Трагедия одиночества

Эми нечасто получала выговор за свою работу. Наоборот, согласно её четко выверенному плану жизни, единственные возможные комментарии в сторону её действий — одобрительные. Так, в общем-то, всегда и было. В детском саду воспитательница хвалила её корявые деревья на фоне болотно-зелёной лужайки; жрица, учившая её до старшей школы, передавала родителям слова восхищения о её владении английским. Даже в те несчастные годы, когда ей приходилось заниматься вместе с другими подростками, учителя замечали её прилежность и желание получать знания.   Взрослая Эми в свои немалые почти двадцать шесть гадала, какую ошибку могла совершить в воспитании другого чада. А ошибка была, раз уж директор ткнул её носом в то, что одна из учениц её класса затеяла драку. Ощущалось так, словно Эми сама нашкодила и оказалась отчитана. Впервые в жизни.   — Ты можешь рассказать мне всё, как было?   На вопрос психолога Маки помотала головой, тут же жалобно поглядев на классную руководительницу. Эми со вздохом отвернулась к Юкако-сан — школьному мозгоправу. Брюнетка лишь сжала аккуратно подведенные алым цветом губы: Маки оказывается в её кабинете не в первый раз и, кажется, не в последний.   — Можно мне поговорить с Мидзуно-сенсей наедине? — пробормотала ученица себе под нос. — Я ей всё расскажу.   Юкако несколько раздражённо встала с дивана и вышла из кабинета. Эми без особого энтузиазма заняла её место напротив ученицы. Почти год назад, когда она только взяла на руководство первогодок, у нее не было ни малейшего понятия о том, насколько на самом деле тяжело бывает воспитать чужих детей. И не просто детей, а уже подростков, со своим мнением обо всем на свете. Зенин Маки была для Эми одним из любимых экземпляров для изучения: как биолог, Мидзуно любила наблюдать за сходствами и различиями в поведении самой Маки и её сестры-близняшки Маи, учащейся в параллельном классе.   Они всегда одинаково улыбались. Их выражения лица при откровенной скуке совпадали. А высказывания, резкие и честные, порой сбивали с толку.   Эми обязана найти подход, иначе ее выверенный план жизни пойдет под откос. Снова, но уже не благодаря какому-то учителю физики.   — Что у вас опять произошло?   Маки обессиленно опустила голову.   — Маи и Тодо издевались над Пандой... Мол, что за тупое прозвище, он же просто жирдяй.*   — И ты решила побороться за справедливость? — Эми стукнула резиновыми носками кед друг об друга. — Не лучшее решение.   — Разве вы не должны учить всегда творить добро?   — Э-э... Я бы не стала творить добро, за которое получу фингал.   Маки неопределённо хмыкнула. Эми откинулась на мягкие подушки дивана, рассматривая картину сбоку от двери. На ней хаотичные красные линии сходились в неком подобии ровного круга. Трудно было понять, зачем Юкако такая странная живопись в кабинете.   — Послушай... Я понимаю, что Панда — твой друг, и ты действительно хотела как лучше, — протянула Эми. — Но если ты продолжишь поддаваться на провокации Маи, она будет ощущать ещё большую власть над твоими чувствами. Тебе лучше поговорить с ней и...   — Она не умеет разговаривать, не издеваясь.   — Уверена?   — Точно, — усмехнулась Маки. — Вчера, когда мне нужна была её помощь, она была занята... Разговаривала с парнем по телефону. И вместо того, чтобы помочь, начала насмехаться над тем, что я ни с кем не встречаюсь... Дура, одним словом.   Эми снисходительно улыбнулась, рассматривая обиженное лицо ученицы.   — Ты по этому поводу переживаешь?   Маки удивилась.   — Из-за того, что у неё есть парень, а у меня — нет?.. Нет! С чего бы из-за такой ерунды волноваться?..   Видно было, что она врёт. По обиженным, блестящим слезами глазам; по губам поджатым в каком-то мрачном порыве. В общем, Эми умеет различать эмоции.   — Ну, если тебе так будет спокойнее, у меня тоже его нет.   Маки подавила нервный смешок. Она поняла, что Мидзуно пытается, как может, подбодрить её.   — Разве вы не встречаетесь с Годжо-сенсеем?   Тут уже Эми замерла. Слова ученицы не казались шутливыми или глупыми, скорее искренне удивлёнными. Маки, проследив эмоцию непонимания на лице сенсея, поспешила вытереть накатившие слёзы и объяснить:   — Ну... Понимаете, Оккоцу живёт с вами в одной стороне и каждый день видит, как вы и Годжо-сенсей ходите вместе домой. Хотя на уроке он обмолвился, что живёт далеко... А станция в другой стороне, так что ему к вашему дому совсем не по пути. Вот мы и решили, что вы с ним встречаетесь. Иначе ему незачем вас до дома провожать...   — Я выбью вам кружок юных сыщиков, — натянуто улыбнулась Эми. — И на нём объясню, что никогда не стоит делать поспешных выводов.   Мидзуно крепко обхватила ладонями свои коленные чашечки, прямо через мягкую ткань нежно-голубой юбки. Опустила голову, лишь бы Маки не увидела резко поалевших щёк и ушей, так ярко выдававших её смущение всей ситуацией. Попытка решить проблему вдруг превратилась в желание как можно скорее оказаться дома и зарыться лицом в подушки. От стеснения. От неловкости. От какого-то странного наваждения.   — Мы не встречаемся с ним, — выдохнула Эми тихо спустя минуту молчания. — А провожать меня домой он решил после того, как узнал ту историю с нынешними выпускниками. Ну, ты помнишь, я думаю... И, прошу заметить, я знаю его не дольше вашего — всего полторы недели.   — Но он уже вам нравится, да?   — Не думай, что я так легко забуду о первоначальной теме разговорила, — Эми сощурила глаза. — На этот раз можешь идти. Но в следующий, если Маи будет тебя задирать, лучше пожалуйся Юкако-сан... Она уж точно умеет вправлять мозги.   — Хорошо, — кивнула Маки с улыбкой. — Я всё равно никому не скажу о том, что он и правда вам нравится.   Она выскользнула из кабинета так быстро, что Эми не успела придумать строгого ответа. В голову не шло ничего, кроме этих высказанных домыслов. Эми достала телефон и быстро напечатала сообщение получателю, понадеявшись, что он сейчас не занят. Прошло около двух минут: Эми старалась отвлечься, рассматривая кабинет Юкако, но все картины тут казались слишком тревожными для неё, когда на деле должны были расслаблять. — Ты решила пройти терапию? Она повернулась к двери. Годжо выглядел слегка встревоженно, но почему-то улыбался. Он прошёл в кабинет и сел на диване рядом, а не напротив: значит, психологом быть не собирался. — Нет. Ты знал, что ученики думают, будто мы встречаемся? Сатору, подозрительно поджав губы, опустил голову. Эми положила ладонь ему на затылок, чтобы не поднял взгляд на её румяное лицо. — Знал, значит? — Ну, слышал об этом вчера от старшеклассников, да. Разве это криминально? — Нет, конечно. Но ты забываешь о "неписанных правилах". Годжо хотел поднять голову, но Эми только придержала её, не дав сделать задуманного. — Я о них помню. Но мы ведь не в офисе работаем... Верно? — И всё-таки не стоит поощрять учеников в подобных домыслах... Я знаю, что ты поощрял. — Откуда? — рассмеялся Сатору. Эми позволила ему поднять голову. Положила обе ладони на бледные щеки, растянутые в ухмылке. Серьёзно заглянула в глаза. — Ты сам только что признался. — Ну ладно, ты меня обхитрила. Я понял... Может, в качестве извинений я тебя, скажем, поцелую? Эми тут же отпустила его, понимая, что сама довела его до мысли сделать такое замечание. А о "неписанных правилах" стоило бы раньше упомянуть: в Японии с отношениями коллег между собой всё не так уж просто, поэтому Эми надеялась не вызывать подозрений. Никому не стоит знать то, что она бывала на крыше и встретила там Годжо. Как и то, что теперь она, в общем-то, не очень хочет ходить домой без него. Она была точно уверена, что если скажет ему об этом, то от стыда не отмоется до конца жизни. — Хорошо, раз целоваться не хочешь, сегодня пойдёшь домой без меня. — Что? Почему? Сатору вздохнул как-то устало. — Конец учебного года выматывает, знаешь ли... А директор сказал, что в начале апреля повесит на меня классное руководство первогодок. Так что буду готовиться к приёму киндер-сюрпризов и... кажется, он просил меня составить учебный план классных часов... и их примерное расписание... Эми стеснительно отвернулась к странной картине. Стала разглядывать её с поддельным интересом, размышляя о том, как стоит поступить. Удивило то, что в полотне всё-таки был смысл: наверное, когда ученики не хотят глядеть в пронзительные глаза Юкако, они, как и Эми, включают истинных искусствоведов. Пожалуй, так детально она рассматривала что-либо лишь под микроскопом. — Я тебе помогу. — М? — Я почти год на той должности, которую тебе собираются дать, — Эми непринуждённо пожала плечами. — Доделаем нужное вместе и пойдём как обычно. Годжо сощурил глаза, рассматривая её. Слишком уж спокойной выглядела. — Хорошо, — ответил Сатору тихо, не отрывая взгляда. — У меня остался ещё один урок. Зайди после него. Когда он, явно очень устало шагая, покинул кабинет, Эми взяла с дивана небольшую подушку и прилегла, глядя в потолок. Трудно получалось сдерживать улыбку.

❃❃❃

— Кофе?.. Сатору потянулся рукой к поставленной на стол дымящейся кружке. — Он тут не поможет... — мрачно протянула Эми, рассматривая его усталые глаза. — Лучше чай. Для Мидзуно вовсе не было удивительным, что Годжо утомился. Сама она в прошлом году чувствовала себя так же, когда с волнением готовилась к первому в жизни опыту классного руководства. Это было тяжело ещё до начала: вдобавок к куче бумажной волокиты было ещё и параноидальное предчувствие будущей неудачи или, того хуже, нервного срыва. Чай ей однажды очень помог. Спас от того, чтобы повалиться носом в стопки бумаги. — Я от него только сильнее спать захочу... И тогда не смогу тебя проводить. — Забудь про это, — вздохнула Эми, глянув в сторону окна. Небо за ним уже давно темное. — Пей чай... В нём кофеин. Взбодришься даже. И отдохнёшь... Годжо как будто резко перестал быть сонным. Взглянул на Эми совсем ясно. — Что, освобождаешь меня от обязанностей? — Да, на какое-то время, — улыбнулась она. — Пока тебе это не по силам. — Жаль, — Сатору с грустью нагнулся к кружке с горячим чаем. — Мне это было в радость. Эми непонимающе улыбнулась в ответ. — Что именно? — Ходить с тобой после работы, — протянул Годжо, прикрыв глаза. — Даже при том, что потом приходилось идти до станции... — он зевнул, — ещё полчаса. Внезапное сонное откровение, которое Сатору, казалось бы, даже не заметил, взволновало Эми. Она наблюдала за ним, сидя напротив, как-то неверяще рассматривая в слабом свете лампы учительского стола. Сейчас он уставший, совсем никакой. Под глазами едва заметные мешки, рубашка неопрятно помята. Эми думала вовсе не об этом: ей всё ещё казалось необычайно странным то, что он делает для неё. Провожает домой каждый день, зная, что так безопаснее. Хотя шансов быть украденной и убитой у неё ровно столько же, сколько у остальных людей. А теперь он признался, что ему это нравится. Признался в этом Эми, которая некоторое время считала, что обязывает его на то, что он делать вовсе не должен. Не прекращала лишь из-за приятного чужого внимания. Теперь оно уже не просто приятное, а волнующее и удивляющее. — Ни к чему такие жертвы. — Ещё как к чему, — ответил Сатору, хлебнув чая. — Я ведь пытаюсь сделать так, чтобы ты влюбилась в меня. А это как раз способствует. — И работает в одну сторону, — заключила Мидзуно тихо. — Почему? — усмехнулся Годжо. — Знаешь, каждый раз, когда я прошусь зайти к тебе, а ты меня с порога квартиры выталкиваешь, я тоже чуть-чуть влюбляюсь в тебя. Он задумчиво глядел в полупустую кружку. — Это мило. И приятно, почему-то. Потому что кажется, будто ты... — Не хочу этого делать? Сатору сонно улыбнулся. — Хватит откровений, не думаешь? — Думаю, что неторопливость — сестра ясного ума, — согласилась Эми. — Поэтому нам не стоит спешить, — закивал Годжо убеждённо. — Да, именно поэтому. На мгновение Эми забыла о правилах, упомянутых ей же несколькими часами ранее. Они расплылись где-то в сознании, оставляя место лишь внимательному изучению чужого лица. Эми пнула ногу Сатору под столом, привлекая к себе внимание. Он посмотрел на неё беззлобно, с интересом. А заметив в морском взгляде какую-то странную нежность, решил, что она его всё же жалеет. Эми любовалась. Впервые в жизни изучала человека с интересом к его натуре, а не значению, как существа. Обоим на эти ничтожные минуты стало всё равно, что кто-нибудь увидит.