По доброте душевной

— Валерик! Открывай, скотина, я знаю, ты там! Сквозь хлипкую дверь соседней квартиры сочился выдающий хозяина свет. — Это друг твой, что ли? - спросил Пашка шепотом. Его напарник, потеряв терпение, ударил в дверь ногой и едва не вынес ее: — Черти зеленые ему друзья. Открывай, падла! Наконец, в воцарившейся тишине щелкнул замок. — Не шумите, пожалуйста, папа спит. Увидев испуганного парнишку лет 16-ти в дверном проеме, Садовский шагнул назад от удивления: — Юра?! Да ладно?! Я же его вот таким помню! - он восхищенно показал метр от пола, теперь обращаясь к Пашке. Парень тем временем нахмурился, будто тоже силился вспомнить, кто стоит перед ним, а затем лицо его просветлело: — Это вы? Правда вы? А как… — Амнистия, дружок, - Садовский насмешливо подмигнул, а затем приложил палец к губам, - только никому, ладно? — Конечно... я... честное слово! - Юра растерянно осмотрелся по сторонам, и вдруг бросился в прокуренные недра квартиры. - Я сейчас! Конвойный непонимающе смотрел на напарника, на лице которого застыла широкая улыбка. Он хотел было спросить, не сдаст ли их пацан, когда из комнаты, кряхтя и щурясь на свет, выплыло отдутловатое тело. — Кого хер принес?! У*бывайте, пока целы! — И тебе привет, Валерик. Не сдох еще так бухать-то? — Садовский? Чего приперся? И что за сопляк с тобой? — Ты повежливей с народной властью, а то как бы не случилось чего. Пашка видел - в глазах заключенного зажигается знакомый зловещий огонек, и следующие слова алкаша в покрытой пятнами майке могут оказаться последними. — Вот, подпишете? - из комнаты вынырнул Юра с открытой книгой в руках, но замер, увидев, как его отцу приставили к горлу автомат. — Что подписать? - Валерик рассмеялся Садовскому в лицо. - Ты совсем дебил, что ли, у всяких п*доров автографы брать? Казалось, расправа была неминуемой, но Пашка сильно толкнул заключенного в бок. — Ладно, начальник, понял. Садовский разочарованно вздохнул, резко дернул Валерика на себя так, что тот ударился головой о дверной косяк, и швырнул обмякшее тело по коридору. — Пускай проспится. - Пожал он плечами, взял у испуганного Юры книгу, открытую на странице «Олег Садовский. Бешеный», и размашисто расписался поверх текста. - Ты гляди, начальник, про меня вон в книжке пишут. Охренеть можно. — А про что пишут? Наверное, как ты в космос слетал? Или детишек из пожара спас? - Пашка вспыхнул от внезапной гордости своего напарника, явственно читающейся на его лице. — Да вот дитю одному игрушку собирать буду, а так - никакого геройства. - Ничуть не обиделся Садовский, и Пашке в который раз захотелось его ударить. - Ах, да... Юрец, я чего пришел-то. Кинь по-братски переноску - у меня свет лет десять как отрезали. *** — Он вас охраняет, да? Вы про амнистию это... соврали? - осторожно косясь на конвойного, шепотом спросил Юра. Его легендарный сосед, про которого он недавно только читал в криминальной хронике и жадно ловил воспоминания местных, поручил ему важную задачу - держать фонарь над столом с проводами, транзисторами и бог весть чем еще. Сказать, что парень был горд означало не сказать ничего. — Ты меня раскусил, дружок. С ним шутки плохи. - Садовский плюнул на раскаленный паяльник, и тот угрожающе зашипел. — Хотите, я его отвлеку?.. — Вы охренели там? Я вообще-то все слышу. Пашка не знал, как реагировать на юного фаната Садовского. Отослать его обратно к пьяному отцу было жаль - пацан наверняка получит по первое число, оставить здесь и ждать, что он выкинет, не хотелось, а от его щенячьей преданности убийце закипало что-то внутри. А Садовский, как обычно, не упускал случая подлить масла в огонь: — Берегись, начальник, по ходу, смена моя подрастает. — Дать бы ему дело твое почитать, чтобы мозги на место встали. Хотя, откуда там мозги… — Зачем дело, я сам все расскажу. Ты спрашивай, Юрец, не стесняйся. Повторять дважды было не нужно: — Как вы решились впервые... ну, убить? Что почувствовали? Это тяжело, или все врут? Садовский тяжело вздохнул, отложил паяльник и почему-то бросил на Пашку укоряющий взгляд. — Папка совсем достал, да? Понимаю. Но убивать - не круто, честное слово, и зону топтать из-за этой падали не смей. Он от синьки кони двинет через годик-другой. Надо только подождать… — Но я не хочу! Не могу ждать! Сорвавшийся голос резанул Пашку по живому, и он тупо смотрел, как силится сдержать свою боль внутри мальчишка - хрупкий, долговязый, беспомощный. Стало понятно - совсем не по глупости Юра видел в Садовском супергероя. — Может быть, вы...? - наконец, решился спросить он. Заключенный снова посмотрел на Пашку, будто спрашивая разрешения, но тот отрицательно покачал головой. — Прекращай мне "выкать". Просто Олег, ладно? Мы что-нибудь придумаем, обещаю, а пока давай закончим с этой штукой. Садовский кивнул на почти готовый усилитель и крепко зажмурил уставшие глаза. — Он придумает, не сомневайся. - Слова давались нелегко, но Пашка ощущал потребность сказать что-нибудь вместо застрявших в горле извинений. - Есть хочешь? Пока Юра уплетал за обе щеки нехитрые бутерброды из галет и безвкусного гусиного паштета, Садовский закреплял антенну, высунувшись из окна в дождливую ночь. — Только попробуй сказать, что мне это не зачтется, начальник - Богом клянусь, я тебя придушу… - наконец, справившись, он с наслаждением затянулся сигаретой. — Убийство сотрудника при исполнении точно зачтется. Да и я, вроде как, не в твоем вкусе. — Кто сказал такую глупость? - рассмеялся заключенный. В его взгляде зажглись шальные искорки, но видно было, что он медлит с тестом передатчика неспроста, перебирая в голове, где мог ошибиться. Ошибиться чертовски не хотелось - другого способа связаться с внешним миром не было. — Отставить! - рявкнул Пашка, изо всех сил пытаясь сделать голос серьезным. - Совсем оборзел, Садовский?! — Только не говори, что хотел услышать другое. — Включай свою шарманку и заткнись, иначе не вылезешь с карцера. — Понял, Юрец, как связываться с ментами - ты к нему со всей душой, а он тебя на карцер. - Садовский подмигнул мальчишке, но через секунду стал серьезным и занес руку над кнопкой включения. - Так а что говорить будем, и кому? — Я думал, у тебя есть план. - Озадаченно поскреб в затылке Пашка, только сейчас осознав, что план нужно было придумать ему самому. — Может, тебя усыновить, в натуре?.. - Садовский выдохнул, нажал на кнопку и повернул ручку переключения частоты. Из динамика ударил шум помех, отдаленно напоминающий море. *** — Вышка вызывает всех. Кто-нибудь слышит меня? Прием. Бред какой-то… - заключенный покачал головой и вопросительно уставился на Пашку. — Какая, к черту, вышка? Скажи, кто мы, и что нам нужна помощь, коридор какой-нибудь… — Ага, красная дорожка и пара гробов по размеру. Товарищи наших двухсотиков нас тоже слышат, если что. Вышка запрашивает помощь, прием. — Вы кого-то убили? Ну, в смысле, здесь? - вмиг оживился Юра. Пашка лишь хлопнул себя по лбу и указал на Садовского. — И сколько у вас теперь жертв? — Не прекратишь «выкать» - станешь следующей. Вышка запрашивает, мать ее, помощь. Вы что, заснули там, нахрен, все? — Прием. Кто говорит? В шуме помех наконец послышался мужской голос. Это было так неожиданно, что Пашка, начавший терять надежду, вскочил со скрипучего дивана. Что ответить и как, чтобы не накликать вместо помощи беду? «Пожалуйста, Олег, скажи все правильно, придумай что-нибудь, черт возьми, ты же можешь!», - про себя умолял он Садовского, крепко сжав кулаки. — Говорит ЗК Садовский Олег Викторович, статья 105 часть 2, пункт а, и так далее. — Чего тебе? - спросил тот же голос после минутной паузы. — Вы тут войнушку устроили, а меня до СИЗО чутка не довезли. Куда мне дальше, начальник? — Где ты сейчас находишься? — Да почем мне знать?! Скажи, куда идти, пока меня тут не *бнули! — Иди нах*й и не занимай эфир! — Когда я первого пацана задушил, он обоссался. Следующий тоже. Потом я понял - они почти все так делают, непроизвольно - что-то там расслабляется, я не врач, не в курсе. Навалить в штаны еще могут, это вообще беда - сразу весь настрой присунуть пропадает. — Ты где, падла?! - на этот раз голос не медлил. - Я сам тебя отвезу. Садовский поднял большой палец вверх и усмехнулся: — Так и знал, что поведется. Простите, ребята. - Сказал он замершему мальчишке и конвойному, от злости закусившему нижнюю губу, и продолжил уже в микрофон. - Нет, начальник, давай я своим ходом. СИЗО там целое, не знаешь? — На комендатуру, сука, приезжай! Ленина 27, встретим! Садовский переключил волну, откинулся на стуле и закурил: — По крайней мере, шайтан-машина работает. Чего приуныли, эй? Ну приукрасил я, начальник, ты же знаешь, я не… — Закрой свой поганый рот. - Прошипел Пашка, тщательно отделяя слова. Умом он понимал - Садовский все сделал правильно, спровоцировал собеседника и понял, с кем говорит. Но до чего же мерзко было в очередной раз понять, что за человек его напарник. — Вот что я скажу, начальник. - Заключенный медленно отложил микрофон, и так же медленно, будто восковая кукла, поднялся из-за стола. - Меня охренеть как достало вытаскивать нас из дерьма, чтобы ты плевал мне в рожу и читал морали. Теперь давай сам, Паша. Охраняй меня, делай свою собачью работу, но лучше сними белое пальто - чистеньким отсюда выход только вперед ногами. Попомни мои слова - совсем скоро ты будешь готов в задницу меня целовать, лишь бы я снова спас твою шкуру, но я даже пальцем не пошевелю. — Перестаньте! - голос Юры врезался в напряженную тишину. - Будете ссориться - оба погибнете! Вы же команда, ну! — Команда... - усмехнулся Садовский, неподвижной тенью замерев в дверном проеме. - Ты молодец, Юра - правильные вещи говоришь. Поодиночке погибнем, да только зачем жить? — Он для тебя так важен, да? — Кто?.. Начальник, что ли? - вскинулся Садовский, но через секунду махнул рукой. - Знаешь, что? Иди-ка ты к черту, Юрец. Он опустился на пол, отшвырнув в сторону рюкзак и автомат, сжал руками виски и закрыл глаза. Уйти он не мог, остаться не хотел - так и завис между двух вариантов, опираясь на стену с отклеившейся обоиной. Пашка понимал - теперь отмолчаться не выйдет. Садовский вздрогнул, когда на его плечо опустилась ладонь конвойного. Посмотрел на Пашку беззлобно, но совершенно опустошенно, будто от недавнего универсального солдата осталась только оболочка. Мол, что же ты скажешь и в чем снова обвинишь? — Ты тоже для меня важен. Я бы не выжил без тебя - лежал бы еще в первый день с мозгами на асфальте, да и вообще… Прости меня, ладно? Просто… как бы тебе сказать, у меня не соединяется в голове то, что ты сделал, и ты. — У меня тоже. Ладно, начальник, проехали. - Садовский поднялся, взявшись за протянутую пашкину руку, снова сел за стол и включил передатчик. - В следующий раз предупрежу, чтобы вы, детишки, закрыли ушки. Вышка запрашивает помощь. Ответьте. Ответа не было больше часа. Только помехи и иногда, словно в насмешку, приглушенная музыка. Садовскому явно наскучили эти попытки - он жевал галету из пайка и нес в микрофон всякую ерунду: — Говорит капитан корабля. Ром закончился, крыс доели, терпим бедствие. Передаем прогноз погоды - за бортом темно и нихрена не видно. — Может, еще споешь? - съязвил Пашка, чувствуя, что начал клевать носом. — Тогда нам точно никто не ответит. Меня кто-нибудь слышит? - он в который раз повернул ручку и обратился к эфирной пустоте. — Да. - Внезапно прозвучал женский голос из динамика. Сон как рукой сняло. — Кто говорит? — Я не военная. Просто учитель физики. - Спустя минуту донесся нерешительный ответ. — Где вы находитесь? Мы тоже не военные. Мы застряли за линией фронта, нам нужна помощь. Прошу вас, не молчите. — В Солегорске. Они сюда не дошли. Что у вас случилось? — Если скажу честно, не испугаетесь? Тишина продлилась слишком долго. Садовский хотел было обратиться к женщине еще раз, но она опередила его: — Говорите. — Меня должны были доставить в СИЗО, но в автозак попал снаряд. Остался только я и один конвойный. Мы пытаемся прорваться из окружения, но нам не обойти блок-пост. — Почему говорите вы, а не конвоир? — Виноват. - Садовский жестом подозвал Пашку к микрофону. Видно было, что тот напуган, но выхода не было, тем более, его напарник поднял большой палец вверх, мол, все получится, не дрейфь. — Это лейтенант Овсянников. Все, что вам сказали, - правда. Мы в ловушке. Заключенный, который только что говорил - пожизненно осужденный Олег Садовский, и его очень важно доставить в тыл. — Что он сделал? - спросила женщина, и Садовский отчаянно замотал головой. — Вам лучше не знать. — Но я хочу знать. Было неясно, двигает ли их собеседницей недоверие или любопытство, но стало понятно - ответить придется. — Хорошо. - Вздохнул Пашка. - Он совершил серию убийств несовершеннолетних. Если у вас есть интернет - про него есть информация, но лучше не стоит. Нас, наверное, считают погибшими, или пропавшими без вести - не знаю. Здесь глушат связь, я даже не могу сказать маме, что жив… — Но как я могу вам помочь? Плана у Пашки не было, потому он растерянно смотрел то на заключенного, то на Юру, не в силах произнести ни слова. — Гражданочка, это снова я. Сообщите военным на блок-посту с вашей стороны, что мы будем прорываться в город около пяти утра. Нас будет двое, на военном УАЗе, в камуфляже с красными повязками. Так нужно для маскировки. Если все получится, мы поднимем белый флаг и бросим оружие. Не нужно работать артой, чтобы не зацепить нас. Просто встретить, прикрыть и желательно не пристрелить. Вы можете передать им это? — О Господи… ты… ты просто чудовище. Садовский меланхолично пожал плечами: — Любопытной Варваре нос оторвали. Простите, - продолжил он уже в микрофон, - я раскаиваюсь. Но поймите - если вы пойдете к военным, вы поможете не мне - меня ждет тюрьма, а лейтенанта - мать. — Почему ты не сбежал? Почему помогаешь ему? — Если скажу «по доброте душевной», поверите? - усмехнулся Садовский и полез в пачку за очередной сигаретой. — Хорошо. Я все сделаю. Только не ради тебя. — Да я уж понял. Вы, кстати, не сказали, как вас зовут. — Надежда. - ответил динамик, и в эфире воцарилась тишина.