Трагедия одиночества

Эми вредничать не любила. Откровенно. В старшей школе, отсиживаясь на последних уроках теплыми весенними днями, она терпеть не могла нудную речь учителя географии, так тщательно пытавшегося вдолбить в юные головы, что Фудзияма не будет извергаться во время итоговых экзаменов. И поэтому на уроках часто валяла дурака, за что обиженный жизнью преподаватель ставил ей неудовлетворительные оценки. Тогда-то Мидзуно и решила, что если всё-таки станет учителем, то никогда не будет ханжой.   В университете ситуация улучшилась слабо: непривыкшей к беготне Эми пришлось несладко. Однако общение с научным руководителем по дипломной работе, личностью весьма неординарной и незаурядной, пошло на пользу Мидзуно. Она научилась выглядеть хорошо даже в самых придирчивых глазах.   Теперь, рассматривая нагло-улыбчивое лицо ученицы второго года, Эми тяжело давалось не показывать нервного раздражения. Может, в силу молодости и малого опыта преподавания, она воспринимала поступки подростков слишком близко к сердцу.   — Кацу-чан, я же просила выплюнуть жвачку, — Эми отвлеклась от проверки работ другого класса. — Выброси и доделывай тест, осталось всего пять минут.   — Не понимаю... — устало протянула ученица, — чем таким жвачка мешает мне учиться? Остальные её одноклассники продолжили судорожно вспоминать ответы на задания теста.   — Жвачка — еда. Есть на уроке запрещено, — спокойно ответила Эми. — К тому же, частые движения мышцами нижней челюсти посылают в твой мозг ложные сигналы о сытости.   Кацу вскинула брови.   — А ты ведь ещё не обедала, верно? — Мидзуно улыбнулась, качнув головой. — Вот подойдёт к тебе сегодня кто-нибудь с поздравлением в честь Белого Дня, а ты и есть не хочешь толком. Невежливо будет.   — И всё из-за резинки? — Кацу как-то недоверчиво нахмурилась. — Ну, хорошо...   Через пять минут, когда урок был окончен, а все тесты сданы, перед учительским столом замерла Цукумо Кацу. Хорошенькая второгодка, которую все в школе знают по театральному кружку: в прошлом году она играла юки-онну, а в этом — очеловеченную версию цукумогами. Разглядывая довольное лицо своего сенсея, Кацу пребывала в недоумении насчёт её настроения: на лицо Мидзуно казалось спокойной, но глаза как-то странно прищурились. Все же у нее получилось сдержать накатившее раздражение.   — Мидзуно-сенсей... Вы в школе получали подарки в Белый День?   — Ну...   Эми вспомнила, как восемь лет назад, учась на третьем году, в этот день, относительную середину марта, увидела в своем шкафчике для обуви совиные перья. Видимо, умник-донжуан решил намекнуть, что однокласснице стоит реже засыпать на скучных уроках. Мидзуно только прикрепила пёрышки на задний карман рюкзака и разгуливала с ними по школе весь день, пока дома старшая сестра с отвращением не кинула их в помойку. Этот случай вспоминался редко. Но в голове осел как нечто ностальгическое и даже приятное.   — Я — нет.   — Почему это? — удивилась Кацу. — Неужели вы... Никому не нравились?   Цукумо не имела понятия, что дело в другом. Может, внешне Мидзуно была довольно привлекательной школьницей, вот только характером своим скорее отталкивала, чем притягивала внимание. В глазах ученицы Эми увидела самое настоящее отчаяние.   — Если уж вам не делали подарков... Мне не стоит даже надеяться.   Кацу, поникнув, опустила голову.    — Дело вовсе не в красоте, Кацу, — Эми коснулась взглядом экрана телефона, где всплыло очередное уведомление. — А в том, какой ты человек. Всем хорошим людям однажды крупно везёт. Не стоит сравнивать себя с другими.   — Везёт, говорите? — мрачно усмехнулась девочка. — На прошлом тесте по физике я списала и получила неуд. Что тут кроме злого рока?..    — И снова дело в другом, — посмеялась Эми, поднявшись с кресла.   Кацу внимательно проследила, как преподавательница подходит к муляжу скелета в углу кабинета. Эми выкатила макет, взяв костлявую руку в свою.   — Гляди — это то, что у тебя внутри. Кости, кривые и шершавые, покрытые мышцами и связками.    — Не очень красиво...   — Верно, — кивнула Мидзуно. — А тут, чуть выше диафрагмы, — она указала на сросток костей в области груди, — Есть кое-что невидимое... Называется весьма прозаично.   — Душа? — предположила Кацу.   — Она самая. В отличие от костей, которые не отделяют тебя от миллиардов других людей, душа уникальна.   — Учитель биологии не может верить в такую чушь... Вы же реалисты.   — Вот именно. Что, по-твоему, вся жизнь — химия? — Эми глянула на череп. — Не может быть, чтобы всё в нашем сложном мире было так же стройно, как и в науке. Кацу как-то скептично поджала губы. Эми поняла, что она слабо поддаётся убеждению. Тогда она выпалила то единственное, что пришло ей в голову: — Знаешь, порой люди даже делают выбор, влюбляться им или нет. Как бы... Добровольно шагают в эту пропасть, хотя могли бы этого не делать. Это не диктуется разумом, как ты понимаешь. Это веление того, во что ты почему-то не веришь. Ученица стеснительно усмехнулась. — Так что душа существует. И однажды кто-нибудь разглядит твою через кривые кости и ужасно-красные мышцы. Даже чудики-биологи в это верят... Или знают, что это действительно так. Если не задумываться о природе души так досконально, возможно, Эми действительно не уверовала в её существование, а лишь впервые приняла его, как данность. Больше у неё не было объяснений тому, как она добровольно доверилась едва знакомому человеку после неудавшейся попытки сброситься с крыши. И не просто доверилась, а стала маленькими шагами идти к тому, чтобы полностью доверять. Это даже несколько пугало. Кацу напоследок, прежде чем выйти из кабинета, улыбнулась: — Раз уж дело тут в душе... Думаю, сегодня вас точно ждёт подарок. — Ну, может быть, — неопределённо хмыкнула Эми. Стоило ученице выйти, как Мидзуно мечтательно глянула в сторону своего смартфона. Все всплывшие на экране уведомления были фоновыми, нисколько не интересными, а ведь она так ждала. Откликалась на каждую вибрацию, даже если это было очередное напоминание о скором дне рождения отца. Потом только вспомнила, что уроки у Годжо кончаются позже, чем у неё. В оставшиеся часы она как раз сможет проверить тесты и... — Тук-тук. Ты свободна? Эми обернулась с учтивой улыбкой. — Директор Яга. Чем обязана? Мужчина поправил затемненные очки и прошёл в кабинет. Положил на стол те несколько папок, что держал в руках. Эми их узнала. В прошлом году они снились ей в самых жутких кошмарах, после того как она засыпала носом в них. Жалобно взглянув на директора, она обречённо вздохнула. Видимо, ожидаемые десятки минут работы только что превратились в сотни. — Прости, я знаю, что ты уже закончила, но это срочно... — поспешил оправдаться Яга. — Танака заболел, а у меня не так уж много ответственных заместителей... — Сверхурочные платите? — Разумеется. — Тогда ладно. Когда директор, рассыпаясь в благодарностях, ушёл, Эми быстро написала Годжо сообщение о том, чтобы не ждал её сегодня. И грустно глянула на четыре папки, ожидающие рассмотрения и переработки в отчёты.

❃❃❃

Сатору в старшей школе считали откровенно невежливым. В частности из-за Белого Дня. В день Святого Валентина он получал десятки открыток и коробок с конфетами от одноклассниц, девчонок помладше и даже постарше. Но вот, когда через месяц наставало время делать ответный подарок, он никому ничего не дарил. Тогда всем казалось странным, что он не желает изворачиваться ради кого-то, кто ему не нравится. Друзья шутили, что ему стоило бы попытаться хотя бы из вежливости. С тех пор подарки стали всё более редкими, и вот на прошлогодний праздник он получил лишь сообщение от хорошей подруги о том, что он так и останется одиноким идиотом до конца жизни, если продолжит думать только о работе. Да, Сёко слишком хорошо разбиралась в его характере, чтобы списать её слова на чушь. На стол перед Сатору вдруг поставили чашку с чаем. Он поднял взгляд. Ураумэ-сан приветливо улыбнулась. — Ты тут сидишь уже почти два часа... Подумала, захочешь выпить. Она указала взглядом на коробку зефира, лежащую перед Годжо. — Точно... Спасибо. Он немного задумался, прежде чем попросить старушку: — Приготовьте ещё один, пожалуйста. Я тут жду кое-кого. — Конечно, — кивнула Ураумэ. Сатору снова подхватил телефон, проверяя, не прочитано ли его сообщение. Всё ещё нет. Вот чем таким она занимается на работе, что нет даже минуты взглянуть и помочь вздыхающему... Кому? Другу? Годжо усмехнулся. Их отношения явно не дружеские, раз он ждёт её в кафе, чтобы подарить подарок в день для возлюбленных. Он и сам не понимал, почему делает это. Будто сама душа говорила, что так правильно и нужно. Этого до чесотки хотелось. Вот и ждал, хоть и почти засыпал, а завтра ведь снова на работу... — Зефир... В шоколаде, надеюсь? Подняв голову, Сатору увидел, что за столиком он теперь не один. И судя по тому, что за окнами кафе уже стемнело, он забылся по меньшей мере на час. Забылся... или просто уснул. Скорее второе. Эми увлеклась попытками открыть коробку. — Много уже подарков сделал? — Ну, этот первый. — Ты не даришь ничего в ответ тем девушкам, что сделали подарки тебе? — Нет, — ответил Сатору с наигранным самодовольством. — Я всегда был невеждой. — Невежды никому ничего не дарят, — напомнила Эми. — А я распаковываю зефир, который ты мне подарил. Странный ты невежда, в таком случае... Хотя, раз уж ты старательно пытаешься спасти мою жизнь, пожалуй, я забуду об этом противоречии. — Я надеюсь однажды узнать, что ты всё-таки делала на крыше, — Сатору натянуто улыбнулся от усталости. — Узнаешь... Когда-нибудь, — ответила Эми, разжёвывая зефир. Ванильный вкус она обычно не слишком жаловала, но этот зефир, приятно мягкий, практически таящий во рту, оказался на редкость ненавязчиво сладким. Эми сделала глоток чая и окончательно убедилась в существовании Бога Зефира. Эти Богом был Годжо Сатору. — Как думаешь, если я закурю, Ураумэ-сан хватит инфаркт? — Скорее, она умрёт на месте от запаха дыма, — задумчиво протянула Эми. — Так что дождись, пока выйдем на улицу. — Тогда не хочешь жевать быстрее? Эми стукнула его по лодыжке под столом. И демонстративно медленно выдвинула пластиковую подставку с зефиром из картонного чехла, рассматривая. — Нет, пожалуй. — Нет, цветочек, так не пойдёт. Он протянул ладонь под столом к оголившейся коленке и полностью обхватил её. Чашечка была маленькой, а кожа до приятного гладкой, чуть прохладной и сухой наощупь. — Мне нужно поддаваться своим зависимостям. Хоть иногда, чтобы не быть такой злюкой, как ты. — О, так у тебя их несколько? — Эми придвинулась ближе. — Что есть помимо никотина? Годжо опустил взгляд. Контрастные с морскими волнами глаз вишнёвые губы были чуть приоткрыты. На них было ещё немного пудры от зефира. Эми выгнула бровь, рассматривая Сатору в ответ. — Думаешь, я тебя поцелую? Сатору довольно улыбнулся. — Я бы хотел, конечно. Но раз уж мы играем грязно, я ограничусь взглядами. Доживём до момента, когда ты сама попросишь это сделать. Он тут же убрал руку с её колена, подпёр ладонью подбородок, наблюдая даже слишком пристально. Эми спокойно дожевала последний кусок зефира и допила свой чай. Годжо озадаченно поджал губы, раздумывая над своими словами. — Ты должна была сказать, что никогда не сделаешь этого. — Зачем? — Чтобы момент стал ещё романтичнее, тупица, — обречённо вздохнул Сатору. — Странные у тебя представления о романтике... — Но ты признаёшь, что они тебе нравятся? — Да, в какой-то степени, — с прищуром ответила Эми. — Хотя лично я бы устроила всё иначе. — Тогда следующее свидание организуешь ты. — И оно будет круче, чем это, — тут же улыбнулась Мидзуно. — Во всех смыслах... — Твоё внезапное воодушевление меня пугает, — пробормотал Годжо. — Неужели родился коварный план? — Настолько коварный, что тебе это свидание будет в кошмарах сниться. — Не верю, что всё может быть так серьёзно. — И очень зря, — ответила Эми с хитрой улыбкой, поднимаясь из-за столика. — Ты просто ещё не знаешь, на что я способна. Сатору понимающе кивнул и последовал за ней, положив деньги прямо на столик. На улице холодной чернотой окутано всё: от небес до бренной земли, даже воздух как-то тяжел. Годжо выудил из кармана брюк пачку сигарет и сосредоточенно стал глядеть, как оранжево-голубое пламя зажигалки окутывает кончик свёрнутого табака. Со стороны он казался таким задумчивым и серьёзным, что Эми невольно улыбнулась. Сделала шаг в его сторону и встала на носочки, лишь бы дотянуться губами до чужого уха: — В любом случае, это свидание удалось. Спасибо тебе. Он отнял от губ сигарету, выдохнул в другую сторону едкий дым. Ни будь на улице холода, Годжо не смог бы списать мурашки на температуру. — За что? — За зефир. — А остальное, значит, благодарности не заслуживает? Эми усмехнулась, пожав плечами. Поняла, чего он от неё хотел. — Мы не спешим, помнишь? Всё неторопливыми шагами... Слегка разочарованный вздох Сатору было едва слышно: — Точно... И чего я ожидал?