расщепит надвое. Нервно сглотнув, я прижимаю подбородок к груди, напрочь позабыв о том, что Эго отдал приказ нестись в сектор «А». — Рада была по… — Однако… — перебивает Фукуи и утонченным жестом поднимает свой бокал. — Я не из тех, кто быстро сдается. Мне есть, о чем поболтать с вашим подопечным, поэтому не списывайте меня со счетов раньше срока. Еще увидимся, менеджер Сато. Непривычная слуху формулировка, слетевшая с губ Масами Фукуи, вмиг оживляет. Раскрасневшись, я выпрямляюсь и даже не стараюсь стереть с лица глупую ухмылку, из-за которой щеки ползут на виски. — Как скажете! — А насчет, как вы выразились, технологических приблуд… — берет слово мужчина средних лет, сидящий ближе к Акайо-сану. Из-за нахлынувшего волнения или резко упавшего зрения я не могу разобрать его имени, указанного в табличке. Инвестор приглаживает пропитанные гелем темные, зализанные назад волосы и открывает торги: — Наша компания совместно с корпорацией Микаге трудится над разработкой наушников, способных мгновенно переводить иностранную речь. Проект уже находится на финальной стадии и практически готов к тестовому запуску. Кроме того, мы регулярно организовываем международные гейм-турниры. Это не основной вид нашей деятельности. Скорее, хобби, которое приносит фирме неплохой доход. Тем не менее, возможно, наше предложение заинтересовало бы Наги Сейширо больше, чем дефиле по ковровой дорожке? Фукуи провокационно хмыкает, вынашивая в голове план по устранению выскочки-конкурента. Чувствуя необходимость сгладить углы, я поднимаю вверх раскрытые ладони и приветливо обещаю: — Я поговорю с Сейширо после матча. А там уж как он сам решит. В любом случае, благодарю вас! По очереди поклонившись неизвестному спонсору и Масами Фукуи, я победно смотрю на Акайо-сана, ожидая получить от него одобрительный кивок. Но главный инвестор Синей Тюрьмы до сих пор сидит, нахмурившись. Лишь спустя минуту, уловив на себе подозрительный взгляд, Акайо поднимает на меня глаза и легко улыбается. Мне от его механической улыбки становится тревожно. Докопаться, откуда растут ноги, я не успеваю, потому что взбешенный до трясучки Исао подкрадывается сзади и без прелюдий накидывает мне на шею увесистую термосумку. Позвоночнику под таким давлением чудом удается уцелеть. Кудо крепко цепляет меня под локоть и ведет к трибунам. Только удостоверившись, что я не улизну, Исао немного ослабляет хватку и вырывается вперед. Молча. Как монах, давший обет не общаться с неугодными и не иметь дел с тормознутыми. — Я сегодня раздражаю тебя сильнее, чем обычно, да? — спрашиваю я, пытаясь нагнать третьего менеджера, взмывающего вверх по лестнице на гневно-реактивном топливе. — Что, так заметно? — скалится он. — Не дуйся, Исао. — Я не дуюсь! Я просто… Черт возьми, неужели ты не могла найти другого времени, чтобы чесать языком? — Чесать языком?! — взрываюсь я в ответ на его несправедливое замечание. — Да! Чесать языком. Для тебя это все шутки, что ли?! Сначала флиртовала со своим меценатом, потом… — А-ну, стоп! Отсюда поподробнее! С кем, когда и каким местом я флиртовала? — Потом, — не сбивается третий менеджер и уходит от конкретики. — Переключилась на эту седую модницу без возраста и усатого пенсионера. — Седую модницу?! Усатого пенсионера?! Ты в своем уме?! Я не с подружками болтала, Кудо, а общалась со спонсорами! И, не хочу хвастаться, но, по-моему, все прошло удачно! А ты… Мои контраргументы заглушают страдальческие вопли зрителей, которые соскакивают со своих мест и коллективно хватаются за головы. — Сэндо Шуто теряет контроль над мячом! Нико Икки отдает пас на Карасу Табито! Комментарии Ацуто в полной мере объясняют происходящее. Выйдя из оцепенения, я перескакиваю через две ступеньки и, сама от себя не ожидая, дергаю Исао за неизменно черную хлопковую рубашку. Кудо реагирует молниеносно — поворачивает шею и смеряет меня злобным взглядом исподлобья, от которого в обычной ситуации поджилки трясутся. Но не сейчас. Не здесь. Немного отдышавшись, я нахожу в себе решимость озвучить то, что давно вертится на языке: — А ты… порадуйся за меня хоть раз вместо того, чтобы осуждать. Пожалуйста. Третий менеджер упрямится и угрожающе хмурит брови. Его ноздри широко раздуваются на каждом вдохе. Кажется, еще немного, и они поглотят пространство вокруг — засосут и футболистов, и трибуны, и весь Блю Лок в свою сопливую, бездонную черную дыру. Я крепче впиваюсь пальцами в его одежду, чтобы доказать серьезность своих намерений. Смирившись с тем, что я не отстану, Кудо, как в замедленной съемке, растягивает губы в подобие улыбки. Его нижнее веко, окрашенное в синий цвет из-за хронического недосыпа, пульсирует и дергается. Впалые щеки перебираются ближе к ушам. Нижняя челюсть с четким контуром выдвигается вперед, как деревянный ящик видавшего виды комода. Отразившаяся на лице Исао чудовищная гримаса больше присуща серийному маньяку, нежели простому обывателю. — Я. Счастлив. Как. Никогда. У меня от его вида мороз по коже. — Знаешь, я передумала. Давай отмотаем назад и вернемся к осуждению. — Нет уж, изволь поздравить тебя, — осклабив зубы, он угрожающе приближается нос к носу и, удерживая во рту вспенившуюся слюну, по слогам выплевывает: — До-ро-га-я. Нервно сглотнув, я киваю и отпускаю Кудо, думая, какие препараты стоит принять, чтобы его физиономия не преследовала меня в ночных кошмарах. — А теперь за работу, — не меняясь внешне, довольный собой третий менеджер следует к крайним рядам доверенного нам сектора «А». Проскулив что-то невнятное, я семеню за ним, на ходу вооружаясь самыми ходовыми напитками сегодняшнего матча — газировкой, питьевой водой и, разумеется, светлым пивом. Остановившись в трех рядах от Кудо, принимаюсь ублажать наших прекрасных гостей. К слову, они уже не выглядят такими одичавшими, какими предстали перед менеджерами в первые минуты игры. Не подгоняют, если я не могу вытащить со дна сумки единственную упаковку безглютеновых снэков. Не стараются перекричать друг друга, боясь, что кому-то чего-то не хватит. Не сыплют оскорблениями и не нарекают меня глухой, когда я прошу повторить заказ. Что так повлияло на их отношение? То, что все они уже успели пропустить по одной и добавка может подождать? Или то, что противостояние футболистов Синей Тюрьмы и молодежной сборной оказалось более увлекательным зрелищем, чем они рассчитывали? — Гол! Команда Блю Лока ведет со счетом 2:1! Такого поворота событий никто не ожидал! Искушенная непредсказуемостью толпа рвет и мечет. От их истошных воплей я едва не теряю равновесие. Кое-как удержавшись на плаву, я впиваюсь взглядом в центральный экран, на котором герой второго гола убирает со лба налипшие пряди волос. Итоши Рин явно в ударе. Теперь я не берусь утверждать, кто из братьев источает большую угрозу — он или Саэ. Я поворачиваюсь к Исао, чтобы поздравить его с успехом подопечного, но застаю пикантную картину. Третий, всегда безэмоциональный менеджер, гордо надув щеки, сжимает кулаки и отводит локти назад, бубня под нос что-то вроде: «Да!» Заметив мою ухмылку, Кудо переключается на привычную себе угрюмость и упорно делает вид, что ему срочно что-то понадобилось в глубинах термосумки. Совесть и тактичность подсказывают, что мне не стоит мешать Исао ломать комедию, и я вновь концентрирую внимание на том, что творится на поле. На траве в окружении Бачиры и Чигири лежит Исаги. Судя по уверенным взглядам и вальяжным позам, настроение у ребят боевое, и первый тайм они намерены оставить за собой. Однако со свистком японская сборная, не мешкая ни секунды, несется в нападение. Игроки обходят соперников одного за другим, действуют слаженно, как и подобает настоящим профи. Самое глупое, что сейчас могли бы сделать наши футболисты — это расслабиться после двух удачно заколоченных мячей. Поверить, что и дальше все пойдет как по маслу. Дразнить противников, подтрунивать и показывать на них пальцем. Но они не из таких. Блю Лок научил их важной штуке — за каждым взлетом следует падение. И чтобы удержаться в небе, необходимо постоянно махать крыльями. — Дополнительная минута! Только после прозвучавшего гонга я замечаю, что у меня между зубов зажат большой палец. К счастью — мой. Заимствовать конечности у кого-то из толпы не входило в мои планы, но, кто знает, вдруг в состоянии аффекта у меня проявится предрасположенность к каннибализму? — Итоши Саэ обходит двоих и прорывается к воротам! Толпа могильно затихает. Сердце припадочно стучит, рискуя проломить грудную клетку и вырваться наружу. — Итоши Рин перехватывает мяч! Отсчитанные до конца первого тайма крупицы времени длятся невыносимо долго. Я сжимаю в ладонях жестяную банку, не боясь, что содержимое хлынет из нее фонтаном. — Мяч снова у Итоши Саэ! Не могу. Черт возьми, не могу смотреть! Зрительные нервы живут своей жизнью. Дыхание перехватывает. — Удар! И… Находясь в вакууме рухнувшей на плечи тишины кафедрального собора, я еле-еле вынуждаю себя разлепить веки, ставшие вмиг такими тяжелыми. Но бояться, как выясняется, было нечего. — Арю Дзюбею удается защитить ворота! Первый тайм официально завершен со счетом 2:1 в пользу команды Блю Лока! Легкие смертельно горят от недостатка кислорода. Я сгибаюсь пополам и жадно глотаю воздух, не сдерживая широкой улыбки на лице. Невероятное чувство! Они смогли! Да, это не полная победа, но им уже есть, чем гордиться! Выпрямившись, я собираю ладони домиком и с мокрыми глазами наблюдаю, как радуются на поле фигуранты этой нелегкой борьбы. Оживляются репортеры, которые еще сорок пять минут назад воротили нос от футболистов Синей Тюрьмы, а теперь дерутся за право приставить микрофоны к их подбородкам. — Менеджеры, меняйтесь, — непроницаемым тоном заключает Джинпачи. Будто его одержанное лидерство вовсе не трогает. — Живо на позиции. Перерыв не резиновый. В этом весь Эго. Он не знает, что такое наслаждаться моментом. Вечно куда-то бежит. В нем принцип «не переставать махать крыльями» проявляется в особенно жестокой форме. И другим не остается иного выбора, кроме как подстраиваться под его темп, чтобы не выбыть из гонки. Но мне бы хотелось подольше постоять здесь и просто из-за угла понаблюдать, как футболисты, наши ребята, подбадривают друг друга! Похлопывают по плечу, запрыгивают на спины товарищей, валяют их по траве, как какой-то набитый опилками мешок. В этом и заключается ценность командного триумфа, разве нет? В сплоченности и возможности разделить приятные чувства с теми, кто зубами выгрызал дорогу к финальному голу вместе с тобой. — Опять застыла? — подкравшийся сзади Кудо подталкивает меня тяжелой рукой. — Сваливаем, пока Джинпачи не передумал. — Разве тебе не понравилось быть водоносом? — А тебе? Наконец-то нашла свое призвание? — Нет, но… определенно успела свыкнуться с новой социальной ролью. — Соболезную. — Не стоит. Поправив на макушке кепку, я, нелепо пританцовывая, спускаюсь по лестнице вслед за Исао, нетерпеливо перебирающим длинными ногами. Примерно в центре сектора «А» до меня вдруг доносится знакомый голос. По позвоночнику проходится разряд электрического тока, и мой изящный балет становится больше похож на истерический бранль. — Что ты творишь, Мегуру?! Забей уже хоть раз! И ты еще называешь себя нападающим?! Ни секунды не колеблясь, я хватаю Исао за загривок и тяну на себя. Третий менеджер чертыхается, заваливаясь назад, и уже собирается сказать мне пару ласковых, но я играю на опережение, прикладывая палец к губам. — Видишь ту женщину? — я кивком указываю на вставшую впереди стройную фигуру, с которой нас разделяют буквально пара пролетов. — Допустим. — Это мама Бачиры… — И? Раздув ноздри, я открываю рот, чтобы ответить, но так и замираю в удивлении. Навстречу нам, по лестнице, стремительно взбирается Сато Иоши в сопровождении Чи. — А это уже моя… Ками-сама, прошу, нет… Прикрывшись Кудо, словно щитом, я выглядываю из-за его костлявого плеча и наблюдаю, как мама ищет свободные места на трибунах. И, к моему большому сожалению, находит. — Пардон, здесь не занято?! — громко спрашивает Сато Иоши и пробирается вглубь ряда, расталкивая сидящих с краю зрителей. — А?! Кажется, нет, — отвечает ей Ю Бачира. — Шикарно! Мы присядем. Чи, давай за мной. Издевательски подмигивая фанатам, которым только что оттоптали все ступни, Чи занимает место рядом с моей мамой и мамой Бачиры. У меня от такого соседства холодный пот заливает брови. — Что, мать твою, происходит?! — возмущается Кудо. Я жестом прошу его замолчать и, навострив уши, стараюсь вслушаться в зарождающийся диалог двух эксцентричных родительниц, факта которого боялась как открытого огня. — Это катастрофа! — Сато Иоши с грохотом ставит на колени сумку. Раздается звон стеклянных бутылок. Видимо, мама основательно подготовилась и пришла со своим. Спасибо ей и на этом. — Почти час искали парковочное место! Пришлось бросить машину в лесополосе и ковылять пешком! А я, между прочим, на каблуках! — Ох, кошмар… Сочувствую вам! Хорошо, что я добралась своим ходом. — Вы оказались проворнее меня, — мама оглядывается вокруг, и я ныряю в свое укрытие под названием «тощий стан Кудо Исао». Осмотревшись, Сато Иоши поправляет пышную укладку и возвращается к беседе. — Что мы пропустили? — Первый тайм только что закончился со счетом 2:1 в пользу Блю Лока. — Неожиданно! Пришли за кого-то поболеть или так, скоротать время? — У меня здесь сынок. У пары впереди — тоже… Наши мальчики, они подружились, — мечтательным тоном, полным материнской любви, делится Ю Бачира и облокачивается на спинку кресла перед собой. — Кто бы мог подумать… — О-о-о, а за какую команду играют? — За Блю Лок, конечно же! — Класс! — вклинивается Чи и показывает знак мира. — Свои люди! — Правда?! У вас тоже кто-то играет против сборной? — Нет, у меня в этой тюрьме дочь спортивный менеджер. — Ничего себе, — удивляется мама Бачиры и вертит головой. — А где она? — Да не знаю, где-то бегает, — Сато Иоши расстегивает молнию своей совсем не маленькой женской сумки и поочередно достает из нее три крафтовых стаканчика. — Умэсю? — Наливайте! Пока мама заражает других своим процветающим алкоголизмом, я ищу пути предполагаемого отхода. Вариантов всего два: через трибуны пробраться до выхода из другого сектора либо бежать по лестнице на сверхзвуковой скорости, чтобы Сато Иоши и Чи не опознали меня по затылку. Ноги от изнуряющей умственной деятельности становятся ватными. Я крепче прижимаюсь к Кудо, чтобы ненароком не рухнуть в обморок. — А чем занимается ваша дочь? На должности спортивного менеджера, я имею ввиду. — Честно говоря, я сама толком не знаю. Мы мало общаемся с тех пор, как она здесь… — голос мамы на этих нотах как-то нездорово сникает. От его минорных аккордов щемит в сердце. Но Сато Иоши не из этих, кто может долго пребывать в унынии. Щелкнув пальцами, она задорно сообщает: — Надо исправить! Уж сегодня она не отвертится, пока не ответит на все мои вопросы! — Ага, если не останется немой после сердечного приступа, — невпопад отшучивается Чи. — У нее что, проблемы с сердцем? — испуганно уточняет Ю Бачира. — Что? А, да нет. Просто сегодня звездный час ее бойфренда. Вон он где-то там, мячик пинает. — Чертова Чи! — вырывается против моей воли. — Я же просила! Чи, икнув, оборачивается на источник звука, но я вовремя прячусь за третьего менеджера, который уже буквально скрипит от негодования. Пожав плечами, подруга отпивает из стаканчика глоток сливового вина и возвращается к разговору. — Рин, наверное, уже все волосы на себе выдрала. Она любит переживать по пустякам. — Рин? Знакомое имя… — задумывается мама Бачиры, и я действительно близка к тому, чтобы начать рвать на себе волосы. Задумчиво сминая пальцами подбородок, Ю Бачира перебирает в голове возможные варианты и находит ответ. — Точно! У них в команде есть игрок, Итоши Рин. Он второй мяч забил. — Симпатичный? — не раздумывая, задает всегда актуальный и первостепенный для себя вопрос Чи. Ощущая крайнюю измотанность, я умоляюще скулю в ворот жестковатой рубашки Исао. — Я не могу это слушать. Избавь меня от этого, прошу. — С удовольствием. Кудо, получивший зеленый свет и возможность поквитаться, хватает меня за шиворот и тащит вниз по лестнице. Но, как и подобает настоящему джентльмену, предпочитающему оставаться в тени — прикрывает собой от посторонних глаз. *** — Вопреки всем ожиданиям, первый тайм закончился тем, что команда Блю Лока вырвалась вперед со счетом 2:1! — начинает вступительную речь Тэрэаса Ацуто. — Но что же будет дальше? — Не могу дождаться… — подхватывает Харутаро Нацуки. — Игра вот-вот возобновится! Заняв свои места в штабе, менеджеры вооружаются планшетами, письменными принадлежностями и нервными клетками, которым вряд ли уготована долгая и счастливая жизнь. Компанию нам составляют запасные игроки Синей Тюрьмы. Жаль, болтать с ними строго запрещено. Мы сидим в открытом шатре, сооруженном в нескольких метрах от белой линии. Вокруг нас натыкано с десяток мониторов. На каждом из них пестрит своя картинка: экраны в правом дальнем углу сосредоточены на секторе болельщиков, в левом — на вип-зоне. Центральные дисплеи отображают происходящее на поле со всех ракурсов. От яркого света, повсеместно врезающегося в роговицу, больно рябит в глазах. Эго и Анри возвращаются ровно в тот момент, когда футболисты, отдохнувшие после перерыва, выходят на площадку. — Ну как вы? — заботливо интересуется Анри, положив руку на плечо сидящего рядом со мной Кудо. Джинпачи устраивается позади и подпирает спиной хлипкую стену. — Сильно устали? — Все в порядке, Анри-сан, — отвечает ей менеджер Микаге Рео, скрывающая за дежурной улыбкой тотальное измождение. — В любом случае, у нас впереди весь второй тайм, чтобы перевести дух. — Кто вам такое сказал? — Джинпачи ровняет с землей наши мечты о том, что ближайшие сорок пять минут пройдут без напряжения и истощения. — Вы в курсе, что умственная работа сжирает куда больше калорий, чем физический труд? Или вам это не знакомо? Если надумали отдохнуть — можете и дальше таскать напитки. Я никого не держу. В штабе мгновенно воцаряется гнетущая тишина. Уверена, розовощекая менеджер и предположить не могла, что вскользь брошенная ею безобидная фраза будет раздута до вселенских масштабов. Учась на чужих ошибках, я делаю вывод, что пока мы находимся в обители финального босса Синей Тюрьмы, лучше вообще не открывать рот, молча со всем соглашаться и — по возможности — не двигаться. — Это… Шидо Рюсэй? — напрягается Исао, завидя вдалеке знакомую фигуру. Чтобы убедиться в своей правоте, Кудо старается отыскать силуэт футболиста на одном из экранов, показывающих крупный план. — Они сменили расстановку… — Анри усаживается на свободное кресло. — И все-таки решили использовать козырь. Будем ли мы принимать контрмеры, Эго-сан? Опустив костлявую задницу на кожаный стул, Джинпачи пафосно закидывает ногу на ногу и подается корпусом вперед. — Не будем. Во-первых, они готовились к игре с ним. Один он так просто не сломит мою команду. Во-вторых, у их горе-тренера мозгов не хватит, чтобы использовать Шидо по назначению. — Тц! Этого нахохленного мудака даже на опыты продать жалко. Ощетинившись, я легонько пинаю туповатого третьего менеджера, который совершенно не улавливает концепцию — не высовываться, со всем соглашаться, не двигаться! У Исао зуб на Шидо с тех самых пор, как тот покусился на целостность носовой перегородки Итоши Рина. Но я сижу рядом с осмелевшим Кудо и рискую попасть под горячую руку, если он продолжит играть в защитника униженных и оскорбленных. А мне этого совсем не хочется. — Кстати говоря… — проигнорировав чревовещательный номер Исао, Джинпачи поправляет очки в элегантной оправе. — Мы наконец узнаем, почему был выбран игрок, весь потенциал которого не смогла вытянуть даже Синяя Тюрьма. Увидим эгоиста Итоши Саэ. Я заинтригован. Исао звонко цокает языком, предпочитая и дальше бродить по острию ножа. Да что с ним творится, черт побери?! — Эта игра… — пугающе холодным, металлическим тоном заключает Эго, в упор уставившись на дисплей, где Итоши Саэ приводит в порядок спортивную форму. Будто чувствуя на себе заинтересованный взгляд, Итоши таращится прямо в камеру. Демоны, беснующиеся в тихом омуте его изумрудных глаз, насмехаются в подтверждение дальнейших слов Джинпачи: — …начинается только сейчас. Новоиспеченный дуэт Итоши Саэ и Шидо Рюсэя на бешеной скорости несется вперед, искусно лавируя между соперниками. Акробатические трюки, которые исполняет Шидо, поражают своей непредсказуемостью. С начала второго периода прошла от силы минута, а у меня коленки дрожат так, будто это представление длится целую вечность. Едва я задумываюсь о том, что кому-то вряд ли удастся его остановить, как Нико бросается наперерез загорелой проблеме Синей Тюрьмы, и Рюсэй валится на траву. — Третий номер команды Блю Лока, Нико Икки, получает желтую карточку! — Пф, — предвзятый третий менеджер вновь не удерживается от комментариев. — Да этот ублюдок Шидо же сам подставился! — Шары протри, — терпеливо осаждает его Джинпачи, пока на поле идет разбор полетов, и игроки занимают позиции для штрафного удара. — А даже если так… Я уже объяснял это предыдущей группе, объясню и вам. Начнем с лирического отступления. Кто мне скажет, что такое импровизация? Ко всеобщему разочарованию, пояснять терминологию никто не торопится. Менеджеры, попрятав клювы в песок, судорожно переглядываются, перекладывая ответственность друг на друга. Сами того не ведая, мы возвращаемся в давно забытые школьные времена, когда никто не изъявлял добровольного желания выйти к доске. Тогда учитель, он же мучитель, примерял на себя роль хладнокровного палача и на свой вкус выбирал из списка одного невезучего калеку, к которому у него накопилось больше всего претензий. В ту пору я почти никогда не входила в эту категорию. — Сато. — Зато теперь сижу в первых рядах среди ожидающих публичной казни. — Мнение? Я откашливаюсь, чтобы оттянуть момент истины и еще немного просуществовать на белом свете. — Импровизация — это ситуативное… — с мысли меня сбивает крик Ацуто, разрывающий вакуум вокруг. Шидо Рюсэй сравнял счет. Невозможно. Слишком быстро. — Это действие… — Не отвлекайся! — Импровизация — это ситуативное действие, принятие какого-то решения вне плана и умение жонглировать его последствиями, — скороговоркой выпаливаю я. — Сойдет. Поговорим об этом с точки зрения футбола и менеджерства, — Эго потуже затягивает блестящий атласный галстук и откидывается на мягкую спинку стула. — Важен не момент гола, а ход игры, который к нему привел. Когда кто-то движется к какой-либо цели, зачастую все может пойти не по плану. В книжках и инструкциях всегда представлена идеальная модель. Но в реальном мире нет места идеалу. И когда события разворачиваются не так, как хотелось бы, люди впадают в панику. Затем ищут причину своей неудачи и тратят время на ее искоренение. К примеру ты, Сато, во время первого тайма услышала, как спонсоры обсуждают твоего игрока — Сейширо Наги, так? — Т-так, — заикаюсь я, примерно представляя, к чему ведет Эго. — И ты надумала импровизировать — подошла к ним и завязала разговор в надежде выбить из них контракт или хотя бы ярче распалить интерес к своему подопечному, так? — Т-так… — Так почему, когда на горизонте замаячила Анри, ты не продолжила импровизировать, а стала искать поддержки? Инструкции, алгоритма… Ждала, что кто-то другой, извне, принесет тебе на блюдечке все ответы? М-м? — Потому что… я впервые оказалась в подобных условиях. У меня не было опыта ведения переговоров, как я уже сказала. Я не знаю, как правильно… — А с чего ты взяла, что Анри знает, как правильно? Вопрос Джинпачи звучит абсурдно. Я уже жалею, что тогда поддалась импульсу и позволила притяжению командовать собой. — Анри-сан долгие месяцы занимает пост спортивного менеджера, нашего руководителя и вашего советника. — И? — Разве этого недостаточно? — Нет. Потому что в той ситуации, том ходе игры, которую ты затеяла, ее не было. Это ты стояла перед столом инвесторов. Это ты слышала их разговоры. Это ты смотрела им в глаза. Так почему ты допустила, что кто-то под толщиной сотен бетонных плит лучше тебя знает, что делать? В горле пустынно пересыхает. Мне нечего противопоставить, кроме как честно признать убогое: — Я просто… растерялась. От того, что Эго при доброй половине менеджерского состава тычет меня носом в мокрые следы на ковре, хочется провалиться сквозь землю. Я прикусываю изнутри щеку, боясь, что понурое выражение лица выдаст мое трясущееся от страха и стыда нутро. И, что самое гадкое — Джинпачи только разогрелся. Все, что он вывалил на меня, было лишь прелюдией. Главный акт порки еще впереди. Однако Эго, сломав все правила, каноны и законы жанра, немного смягчает тон. — Я веду к тому, что каждый случай уникален. И никто, кроме вас, не знает, как его разрешить. И никто, кроме вас, не должен нести ответственности за итог, к которому приведет это решение. Учитесь думать своей головой. Ошибайтесь, падайте, вставайте, падайте и снова вставайте. Набивайте шишки. Только так вы приобретете свой собственный опыт, но не ждите, что я буду прощать вам промахи. В рамках Блю Лока вы можете жестоко поплатиться за неправильный выбор. Но лучше сделать его — этот пресловутый, ложный, зато свой выбор и обосраться, чем всю жизнь действовать по чужой указке. Это понятно? — Д-да, — соглашаюсь я, с трудом сдерживая слезы от неожиданного напутствия, слетевшего с уст Эго в непривычно наставнической форме. — Остальным? — Тоже! — хором горланят другие менеджеры. — Славно, — вернувшись к суровому баритону, Джинпачи переводит цепкий взгляд на мониторы, а затем и на сам стадион. — Анри, что на поле? — Чигири и Нико, похоже, получили травмы. Среди десятка горящих дисплеев я выискиваю те, на которых крупным планом изображены перечисленные игроки. Судя по гримасе болезненных ощущений, исказивших их залитые потом лица, им и вправду приходится не сладко. В этом пиксельном хаосе я стремлюсь под шумок отыскать и Мегуру, чтобы убедиться, что с ним все в порядке, но сделать это труднее, чем кажется. — Все говорит о том, что пора делать замену. — Поняла. Кого выводить? — Баланс нарушен, — Эго задумчиво поглаживает острый подбородок. — Нужны игроки, которые его подтянут. Должны выйти Микаге Рео и Хиори Йо. — Так точно!. Анри в срочном порядке связывается с арбитром. На стадионе начинается настоящий переполох. Не проходит и нескольких минут, как в нашу скромную обитель врываются удаленные игроки. Я машинально привстаю, но вовремя одергиваю себя от этой затеи и плюхаюсь обратно на стул. Икки, тяжело дыша, уверенным шагом ступает к ближайшему месту, чтобы поскорее можно присесть и перевести дух. Либо факт замены его не особо трогает, либо он умело скрывает досаду и горесть за густой челкой, спадающей до самых скул. Хьеме везет меньше. У него все на лбу написано. — Есть какие-то возражения, Чигири Хьема? — строго спрашивает лишенный сочувствия Джинпачи, невзирая на крупные слезы Чигири, собирающиеся в уголках его ресниц. — Нет! — протестует футболист во всю глотку, надеясь криком заглушить отчаяние, съедающее его изнутри. — Никаких! Мне становится до боли его жаль. По-человечески жаль. И пока Джинпачи занимается тем, что безбожно отчитывает Чигири за персональное поражение, я всячески пытаюсь привлечь его внимание, чтобы жестом показать ему, что разделяю его тоску. Что ничего страшного не случилось. Что у него еще будет шанс, множество шансов реабилитироваться и показать себя. Увы, мои усилия оказываются напрасны. Чигири прячется за широкими ладонями и прижимает подбородок к груди. — Штраф захотела? — злобным шепотом ощипывает меня Исао. — Кто бы говорил, — возмущенно скалюсь я в ответ на его любезности. — Не ты ли тут десять минут назад хвост распушил и ругал Шидо Рюсэя на чем свет стоит?! — Допустим, и что? — А то, что ни о каких штрафах не было и речи. — По-моему, во процессе утреннего инструктажа нам ясно дали понять, что мы отрезаны от игроков. — Да, но я считала, что мы вообще не будем пересекаться! А так, выходит, что мы сидим от них через кресло и молчим, как рассорившиеся молодожены. Это выглядит глупо, — я задумываюсь и, бросившись в объятия дурацких мыслей, невольно произношу вслух то, что надо было бы оставить при себе: — Может, и Мегуру сюда придет… — Надеюсь, нет, — отрезает Исао и изображает крайнюю заинтересовать тем, что творится на стадионе. — О чем спорите? — неожиданно подкрадывается к нам Анри, теребя в руках увесистую папку для записей. — Д-да так, о своем… — Шидо Рюсэй вошел в поток, — Тэйери обеспокоенно прикладывает к губам большой палец. — Это плохо. Как по сигналу, вслед за ее заключениями Шидо пробивает практически из центра поля. Мяч, рассекая воздух, летит плавной, ровной, словно очерченной по транспортиру дугой. От чудовищной мощи его удара сетка ворот едва не рвется. — Не… невероятно! — заикается перевозбужденный Ацуто. — Молодежная сборная вырывается в лидеры! Счет становится 3:2! Пока Шидо восторгается своей долгожданной победой, завистливый третий менеджер не может обойтись без едких пояснений: — Тц! Да у него на самого себя встает. Кроме того, этот клоун прожарки well-done еще и сравнивает гол с оплодотворением. — Чего?! — скривив губы в отвращении, уточняю я. — Я слышал, как он вещал тогда в столовой, что мяч для него — это семя, а ворота — яйцеклетка. Думал, что не добегу до туалета. Надеюсь, кто-нибудь из репортеров центрального телевидения возьмет у него интервью. Люди объединятся и подадут массовый иск на его грязную пасть. — Мерзость. — Как бы то ни было, — Анри, не моргая, наблюдает за трибунами. — Толпа на его стороне. Прислушайтесь. Они скандируют лишь его имя и имя Итоши Саэ. Да и пресса сосредоточена на наших соперниках, не на нас… Все камеры уставлены на них. О Блю Локе опять забыли. Я стараюсь абстрагироваться и поверить в удачу, но, увы, выводы Анри-сан подкреплены фактами. Признавать очевидное неприятно. Фанаты, переобувшись, вновь пророчат молодежной сборной победу над кучкой неудачников, которые так горласто о себе заявляли, но сдулись, даже не дойдя до финиша. — Если наши ребята не вытворят что-то такое… Что-то, что заставит зрителей взять свои слова назад, мы обречены, — она поворачивается к главному мозгу сегодняшней операции по спасению Синей Тюрьмы от позорного краха. — Эго-сан, что нам делать? Если не принять меры, мы можем проиграть. Какие будут указания? Впервые за бесконечно долгие недели я горжусь тем, что Джинпачи обладатель не только извилистого ума, но и скверного характера. Как и Масами Фукуи, Эго не из тех, кто при малейшем намеке на провал возводит к небу белый флаг и просит пощады. Пока он в строю, у нас есть надежда. — Никаких, — простодушно откровенничает Эго, массируя затекшие мышцы шеи. — У меня нет другого плана. К такому ответу никто из присутствующих не был готов. Запасные игроки и менеджеры, не сговариваясь, оборачиваются на Эго, развалившегося на кресле с безразличным видом. Анри, вспотевшая и взволнованная, тщетно пытается вразумить большого босса. Я же отвлекаюсь на знакомый голос, раздающийся с поля. — Эго-сан! — вопит Исаги и несется к штабу, растаптывая траву тяжелыми бутсами. — Мы не можем все так оставить! Как нам стоит дальше играть? Внутри себя я молюсь, чтобы милый Йоичи, не сведущий о выверенных Джинпачи принципах «импровизации», замолчал и не рыл себе могилу, иначе и ему влетит. Но заведенного Исаги уже не остановить. Он продолжает: — Мы сражались изо всех сил, как вы и наставляли нас! Но, как видите, этого недостаточно! Поэтому скажите, как нам победить? — Какие же вы болваны, — устало говорит Эго. — Блю Лок уже победил. Я хмурюсь, не до конца осознавая, к чему ведут его экспрессивные речи. Джинпачи, поправив пиджак, сухо объясняет, что свою основную задачу проект выполнил. Футболистов заметили, их так или иначе ждет успешное футбольное и карьерное будущее. Да, ему придется пожертвовать своим местом в мире японского спорта, но результат того стоил. И все бы ничего, но меня его не к месту покорное смирение вводит в ступор. Даже не так. Меня оно злит. — В жопу такой исход! — озвучивает общее мнение Йоичи, сжимая кулаки до белых костяшек. Неконтролируемая ярость, сочащаяся из него густой смолой, пугает. Впервые вижу душку Исаги таким. — Да всем насрать! Что на будущее японского футбола, что на какие-то там гарантии. Я… все мы хотим лишь выиграть сегодняшний матч. Будущее значения не имеет. Проиграть все равно что умереть. Для нас важнее стать лучшими в мире! Так что приведи нас к победе, чертов очкарик! От проникновенного выпада Исаги Йоичи у всех брови перебираются на лоб, попутно образуя изогнутую параболу. Признаться, даже на выбитой из камня физиономии Джинпачи проступает удивление. Если это была импровизация, то снимаю шляпу. Вернее, сниму, как только снова почувствую в оцепеневшем теле способность двигаться. — Я тебя понял, Исаги Йоичи… Что ж, тогда придется нам пойти на риск. Даже я не знаю, чем это обернется, но… — выдержав паузу, Джинпачи делает свой ход. — Твой выход, джокер… Тонким пальцем Эго указывает на скамейку запасных. Все инстинктивно следуют глазами в этом же направлении, желая узнать, о каком козыре идет речь. А когда ответ всплывает на поверхность — нервно сглатывают, захлебываясь бешеной аурой свергнутого, но жаждущего реванша короля площадки. — …Баро Шоэй. — Я устал ждать, бездари. Йоичи такой расклад вполне устраивает, и футболисты в спешке удаляются. Вдалеке Мегуру радушно присвистывает вновь прибывшему, а Наги, кажется, показывает Баро язык, чтобы раздразнить и без того разъяренного товарища. Битва возобновляется. — Сато, — обращается ко мне Эго. По телу пробегает табун мурашек, не предвещающий ничего хорошего. — Д-да? — Твой подопечный назвал меня «чертовым очкариком», я не ослышался? Джинпачи звонко выстукивает пальцем по подлокотнику, отсчитывая отведенные мне годы жизни, как лесная кукушка. Этот реквием, оседающий на перепонках, давит на подкорку и психику. Выкручиваться бесполезно. Свидетелями наглого выпада Йоичи стали все в этом штабе. — Прошу за это прощения, Эго-сан! Я обязательно его отругаю. — Давай, успехов. Твое наказание тоже находится в разработке. — Мое?! — я возмущенно оборачиваюсь. — Но за что?! — За то, что кое-кто не преподал своим игрокам ценный урок — уважение к старшим. — Этого не повторится! — Еще бы, — Джинпачи переключается. — Анри, подойди сюда. Надо кое-что обсудить. Поняв, что угроза миновала, я облегченно выдыхаю. Есть кое-что поважнее препираний с оскорбленным властителем Синей Тюрьмы. Например, пробуждение Баро, который в сольном режиме мчится к воротам и заносит ногу для удара. Неужели забьет? — Штанга! Свободный мяч! — Черт, — от излишних расстройств и переживаний меня отвлекает самодовольный видок третьего менеджера, который хоть и прикрылся ладонью, но не до конца стер насмешку со своего лица. — Не поделишься, что тебя так развеселило? — Ничего. Но при всех назвать Джинпачи чертовым очкариком — это сильно. — Спасибо. — Сильно тупо. — Заткнись, Исао. — Впрочем, другого от убогих, находящийся под твоим командованием, я и не ждал. Громкое заявление спортивного комментатора заглушает наш увлекательный диалог: — Капитан молодежной сборной, Оливер Айку, прерывает наступление команды Блю Лока! Итоши Рину нечего противопоставить его стопроцентной защите! На центральном экране видно, как младший Итоши корчится в конвульсиях. Нецензурно выругавшись, он смачно отплевывается и, стряхнув со лба капли соленого пота, возвращается в игру. — Ты не в том положении, чтобы язвить. Знаешь, Итоши Рин тоже ведет себя не очень-то располагающе для зрителей и спонсоров. — Еще посмотрим, как поведет себя твой нудист, — с вызовом наступает Кудо, уставившись на меня в упор. — Не беспокойся, — сквозь зубы цежу я, выдержав напряженную паузу. — Все под контролем. Сумасшедший, оглушающий рев толпы пронзает уши остроконечным дротиком. Тело непроизвольно дергается. Я резко перевожу взгляд на стадион, одновременно и боясь узреть повод для этих визгов, и сгорая от любопытства. Трибуны беснуются, зрители соскакивают с насиженных мест и истошно кричат, глядя на полураздетого Баро, ликующего в честь загнанного в ворота противников мяча. — Баро Шоэй сравнивает счет! — Тэрэаса Ацуто от переизбытка чувств хватается за голову. — Что же будет дальше, друзья?! Поддавшись очередному необъяснимому порыву, о котором мне еще только предстоит пожалеть, я поднимаюсь на ноги и, указав на нашу коронованную звезду, на повышенных тонах произношу: — Вот так! — а осознав собственный бросок и промах, чуть тише добавляю: — Вашу мать. Затылком ощущая колючее осуждение, исходящее от Джинпачи, я сажусь обратно, искусно создавая видимость того, что ничего не произошло. Это была не я. Исао, стыдливо теребящий пальцами переносицу, так не считает. — Предатель. Мог бы и подыграть. Грезить о прошлом нет времени. Цель достигнута, и все внимание зрителей и телекамер вновь приковано к нам. Сбежавшиеся со всех углов, словно крысы, репортеры несутся к своему сыру элитного сорта. Но Шоэй не настроен на диалог. Отмахиваясь от назойливых мух, он продолжает смаковать триумф, пока другие ребята вертятся вокруг него, желая разделить вкус победы. — Я даже подойти боюсь к этому Баро, — лепечет невесть откуда взявшаяся телеведущая. — Что нам делать? Нужно получить комментарий, срочно! Ее напарник лениво шагает с камерой наперевес и скучающе зевает, не разделяя стремления девушки нарваться на сенсацию. К сожалению — моему очередному сожалению — сенсация нарывается на них сама. — Хотели получить комментарий? Я могу! — вызывается пробегающий мимо Бачира, и я в момент срываюсь со своего места. — Сидеть, — приказывает Джинпачи. — Наблюдаем. Натянуто сглотнув, я падаю назад и безжизненно оседаю на стуле, приготовившись к худшему. Репортерша с недоверием поглядывает на ерзающего Бачиру, но, сделав вывод о том, что это лучше, чем ничего, подносит микрофон к его губам и дает команду оператору: — Три, два, один, поехали! Дорогие телезрители, напоминаем, что мы находимся на матче между командами Синей Тюрьмы и молодежной сборной Японии. Прямо сейчас нам выпала уникальная возможность поговорить с одним из героев сегодняшнего противостояния. Представьтесь, пожалуйста! — Бачира Мегуру! А того голого парня видите? — ехидно ухмыльнувшись, он показывает большим пальцем через плечо, где Баро Шоэй, добровольно стянувший с себя майку, играет рельефными мышцами на радость женской половине трибун. Бачира гордо щелкает языком и подмигивает. — Мой почерк. Звук, с которым мои ладони бьются о лицо, должно быть, слышен даже на другом континенте. Сквозь пальцы я с подозрением и нотками паники наблюдаю за дальнейшим развитием событий. — Ваш почерк? В каком смысле? — недоумевает девушка, не догадывающаяся о существовании вопросов, на которые ты не всегда готов услышать ответ. — Я люблю ходить голым, — Мегуру праздно пожимает плечами. — И всех друзей приучил. Любой нормальный человек от таких откровений разволновался бы и покрутил у виска. Но репортерша оказывается не промах: — Вы сектант? У меня опасно подскакивает давление. Распухший мозг вот-вот выдавит глазные яблоки за пределы черепа. Я не могу даже дышать. Такими темпами, после этого дебютного интервью Бачиры меня вынесут с поля ногами вперед. — Сектант? Кто это? — Забудьте, — отмахивается телеведущая. — Скажите нам, Бачира, как настрой в вашей команде? Как думаете, с каким счетом закончится этот матч? Мегуру задумывается. Будто специально тянет время — закатывает глаза, хлопает густыми ресницами, почесывает подбородок с глупейшей физиономией. Глупейшей! А затем, опустив голову, прячется за длинной челкой и… отсмеивается. Так ядовито и вызывающе, что кровь стынет в жилах. Все как он любит. — Прошу прощения, я сказала что-то смешное? — Вот что, — Бачира переключается, выпуская на волю давно оставленного позади монстра. Запертый под семью замками демон оказывается на свободе. В его прямом взгляде разгорается огонь, вынуждающий душу всколыхнуться. Холодный тон, пропитанный жаждой азарта, уверенностью и твердостью духа пробирает до костей. — Не знаю, как там с цифрами, но можете не сомневаться. Победа будет за нами. Медленно, чудовищно медленно, будто подчинив себе ход времени, Мегуру подносит к лицу свои чертовы пальцы, раздвинутые треугольником. Предвкушая, что теперь-то никто не помешает ему сделать то, что он так давно планировал, Бачира просовывает между ними влажный, изворотливый, розоватый язык. Воцаряется гробовая тишина. Настолько гулкая, что я слышу рваный стук своего сердца. И треск очков Джинпачи, сидящего позади. Меня вдруг осеняет, что наши камеры тоже были сосредоточены на Мегуру. И сейчас новоиспеченная звезда крупным планом красуется на центральном экране. Ледяной пот градом льется по спине, но объятое жаром тело он не остужает. Я прикусываю язык, чтобы сдержать отчаянный скулеж, который просится наружу. — Он хотя бы знает… — судя по интонации, Эго жутко колотит от негодования. — …что означает этот жест? Когда мне кажется, что ситуацию уже не спасти, трибуны спешат протянуть мне руку помощи. Точнее, половина, явившаяся сюда в юбках. Девчачий восторг от перфоманса Бачиры не описать никакими эпитетами. Это нужно видеть. Видеть и слышать. Если моему зрению каким-то чудом удается уцелеть, то слух не подлежит восстановлению. — Конечно, — собрав остатки уверенности, я безбожно вру. Вернее сказать, импровизирую. — Мы так и планировали. Не зацикливаясь на покрывшихся румянцем щеках телеведущей, Мегуру снова возвращается к привычному амплуа и задорно улыбается. — Ну, мне пора! — отсалютовав напоследок, он бежит к другим игрокам, бросив на меня мимолетный взгляд. Засматривается всего на секунду, но этого достаточно, чтобы четко уяснить, для кого был разыгран этот спектакль. Балансируя на грани обморока, я не сразу понимаю, что Бачира давно скрылся из виду и прозвучал рестарт. Отрезвляющие речи Ацуто действуют эффективнее, чем нашатырный спирт. — Матч уже близок к своему завершению! Осталось всего пятнадцать минут! Могу поклясться, эти пятнадцать минут не войдут ни в какое сравнение с тем, что мы уже пережили.