Лицом к лицу

Мне не хватает ни мужества, ни храбрости, чтобы обернуться. В образовавшемся вакууме слышится лишь биение моего испуганного сердца и стук высоких каблуков, который прерывается сразу после реплики Бачиры. Сглотнув вязкую слюну, я как можно медленнее выпутываюсь из его объятий и, слегка ущипнув Мегуру под ребрами, намекаю, что стоит последовать моему примеру. Бачира понимать намеки, увы, не спешит. По-прежнему сминая ладонями мою талию, он озирается через мое плечо и хлопает пушистыми ресницами, с интересом рассматривая последних гостей из списка приглашенных. Как жаль, что умение читать друг друга без слов не присуще нашему союзу. С этим надо что-то делать. Зарекаюсь, Мегуру еще пожалеет о том мгновении, когда закончится Блю Лок, потому что я за шкирку потащу его на курсы парной психотерапии, едва Джинпачи отворит главные двери и прокричит «Бон вояж, мои неограненные!». Я предупредительно откашливаюсь, готовясь применить силу и отпихнуть тугоухого Бачиру. Однако не успеваю сделать и полшага назад, как в затылок летит ответное: — О! Узнав интонации Сато Иоши, я чувствую, как падают на пол первые капли холодного пота, заметно контрастирующего с повышенной температурой тела. Конечности цепенеют. Легкие предательски слипаются, будто воздушный шар, который ради забавы проткнули иглой. Невозможно сделать вдох, как ни старайся. Ища поддержки и успокоения, я вновь поднимаю глаза на Мегуру. Может, хотя бы на этот раз до него дойдут мои невербальные сигналы? Чем черт не шутит, верно? Но Мегуру и бровью не ведет. Вместо этого, зыркнув чуть левее от места, где, по всей видимости, топчется моя мама, он продолжает надругательство над внезапно полюбившейся ему буквой алфавита: — О! Его новый собеседник отвечать не торопится. Только источает колючее напряжение, пробирающееся глубоко под кожу. И теперь, когда вдоль моего позвоночника ползут скверные мурашки, рассекретить личность гостя не составляет труда. Я на двести процентов убеждена, что это… — О-о-о… — словно в подтверждение моих мыслей не очень-то довольно произносит Чи. Наверняка за эти жалкие пару минут у меня все косточки в теле меняются местами, и поэтому скрепляющие их суставы не поддаются командам. Хочу поднять руку, а дергается мизинец на левой стопе. Хочу обернуться, а тело принимает боевую стойку, как перед забегом на длинную дистанцию. Однако, досчитав до десяти, я ощущаю, что на экваторе этого занимательного диалога ко мне постепенно приходит смирение. Не слишком явное, но все же смирение. Двое — есть. Вот-вот прозвучит третья «о!», оповещающая о том, что вся семья в сборе. С обеих сторон. Я закусываю губу и, зажмурившись, готовлюсь к долгожданному знакомству с родителями, как вдруг Мегуру отодвигает меня в сторону и раскрывает руки для объятий, неизменно крича: — О-о-о! — О-о-о! — радостно вопит мама, шагая ему навстречу. Набойки ее брендовых туфель настойчиво бьются о бетонный пол. Этот звук я узнаю из тысячи. Выпендрежница Сато Иоши надела свою лучшую высокоранговую пару от «Маноло Бланик», подаренную отцом на пятнадцатую годовщину. Справедливости ради, на эту самую годовщину она их надевать наотрез отказалась и явилась в ресторан в потасканных «Фенди». Зато для визита в Синюю Тюрьму — пожалуйста, ничего не жалко! — Мегуру! Мальчик мой! Как давно я тебя не видела… — Салют, Иоши-сан! Как добрались? Расплываясь в широкой улыбке от уха до уха, мама прижимает Бачиру к пышной груди, упакованной в бюстгальтер без единого намека на пуш-ап. На автопилоте я опускаю взгляд на свои дары природы и с досадой сетую на жестокость генетики. Печально, что именно этой зоной я пошла в отца. Но разве могло быть иначе? Нежно потрепав неназванного сына по голове, Сато Иоши звонко целует Мегуру в самое темечко, оставляя на волосах след от губной помады с насыщенным розовым пигментом. — Сойдет. Без приключений не обошлось, но все пучком! Ты в этом матче был молодцом! Клянусь, я чуть не прослезилась, — она бережно обхватывает ладонями неприлично счастливое лицо Бачиры и с восхищением рассматривает каждый его миллиметр. — Ох, да вы только посмотрите! Передо мной уже не мальчик, передо мной — мужчина! Пока довольный Мегуру купается в лучах украденной у меня славы, я успеваю почесать нос, пригладить футболку, почистить ногти и даже поразмыслить над животрепещущими вопросами мироздания. За спиной раздается возмущенное цоканье Чи. — Иоши-сан, вы никого не забыли? Благодаря ее нетерпению, Сато Иоши отвлекается от своего главного ребенка и переключается на второстепенного. — Доченька! Неужели! Схватив меня за щеки, мама принимается щипать их и оттягивать в разные стороны, как клейкую жевательную резинку. Я бы не прочь возмутиться и высказать все, что я думаю о ее эффектном появлении, но не могу. — Прости, милая, — чересчур мягко извиняется она, и это обезоруживает. — Я… совсем заболталась. Плещущаяся в материнском взгляде тоска ежесекундно сменяется неподдельной радостью. Да, мама — искренний человек. Возможно, самый искренний из всех, кого я знаю, после Мегуру. Скрывать эмоции для нее не характерно. Но в полном объеме передавать их через одни только прикосновения — это что-то новенькое. Здесь и сейчас я пропускаю ее переживания через себя и осознаю, как сильно ей меня не хватало. Душу обволакивает ни с чем не сравнимое тепло. В животе порхают бабочки, не имеющие ничего общего с подростковой влюбленностью. Чувство, породившее их, гораздо глубже. Фундаментальнее. Сильнее. — Я… тоже соскучилась, мама, — с трудом выговариваю я, ощущая оголенной зубной эмалью малейшее дуновение спертого воздуха. Сато Иоши ослабляет хватку и отстраняется, чтобы рассмотреть меня с ног до головы и убедиться, что это не сон. Я не теряю момент и висну на ее шее, впитывая материнскую любовь каждой клеточкой тела. Мне тоже жутко ее не хватало. В суматохе последних недель ни у кого из нас не было времени на сантименты. Я даже не могу вспомнить, когда звонила маме, чтобы просто поговорить: поделиться дежурными новостями, похвастаться успехами, пожаловаться на требовательность Эго, невменяемость Бачиры, скудный пищевой рацион и потерянные во всей этой нервотрепке килограммы. Не могу вспомнить. Но знаю, что хочу наверстать. — Как ты?! — с явным беспокойством спрашивает она, приподнимая мою голову за подбородок. — Ками-сама, где?! Где твои щеки?! Кто подменил мою дочь на обтянутый эпидермисом скелет?! — Мам… — Нет! Нет-нет-нет, я была права! — не унимается она. — Этот очкастый мерзавец вас совсем не кормит! Морит голодом и пытает холодом… — Не накручивай, все нормально… Но Сато Иоши, умеющую завестись с пол-оборота, уже не остановить. Она вертится, как уж на сковороде, и остервенело добавляет: — Где он?! Я задам ему перца, будь он неладен! — развернувшись на пятках, мама тычет пальцем в грудь Мегуру, который моментально отступает на шаг с поднятыми вверх руками. — А ты?! Помнится, кто-то обещал за ней приглядывать?! Ну, и?! Где результат? — Мам! — сконцентрировав материнский запал на себе, я аккуратно кладу ладони на ее подрагивающие от злости предплечья. — Давай сегодня не об этом? Я так давно тебя не видела и неизвестно, когда увижу снова, поэтому… Сосредоточимся на хорошем, ладно? А щеки я обязательно отъем. С недоверчивым прищуром уставившись на меня, Сато Иоши все же идет на попятную и, перебирая волосы на моем затылке, прижимается щекой к моему виску. — Хорошо, — вздыхает она, а затем добавляет не терпящим возражений тоном: — Но при одном условии! — Каком? — В твоей комнате есть весы? Будешь скидывать мне фотоотчет по вечерам до тех пор, пока я не увижу, что цифра на них выросла минимум на три килограмма. Издав приглушенный смешок, я прикрываю веки и побежденно соглашаюсь с ее требованиями. — Весов нет, но я попрошу Анри-сан. Уверена, она что-нибудь придумает. — Кстати-кстати, Иоши-сан! — бесцеремонно вклинивается Бачира, не потерпев того, что фокус внимания сместился с него на кого-то другого. Я бросаю на Мегуру испепеляющий взгляд, который во все горло кричит о том, чтобы кое-кто немедленно испарился и не мешал трогательному моменту, возникшему между матерью и дочерью. Бачира, как и ожидалось, успешно меня игнорирует. — Вы видели мое выступление перед репортерами?! Мама оживляется. Словно меня здесь и не было, она разрывает объятия, переключаясь на звезду сегодняшней программы — Бачиру Мегуру. Сато Иоши сгибает ноги в коленях и сжимает кулаки, освещая пространство вокруг восторженным блеском своих глаз. Мегуру зеркальным отражением копирует каждый ее жест, обнажая ровные, белоснежные зубы в лучезарной улыбке. — Конечно! — страстно признается мама. — Я чуть не оглохла от того, как визжали трибуны! — А это был мой первый опыт! — хвастается Бачира, двигая указательным пальцем туда-сюда. — Скажите, было круто, когда я такой… оп! — Да! — А потом такой… о-о-оп! — Да-да! И в конце… — Оп-па-а-а! — Да-а! Глядя на их обмен любезностями, сопровождающийся заливистым смехом, мне хочется скривиться в лице куда выразительнее, чем я могу себе позволить. Только посмотрите — в одну секунду перетянул одеяло на себя! Что за суперспособность у него такая? — Эй, ты! — подкравшись, Чи по-хозяйски облокачивается на мое плечо и начинает с некоторой претензией: — Отлепись, наконец, от своего бойфренда и маман и удели внимание подруге. Как тебе такое предложение, м-м? — Прости, Чи, — я тепло улыбаюсь и, заострив внимание на новом стиле Чи, решаю поддержать перемены. — Тебе очень идет этот цвет. Лесть — великолепный отвлекающий маневр! В отношении падкой на комплименты Чи особенно. Наслаждаясь похвалой, она гордо вздергивает подбородок и запускает пальцы в волосы с благородным кирпично-огненным отливом, от которых пахнет свежей салонной краской. — Это было спонтанное, но крайне удачное решение, — подмигивает она. — Блонд наскучил. Захотелось чего-нибудь поярче. — Блонд? — недоумеваю я и пытаюсь вспомнить, какого цвета были волосы Чи, когда мы крайний раз созванивались по видеосвязи. — Сделай одолжение, продержись так хотя бы пару недель. Ты меняешь имидж чаще, чем я успеваю к нему привыкнуть. — Ничего не могу обещать, — простодушно отвечает подруга, которой постоянство не знакомо даже в отношении собственной внешности. Она заинтересованно сводит брови к переносице и накручивает на палец мои локоны. — Тебя, смотрю, тоже потянуло на эксперименты? Не припомню, чтобы хоть раз видела тебя с такой длиной. «Под меня косишь, Рин-чан?», — голос Бачиры вихрем проносится в моем подсознании, перекрывая кислород и связь с реальностью. Кожа покрывается мурашками, сердечный ритм замедляется до критических значений. До боли знакомые ощущения против воли возвращают меня в тот день — мой первый полноценный рабочий день в Синей Тюрьме. «Под меня косишь, Рин-чан?», — это были его первые слова, сказанные мне после долгой разлуки. Тогда, готовясь к пугающему знакомству с командой Z, я и подумать не могла, что все зайдет так далеко: мой менеджерский путь, эгоистичный проект «Блю Лок» и наши с Мегуру незаконченные отношения. Погрузившись в воспоминания, я не сразу замечаю, что слишком долго гипнотизирую Бачиру увлеченным взглядом. Зато внутренний радар Мегуру, настроенный как раз на такой случай, работает исправно. Не отвлекаясь от занимательной беседы с Сато Иоши, он буквально на секунду заглядывает в мои глаза и, дразняще подмигнув, высовывает язык. Вероятно, решил, что я так смотрю на него, потому что завидую, а не потому, что ностальгирую по прошлому, упиваясь счастьем настоящего. Оправившись от ступора, вызванного его детской непосредственностью, я несдержанно хмыкаю и прижимаю подбородок к груди, чтобы скрыть расплывающуюся по лицу глупую ухмылку. — Это… они уже отрасли. — Да ну? — с настороженностью уточняет Чи, но быстро переключается на привычный кокетливый тон. — Впрочем, ладно. Так, когда начнется мероприятие? Уже можно заходить и наслаждаться обществом накаченных футболистов, изголодавшихся по женскому вниманию? Меня словно окатывает ледяной водой. Я так обрадовалась обществу дорогих мне людей, что напрочь забыла о причине, по которой мы все здесь собрались. Чертов родительский день с его главной, отсутствующей среди нас вишенкой на торте! — Слушай, Чи… — начинаю я трясущимся голосом. — Я… я видела вас с мамой на трибунах и… — И даже не подошла, чтобы поздороваться! — возмущается она, уперевшись кулаками в бока. — Я правильно понимаю? — Дослушай! — проигнорировав ее замечания, я боязливо верчу головой. Пустота коридоров вынуждает нутро ощетиниться. Я чувствую себя начинающим и совершенно неопытным, безоружным матадором, на которого вот-вот набросится притаившийся за углом бык. Все мое вновь обретенное спокойствие махом улетучивается, в горле обращается в пустыню. — С вами… С вами была еще одна зрительница… — А-а-а… та забавная дама с желтыми глазами? — И-именно, — я сглатываю, борясь с желанием распрощаться с не до конца переваренным завтраком. — Где? Где она? Чи задумчиво приставляет палец к губам и подвисает на мгновение, которое, по ощущением, длится вечность. Не дождавшись от нее каких-либо комментариев, я краем уха улавливаю диалог Сато Иоши и Бачиры. Волосы будто в преддверии грозы встают дыбом. — Кстати! Мы тут познакомились с такой потрясающей женщиной! Правда, она немного отстала от группы. Сказала, что ей нужно кое-что взять, — мама озирается вокруг, желая воочию продемонстрировать Мегуру, о ком она говорит. — По-моему, вы с ней чем-то похожи… — Правда? — Бачира невинно округляет глаза, в то время как мои округляются очень даже виновато. — Повернись-ка… Мама крутит Мегуру, пристально разглядывая его со всех возможных ракурсов. Завидую его вестибулярному аппарату. Меня бы от такой резкой смены положения тела вынесли из Синей Тюрьмы ногами вперед. — А как? — спрашивает Бачира между делом. — Как ее зовут? — Хм-м-м… Что-то я запамятовала. Наверное, последний глоток умэсю был лишним, — отшучивается Сато Иоши и машет ладонью, как вдруг на нее сходит озарение. Ее зрачки расширяются до межгалактических размеров. Пренебрегая понятием «личное пространство», она сталкивается с Мегуру нос к носу и вынюхивает как на допросе: — Слушай, а это, часом, не твоя… — О! — неожиданно выдает Мегуру, выглядывая из-за плеча потенциальной сихитомэ. — Привет, мама! *** Проскрипев окаменевшими суставами похоронный марш, я медленно оборачиваюсь на стоящую в конце коридора Ю Бачиру. Запыхавшись, она опирается о бетонную стену и волочет за собой что-то большое и квадратное, издалека напоминающее картину. — Стой где стоишь, Мегуру Бачира! — выкрикивает она и указывает пальцем на Мегуру, встающего по стойке смирно. Преодолев расстояние между ними в три шага, Ю Бачира отвешивает улыбающемуся сыну щедрый подзатыльник. — И как это понимать?! Где твой сольный гол?! А ведь было так близко! Из-за приступа неконтролируемого смеха Бачира не находит, что ей ответить. Он потирает ушибленное место и заливается хохотом, смахивая с длинных ресниц выступившие слезы радости. Ю Бачира, глядя на свою точную копию, в момент смягчается и обнимает его до хруста, откровенно признаваясь: — Я горжусь тобой, сынок… Промямлив что-то вроде «спасибо», Мегуру прижимает расчувствовавшуюся маму к своей крепкой груди и прячет взгляд за густой челкой. Невооруженным глазом видно, как крупная дрожь бьет все его тело от головы до пят. Он плачет. Не стесняясь ничего — ни своих чувств, ни собравшихся вокруг людей, ни того факта, что на фоне своей миниатюрной мамы, которую он неожиданно для меня перерос, выглядит скалой и крепостью. Плачет как маленький ребенок. От этого зрелища мне тоже хочется пустить слезу. — И как я сразу не догадалась… — скрестив руки на груди, произносит Сато Иоши. — Похожи, да? — оторвавшись от горячо любимого сына, Ю Бачира протирает влажные веки рукавом своей кофты и широко улыбается, потрепав Мегуру по голове. — Одно лицо, — скривив губы, заключает Чи, за что моментально получает от меня грубый тычок под ребра. — Ш-ш-ш, больно! Не успеваю я опомниться и выдать ей пару ласковых, как Сато Иоши хватает меня за плечи и выставляет перед собой. — А это моя девочка! — перетаптываясь с ноги на ногу, мама всячески подначивает оцепеневшую меня проявить вежливость. — Ну же, Рин, поздоровайся! Какой там поздороваться, когда, встретившись с прямым взглядом Ю Бачиры, я даже забываю, как дышать? Я смотрю на нее в упор — она здесь, передо мной. Приветливо улыбается до собирающихся в уголках губ морщинок. Располагает к себе одной лишь чарующей энергетикой, которой не каждый может похвастаться. В ней столько тяги к жизни, что вообразить страшно. Протяни ладонь, и до этой уникальной женщины можно дотронуться. Но все происходящее сейчас кажется таким нереальным. Мне катастрофически необходимо успокоиться. Поэтому, преодолевая страх, я делаю глубокий вдох и собираю волю в кулак. — З-з… з… — не без труда подавив приступ заикания, повышаю голос на октаву и кланяюсь в пол так, что до твердых плит остаются считанные сантиметры. — Здравствуйте! Рада вас видеть! Все силы уходят на то, чтобы выдавить из себя приветствие. Так что выпрямиться без посторонней помощи мне вряд ли удастся. Видимо, моя недееспособность буквально пропитывает атмосферу, поэтому Сато Иоши из благих соображений разрядить обстановку лупит меня по сгорбленному хребту. — Вот и умница! — с явным намеком в голосе она обращается к Ю Бачире: — Судя по всему, мы с вами знакомы ближе, чем предполагалось… Ее недвусмысленные речи действуют на меня как крепкий имбирный чай на опьяневшего. Вмиг протрезвев, я выхожу из полусогнутого положения и сталкиваюсь с дружелюбным выражением лица мамы Мегуру. Больше всего я боялась, что она меня вспомнит, и начнутся вопросы. Но теперь, когда она глядит на меня так, словно видит впервые, мне становится по-настоящему не по себе. Подоспевший вовремя Бачира решает прервать повисшее между нами неловкое молчание. Он приближается вплотную к Ю Бачире и, откашлявшись, поясняет: — Мам, это та самая Рин-чан, с которой мы не встречаемся. Мама Мегуру, сложив для себя два и два после его уточнений, округляет глаза. — Точно-точно! Вам же нельзя… — То, как им нельзя, слышит весь менеджерский этаж, — с презрением отчеканивает Исао, о существовании которого я и думать забыла. Щеки наливаются пунцом. И кто его просил?! Стоял бы себе дальше неподвижным изваянием, а теперь проблем не оберешься! — Тц, Кудо! — Что, завидуешь? — вступается за меня Чи, всем своим видом демонстрируя превосходство над несчастным и категорически уставшим Кудо. В подобных дискуссиях ей и впрямь нет равных. Заправив за ухо выбившуюся из прически прядь волос, она идет в атаку. — Ты, в общем-то, кто? Исао, ощутив, что перед ним соперник, который ему не по зубам, шипит сквозь стиснутые челюсти что-то нецензурное и удаляется прочь. И пока Чи довольствуется легкой победой, я складываю ладони домиком и обращаю внимание всех присутствующих на себя. — Это правда. Здесь очень строгие правила, поэтому нам с Мег… Бачирой необходимо сохранить отношения в секрете. Пожалуйста, поймите меня правильно, но будет лучше, если сегодня мы все будем держать дистанцию. Идет? Надеюсь, моя скупая на твердость духа речь прозвучала хотя бы немного убедительно. Я поочередно перевожу взгляд на родных по крови гостей, надеясь услышать от них подтверждение, что команда понятна. Но перевозбужденный Исаги Йоичи выбегает из центральной переговорной раньше, чем я успеваю его получить. — Менеджер! — опешив от количества окружающих меня людей, звезда финального гола отшатывается назад. Взяв себя в руки, почтительно кланяется и, поздоровавшись со всеми, обращается ко мне: — Все подошли? Анри собирается начинать. Я уверенно киваю, но чтобы убедиться наверняка, рыскаю в поисках клипборда со списком гостей. Однако поиски оказываются безрезультатны. Видимо, третий менеджер прихватил его с собой и унес в неизвестном направлении. — В целом, д… — с мысли меня сбивает потерянный вид эгоистичного форварда, который, кажется, вот-вот рухнет в обморок. — Что с тобой? Тебе плохо? Лицо милого Йоичи багровеет до насыщенного винного оттенка. Он смущенно буравит взглядом пол, то и дело ковыряя носком своих бутс сколотый уголок керамической плитки. Не понимая, что могло в одночасье вогнать его в краску, я бегло осматриваюсь и натыкаюсь на поток любовных флюидов, исходящих от… — Ради всего святого, Чи! — злобно цежу я, глядя на разгорающийся огонь в ее бесстыжих глазах, которые буквально прожигают в неопытном Исаги Йоичи сквозную дыру. Дождавшись, пока футболист на ватных ногах покинет коридор и растворится в толпе, облюбовавшей центральную переговорную, я хватаю Чи под локоть и расспрашиваю ее по методу «от противного»: — Только не говори мне, что вы знакомы? — Нет, но ты просто обязана это исправить, — приказным тоном выдает она и срывается с места. Расталкивая приглашенных гостей, она следует по той же траектории, что и Исаги. Не отклоняясь. Прямо как выпущенная боевая ракета, точно поражающая цель. — Кто этот очаровашка? — И думать не смей! — вырвав свою руку из ее цепкой хватки, я останавливаюсь посреди комнаты. Чи, попробовавшая на вкус шлейф потенциального романа, оглядывается через плечо и с вызовом, брошенным мне красной перчаткой, прищуривается. — Это еще почему? — Потому что он для тебя слишком хороший, — затылком я чувствую, что Сато Иоши, Ю Бачира и, непосредственно, сам Бачира стремительно нагоняют нас. Поэтому наспех тараторю поучительное: — Не порти мальчика. Ты и твои бешеные яйцеклетки должны держаться от него на расстоянии десяти лун, ясно? — Благодарю за совет, но я и мои бешеные яйцеклетки как-нибудь сами разберутся, — она подмигивает мне и меняет маршрут, направляясь к Сато Иоши. — Иоши-сан, скорее идите сюда! Может, пропустим по бокальчику? Только взгляните, сколько здесь всего! В этом я с ней согласна. Импровизированные банкетные столы, сооруженные на скорую руку из офисной мебели и белых скатертей, ломятся от закусок и напитков. Квадратом расставленные по периметру, они непростительно сужают пространство центральной переговорной, которая до этого дня казалось мне пугающе огромной. Даже лампы, кажется, светят более теплыми оттенками, чем обычно. Наверное потому, что сегодня в этой комнате стоят не упахавшиеся менеджеры и одинокие тщеславные эгоисты, сражающиеся не на жизнь, а насмерть, а обычные ребята — чьи-то дочери, сыновья, сестры и братья. Взгляд против воли цепляется за каждого. Чигири с перекошенным от стыда ртом терпеливо выслушивает, как мама при всех осыпает его комплиментами и неустанно треплет по волосам, не заморачиваясь, что тем самым наносит непоправимый ущерб его прическе. Отойя и Карасу обхаживают его старшую сестру, которую все это, похоже, забавляет. Баро за свой парад наготы, обеспечивший ему карточку, то и дело огребает от матери, трижды уступающей ему по комплекции. Родители Наги не присутствуют лично, но он по видеосвязи показывает им все, что здесь происходит, беззаботно потягивая холодный лимонный чай. В самом конце Исаги, почесывая затылок, увлеченно болтает с отцом, пока его мама молча восхищается, зачарованно глядя на них обоих. Все купаются в лучах семейной теплоты. Все, за исключением двоих. — Слушай, — я дергаю за рукав одиноко пробегающего мимо Исао. — А где Итоши Рин? — У себя в комнате. — Что значит «в комнате»? — Что из того, что я сказал, оказалось чересчур сложным для твоего понимания: «у себя» или «в комнате»? Пропустив колкости третьего менеджера мимо ушей, я возвращаюсь к своему вопросу. — Сумасшедшая звезда сумасшедшего матча решила пропустить торжественную часть и добровольно отказалась от почестей? — Зачем ему это? — скалится Кудо. — Его здесь не ждут ни родители, ни брат. Вместо того, чтобы тратить время на бесполезные празднования, он предпочитает тренироваться. — Тренироваться? Уже? — опешив, я нахмуриваюсь и кошусь на настенные часы. — Но еще часа не прошло с тех пор, как закончился матч. Что за нелепый круговорот самоистязаний?! Исао, не скрывая раздражения, раздувает и без того широкие ноздри. — Что ты хочешь от меня? — Поговори с ним. — Нет. — И приведи его сюда. Я не очень-то тепло отношусь к Рину, но… Это была тяжелая борьба, и мы все заслужили отметить это дело. Даже если его семья не смогла присутствовать, вокруг полно товарищей, готовых разделить с ним радость победы. — Я сказал, нет. — Иногда отдых оказывает куда большую пользу, чем нескончаемые тренировки, — не собираясь отступать, я скрещиваю руки на груди. — Веди сюда Итоши! Кудо, рискующий вот-вот потерять самообладание, делает глубокий вдох, чтобы донести до меня очевидное. Он приближается ко мне, сталкиваясь практически нос к носу, и надменно заключает: — Я поведаю тебе одну простую истину. Отдых — лишь помеха на пути к истинной цели. Оправдание для слабаков, которые не в состоянии превосходить свои пределы. Рин, в отличие от половины присутствующих, пришел сюда не развлекаться. Его мотив — одолеть Блю Лок, — Исао делает акцент на последних словах, буквально кровью ставя жирную точку в нашем споре. — И никто, понятно?! Никто не смеет ему помешать. — Да как вы смеете мне мешать?! — возмущенный голос Итоши Рина соленой дробью рассекает пространство. — А-ну, живо поставьте меня на землю! — Без обид, Ринчик, — как ни в чем не бывало произносит Арю, едва удерживая не по возрасту длинного и хорошо сложенного Итоши на своем плече. — Но ныкаться в спальне, пока все твои друзья празднуют победу, это совсем не фэшн! — Отвали! Вы мне не друзья! — Н-не надо так, Рин-кун, — заикается Токимицу, обхватывая в замок ноги Итоши, чтобы тот не лягнул ненароком случайных прохожих. — П-побудь со всеми хотя бы недолго, а потом иди по своим делам… — Не хочу! — отсекает Итоши и обрушивает на спину Арю череду метких ударов кулаком. — Тц! Поставь меня на землю, кому сказано?! — Ох, ну и характер… Моя фэшн укладка теперь похожа на птичье гнездо. Токимицу, посмотри, насколько все плохо? — поняв, что все внимание приковано к их троице, Дзюбей замирает на месте, а затем театрально кланяется, не выпуская брыкающегося Рина из рук. — Господа, я взываю к вашему великодушию и прошу простить нас за этот инцидент! Мой товарищ немного смутился и хотел сбежать с такого фэшн-мероприятия, но я и мой друг приложили все силы, чтобы вернуть его обратно! Умоляю, не отвлекайтесь на нас. Веселитесь! На мгновение в центральной переговорной воцаряется гробовое молчание. Настолько гробовое, что нервный тик Исао обзаводится собственной звуковой дорожкой. По скачку его нижнего века сейчас можно отсчитать время без часов. Под давлением возбужденной общественности Итоши-младший смиряется со своей незавидной участью и тихо требует: — Да отпусти ты уже. — Обещаешь, что останешься? — уточняет Дзюбей полушепотом. — Отпускай. Едва Арю спускает Рина с плеча, как тот направляется к самому крайнему столу, даже не отряхнувшись. Токимицу, смотря ему вслед, зажимает пальцы между зубов и от страха прокусывает толстую кожу в нескольких местах. — Откуда столько людей? — Не трусь, Токимицу, — взмахнув сияющими как шелк волосами, Дзюбей встает в свою фирменную позу, купаясь в заинтересованных взглядах приглашенных гостей. — Чем больше людей, тем быстрее распространится слава о нас и о том, насколько мы хороши! Не выдержав подобного фэшн-давления, толпа отворачивается от вновь прибывших и возвращается к своим обычным занятиям. Ощущая некоторую неловкость за эффектное появление знаменитой троицы, я сухо улыбаюсь и бросаю в пустоту риторическое: — Вот это номер… — Скажи, да? — произносит прямо на ухо Бачира, подкравшись ко мне со спины. Я дергаюсь от неожиданности и пытаюсь отойти на безопасное расстояние, но его ладони, крепко обхватившие мою талию, мешают сделать и полшага. — Ты что творишь?! — с неприкрытым возмущением шепчу я, чувствуя, как тепло его тела, находящегося запредельно близко, просачивается через одежду. — Да брось, Рин-чан. Никто не смотрит. Шаловливые руки Мегуру ползут ниже и, добравшись до уровня ягодиц, с напором сжимают кожу на бедрах, оставляя под тканью красные следы от властной хватки. Окруженные толпой, мы действительно не привлекаем внимания. Но если хоть кому-нибудь из присутствующих приспичит опустить взгляд ниже уровня глаз — мы пропали. — Кхм-кхм, меня хорошо слышно? — Анри, появившаяся невесть откуда, несколько раз стучит по микрофону. Гости отвлекаются от общения друг с другом и уставляются на нее. — Рада вас приветствовать и лично поблагодарить за то, что вы пришли! Прежде всего, мне хотелось бы сказать вот о чем… — А надолго все это? — скучающе уточняет Бачира, сокращая дистанцию между нами до жалких миллиметров. Чувствуя его дыхание на своей оголенной шее, я блаженно прикрываю веки и закусываю губу. И почему даже в периоды крайнего эмоционального и физического истощения рядом с ним перестает существовать все — люди, пространство и время? Подливает горючего в костер тот факт, что мы находимся в окружении нескольких десятков гостей — товарищей по команде, их родителей, коллег и наставников. Любой зевака может застукать нас в столь пикантный момент. А там — прощай, Блю Лок, да здравствует вольная жизнь и с позором проигранная война! В миг опомнившись, я боязливо оглядываюсь по сторонам — никто и не думает смотреть на нас. Настолько всех захватила речь разодетой с иголочки Анри. Всех, кроме нас. Я совершенно не слышу, о чем она толкует, потому что распоясавшийся Мегуру продолжает буйствовать и лезть туда, куда его не просят. — Не знаю, — с придыханием произношу я и предпринимаю последнюю попытку образумить его. — Мегуру, твоя мама стоит буквально в полуметре от нас. Давай не сейчас? — А когда уже? — как бы невзначай, словно наклоняется, чтобы чихнуть, он проводит кончиком носа вдоль моего предплечья, и бабочки в животе начинают порхать крыльями с удвоенной силой. — Я устал ждать. Не смотря на крайнюю измотанность, я тоже. Но признаться в этом Бачире значит быть за шкирку вытащенной с мероприятия и оголиться за первым попавшимся углом. — Что ж, победа в этом матче далась нам нелегко. Поэтому наши футболисты, а также их менеджеры заслужили отдых. С завтрашнего дня начинаются ваши двухнедельные каникулы! — гордо заявляет Анри, наблюдая, как гости и участники проекта Блю Лок непонимающе переглядываются друг с другом. — Верно. Вы все можете отправиться домой, чтобы повидаться с родными и набраться сил! Гул аплодисментов прокатывается по центральной переговорной. Игроки ликуют, насвистывают жизнеутверждающие мелодии и отбивают друг другу «пять». — Как я ждал этого дерьма! — вопит Раичи и тут же получает оплеуху от матери. — Тц, женщина, сдурела?! — Не выражайся, идиот! — Это прекрасные новости, — заявляет Отойя и на цыпочках подкрадывается к старшей сестре Чигири. — Разрешите пригласить вас на свидание, юная леди? — Прости, друг, но дама уже занята, — Карасу перетягивает одеяло на себя и игриво хлопает густыми ресницами, надеясь очаровать Чигири-старшую. — Так что вы решили, красавица? Кино или ресторан? Этим новоиспеченным донжуанам не хватает разве что цветка розы, стиснутого между зубов. — Фух, наконец-то мои сияющие волосы познают салонный уход, — мечтает Дзюбей и возводит к небу собранные домиком ладони. — Ками-сама, благодарю тебя за этот фэшн-подарок! — Ура, — подхватывает Сейширо без особого энтузиазма. — Высплюсь. Поймав общую волну, в которой каждый перечисляет для себя плюсы предстоящих каникул, я едва заметно наклоняю голову в сторону Мегуру и шепчу: — Твое желание было услышано. Долго ждать не придется. У нас впереди целых две недели, чтобы наверстать упущенное. Бачира не успевает возмутиться и продолжить гнуть свою линию, поскольку Джинпачи, выхватив у Анри микрофон, берет слово. — Не расслабляйтесь, бездельники. Через четырнадцать дней мы ждем вас обратно. Впереди у нас новые цели и новые усиленные программы тренировок. Двойных тренировок. На этих аккордах веселье стихает. Что ж, кто бы сомневался, что Эго откажется от возможности добавить ложку дегтя в брошенный нам с барского плеча мед? Если футболистам светит удвоенная нагрузка, боюсь представить, что в таком случае ждет менеджеров? Уже можно писать завещание и обращаться в ритуальные агентства? — На этом у нас все! — сообщает Анри и хлопает в ладоши. — А теперь — празднуем! — Ну, раз так, — проходящая мимо Сато Иоши настойчиво хлопает меня по выступающим лопаткам и улыбается так, словно ей в голову ударила гениальная, по ее скромному представлению, идея. Она достает из своей сумки ключи от машины и вручает их мне. — До Тибы рулить тебе. Чи! Ты, кажется, предлагала пропустить по стаканчику? Я в деле! Ломанувшиеся к столу мама и Чи изучают разнообразие напитков и останавливают свой выбор на шампанском. Зная их аппетиты, могу заверить: — Что ж… поездка обещает быть долгой. *** Спустя пару часов бурных празднований старшее поколение успевает изрядно нахлебаться. Теперь они больше увлечены друг другом, нежели детьми. Сато Иоши и Ю Бачира провели большую часть вечера вместе, а затем разошлись кто куда. Моя мама, на удивление, отлично спелась с родителями Баро. На базе чего — представить не могу. Но они уже давненько обсуждают что-то в дальнем углу центральной переговорной, негласно конкурируя, кто кого пережестикулирует. Ю Бачира выпытывает у Анри подробности проекта «Блю Лок», едва ли улавливая суть всех перечисленных футбольных терминов. Бачира-сан даже подарила им с Джинпачи картину собственного авторства. Правда, у меня не было шанса подглядеть, что именно на ней изображено — главный босс тут же приткнул ее полотном к стене. Остается надеяться, что Эго не заказывал портретов в стиле ню. Иначе мне потребуется высосать себе глаза пылесосом. Сам Бачира прожигает жизнь в компании Отойи и Карасу, которым Чигири строго-настрого запретил приближаться к его сестре, иначе «двум ловеласам придется попробовать на вкус его кулаки». Это цитата. Все вышеперечисленные факты я выяснила, пока по просьбе Анри лавировала среди кучкующихся гостей и следила за тем, чтобы на столах всего хватало: и еды, и выпивки. Да, менеджерам сегодня отдых не положен. По крайней мере, в тех объемах, в которых его удостоились остальные участники Блю Лока и приглашенные посетители. Выкладывая на блюдо в срочном порядке заказанные темаки, я краем глаза улавливаю зрелище, обещающее рано или поздно обернуться катастрофой. — Йоичи! Какой сюрприз, снова ты здесь! — заигрывающим тоном произносит Чи и модельной походкой направляется к Исаги, который от неожиданности давится онигири. Нисколько не заботясь о здоровье и благополучии краснощекого Йоичи, она без промедлений протягивает ему свой фужер. — Не мог бы ты подсобить мне и наполнить этот бокал? — Я же… Я же пару минут назад наливал тебе шампанское… — Правда? Ох, а мне показалось, что прошла уже целая вечность, — как хищница, готовая вот-вот наброситься на свою жертву, она осторожно подкрадывается к эгоистичному форварду, боясь спугнуть. Поднеся к губам пустой бокал, Чи демонстративно наклоняет его, ловя языком последние капли, стекающие по прозрачному стеклу. — Так или иначе, шампанское у меня кончилось. Я на тебя рассчитываю? Даже мне, находящейся на расстоянии нескольких метров, становится дурно от ее агрессивного флирта. Что уж говорить о Йоичи, который трясущимися пальцами берет прохладную бутылку и кое-как управляется с ее содержимым, льющимся в бокал охотницы за мужскими сердцами. — В-возьми, пожалуйста. — Благодарю. Не разрывая с ошеломленным Йоичи зрительный контакт, рыжая бестия делает щедрый глоток и проводит подушечкой большого пальца вдоль подбородка, чтобы смахнуть бегущую по нему каплю алкоголя. Наслаждаясь изумлением бедного Исаги, она пускает в оборот все свое кокетство и грязно, непристойно, вульгарно слизывает сладковатое шампанское со своей кожи. — Упс… — шепчет Чи с придыханием. — Иногда такое случается. Понимаешь, о чем я? — Мать твою за ногу, Чи! — не выдержав, я упираюсь ладонями в поверхность стола и бросаю на нее укоризненный взгляд. Она невозмутимо приподнимает бровь и нагло ухмыляется, напрашиваясь на грубость. В суете разгорающегося между нами конфликта Исаги удается подгадать секунду и эффектно смыться. — Я п-пойду, мне н-нужно поговорить с родителями. — Конечно-конечно! Еще увидимся, милый Йоичи! Пролетев мимо меня на дрожащих конечностях, Исаги стремительно удаляется. Злобно выдохнув, я направляюсь к Чи, которая успевает занять оборону. — Что? — ее басистый тон, внезапно лишившийся всего напускного очарования, грубо бьет по барабанным перепонкам. — Ого, а куда делся этот игривый, певчий голосок, доносившийся до моих ушей еще мгновение назад? — Ты меня не привлекаешь. Зачем зря тратить силы? — Чи, — я устало топлю лицо в ладонях, стягивая щеки к подбородку. — Я же тебя просила… — И я ответила, что разберусь сама. А теперь извини, но мне нужно обновить бокал. — Он полный. Она шарит по столу и, найдя бесхозный пластиковый стаканчик, выливает в него свое шампанское. Секрет скорого исчезновения ее напитка раскрыт. — Да что ты? — паясничает Чи и возвращается к своим привычным интонациям. — Йоичи! Йоичи, постой! Сейчас, когда мне невероятно хочется выпить, я готова просто четвертовать подругу за такое расточительство. А за ее попытки соблазнить целомудренного Исаги Йоичи — тем более! И хорошо, что она так быстро ретировалась. Иначе коротать мне остатки своих дней не в импровизированной, а в самой настоящей тюрьме. Вспомнив, что поручение Анри-сан осталось невыполненным, я смиренно выдыхаю и разворачиваюсь на пятках, намереваясь вернуться к темаки. Но из-за внутреннего раздрая, сопровождающего меня после приятной беседы с Чи, делаю это слишком резко. Столкнувшись с кем-то лоб в лоб, я отшатываюсь назад и, не глядя, выставляю вперед руку. — П-прошу прощения! Я вас не убила? — Все в порядке, — успокаивающе произносит знакомый голос. — Хороший был удар! Превозмогая боль, я распахиваю веки и чувствую, как брови ползут на лоб. Почему из сотни людей, ошивающихся на этом празднике жизни, мне довелось боднуть именно ее? — Бачира-сан! — я виновато склоняю голову. Трещина в черепе подождет. Кажется, у меня проблемы посерьезнее. — Извините меня! Я… не специально! — Ха-ха-ха! Да брось. Я же сказала, что все в порядке. Выпрямись. — Как скажете… Налить вам что-нибудь? — Нет, спасибо! — отмахивается она, потирая ушибленное место. — Мне уже хватит. — Уверены? Шампанское очень вкусное, — покосившись на последнюю выжившую бутылку Dom Perignon, я замираю в ожидании ответа. Ю Бачира прищуривается и задумчиво почесывает подбородок. Знакомый почерк. Сотню раз видела, как Мегуру делает также. Очевидно, выразительная мимика у них с мамой одна на двоих, и это чертовски умиляет. — А, давай! Бокал шампанского еще никому не повредил, верно? Очаровательно улыбнувшись, я тянусь через весь стол за чистым фужером. Ками-сама, только бы ничего не уронить! Не попасть волосами в тарелку, не зацепить скатерть! Если бы защиту от конфузов можно было купить так же легко, как защиту от нежелательной беременности, я бы отдала любые деньги, глазом не моргнув! — Так, значит, ты и есть та самая загадочная девушка моего сына? — вопрос Ю Бачиры раздается как гром среди ясного неба. Я цепенею в не самом выгодном положении и натянуто сглатываю подступающий к горлу колючий ком. Этого диалога было не избежать, но я надеялась оттянуть его на как можно более длительный срок. — З-загадочная? — грусть предательски прорывается наружу, подчиняя себе голосовые связки. — Вы меня не помните, да? Не знаю отчего, но на душе у меня кошки скребут. Пускай в период отношений с Мегуру мы с Ю Бачирой исключительно здоровались. Пускай нам так и не довелось по-семейному посидеть за круглым столом в ту рождественскую ночь. Пускай. Но мы с ним не один месяц были вместе. Его мама знала все — кто я, как я выгляжу, где учусь, к чему стремлюсь. Поэтому мне странно предположить, что малейшие воспоминания о моей невзрачной персоне совсем вылетели у нее из головы. Может, все дело в том, что она изначально не воспринимала меня всерьез? Многие родители поглядывают на юношеские увлечения своих детей сквозь пальцы. Однако Ю Бачира, горячо обожающая своего сына и все, что он делает, совсем не вписывается в эти категории. Тогда в чем причина? — Что ты! Конечно же помню! — уверенно заявляет она и выставляет перед собой раскрытые ладони, как бы извиняясь, что ввела меня в заблуждение. Дождавшись, когда по моему лицу скользнет тень облегчения, она продолжает: — Просто… Мегуру не называл имен. Если бы он сразу сказал мне, что вы воссоединились, я бы не растерялась при нашей сегодняшней встрече. Но он… слишком туманно подошел к рассказу обо всем, что между вами происходит, так что… — Туманно? — я свожу брови к переносице. Загадок меньше не становится. — На него не похоже… — А я о чем, — соглашается Ю Бачира и отпивает глоток шампанского. — А что… что вообще он говорил? Как это было? — Ну-у-у… — Ю Бачира осматривается, желая убедиться, что нас никто не подслушивает. В особенности — объект нашей беседы. На всякий случай, она понижает тон и приближается ко мне. — Знаешь, с тех пор, как приехал в Синюю Тюрьму, он исправно звонил мне каждый день. Мы болтали часами обо всем и ни о чем. Он постоянно рассказывал о своем новом друге — Исаги Йоичи — и о том, как им весело вместе. Но лишь единожды упомянул, что встретил здесь старую знакомую… У меня от этого определения остается неприятный осадок. Не знаю, что хуже — быть для Бачиры старой, быть для Бачиры знакомой или цепляться к его словам? — Спустя какое-то время все изменилось. Я не буду углубляться в подробности. Однако наши разговоры стали короче, и завершались по его инициативе. Почти всегда одинаково, вроде, «ладно, мам, мне пора к своей девушке». «А вчера моя девушка сказала…», «а ты знаешь, вот моя девушка считает, что…». Представляешь? Вот так просто! Ни с того, ни с сего! Ха-ха! У меня было ощущение, что я что-то безнадежно упустила. — Да, я… могу представить ваше смятение. — В первые дни я всячески выводила его на диалог. Задавала вопросы и требовала объяснить мне, кто она? Как вы познакомились? Как ее зовут и все в таком духе… Но Мегуру был краток, — она простодушно пожимает плечами, и это движение мне тоже знакомо. — Как считаешь, что он мне ответил? — Честно говоря, я понятия не имею. Это не ложь. Насколько многогранным может быть поведение Бачиры, что ни я, ни даже его мама не перестаем ему удивляться? Ю Бачира мягко улыбается и с трепетной нежностью в голосе произносит: — «Это сюрприз. Но не переживай, мам. Она тебе понравится». Вот так он сказал. Земля медленно, но верно уходит у меня из-под ног. На щеках выступает жгучий румянец. Если бы можно было запищать, не привлекая к себе лишнее внимание, я бы это сделала. Увидев мою реакцию, мама Мегуру опускает взгляд на свой бокал и гордым шепотом заявляет, приподняв уголки губ: — И он сдержал обещание. Знаю, в тот период у нас с тобой было не так много времени, чтобы сблизиться. Я с головой ушла в работу и подготовку к выставке в картинной галерее, но… Я видела, как был счастлив мой сын, пока вы были вместе. И каким несчастным он стал, когда между вами случился разлад. Но теперь он снова улыбается! И мне, как матери, этого достаточно. Вот черт, а ведь правда… Мы с Бачирой до сих пор не обсудили, как он перенес все это. Из того, что я наблюдала, он оправился куда быстрее, чем я. Словно ничего и не было. Так мне казалось… Выходит, я была не права? — Говорите, он был… несчастен? — Тебя это удивляет? — Да, немного. Я просто… понимаете… — Послушай. Мегуру — импульсивный мальчик, это факт. Он очень открытый, добрый и ранимый. Но он многое держит в себе, чтобы не ранить тех, кто ему дорог. Кто переживает за него, как за себя. «Пусть лучше будет больно только мне, пусть я приму весь удар на себя, но они будут в порядке», — так он рассуждает, — Ю Бачира неловко пересчитывает пальцы. — Когда Мегуру был маленьким, он все мне рассказывал. Рассказывал про издевательства сверстников, вплоть до мельчайших подробностей… Это было ужасно. Он часто плакал и грустил. Я видела, как ему больно. Не только физически. Но мне ничего не оставалось, кроме как разделить с ним эту боль, хотя, признаюсь, я бы не раздумывая забрала ее всю. До последней капли. Ее откровения режут без ножа, у меня сердце обливается кровью. То, с каким бессилием Ю Бачира рассказывает о том, что Мегуру пришлось пережить в детстве, не оставляет равнодушным. Ее лицо будто бы даже стареет под гнетом переживаний, которые она как камень, повязанный на шее, тащила за собой сквозь года. — Позже, в юности, возвращаясь домой в синяках и ссадинах, он уже не лил слезы. Он улыбался, стараясь не подкидывать мне лишних переживаний. Садился напротив, ковырял свой ужин. Морщился, когда острый соус попадал на разодранную изнутри щеку, но продолжал улыбаться и делиться тем, как прошел день, пока в его глазах тлела такая невыносимая, всепоглощающая печаль… В те минуты я молилась лишь об одном, — она сглатывает и поднимает на меня тоскливый взгляд. — Лучше бы ты заплакал. Мне катастрофически не хватает воздуха. Ками-сама, я знала, что Бачире пришлось тяжело. Но ни разу не задумывалась о том, каково было его маме в роли стороннего наблюдателя — беспомощного, хрупкого, терзаемого несправедливостью этого жестокого мира и чувством вины за невозможность помочь собственному ребенку? — Но самое страшное, как оказалось, было впереди. Тогда, в день вашей последней встречи, Мегуру предупредил, что ему нужно поговорить с тобой. А когда он вернулся, то… он… Он даже не нашел в себе сил улыбнуться. И ничего не сказал. Я сразу поняла, что что-то произошло. Но решила не лезть с расспросами и дать ему время. Тем не менее, ни через неделю, ни через месяц он не проронил ни слова. Жил своей жизнью, играл в футбол, барахтался в учебе… Однако стоило мне подобраться к щепетильной теме, касающейся вас двоих, он сразу переключал мое внимание на что-то другое. В конце концов, я просто перестала задавать вопросы. Вот так. Ю Бачира залпом осушает свой бокал, и я безумно жажду последовать ее примеру. В трезвом уме я не нахожу, что ей ответить. В черепушке гуляет вакуум, руки предательски дрожат. Я и вообразить не могла, что для Мегуру это было так же трудно, как и для меня. Эту информацию мне еще предстоит переварить. И, желательно, обсудить с ним напрямую. — Я по сей день не знаю, какая кошка пробежала между вами. Но, думаю, мне и не нужно этого знать, — Ю Бачира решает поставить точку в нашем разговоре. — Могу сказать лишь одно. Я счастлива, когда счастлив он. И девушка, которая делает его таким, определенно не может мне не запомниться! От ее лучезарной улыбки исходит ослепительно яркий свет. Облегчение, которое было мне так необходимо, стремится вырваться наружу бурным потоком слез. Я прикладываю массу усилий, чтобы загнать их обратно и не распустить сопли в обществе женщины, покорившей меня своей честностью. — Спасибо вам, Бачира-сан. Вы меня очень успокоили. — Да ладно тебе! Иди сюда, — она резко оживляется. Забыв, где мы находимся, Ю Бачира крепко обнимает меня, согревая теплом своего тела. — Не бойся обращаться, если вдруг что. И, кстати! Мало ли, этот балбес вздумает тебя обижать, сразу говори мне! Ох, я ему устрою райскую жизнь! Не сдерживаясь, я смеюсь в голос, и прижимаюсь к маме Мегуру вплотную. Рада бы еще так постоять, а заодно отомстить Бачире за угон Сато Иоши по принципу «око за око», да только озарение — беспощадная шутка. Вспомнив, что мы здесь не одни, я отпрыгиваю от Ю Бачиры и боязливо оглядываюсь вокруг. — Ох, прости! — она испуганно прикрывает лицо ладонями. — Я совсем забыла о твоей просьбе держать дистанцию! — Ни-ничего, все нормально! — чтобы уйти от неловкости, я ищу повод перевести тему. — Мне кажется или гостей стало меньше? — Похоже, вечер плавно близится к своему завершению… — О чем болтаете? — интересуется подоспевший из ниоткуда Бачира и потягивает свежевыжатый ананасовый сок. — Да так… — отмахиваюсь я, твердо решив сохранить наш разговор в строжайшем секрете. — Гадаем, куда все подевались. — Нам тоже пора выдвигаться, — сообщает мама, подкравшись ко мне со спины. Заприметив в углу Эго и Анри, она хватает меня за запястье и ведет в их сторону. Бачира и его мама покорно идут за нами. — Извините! У меня вопрос! — Что-то случилось? — вежливо уточняет Анри. — Нет, все отлично. Вечер супер! — изрядно захмелевшая Сато Иоши, поступившись прелюдиями, сразу переходит к сути: — Хотела узнать, когда можно будет забрать дочь домой? — Чем раньше, тем лучше, — скверным тоном отчеканивает Джинпачи, натягивая на переносицу очки в тонкой черной оправе на свой излюбленный, пафосный манер. — Прекрасно… — мама натянуто улыбается этой своей зловещей улыбкой, от которой даже у меня кровь стынет в жилах. — Дети, собирайтесь! Мы уезжаем! — Мам, не кричи, умоляю. Я стою рядом и отлично тебя слышу. Не обращая внимания на мои замечания, Сато Иоши обращается к Ю Бачире: — Вы же с нами? У нас есть два свободных места, — ее длинный язык опять бежит впереди планеты всей, за что я незаметно тычу ее в бок. Уловив мои намеки, Сато Иоши уставляется на Джинпачи и непримиримо заключает: — В одном городе живем. Если что. — Ага, круто. Мне глубоко насрать. Если что. В воздухе искрятся молнии. И пока не разразился настоящий гром, я спешу удалиться. — Пойду соберу вещи. — Я тоже, — подхватывает Бачира и следует за мной. *** Оказавшись на пороге своей спальни, я не сразу понимаю, что не так. — Сложусь и вернусь за тобой, — произносит Бачира и удаляется по направлению корпуса, в котором живут футболисты. Я машинально киваю, хоть и знаю, что он на меня уже не смотрит. Пока мы с Мегуру блуждали вдоль монохромных, безжизненных, холодных коридоров Синей Тюрьмы, до которых не добрался семейный уют центральной переговорной, я несколько раз поймала себя на странной мысли о том, что буду… скучать? Да. Скучать. Впереди у нас — две недели отдыха. Две недели дома. Две недели вдали от Синей Тюрьмы, ее дикого ритма и атмосферы вечной борьбы. Атмосферы, где не живут, а выживают. Еще пару дней назад я бы отдала последние штаны за возможность перевести дух. Но почему сейчас меня гложет какое-то непонятное чувство тоски? Выудив из неглубокого шкафа чемодан, в котором все еще покоится недопитая бутылка вина, я усаживаюсь посреди комнаты. Сколько же всего за эти несколько недель она успела повидать! Переживаний, слез, ярости, ревности, гнева, жажды первенства и, конечно же, любви. Любви, которую я когда-то потеряла, но вновь, как ни странно, обрела там, где меньше всего ожидала. Наспех закидывая свои скромные пожитки в чемодан, вновь окунаюсь в ностальгию. И я бы рада нырнуть в нее еще глубже, но у судьбы, как всегда, свои планы. — Рин-чан, ты готова? — влетев в комнату со спортивной сумкой наперевес, спрашивает Мегуру. — Ты ушел три минуты назад, — с подозрением подмечаю я, сидя в окружении разбросанных по полу кофт и штанов. — Но я уже все сложил. — Ты молнией ткань прищемил, — я указываю пальцем на торчащий из его авоськи клочок одежды. — Уверен, что взял все необходимое или кучей забросил в сумку все, до чего дотянулся? — Рин-чан, не занудничай, — Мегуру бросает на пол свое шмотье и по-хозяйски укладывается поперек кровати, подперев руками затылок. — Я сегодня, между прочим, играл в важном матче и очень сильно устал! — О, прошу прощения. Разрешите помассировать вам пятки или спинку? — Разрешаю! — воодушевляется он и наигранно тянется к нижнему краю своей футболки, намереваясь стянуть ее через голову. — Обойдешься! — я кидаю в него первой попавшейся под руку тряпкой, но Бачира перехватывает ее в полете, не глядя. Под гнетом тишины я смягчаюсь и опять ударяюсь в воспоминания о том, как начался этот знаменательный день. — Прости, что не смогла прийти и поддержать тебя до начала игры. Джинпачи приставил нам дуло к виску, как только первые петухи запели. Все, что я смогла сделать — это отправить тебе сообщение. Не знаю, читал ты его или нет, но… — Читал, — отчеканивает он и приподнимается на логтях. — И я тебе, между прочим, даже ответил. — Что? — округлив глаза, я нервно рыскаю в поисках телефона, не в состоянии припомнить, когда видела это чудо техники в последний раз. — Угу, во время первого перерыва. — Странно. Я не замечала, чтобы мне что-то приходило…. О, нашла! Выудив гаджет, погребенный под грудой бытовых вещей, я нажимаю кнопку разблокировки экрана. — Уведомлений нет. — Ну, посмотри напрямую в приложении. Приняв совет Бачиры за здравую мысль, я кликаю на нужную иконку и открываю наш чат. На мерцающем дисплее вопреки всем канонам отображается полная история сообщений. Я отматываю переписку вниз, пока не дохожу до писем, датированных сегодняшним днем. — Я с тобой, — читаю вслух свое сообщение, отправленное Мегуру за несколько минут до начала противостояния с молодежной сборной. Бачира, буравя взглядом потолок, насвистывает какую-то незамысловатую мелодию. Его настрой меня пугает. Тем не менее, рано или поздно я все равно прочту эту смс-ку. Какой смысл тянуть? Протяжно выдохнув, я листаю ленту до его ответа и застываю на месте. В нем, вперемешку с ломанным английским, красуется емкое, лаконичное и до боли в груди долгожданное: «Знаю, Рин-чан. Lufe yu!» Бачира, едва завидев мои выступающие слезы, прыжком соскакивает с постели и направляется к выходу: — Ну, хватит копаться. Нам пора. — Стой! — я в момент поднимаюсь на ноги и сурово преграждаю ему путь. — Скажи! — М-м? — дразнится Мегуру, изображая непонимание. — Что сказать? — Вот это, — горящий экран телефона слепит его, и Бачира хитро прищуривается, но меня это мало волнует. — Скажи это еще раз. Пожалуйста. Довольствуясь тем, с каким упорством мне приходится выбивать из него признание, Мегуру расплывается в тщеславной улыбке и заводит руки за спину, попутно перекатываясь с ноги на ногу. Вдоволь наигравшись, он заканчивает с этой пыткой, наклоняется практически вплотную и шепчет мне прямо в губы: — Луф. Ю. Правильно же? Не стремясь подавить дрожь, я бросаюсь в объятия Бачиры, зацеловывая каждый доступный миллиметр его лица. — Да какая, к черту, разница, если я тоже… Тоже тебя люблю.